Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Техника и практика психоанализа 24 страница




Вопрос о демонстрируемости не исчерпывается этим обсуждением. Существует еще элемент интенсив­ности, который необходимо рассматривать особо и ко­торый играет важную роль во всех вопросах «когда мы интерпретируем». Обычно легче продемонстрировать более сильное психическое событие, чем более слабое. Более того, чем больше интенсивность данного явле­ния, тем больше затруднений будет испытывать пациент, когда он будет конфронтирован с этим. Следовательно, аналитик обычно ждет, пока сопротивление переноса не достигнет той интенсивности, которая не позволит от­рицать Эго и которая также привнесет чувство убежден­ности в этом. Проблема оптимального уровня интенсив­ности будет обсуждаться в секции 3.93.

Какие виды переноса наиболее вероятно продуци­руют сопротивления? Ответ на это не прост, потому что все виды переноса смогут продуцировать важные сопро­тивления. Однако существует ряд общих правил, кото­рые весьма ценны и полезны. Эго-синтоничные реакции переноса будут продуцировать сопротивление, потому что синтоничность Эго будет иметь тенденцию предо­хранить пациента от раскалывания наблюдающего Эго, когда аналитик пытается подвести пациента к работе над переносам. Коротко говоря, пациент не способен развить рабочий альянс в отношении определенных чувств ко мне. Это может привести к тому, что пациент будет защищаться, требовать справедливости или отрицать реакции переноса или материал для анализа. Это осо­бенно верно для неявных реакций переноса. В качестве примера см. материал посвященный случаю миссис К. в секциях 1.24, 2.651, 2.71, 3.25, 3.42, 3.81, 3.83.

Миссис К. в течение нескольких лет сохраняла идеа­лизированное представление о6o мне, как о прекрасной человеческой личности. Всю боль и лишения психоана­литического лечения она относила за счет психоанали­за как науки. Она чувствовала, что я просто неохотно, помимо своей воли пользуюсь инструментами этой гру­бой и полной лишений терапии. Мои попытки идентифицировать этот раскол переноса как сопротивление она выслушивала терпеливо, но не верила им. В дей­ствительности, она чувствовала, что это подтверждение моей скромности. Мои ляпсусы она хранила в памяти как доказательство того, как я честен и целеустремлен. Пациентка отказывалась осознавать эту длительно изме­няющуюся группу чувств как сопротивление, несмотря на сновидения и обмолвки, с очевидностью показываю­щие латентную злобу и ненависть. Она признавала на словах это замечание и соглашалась, что, возможно, ин­теллектуально она могла бы следовать моим идеям, но не может почувствовать никакого признака враж­дебных чувств по отношению ко мне. Только мно­го позже в ходе анализа, когда уменьшился ее страх гомосексуальности и она стала способна насла­диться сексуальной жизнью со своим мужем, она смогла позволить себе почувствовать некоторую глубоко запря­танную ненависть ко мне. Только тогда она развила рабочий альянс в отношении своей враждебности ко мне.

Интенсивные эмоциональные реакции переноса мо­гут также продуцировать сопротивления. Пациенты в муках сильной любви или ненависти могут просто хо­теть дать выход этим эмоциям на аналитика, отказы­ваться от анализа, от получения любого инсайта. Пока эти чувства переполняют пациента или являются Эго-синтоничными, пациент стремится к удовлетворению разрядки, к отреагированию. Поиски понимания выхо­дят на передний план только тогда, когда интенсивность переноса уменьшается или он ощущается как Эго-ди­стоничный, чуждый Эго. Интенсивная любовь и нена­висть могут быть продуктивными в качестве реакций переноса, только если рабочий альянс может быть при этом мобилизован и сохранен, несмотря на сильные чувства.

Все другие чувства в этом смысле равнозначны: враждебный, агрессивный, негативный перенос более вероятно будет продуцировать сопротивление и затруд­нения для рабочего альянса, чем чувства положитель­ные, чувства любви. Сексуальные и романтические чув­ства более склонны вызывать сопротивление, чем друж­ба или другие десексуализированные разновидности любви. Прегенитальные импульсы будут вызывать более сопротивление, чем импульсы более зрелые. Мазо­хизм является большим источником сопротивления, чем страх пассивных гомосексуальных устремлений и при­митивной ненависти к матери у мужчин или зависть к пенису и примитивная любовь к матери у женщин.

