Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Лев Николаевич Толстой Собрание сочинений в двадцати двух томах Том 6. Война и мир 9 страница




отвращением смотрел на этого полусумасшедшего старика. Макар Алексеич,

морщась от усилий, удерживал пистолет и кричал хриплый голосом, видимо, себе

воображая что-то торжественное.

- К оружию! На абордаж! Врешь, не отнимешь! - кричал он.

- Будет, пожалуйста, будет. Сделайте милость, пожалуйста, оставьте. Ну,

пожалуйста, барин... - говорил Герасим, осторожно за локти стараясь

поворотить Макар Алексеича к двери.

- Ты кто? Бонапарт!.. - кричал Макар Алексеич.

- Это нехорошо, сударь. Вы пожалуйте в комнаты, вы отдохните. Пожалуйте

пистолетик.

- Прочь, раб презренный! Не прикасайся! Видел? - кричал Макар Алексеич,

потрясая пистолетом. - На абордаж!

- Берись, - шепнул Герасим дворнику.

Макара Алексеича схватили за руки и потащили к двери.

Сени наполнились безобразными звуками возни и пьяными хрипящими звуками

запыхавшегося голоса.

Вдруг новый, пронзительный женский крик раздался от крыльца, и кухарка

вбежала в сени.

- Они! Батюшки родимые!.. Ей-богу, они. Четверо, конные!.. - кричала

она.

Герасим и дворник выпустили из рук Макар Алексеича, и в затихшем

коридоре ясно послышался стук нескольких рук во входную дверь.

 

 

 

Пьер, решивший сам с собою, что ему до исполнения своего намерения не

надо было открывать ни своего звания, ни знания французского языка, стоял в

полураскрытых дверях коридора, намереваясь тотчас же скрыться, как скоро

войдут французы. Но французы вошли, и Пьер все не отходил от двери:

непреодолимое любопытство удерживало его.

Их было двое. Один - офицер, высокий, бравый и красивый мужчина, другой

- очевидно, солдат или денщик, приземистый, худой загорелый человек с

ввалившимися щеками и тупым выражением лица. Офицер, опираясь на палку и

прихрамывая, шел впереди. Сделав несколько шагов, офицер, как бы решив сам с

собою, что квартира эта хороша, остановился, обернулся назад к стоявшим в

дверях солдатам и громким начальническим голосом крикнул им, чтобы они

вводили лошадей. Окончив это дело, офицер молодецким жестом, высоко подняв

локоть руки, расправил усы и дотронулся рукой до шляпы.

- Bonjour la compagnie! [59] - весело проговорил он, улыбаясь

и оглядываясь вокруг себя. Никто ничего не отвечал.

- Vous êtes le bourgeois? [60] - обратился офицер к

Герасиму.

Герасим испуганно-вопросительно смотрел на офицера.

- Quartire, quartire, logement, - сказал офицер, сверху вниз, с

снисходительной и добродушной улыбкой глядя на маленького человека. - Les

Français sont de bons enfants. Que diable! Voyons! Ne nous fâchons

pas, mon vieux, [61] - прибавил он, трепля по плечу испуганного и

молчаливого Герасима.

- A ça! Dites donc, on ne parle donc pas français dans cette

boutique? [62] - прибавил он, оглядываясь кругом и встречаясь

глазами с Пьером. Пьер отстранился от двери.

Офицер опять обратился к Герасиму. Он требовал, чтобы Герасим показал

ему комнаты в доме.

- Барин нету - не понимай... моя ваш... - говорил Герасим, стараясь

делать свои слова понятнее тем, что он их говорил навыворот.

Французский офицер, улыбаясь, развел руками перед носом Герасима, давая

чувствовать, что и он не понимает его, и, прихрамывая, пошел к двери, у

которой стоял Пьер. Пьер хотел отойти, чтобы скрыться от него, но в это

самое время он увидал из отворившейся двери кухни высунувшегося Макара

Алексеича с пистолетом в руках. С хитростью безумного Макар Алексеич оглядел

француза и, приподняв пистолет, прицелился.

- На абордаж!!! - закричал пьяный, нажимая спуск пистолета. Французский

офицер обернулся на крик, и в то же мгновенье Пьер бросился на пьяного. В то

время как Пьер схватил и приподнял пистолет, Макар Алексеич попал, наконец,

пальцем на спуск, и раздался оглушивший и обдавший всех пороховым дымом

выстрел. Француз побледнел и бросился назад к двери.

