Черный пепел пустыни 3 страница

Глава одиннадцатая

Дочь Вонг начала скучать. В натуре. Великолепный Рио пресыщал своим праздным бездельем. Ее агенты вроде бы и проявляли усердие, но никаких сведений не собрали. Ожидание известий превратилось в нервозное пустое прозябание. Выудить откуда-либо чего нового в ближайшее время не предвиделось. Она решила поездить по ближайшим городам, выискивать для себя новые удовольствия и впечатления. «Сан-Паулу»,—чуть ли не в один голос посоветовали ей охранники. Будучи достаточно своенравной, дочь в большой город сразу не поехала. Покрутившись пару суток по побережью в роскошных пансионатах, дала неожиданную команду следовать в Паулу. После свежести и ярких красок Рио, мегаполис ей не мог понравиться. Здесь было все огромно, буднично, хотя развлекательных мест хватало. Но как-то пресно, натянуто. Не было раскованности, бесшабашности. А множество бедных и грязных пригородов вовсе воротили ее лицо обратно в Рио. На третий день она протрубила отбой, поняв, что все, что надо, она оценила в достаточной степени для себя.

—В Белу-Оризонти!—рявкнула она охранникам. И те поспешно начали готовить автомобили к переезду.

Через два часа вымытые машины борзо мчались по бесконечным кварталам неуютного города. Вдруг старший телохранитель резко притормозил у одной из афиш.

— Прекрасная госпожа, посмотрите пожалуйста: Кэтч. Буквально через час.

Охранник в предвкушении крутого зрелища потер ладони.

— Стоящая вещь. Эмоции и полнота острого зрелища обеспечены.

—А что это такое?—с подозрением на подвох запищала дочь.

—А это когда стокилограммовые мужики дружно валтузят друг друга за деньги на потеху состоятельной публике,—очень просто и доходчиво пояснил старший.

— И все?—Чувствуя неестественность в ответе, вскрикнула обманутая женщина.

—А что еще нужно для скучающей компании?—таинственно и весело улыбался телохранитель.

—А мне? Что ты мне предложишь? Смотреть на их толстые задницы.

Дочь начинала по-детски капризничать.

— Поверь мне, прожженному оболтусу, моя прелестная
и бесподобная госпожа, тебе там скучно не будет. Это ж
редкий по представлению и глупости балаган. Ради этого
стоило крутить сюда колеса.

—А в Белу-Оризонти?

—Завтра. Отоспимся и вперед. Думаю, что за ночь никуда этот Оризонти не денется.

Женщина сначала думала поиграть в принципы, шлепнуть по шее слишком болтливого охранника, но потом как-то вдруг стало жалко большого серого города, и она решила согласиться с предложением своих беснующихся мужиков.

Начало представления, шоу, были устроены довольно интересно и смешно. Дочь не пожалела, что решилась остаться еще на вечер. А первый бой двух здоровых мужиков своим трюкачеством так ее развеселил, что она в принципе и не поняла: был ли это чисто спортивный поединок с его трагичным исходом для одного проигравшего или это ловко отрежиссурованная мишура. Она и смеялась от души, и замирала также, когда один из борцов не мог сразу подняться после удара или эффектного броска противника. Сама, довольно прожженная лихоимка, верила в виденное. Второй бой был под стать первому: с акробатическими прыжками. Когда на третий бой вышел какой-то очень мускулистый крепыш монголоидного типа, в зале как бы пахнуло обреченностью финалов схваток. Дочь даже захлопала в ладошки и начала криком и визгом поддерживать своего азиатского земляка. Но этот бой совсем не был похож на первые. Когда огромный мулат залихватски пошел на сближение, монгол совсем не играючи подхватил его за руку и так мощно бросил через себя об настил ринга, что зал ахнул и замер. Лежащий смог только медленно перевернуться на живот, подогнул колени и так остался лежать. Секунданты и врачи быстро унесли его не прогибающихся носилках.

Второго монголоид также швырял, как борцовскую тушу, хотя тот был килограммов на сорок с лишним тяжелее азиата. Бой быстро закончился в виду того, что соперник не смог достаточно вовремя подняться. Рефери зафиксировал поражение.