Вернемся к техническому вопросу: когда мы вме­шиваемся в ситуацию переноса? Первый наш ответ состоит в следующем: мы вмешиваемся, когда перенос продуцирует сопротивление; мы прежде всего стараем­ся убедиться в том, что разумное Эго и рабочий альянс присутствуют, и затем анализируем сопротивление. Не имеет значения, какой именно перенос имеет место: мы вмешиваемся, когда видим признаки значимого сопро­тивления, когда аналитическая работа непродуктивна, зашла в тупик или эмоционально насыщена. Но суще­ствуют и другие ситуации переноса, когда необходимо наше вмешательство.

 

3.932. Когда достигнут оптимальный уровень интенсивности

 

Другое полезное правило, касающееся вопроса о том, когда мы вмешиваемся в ситуацию переноса, со­стоит в следующем. Аналитик будет позволять разви­ваться реакции переноса до тех пор, пока она не достиг­нет оптимального уровня интенсивности. Теперь наша задача состоит в определении того, что такое «опти­мальный уровень интенсивности». Это не относится к фиксированному качеству, но зависит от состояния Эго пациента и того, чего аналитик пытается достичь в дан­ный момент. В сущности, мы хотим, чтобы переживание переноса было эмоционально значимо для пациента, но мы не хотим, чтобы он был подавлен им. Мы хотим, чтобы это был импульс, но не травма.

Обычно аналитик предпочитает, чтобы чувства пе­реноса пациента развивались спонтанно и их сила уве­личивалась, несмотря на то, что какое-то сопротивление мешает аналитической работе или дальнейшему разви­тию этих чувств. Если же сопротивления нет, аналитик будет ждать до того момента, когда интенсивность чувств переноса достигнет того уровня, который сде­лает реакцию переноса неподдельной, живой для па­циента, и тогда вмешивается. Мы знаем, что такое переживание приносит ощущение убежденности в том, что процесс анализирования не равноправен. Меньшие ин­тенсивности реакций переноса могут привести к отри­цанию, изоляции, интеллектуализации и другим защит­ным сопротивлениям. Большие интенсивности могут при­вести к травматическим состояниям, паническим реак­циям, последующим регрессиям и избеганиям. Опти­мальная интенсивность приводит пациента к осознанию того, что его реакции переноса реальны и значимы. Ког­да это имеет место, пациент готов работать аналитически с реакцией переноса, как с пережива­нием.

Примером такой ситуации может служить следую­щее. На очень ранней стадии своего анализа молодая женщина, играя, поставила вопрос: «Когда мне пола­гается влюбиться в вас?» Сам факт, что она задала такой вопрос, говорит о том, что слабый позитивный перенос уже присутствует, но в тот момент он еще не стал животрепещущей реальностью для пациентки. Если бы я указал ей на то, что сам вопрос показывает, что такие чувства присутствуют, эта пациентка, весь­ма вероятно, отрицала бы это или наполовину всерьез признала и затем, играя, перешла бы к ассоциирова­нию. Именно это происходит обычно с кандидатами, когда они преждевременно анализируют позитивный перенос. В этом случае, как я описывал, я не делал та­кой интерпретации. Я только спросил, откуда у нее воз­никла такая мысль. После того, как она рассказала, что слышала о том, что это случается, от своей подруги, прохо­дившей анализ, я сказал пациентке, что не существует группового правила ни для какого специфического чув­ства, развивающегося по отношению к аналитику: все, что ей следует делать, — это позволить своим чувствам приходить так, как они это делают, и мы тогда попы­таемся понять ее уникальные и индивидуальные чувст­ва. Вскоре после этого сеанса я смог заметить, что па­циентка переживает возрастание позитивных чувств по отношению ко мне. Она стала больше заботиться о своей внешности. Входя и уходя, она бросала на меня кокетливый взгляд, в некоторых ее замечаниях был легкий оттенок флирта. Поскольку пациентка работала аналитически продуктивно и поскольку я был уверен, что интенсивность этих чувств увеличится, я не предпринимал попытки анализировать данный перенос в тот момент.

Через несколько дней пациентка заметила, что ра­бота, дом и муж стали меньше интересовать ее. Каза­лось, что она думает о своем «аналитике» почти все время, даже во время полового акта она, бывало, дума­ла о своем «анализе». В этот момент я почувствовал, что интенсивность чувств переноса пациентки была та­кая, что они стали реальными и жизненно важными, и что работа над ними теперь была бы значительным пе­реживанием и продвинула бы анализ. Таким образом, в тот момент я вмешался и сказал пациентке, что мне кажется, что ее чувства ко мне входят в ее жизнь; я доминирую и в остальной жизни ее, даже в сексуальной жизни, и поощрил ее рассказывать мне об этом, потому что это важно. Теперь пациентка начала работать серь­езно, удивляясь тому, как сильны стали ее чувства любви ко мне. Влюбленность была встречной игрой. Теперь она была готова работать всерьез.