Забывший свое намерение не открывать своего знания французского языка,

Пьер, вырвав пистолет и бросив его, подбежал к офицеру и по-французски

заговорил с ним.

- Vous n'êtes pas blessé? - сказал он.

- Je crois que non, - отвечал офицер, ощупывая себя, - mais je l'ai

manqué belle cette fois-ci, - прибавил он, указывая на отбившуюся

штукатурку в стене. - Quel est cet homme? [63] - строго взглянув на

Пьера, сказал офицер.

- Ah, je suis vraiment au désespoir de ce qui vient d'arriver,

[64] - быстро говорил Пьер, совершенно забыв свою роль. - C'est un

fou, un malheureux qui ne savait pas ce qu'il faisait. [65]

Офицер подошел к Макару Алексеичу и схватил его за ворот.

Макар Алексеич, распустив губы, как бы засыпая, качался, прислонившись

к стене.

- Brigand, tu me la payeras, - сказал француз, отнимая руку.

- Nous autres nous sommes cléments après la victoire: mais

nous ne pardonnons pas aux traîtres, [66] - прибавил он с

мрачной торжественностью в лице и с красивым энергическим жестом.

Пьер продолжал по-французски уговаривать офицера не взыскивать с этого

пьяного, безумного человека. Француз молча слушал, не изменяя мрачного вида,

и вдруг с улыбкой обратился к Пьеру. Он несколько секунд молча посмотрел на

него. Красивое лицо его приняло трагически-нежное выражение, и он протянул

руку.

- Vous m'avez sauvé la vie! Vous êtes Français,

[67] - сказал он. Для француза вывод этот был несомненен. Совершить

великое дело мог только француз, а спасение жизни его, m-r Ramball'я

capitaine du 13-me léger [68] - было, без сомнения, самым

великим делом.

Но как ни несомненен был этот вывод и основанное на нем убеждение

офицера, Пьер счел нужным разочаровать его.

- Je suis Russe, [69] - быстро сказал Пьер.

- Ти-ти-ти, à d'autres, [70] - сказал француз, махая

пальцем себе перед носом и улыбаясь. - Tout à l'heure vous allez me

conter tout ça, - сказал он. - Charmé de rencontrer un

compatriote. Eh bien! qu'allons nous faire de cet homme? [71] -

прибавил он, обращаясь к Пьеру, уже как к своему брату. Ежели бы даже Пьер

не был француз, получив раз это высшее в свете наименование, не мог же он

отречься от него, говорило выражение лица и тон французского офицера. На

последний вопрос Пьер еще раз объяснил, кто был Макар Алексеич, объяснил,

что пред самым их приходом этот пьяный, безумный человек утащил заряженный

пистолет, который не успели отнять у него, и просил оставить его поступок

без наказания.

Француз выставил грудь и сделал царский жест рукой.

- Vous m'avez sauvé la vie. Vous êtes Français. Vous me

demandez sa grâce? Je vous l'accorde. Qu'on emmène cet homme,

[72] - быстро и энергично проговорил французский офицер, взяв под

руку произведенного им за спасение его жизни во французы Пьера, и пошел с

ним в дом.

Солдаты, бывшие на дворе, услыхав выстрел, вошли в сени, спрашивая, что

случилось, и изъявляя готовность наказать виновных; но офицер строго

остановил их.

- On vous demandera quand on aura besoin de vous, [73] -

сказал он. Солдаты вышли. Денщик, успевший между тем побывать в кухне,

подошел к офицеру.

- Capitaine, ils ont de la soupe et du gigot de mouton dans la cuisine,

- сказал он. - Faut-il vous l'apporter?

- Oui, et le vin, [74] - сказал капитан.

 

 

 

Французский офицер вместе с Пьером вошли в дом. Пьер счел своим долгом

опять уверить капитана, что он был не француз, и хотел уйти, но французский

офицер и слышать не хотел об этом. Он был до такой степени учтив, любезен,

добродушен и истинно благодарен за спасение своей жизни, что Пьер не имел

духа отказать ему и присел вместе с ним в зале, в первой комнате, в которую

они вошли. На утверждение Пьера, что он не француз, капитан, очевидно не

понимая, как можно было отказываться от такого лестного звания, пожал

плечами и сказал, что ежели он непременно хочет слыть за русского, то пускай

это так будет, но что он, несмотря на то, все так же навеки связан с ним

чувством благодарности за спасение жизни.