Но, когда на следующий бой против диковатого чудака с непредсказуемой мощной силой, вышел паренек среднего роста, зал замер. В виденное не верилось. Слова судьи-информатора не воспринимались всерьез. Юноша, вспрыгнув на ринг, увидел своего противника. Остановился, и, не отрываясь взглядом, холодно неподвижно наблюдал за ним. Желтое лицо монголоида широко разевалось в довольной скалистой улыбке. Редкие длинные зубы угрожающе торчали вперед.

Резко и длинно прозвучал гонг. Зал притих. Никто ничего не мог понять: почему при таких гераклах выступает паренек, которому лучше шахматами заниматься. Но монгол, пружиня стальными мышцами племенного быка, уже шел на своего невысокого визави. Кто-то еще пробовал представить, что это очередной ловкий трюк, чтобы развеселить публику. Но глаза соперников и их мертвящие лики говорили о совсем другом. Молодой парень принял низкую стойку расположив центр тяжести немного ближе к задней ноге; и, чем ближе приближался противник, тем ниже опускался на свою правую ногу, как бы медленно сжимаясь в тугую пружину. Правая рука его была у ребер и сжата в кулак, левая немного впереди с раскрытой ладонью в сторону соперника. Было явно заметно, что и монгол, этот мощный бык-минотавр, как его окрестил судья-информатор, тоже опасался своего противника. Он медленно подходил, вытянув ужасно переплетенные мышцами руки вперед и готовый в каждое мгновение сжать на малыше свои железные пальцы. Но юноша превратился в каменную статую и немо поджидал приближения врага. Чем ближе подходил монгол, тем медленнее он выдвигал свою ногу при продвижении вперед. Вместе с ногами попеременно выдвигались руки со скрюченными пальцами... Вот уже желтые ногти борца приблизились почти вплотную к руке юноши. Пальцы распрямились готовые схватить и смять все рядом стоящее. Зал с непониманием смотрел на неизвестного монстра. И, не заметил, как парень неожиданно и бесшумно сделал молниеносный выпад вперед и неотразимо мощно вонзил кулак под сердце «минотавру». Две фигуры неподвижно снова замерли на арене ринга. Юноша в стойке законченного удара, но не убирающего руку. И его враг в паралитическом шоке от неуловимого движения, который не просто проглядел, а вообще никак не видел и не ожидал подобной искрометности. Место на груди богатыря вокруг кулака мальчишки начало краснеть, буреть, синеть. Еще несколько секунд — из горла сильного атлета потоком хлынула кровь. Только тогда юноша отдернул руку и отпрыгнул назад. Монгол некоторое время стоял, поддерживаемый инерцией неподвижности, закачался, колени подогнулись и вся огромная мощь мускулистого тела, скрутившись в воздухе, с шумом грохнулась на пол. Бурая кровь обильно и жирно растекалась по яркой ткани ринга. Зал цепенел и молчал. Ждал пока что-то зашевелится, обретет жизнь. Но все действующие фигуры находились в неподвижном состоянии. Нужно было для встряски, чтобы парень отошел еще хотя бы на шаг назад, но он стоял и в упор смотрел на тушу, будто бы она могла еще подняться и стать снова опасной. Все же крови текло столь много, что было ясно: никакой врач уже не оживит это, резко прекратившее жить, уникальное тело. Стоял неподвижно рядом и рефери с таким же оцепенением, что и зал.

И только одна пара глаз оказалась дьявольски спокойной и холодной на фоне общей растерянности. Дочь мадам Вонг. Она изучающе рассматривала победителя. У нее hq оставалось сомнений. По ее резкому жесту к ней пригнулись рядом сидящие телохранители. Медленно, почти шепотом произнесла:

— Вот он, монах, которого мы ищем. Теперь ваше дело проследить за ним. Узнать, где он обитает, ближайшие планы. Держать все время в поле зрения. Подкупайте его соседей, друзей, но чтобы вы знали все о его передвижениях. И, чтобы он не смог исчезнуть неожиданно из нашего поля зрения. Вам ясно?

Холопы рьяно закивали головами.

Дочь пристально продолжала смотреть на монаха, который неподвижно стоял на ринге в готовности добить врага, если тот вдруг шевельнется.