Важно осознавать, что способность пациента выно­сить сильные эмоции переноса будет сильно изменять­ся во время курса анализа в соответствии с качеством эмоций переноса по данному вопросу и в соответствии с силой рабочего альянса. На очень ранних стадиях ана­лиза пациент может вынести меньшую интенсивность, чем на более поздних. В общем, в первое время, когда появляются в переносе специфические эмоции, пациент будет способен вынести относительно небольшое коли­чество эмоций до того, как разовьется сопротивление, или он регрессирует. На ранних стадиях анализа необ­ходимо тщательно оценивать, какое количество эмоций пациент может почувствовать для того, чтобы это было для него значимым переживанием. Преждевременное вмешательство может лишить пациента эмоционального воздействия, в этом случае перенос только бы помог пациенту интеллектуально обыграть вмешательство. С другой стороны, отсроченное вмешательство может привести к тому, что пациент почувствует эмоцию та­кой интенсивности, что будет подавлен или регрессиру­ет. Аналитик должен сопереживать пациенту в отно­шении оценки силы Эго в данный момент и знать, когда вмешиваться. В первое время, когда возникают реакции переноса во время анализа, мы вмешиваемся

раньше; чем чаще специфические эмоции будут иметь место при переносе, тем с большей вероятностью мы будем позволять интенсивности увеличиваться. Конечно, появление сопротивления будет показывать, что необхо­димо вмешаться. Вместе с тем следует учитывать эти общие замечания, если сопротивление не появля­ется.

Качество реакции переноса также может быть по­казателем той интенсивности чувств, которую может вынести пациент. Вообще говоря, если реакция пере­носа инфантильна, следует вмешаться раньше. Некото­рые реакции переноса, как-то: ненависти и гомосексуаль­ные, могут потребовать более раннего вмешательства, чем остальные.

Состояние функций Эго пациента и, в особенности, состояние защит будет также играть роль в определе­нии того, какую интенсивность реакций переноса мо­жет вынести пациент. Внезапное появление новых чувств переноса, которые приводят пациента в недоуме­ние и вызывают тревогу и стыд, будет требовать более раннего вмешательства, чем тех чувств переноса, кото­рые переживались ранее. Пациент будет более склонен быть подавленным интенсивными чувствами переноса, когда Эго истощено каким-то внешним событием. Болезнь ребенка, которая вызывает вину и неосознан­ную враждебность, является именно таким событием.

Другое соображение, касающееся оптимальной ин­тенсивности реакций переноса, состоит в следующем: как долго предстоит пациенту бороться с этими чувст­вами переноса до следующего сеанса? Другими слова­ми, оптимальная интенсивность будет также зависеть от частоты визитов и того, насколько близок будет сле­дующий визит пациента. Перед каникулами или уик-эн­дами аналитику следует вмешиваться раньше и преду­преждать слишком интенсивные реакции переноса, по сравнению с тем, как он поступил бы, если пациент пришел на аналитический сеанс на следующий день. Это важный довод в пользу пяти психоаналити­ческих сеансов в неделю. Если мы видим нашего пациента ежедневно, мы можем позволить интен­сивным реакциям переноса иметь место, что приведет нас в прошлое, к наиболее важным событиям инфан­тильного невроза. Если же пациент наблюдается с такой частотой, что за каждым сеансом следует интервал, скажем, три раза в неделю, тогда такие пациенты ис­пытывают горькое сожаление, что интенсивные реак­ции переноса могут быть травматическими и они не будут позволять себе развивать такие интенсивные чувства. Как следствие, их невроз переноса никогда не достигнет желаемой интенсивности и некоторые аспек­ты инфантильного невроза никогда не будут разрешены.

 

3.933. Некоторые модификации и разработки

 

Иногда для пациента может быть достаточно того, что ему просто указали на чувство переноса. Это мо­жет быть в случае, когда наряду с умеренно сильной реакцией переноса аналитик может обнаружить намек на другую реакцию переноса, противоположной окрас­ки. Например, пациент обнаруживает довольно интен­сивный позитивный интерес, и при этом аналитик может слышать полутона враждебности. Если перенос любви используется как сопротивление против осознания нижележащей враждебности, аналитик может интерпре­тировать функцию сопротивления позитивного переноса. Однако это может быть не сопротивление, а самое пер­вое проявление признаков некоторой, ранее не выска­занной амбивалентности. В таких ситуациях правильно было бы указать пациенту на эту враждебность. Это зависит от состояния рабочего альянса, от желания па­циента осознавать наибольшее количество чувства пе­реноса и его готовности исследовать его. Если условия рабочего альянса таковы, что конфронтация приведет только к отрицанию и отказу, то было бы лучше подо­ждать большей интенсивности реакции переноса или того момента, когда сопротивление будет поддаваться демонстрации.