Ежели бы этот человек был одарен хоть сколько-нибудь способностью

понимать чувства других и догадывался бы об ощущениях Пьера, Пьер, вероятно,

ушел бы от него; но оживленная непроницаемость этого человека ко всему тому,

что не было он сам, победила Пьера.

- Français ou prince russe incognito, [75] - сказал

француз, оглядев хотя и грязное, но тонкое белье Пьера и перстень на руке. -

Je vous dois la vie je vous offre mon amitié. Un Français n'oublie

jamais ni une insulte ni un service. Je vous offre mon amitié. Je ne

vous dis que ça. [76]

В звуках голоса, в выражении лица, в жестах этого офицера было столько

добродушия и благородства (во французском смысле), что Пьер, отвечая

бессознательной улыбкой на улыбку француза, пожал протянутую руку.

- Capitaine Ramball du treizième léger, décoré pour

l'affaire du Sept, [77] - отрекомендовался он с самодовольной,

неудержимой улыбкой, которая морщила его губы под усами. - Voudrez vous bien

me dire à présent, à qui' j'ai l'honneur de parler aussi

agréablement au lieu de rester à l'ambulance avec la balle de ce

fou dans le corps. [78]

Пьер отвечал, что не может сказать своего имени, и, покраснев, начал

было, пытаясь выдумать имя, говорить о причинах, по которым он не может

сказать этого, но француз поспешно перебил его.

- De grâce, - сказал он. - Je comprends vos raisons, vous

êtes officier... officier supérieur, peut-être. Vous avez

porté les armes contre nous. Ce n'est pas mon affaire. Je vous dois la

vie. Cela me suffit. Je suis tout à vous. Vous êtes gentilhomme?

[79] - прибавил он с оттенком вопроса. Пьер наклонил голову. -

Votre nom de baptême, s'il vous plaît? Je ne demande pas

davantage. Monsieur Pierre, dites vous... Parfait. C'est tout ce que je

désire savoir. [80]

Когда принесены были жареная баранина, яичница, самовар, водка и вино

из русского погреба, которое с собой привезли французы, Рамбаль попросил

Пьера принять участие в этом обеде и тотчас сам, жадно и быстро, как

здоровый и голодный человек, принялся есть, быстро пережевывая своими

сильными зубами, беспрестанно причмокивая и приговаривая excellent, exquis!

[81] Лицо его раскраснелось и покрылось потом. Пьер был голоден и с

удовольствием принял участие в обеде. Морель, денщик, принес кастрюлю с

теплой водой и поставил в нее бутылку красного вина. Кроме того, он принес

бутылку с квасом, которую он для пробы взял в кухне. Напиток этот был уже

известен французам и получил название. Они называли квас limonade de cochon

(свиной лимонад), и Морель хвалил этот limonade de cochon, который он нашел

в кухне. Но так как у капитана было вино, добытое при переходе через Москву,

то он предоставил квас Морелю и взялся за бутылку бордо. Он завернул бутылку

по горлышко в салфетку и налил себе и Пьеру вина. Утоленный голод и вино еще

более оживили капитана, и он не переставая разговаривал во время обеда.

- Oui, mon cher monsieur Pierre, je vous dois une fière chandelle

de m'avoir sauvé... de cet enragé... J'en ai assez, voyez-vous, de

balles dans le corps. En voilà une (on показал на бок) à Wagram et

de deux à Smolensk, - он показал шрам, который был на щеке. - Et cette

jambe, comme vous voyez, qui ne veut pas marcher. C'est à la grande

bataille du 7 à la Moskowa que j'ai reçu ça. Sacré dieu,

c'était beau. Il fallait voir ça, c'était un déluge de

feu. Vous nous avez taillé une rude besogne; vous pouvez vous en

vanter, nom d'un petit bonhomme. Et, ma parole, malgré l'atoux que j'y

ai gagné, je serais prêt à recommencer. Je plains ceux qui

n'ont pas vu ça.

- J'y ai été, [82] - сказал Пьер.