Долгое немое молчание туго висело в зале. Нервный шок обессилел всех. Запах свежей смерти очень чувственно витал под потолком и в душе у каждого. Огромная, теперь уже бесформенная, мертвозастывшая туша напоминала о неначавше-закончившейся схватке. Публика все еще надеялась, что эта непобедимая груда костей и мяса шевельнется, приподнимется. Но... Но...

Как все относительно.

Вдруг чей-то истошный, резкий и пронзительный вопль разорвал застывшее оцепенение зрителей. На ринг выскочил маленький монгол в годах с длинным кривым ножом. Продолжая душераздирающе стенать, он набросился на юношу. Но тот в таком же молниеносном движении вперед с одновременным прямым ударом кулаком буквально расщепил надвое череп монгола. Лысый лоб треснул: кровь и прочее содержимое вместе с телом расплескалось недалеко от трупа борца. Публика в едином ужасном порыве заголосила, вскочила и бросилась к выходу. Никто не знал, что может произойти в следующую минуту, и все предпочли за благо поскорее убраться из зала, где могут быть еще необъяснимые жертвы. Никому ничего уже не было нужно. Все были сыты виденным по горло и даже выше. Вместо развлекательного шоу кровавые разборки на ринге. Избалованная всегда предопределенным нежная публика не была готова к такому повороту событий. Было просто по-человечески страшно за виденное и жутко за себя. Нельзя так резко натягивать нервы, непривычные к крайним нагрузкам. Многие очень слабонервные остались сидеть: кто еще в сознании, но с ослабленными ногами, а кто уже в бессознательности: то больше дамы, которые никак не ожидали подобной встряски чувственных нервов.

Дочь Вонг торжествовала. Этого она хотела. Она нашла то, что искала. И как! Она удачливее матери. Пока ее восхищенные глаза пылали мстительным огнем ко всему обывательскому миру, юноша словно растворился. Женщина резко оглянулась. Ее телохранители, сидели рядом как бы не при делах и довольствовались паникующим залом.

—Что вы остолопы сидите! —гаркнула она так, что многие паникующие зрители на нее оглянулись. —Кто пойдет за ним?

Старший встрепенулся: показал пальцем на двоих охранников, и они немедленно двинулись за кулисы.

— Руководи и не стой, как истукан. Мертвецев не видел. Вас одиннадцать человек и вы должны не упустить монаха.

Глава двенадцатая

Динстону долго пришлось набирать номер телефона капитана Луиса, пока тот оказался свободен. Недовольный и грубый голос резко разорвал монотонное гудение трубки:

— Кому я понадобился?

По рабочей бодрости голоса полковник понял, что бразилец в нормальном состоянии и что с ним сейчас можно обсуждать любые проблемы.

— Хэллоу, сеньор Луис. Это полковник Динстон вас забавляет.

—А-а, старина, приветствую тебя и очень рад слышать. Какими путями твое драгоценное сердце забрело сюда, на край цивилизованной земли.

—Дружище, ты как всегда в ударе, и сыплешь комплименты подобно опытному конферансье. У меня сегодня к тебе очень конфиденциальное дело. Мне нужна встреча с тобой.

— Охотно, амиго. В семь вечера я у твоей бутылки, как солдатский штык.

—Дорогой Луис, обстоятельства требуют раньше.

— Нет, нет. Ты что. Утром мой шеф такой разнос устроил всему нашему отделению, что дня три-четыре надо очень делать вид рабочей обстановки. Хотя, если честно, бумажной волокиты сейчас невпроворот. Сегодня раньше никак. Одних мокрых дел у меня более десятка. Могу выслушать по телефону.

—Ты что? Стал бы я из-за пустяка терзать твою изнуренную непосильной работой душу.

—Знаю, знаю, дорогой амиго. Но все равно раньше семи сегодня я не осмелюсь выйти из участка. Сам понимаешь, начальство. Оно у нас очень грозное.

—Хорошо. Приходится соглашаться. Ровно в семь я в машине напротив вашего парадного входа.

— И, если немного вперед проедешь, все будет о'кей. Тогда жди, я буду.

—О'кей.

— Пока.

Но и после семи полковник просидел в машине с сигаретами минут пятнадцать.