Бывают случаи, когда аналитик указывает пациенту на длительное отсутствие специфичной реакции пере­носа. Это также может быть эмоционально значимым переживанием, если отсутствие чувства бросается в глаза и является заметным и вызывающим для пациен­та. Тогда ясно, что сопротивление переноса работает, а это затрудняет анализ, как описывалось выше. Важно отказаться от интервенций на довольно длительный пе­риод, так чтобы конфронтация оказала воздействие и

была убедительной для пациента. Преждевременная интерпретация всегда ведет к увеличению сопротивле­ния и тенденции превратить аналитическую работу в интеллектуальную игру.

Иногда оптимальной интенсивностью является не умеренная сила чувства переноса, а чрезвычайно вы­сокий ее уровень. Это случается, вероятнее всего, к кон­цу анализа, когда пациент уже неоднократно пережи­вал реакции переноса умеренной интенсивности, но еще не переживал экстремальной интенсивности, которая происходит с вершин инфантильного невроза. Аналитик должен уловить момент, Когда необходимо поз­волить умеренным реакциям переноса очень сильно уве­личить интенсивность для того, чтобы позволить паци­енту почувствовать большую силу инфантильных переживаний. Пациента следует ободрить на принятие та­кого решения, чтобы эти ранние инфантильные эмоции могли выйти на арену анализа. Способность к регрессии является необходимой, так как ее проявление является последствием подавления эмоций. Но у пациентов, имеющих хороший рабочий альянс, это будет только временная регрессия и ценное терапевтическое пережи­вание.

Позвольте проиллюстрировать это. Женщина, на пя­том году анализа, начала свой сеанс с описания того, как она была ажитирована, когда почувствовала, уходя с предыдущего сеанса, который закончился моей интер­претацией, что она борется для того, чтобы скрыть свою зависть к пенису и ее ужасает сам факт признания мне в том, что этот вопрос беспокоит ее. Она почувствова­ла одновременно злобу и возбуждение, когда пришла домой. Она провела беспокойную ночь и пришла на сеанс со своеобразной смесью боязни и страстного же­лания. Она действительно боялась свободно ассоциировать на том сеансе; она чувствовала себя так, будто теряет контроль над собой. Она боялась, что может за­визжать или, возможно, вскочить с кушетки и сделать что-нибудь со мной.

Мое молчание, которое обычно успокаивающе дей­ствовало на нее, не успокаивало ее. По мере того, как ее ажитация возрастала, я решил, что необходимо ска­зать ей, что она может позволить себе продолжить. Я не позволю, чтобы с ней случилось что-нибудь ужасное. Пациентка корчилась, ломала руки и покрывалась испариной. Она начала кричать на меня: «Я ненавижу вас, я ненавижу вас. Это все ваша вина. Я хочу ваш пенис, для себя, он мой». Она остановилась, положила свои руки на область лобка и сказала: «У меня ужас­ное желание помочиться, намочить все вокруг, просто чтобы показать вам, что я могу сделать это... Просто чтобы показать, как я ненавижу вас и презираю вас... это все ваша вина... Я хочу ваш пенис, он действительно принадлежит мне, он мой, я собираюсь взять его, ото­брать его... пожалуйста, дайте его мне, пожалуйста, по­жалуйста, я умоляю вас...» Потом она истерически разрыдалась. Через несколько минут, когда она успо­коилась, я смог интерпретировать для нее, как она пе­режила вновь со мной до сих пор репрессированный фрагмент своего инфантильного невроза, глубоко скры­тый компонент ее инфантильной зависти к пенису.

 

3.934. Когда ваше вмешательство будет добавлять новый инсайт

 

До сих пор мы рассматривали два показателя, оп­ределяющих, когда мы вмешиваемся в ситуацию пе­реноса: 1) когда работает сопротивление переноса; 2) когда достигнут оптимальный уровень чувств пере­носа. Два эти показателя могут перекрываться во вре­мени, а могут появиться и поодиночке. То же самое верно и в отношении следующего: 3) мы вмешиваемся для того, чтобы дать пациенту новый инсайт о ситуа­ции переноса. Может новый инсайт выйти на свет в то время, как мы пытаемся анализировать сопротивление переноса или после того, как достигнута оптимальная интенсивность. Однако существуют такие ситуации пе­реноса, которые требуют вмешательства, когда вопро­сы о сопротивлении или об интенсивности реакции пе­реноса не имеют решающего значения. Я отношу сюда в особенности те ситуации переноса, которые, будучи ясны для аналитика, в то же время для пациента скры­ты, но значение которых становится приемлемым для пациента, если ему будет представлен новый инсайт.