- Bah, vraiment! Eh bien, tant mieux, - сказал француз. - Vous

êtes de fiers ennemis, tout de même. La grande redoute a

été tenace, nom d'une pipe. Et vous nous l'avez fait

crânement payer. J'y suis allé trois fois, tel que vous me voyez.

Trois fois nous étions sur les canons et trois fois on nous a

culbuté et comme des capucins de cartes. Oh!! c'était beau,

monsieur Pierre. Vos grenadiers ont été superbes, tonnerre de

Dieu. Je les ai vu sîx fois de suite serrer les rangs, et marcher comme

à une revue. Les beaux hommes! Notre roi de Naples, qui s'y

connaît a crié: bravo! Ah, ah! soldat comme nous autres! - сказал

он, улыбаясь, поело минутного молчания. - Tant mieux, tant mieux, monsieur

Pierre. Terribles en bataille... galants... - он подмигнул с улыбкой, - avec

les belles, voilà les Français, monsieur Pierre, n'est ce pas?

[83]

До такой степени капитан был наивно и добродушно весел, и целен, и

доволен собой, что Пьер чуть-чуть сам не подмигнул, весело глядя на него.

Вероятно, слово "galant" навело капитана на мысль о положении Москвы.

- A propos, dites, donc, est-ce vrai que toutes les femmes ont

quitté Moscou? Une drôle d'idée! Qu'avaient-elles à

craindre?

- Est ce que les dames françaises ne quitteraient pas Paris si les

Russes y entraient? [84] - сказал Пьер.

- Ah, ah, ah!.. - Француз весело, сангвинически расхохотался, трепля по

плечу Пьера. - Ah! elle est forte celle-là, - проговорил он. - Paris?

Mais Paris-Paris...

- Paris la capitale du monde... [85] - сказал Пьер, доканчивая

его речь.

Капитан посмотрел на Пьера. Он имел привычку в середине разговора

остановиться и поглядеть пристально смеющимися, ласковыми глазами.

- Eh bien, si vous ne m'aviez pas dit que vous êtes Russe, j'aurai

parié que vous êtes Parisien. Vous avez ce je ne sais, quoi, ce...

[86] - и, сказав этот комплимент, он опять молча посмотрел.

- J'ai été à Paris, j'y ai passé des années, -

сказал Пьер.

- Oh ça se voit bien. Paris!.. Un homme qui ne connaît pas

Paris, est un sauvage. Un Parisien, ça se sent à deux lieux.

Paris, s'est Talma, la Duschénois, Potier, la Sorbonne, les boulevards,

- и заметив, что заключение слабее предыдущего, он поспешно прибавил: - Il

n'y a qu'un Paris au monde. Vous avez été à Paris et vous

êtes resté Busse. Eh bien, je ne vous en estime pas moins.

[87]

Под влиянием выпитого вина и после дней, проведенных в уединении с

своими мрачными мыслями, Пьер испытывал невольное удовольствие в разговоре с

этим веселым и добродушным человеком.

- Pour en revenir à vos dames, on les dit bien belles. Quelle

fichue idée d'aller s'enterrer dans les steppes, quand l'armée

française est à Moscou. Quelle chance elles ont manqué

celles-là. Vos moujiks c'est autre chose, mais voua autres gens

civilisés vous devriez nous connaître mieux que ça. Nous

avons pris Vienne, Berlin, Madrid, Naples, Rome, Varsovie, toutes les

capitales du monde... On nous craint, mais on nous aime. Nous sommes bons

à connaître. Et puis l'Empereur! [88] - начал он, но Пьер

перебил его.

- L'Empereur, - повторил Пьер, и лицо его вдруг привяло грустное и

сконфуженное выражение. - Est-ce que l'Empereur?.. [89]

- L'Empereur? C'est la générosité, la clémence, la

justice, l'ordre, le génie, voilà l'Empereur! C'est moi, Ram-ball,

qui vous le dit. Tel que vous me voyez, j'étais son ennemi il y a

encore huit ans. Mon père a été comte émigré...

Mais il m'a vaincu, cet homme. Il m'a empoigné. Je n'ai pas pu

résister au spectacle de grandeur et de gloire dont il couvrait la

France. Quand j'ai compris ce qu'il voulait, quand j'ai vu qu'il nous

faisait une litière de lauriers, voyez vous, je me suis dit: voilà

un souverain, et je me suis donné à lui. Eh voilà! Oh, oui,

mon cher, c'est le plus grand homme des siècles passés et à

venir.