Капитан вышел взъерошенный и как всегда чем-то очень недовольный. Но с Динстоном был, как за пани-брата; хоть и' грубоват, но достаточно тактичен, чтобы сохранять дружеские отношения.

—Так в чем дело, мой дорогой сеньор полковник? — громко начал он, по-хозяйски усаживаясь в машину.— Я вас очень внимательно готов выслушать и дать кое-какие советы.

—В машине не тот разговор. Дело серьезней, чем вы себе представляете.

—Ты подозреваешь, что твоя машина прослушивается? Не поверю никогда, дружище.

—А почему бы и нет. В вот ресторанчик, где-нибудь на тихой окраине, очень помог бы нашим мыслям и нашей беседе.

—А там, ты думаешь чище, ушей меньше.

—Думаю, что да. Бразилия не так богата, чтобы в каждом кабаке «жучков» и мужичков приставлять.

—Что верно, то верно. Нам до вас еще краситься и краситься.

Полковник плавно повел автомобиль. На зеленой окраине города притормозили. Зашли в небольшой полутемный ресторанчик. Динстон заказал две бутылки самого лучшего вина, которое имеется в подвалах и несколько изысканных блюд, какие только может приготовить местный повар.

Бразильский полицейский был довольно развязным офицером, но джентльменом слова. За что американец уважал его и использовал за хорошую плату. После рюмки вина, Динстон без всяких предисловий начал разговор.

—Сеньор капитан, нужно ликвидировать одного русского агента.

Луис крякнул, небрежно и удивленно посмотрел на американца, аппетитно опрокинул вторую рюмку. Взял крепко зажаренную ножку цыпленка, обильно посыпанную перцем и смоченную самыми острыми соусами.

— Полковник, дорогой, какие дела. Шепотом, и так секретно. Вы меня, право, очень удивляете. Я уже думал, что вы предложите мне, переворот какой устроить где-нибудь в маленькой стране. А вы? Ликвидировать. Вы всегда были фигурой более крупной, чем такие мелкие беспредметные предложения. Разве мы мало постреляли всякого люда? И русских в том числе. Разве у нас с тобой возникали на этот счет какие проблемы? Ты хорошо платил, мы хорошо делали. Я просто не смею тебе отказать, если, конечно, тебе это очень нужно. Скажи: что, где, когда. Фотографию. И все проблемы сняты. Это ты мог и по телефону намекнуть.

Динстон налил еще по одной, поднял свою рюмку.

—За что я вас уважаю, дорогой капитан, так это за вашу готовность всегда помочь Америке.

—Э-э, сеньор, о чем разговор. Если мы не будем друг другу помогать, коммуняки нас со всем скарбом съедят. Здесь мы должны стеной стоять. Как они, гады. Где этот ваш шпион?

—Сейчас, скорее всего где-то в Паулу. Проморгали наши агенты. Он оказывается умудрился выступить в кэтче, где убил какого-то монгола и его секунданта. След русского на сегодня неизвестен.

—Если это тот случай о котором я слышал, то мне все так кажется неправдоподобным, что я слушаю эту историю, как забавную шутку.

—Не скажите, сеньор Луис. Тот агент и вправду силен.

—Ну и что? Он же невысокий. А там такие богатыри. Все под два и более метра. Они стены кулаком прошибают. А тут?

Офицеры открыли новую бутылку: налили, выпили.

— Капитан,—полковник понизил голос,—где-то в городе также скрывается группа китайцев. Пять человек. Их тоже необходимо всех чикнуть, как котят бездомных.

—Уважаемый сеньор,—голос бразильца отрадно хмелел,—и этих мы тоже почирикаем. Какие дела? Адреса и прочее.

—Луис, этих, наверное труднее будет. В Асуньоне они сумели коварно поразить несколько полицейских. Один из них из охраны Стеснера.

— Как? Подняли руку на людей дорогого Альфреда в его же столице. Это уже наглый беспредел. Вызов. Куда их спецслужбы смотрели? За это мы им здесь... Ну... Вообще... Короче спалим за. городом где-нибудь на грязной свалке. Негодяи, а! Сотрудников представителей власти убивать. Где закон? Почему он не работает? Это для меня поразительно-непривычная новость. В этом вопросе мы принципиальны и жестоки.

Капитан в злости жадно схватил бутылку, энергично налил еще по одной.

—За невинно убиенных выпьем, уважаемый сеньор полковник. За это нужно сполна отомстить. Какого черта они там делают? Сюда, какого лысого дьявола притащились. Гибель свою ищут: найдут. Предоставим. По обойме на каждого. Ты же знаешь нас, полковник. Мы такие оскорбительные выпады никогда не прощаем и прощать не собираемся. Руку на представителей власти поднимать. Кто же тогда за соблюдением законности следить будет? За каждого нашего полицейского мы настреляем по сотне и китайцев, и русских. Их и так неисчислимо развелось в наших краях. Где их только нет. И права уже качают на нашей доброй земле. Я им покажу. Наши парни всегда готовы кого-нибудь подстрелить или зажарить живьем. А то все бездомных, да плебеев уничтожаем. Неинтересно. Это не охота. «Эскадрону» нужны дела покруче. Ваше предложение очень взбодрит наших ребят, дорогой сеньор полковник. Я рад. Есть работа для ума и сердца.

Динстон в полном удовлетворении еще раз чокнулся бокалами с отчаянным Луисом.

—Только, сеньор капитан, надо учесть, что те бестии сами хорошо обучены и стрелять, и драться. Надо обложить их так, чтобы никуда не могли деться.

—А куда они, голубчики, денутся? Только в море. На святое дело начальство обязательно выделит минимум роту карабинеров, батальон солдат, и я своих следом напущу. Здесь все по государственному и принципиально,—гордо поднял палец, посмотрел нащустой бокал, еще налил. Выпили.—Тут мы не отступим. Нельзя. В этом благородном мероприятии нет даже криминала. Все законно. Я уверен: у ваших китайцев и русских нет никаких документов и виз на проживание. Это нелегалы, контрабанда. А с нелегалами, ты знаешь, как мы разговариваем. Собакам на съедение и весь разговор. И никаких отписок, никаких делов.

— Надо дать указание постовым и оперативникам, что
бы присматривались. Они где-то в бедняцких районах.

—Уважаемый сеньор Динстон, свою работу я знаю. Кроме оперативников у меня еще целая армия осведомителей. Будет сделано не хуже, чем в детективных романах.

Полковник удовлетворенно выписал чек на пять тысяч долларов.

—Это вам, сеньор Луис, за вашу непреклонную борьбу против коммунизма. Америка ценит таких, как вы. Если со временем возникнет желание перебраться в Штаты, я вам оформлю все необходимые документы.

—Премного благодарен, господин полковник. Но, пока я и здесь ценен для начальства и очень неплохо кормлюсь.

—Рад за вас, капитан, и всячески буду поддерживать вас в вашей нелегкой работе.

—Ха! Спасибо. Работа наша не пыльная, но грязная черт побери и нервная.

Довольные друг другом и сытным ужином они поднялись. Шаткой походкой, порыгивая и икая, поплелись к машине. Динстон отвез капитана домой. Этот бравый и безотказный Луис был, наверное, единственным человеком, с которым у Динстона всегда было все о'кей. Он был полностью удовлетворен беседой с капитаном и как-то ему спокойнее думалось, что на этом этапе он переиграет и Маккинроя, и монахов. Здесь китайцы вне закона, а значит закон на его, Динстона, стороне.

Глава тринадцатая

Пекин. Сухо. Пыльные ветры с полупустынь Монголии.

Улица Дунсяо-мансян.

—Линь, почему так долго нет донесений от нашего доброго друга товарица Чана? Может я поторопился, выслав ему деньги и человека? Загуляли ребятки. Гудят на все командировочные.

—Видно, пока им нечего писать.

—Еще бы. О девочках писать не будешь. Но, даже если нечего писать, надо присылать депеши что жив, здоров, не кашляю, того и вам желаю. А так, что я должен думать?

Линь болезненно сощурился в свои маленькие очки, прокашлялся в кулачок.

— Может послать ему еще пару лейтенантов?
—Еще чего?

—Латина—регион не маленький. И, наверное, не в каждом населенном пункте там имеется почта.