- Est-il à Moscou? [90] - замявшись и с преступным лицом

сказал Пьер.

Француз посмотрел на преступное лицо Пьера и усмехнулся.

- Non, il fera son entrée demain, [91] - сказал он и

продолжал свои рассказы.

Разговор их был прерван криком нескольких голосов у ворот и приходом

Мореля, который пришел объявить капитану, что приехали виртембергские гусары

и хотят ставить лошадей на тот же двор, на котором стояли лошади капитана.

Затруднение происходило преимущественно оттого, что гусары не понимали того,

что им говорили.

Капитан велел позвать к себе старшего унтер-офицера в строгим голосом

спросил у него, к какому полку он принадлежит, кто их начальник и на каком

основании он позволяет себе занимать квартиру, которая уже занята. На первые

два вопроса немец, плохо понимавший по-французски, назвал свой полк и своего

начальника; но на последний вопрос он, не поняв его, вставляя ломаные

французские слова в немецкую речь, отвечал, что он квартиргер полка и что

ему ведено от начальника занимать все дома подряд, Пьер, знавший по-немецки,

перевел капитану то, что говорил немец, и ответ капитана передал по-немецки

виртембергскому гусару. Поняв то, что ему говорили, немец сдался и увел

своих людей. Капитан вышел на крыльцо, громким голосом отдавая какие-то

приказания.

Когда он вернулся назад в комнату, Пьер сидел на том же месте, где он

сидел прежде, опустив руки на голову. Лицо его выражало страдание. Он

действительно страдал в эту минуту. Когда капитан вышел и Пьер остался один,

он вдруг опомнился и сознал то положение, в котором находился. Не то, что

Москва была взята, и не то, что эти счастливые победители хозяйничали в ней

и покровительствовали ему, - как ни тяжело чувствовал это Пьер, не это

мучило его в настоящую минуту. Его мучило сознание своей слабости. Несколько

стаканов выпитого вина, разговор с этим добродушным человеком уничтожили

сосредоточенно-мрачное расположение духа, в котором жил Пьер эти последние

дни и которое было необходимо для исполнения его намерения. Пистолет, и

кинжал, и армяк были готовы, Наполеон въезжал завтра. Пьер точно так же

считал полезным и достойным убить злодея; но он чувствовал, что теперь он не

сделает этого. Почему? - он не знал, но предчувствовал как будто, что он не

исполнит своего намерения. Он боролся против сознания своей слабости, но

смутно чувствовал, что ему не одолеть ее, что прежний мрачный строй мыслей о

мщенье, убийстве и самопожертвовании разлетелся, как прах, при прикосновении

первого человека.

Капитан, слегка прихрамывая и насвистывая что-то, вошел в комнату.

Забавлявшая прежде Пьера болтовня француза теперь показалась ему

противна. И насвистываемая песенка, и походка, и жест покручиванья усов -

все казалось теперь оскорбительным Пьеру.

"Я сейчас уйду, я ни слова больше не скажу с ним", - думал Пьер. Он

думал это, а между тем сидел все на том же месте. Какое-то странное чувство

слабости приковало его к своему месту: он хотел и не мог встать и уйти.

Капитан, напротив, казался очень весел. Он прошелся два раза по

комнате. Глаза его блестели, и усы слегка подергивались, как будто он

улыбался сам с собой какой-то забавной выдумке.

- Charmant, - сказал он вдруг, - le colonel de ces Wurtembourgeois!

C'est un Allemand; mais brave garçon, s'il en fut. Mais Allemand.

[92]

Он сел против Пьера.

- A propos, vous savez donc l'allemand, vous? [93]

Пьер смотрел на него молча.

- Comment dites-vous asile en allemand? [94]

- Asile? - повторил Пьер. - Asile en allemand - Unterkunft.

[95]

- Comment dites-vous? [96] -недоверчиво и быстро переспросил

капитан.

- Unterkunft, - повторил Пьер.

- Onterkoff, - сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами

смотрел на Пьера. - Les Allemands sont de fières bêtes. N'est ce

pas, monsieur Pierre? [97] - заключил он.

- Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas?

Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [98] -

весело крикнул капитан.

Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при

освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника.

Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся

над ним.