— Не зуди ты. Там цивилизация развита получше нашей. Это наша метрополия не в достаточном количестве имеет почтовые отделения. А в Бразилии на это счет нет проблем. Тем более, что мы там имеем неплохую агентурную сеть и посольство со всеми дипломатическими структурами. И Чану они подчиняются в той же мере, что и мне. Они в курсе всех подозрительных происшествий в
районе. Не думаю, что Чан там ходит деревенским профаном и только из газет выуживает полезные сведения. Да, подзабыл: передашь ему, пусть готовит отчет по агентур ной сети.

—Это он и без нас прекрасно помнит. —А не опасно ему там волочиться таким гулящим повесой. Высчитать могут.

—За это ему платят. Полковник, как-никак.

— Без дипломатического прикрытия поехал.

—Виза у него есть. В остальном посол должен подсобить в полной мере.

—А чего он тогда с нас деньги вышибал? Посол, что, не может отсчитать, сколько нужно.

—Видно, скрывается. Именно не хочет светиться в посольстве. Есть причина значит.

—Пусть напишет.

—Не время. Да и чего писать. Забыли, какой он, Чан. Молодой монах годами бегает и не болеет. А Чан—это зверь не меньшей силы.

—Все вы успокаивать умеете. А чтобы помочь— эгоисты.

—Разведка больше требует работы в одиночку.

—Что ты мне про прошлый век рассказываешь. В одиночку только с бабами предпочтительнее. А в разведке сейчас строевой коллективизм. Время одиночек закончилось еще до Первой мировой. А сейчас очень часто в спину стреляют, закапывают. И по радио не предупреждают. Это ты знаешь не хуже меня. Или у нас потерь не бывает в отделах? Как мне с вами трудно. Боже мой. Когда все это кончится. Когда вы серьезней начнете относиться к своим прямым обязанностям? Товарищ Линь, вы же намного старше Чана. Ладно, он авантюристичный офицер. А вы? Посылайте еще одного лейтенанта. Только толкового. И пусть Чан не своевольничает мне. Каждые три дня его донесения должны лежать на моем столе. Он там на работе, а не на гастролях. Написал на прошлой неделе ересь какую-то и думает, что мы ее здесь очень долго изучать будем. Поторопитесь Линь: самолетом через пару дней хочу весть получить. Дипломатической почтой пусть пользуется. Ей еще можно доверять. Отпиши туда, я подпишу. Кто там ответственный в министерстве иностранных дел.

—А там каждый месяц люди меняются.

—Но они же проходят через наш контроль. Что, там нельзя никому верить?

—Можно, товарищ генерал.

Наконец, после длительной и тяжелой тирады старый генерал устало улыбнулся и совсем мягко по-отечески посмотрел на офицера.

— Неужели и вы считаете, что там есть какие-то препятствия, мешающие Чану спокойнее работать?

—Чан зря наводить серьезность не будет. Что-то там его видно тревожит более, чем мы даже может себе представить.

—Кто ему может там мешать?

— Думаю, он опасается людей Динстона. Только американец знает полковника. И, если Чан засветится, американец прочно сядет ему на хвост и вряд ли что позволит Чану предпринять в Бразилии. Злопамятный янки все ему припомнит.

—Только это?

—Думаю, что только это. —А Маккинрой?

—О-о, с тем можно работать даже будучи врагами. Это человек. А Динстон —он же солдат, и все. Какие тут джентельменские отношения? Он даже как союзник опасен.

—Ну ты наговорил. Не такой уж Динстон и простофиля.

—Поэтому его Чан и опасается больше всех.

—Ты меня изрядно запугиваешь этими словами.

—Но оно так и есть. Если бы я находился в Латине, то более всего опасался бы именно Динстона. Никому из нас он не простит свое фиаско в Китае.

—Нет, нет,—замахал генерал руками.—Ступай. Делай все, что я сказал, только быстро. Посылай спецотделение в посольство под командование Чана. И пусть, если потребует обстановка, вступает с Динстоном даже в вооруженную схватку. Я жду от него теперь самых подробных донесений. Беги, работай.

Линь удовлетворенно кивнул головой, отдал честь престарелому, но доброму шефу, и тихо-тихо, как привидение исчез из кабинета.

Генерал, недовольный, остался сидеть, нервно уставившись на первое письмо Чана.

Дата добавления: 2015-06-04