- Eh bien, nous sommes tristes, [99] - сказал он, трогая Пьера

за руку. - Vous aurai-je fait de la peine? Non, vrai, avez-vous quelque

chose contre moi, - переспрашивал он. - Peut-être rapport à la

situation? [100]

Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это

выражение участия было приятно ему.

- Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de

l'amitié pour vous. Puis-je faire quelque chose pour vous? Disposez de

moi. C'est à la vie et à la mort. C'est la main sur le cœur

que je vous le dis, [101] - сказал он, ударяя себя в грудь.

- Merci, - сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же,

как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по-немецки, и лицо его

вдруг просияло.

- Ah! dans ce cas je boîs à notre amitié! [102]

- весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и

выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в

задумчиво-меланхолической позе облокотился на стол.

- Oui, mon cher ami, voilà les caprices de la fortune, - начал он.

- Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de

Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voilà à

Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, - продолжал он грустным я

мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, -

que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [103]

И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру

историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои

родственныеимущественные, семейные отношения. "Ma pauvre mère

[104] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.

- Mais tout ça ce n'est que la mise en scène de la vie, le

fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? - сказал он,

оживляясь. - Encore un verre. [105]

Пьер опять выпил и налил себе третий.

- Oh! les femmes, les femmes! [106] - и капитан,

замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих

любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя

на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с

которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории

Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят

исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с

таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви,

и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.

Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та

низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда-то к своей

жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал

к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал - одна была l'amour

des charretiers, другая l'amour des nigauds); [107] l'amour,

которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности

отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную

прелесть чувству.

Так капитан рассказал трогательную историю своей любви к одной

обворожительной тридцатипятилетней маркизе и в одно и то же время к

прелестному невинному, семнадцатилетнему ребенку, дочери обворожительной

маркизы. Борьба великодушия между матерью и дочерью, окончившаяся тем, что

мать, жертвуя собой, предложила свою дочь в жены своему любовнику, еще и

теперь, хотя уж давно прошедшее воспоминание, волновала капитана. Потом он

рассказал один эпизод, в котором муж играл роль любовника, а он (любовник)

роль мужа, и несколько комических эпизодов из souvenirs d'Allemagne, где

asile значит Unterkunft, где les maris mangent de la choux croûte и где

les jeunes filles sont trop blondes. [108]

Наконец последний эпизод в Польше, еще свежий в памяти капитана,

который он рассказывал с быстрыми жестами и разгоревшимся лицом, состоял в

том, что он спас жизнь одному поляку (вообще в рассказах капитана эпизод

спасения жизни встречался беспрестанно) и поляк этот вверил ему свою

обворожительную жену (Parisienne de cœur), [109] в то время

как сам поступил во французскую службу. Капитан был счастлив,

обворожительная полька хотела бежать с ним; но, движимый великодушием,

капитан возвратил мужу жену, при этом сказав ему: "Je vous ai sauvé la

vie et je sauve votre honneur!" [110] Повторив эти слова, капитан

протер глаза и встряхнулся, как бы отгоняя от себя охватившую его слабость

при этом трогательном воспоминании.

Слушая рассказы капитана, как это часто бывает в позднюю вечернюю пору

и под влиянием вина, Пьер следил за всем тем, что говорил капитан, понимал

все и вместе с тем следил за рядом личных воспоминаний, вдруг почему-то

представших его воображению. Когда он слушал эти рассказы любви, его

собственная любовь к Наташе неожиданно вдруг вспомнилась ему, и, перебирая в

своем воображении картины этой любви, он мысленно сравнивал их с рассказами

Рамбаля. Следя за рассказом о борьбе долга с любовью, Пьер видел пред собою

все малейшие подробности своей последней встречи с предметом своей любви у

Сухаревой башни. Тогда эта встреча не произвела на него влияния; он даже ни

разу не вспомнил о ней. Но теперь ему казалось, что встреча эта имела что-то

очень значительное и поэтическое.

"Петр Кирилыч, идите сюда, я узнала", - слышал он теперь сказанные сю

слова, видел пред собой ее глаза, улыбку, дорожный чепчик, выбившуюся прядь

волос... и что-то трогательное, умиляющее представлялось ему во всем этом.

Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к

Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для

любви и зависти к законному мужу.

Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал

необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он

несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою

жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-06-04; Просмотров: 314; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.008 сек.