Проблемы прояснения и интерпретирования явле­ний переноса, в сущности, не отличаются от проясне­ния и интерпретирования любой другой продукции пациента. Это будет более полно обсуждаться в секции 3.943 по интерпретации переноса. Для наших целей сей­час я ограничу это обсуждение вопросом: когда мы чувствуем, что должны добавить новый и значимый ин­сайт по отношению к ситуации переноса? Существуют два необходимых обстоятельства: состояние рабочего альянса пациента и ясность материала, из которого де­лаются интерпретация и прояснение. Состояние разум­ного Эго пациента будет определяться природой и ко­личеством сопротивлений — эту проблему мы обсужда­ли. Ясность материала переноса, который анализирует­ся, зависит от различных факторов. Одним из наиболее важных элементов будет интенсивность и комплексность аффектов и импульсов по отношению к аналитику. Это также обсуждалось.

Пациента, миссис К., которую я уже упоминал в различное время*, очень хорошо иллюстрирует эту про­блему. Она имела разумное Эго и развила рабочий альянс на ранней стадии анализа. Она работала хо­рошо и эффективно над своими сексуальными и роман­тическими чувствами переноса ко мне. Она имела силь­ное сопротивление и не отыгрывала вовне некоторые из своих чувств, но никогда не доводила их до той сте­пени, чтобы рисковать своей жизнью или анализом. Гораздо труднее было постичь примитивную враждеб­ность ко мне, которая представляла значительную угро­зу, большую для нее и для анализа. Одно время в ходе этой фазы она стала склонна к несчастным случаям, чуть было не попала в опасную автомобильную аварию. Раньше она никогда всерьез не рассматривала возмож­ность прекращения анализа, до тех пор пока на пятом году анализа не начала проявляться орально-садистичес­кая враждебность ко мне. Одним из факторов, который осложнял анализ и разрушал рабочий альянс в этой фазе, был тот факт, что в то самое время, когда ее глубоко сидящая враждебность ко мне и ко всем мужчинам появилась, она также все еще боролась с сильными орально-садистическими и гомосексуальными побуждениями по отношению к своей матери.

К счастью, наша прошлая работа сделала возмож­ным для нее достигнуть и поддерживать устойчивые, удовлетворительные гетеросексуальные отношения. Более того, она имела доставляющие радость и возна­граждающие отношения со своей маленькой дочерью. Два эти достижения плюс память о нашем прошлом ра­бочем альянсе поддерживали ее колеблющиеся отно­шения ко мне и сделали ее способной работать над негативным переносом.

Сейчас я хотел бы кратко описать другие характе­ристики материала переноса пациента, которые служат индикаторами для привнесения новых инсайтов. Я от­ношу сюда определение других сильных аффектов, про­тиворечий, повторений, сходств, символизмов и клю­чевых ассоциаций в продукции пациента, все это может дать важные ключи к новым значениям переноса. Сле­дующие простые клинические примеры это проиллюст­рируют.

 

3.9341. Сильные аффекты

 

Время для интерпретации переноса наступает тогда, когда реакции переноса сдерживают более сильные аф­фекты по сравнению с остальным материалом пациента. Когда мы слушаем продукцию пациента, мы долж­ны решить, какой объект или ситуация владеют наи­большим количеством аффекта. Мы всегда будем ин­терпретировать аспект переноса, если нам кажется, что он несет достаточно большое количество аффекта. Аф­фекты на аналитическом сеансе являются более ре­альными показателями, чем аффекты в сновидениях. Отсутствие аффектов тогда, когда аналитик ожидает их, также показывает, что должна быть выполнена некото­рая аналитическая работа. То же самое верно в отно­шении неуместных аффектов.

Например, пациент тратит большую часть сеанса, рассказывая о своей работе и о своем страхе потерять работу, хотя он работает хороша. Он не знает причины этого, он делает все, что в его силах. Он даже печалит­ся из-за своей женитьбы; хороший ли он муж, хороший ли отец, думает ли его жена о других мужчинах? Потом он продолжает, говоря какое это счастье, что он про­ходит курс психоаналитического лечения; он избавится от своей заторможенности и своих опасных положе­ний, и он не будет излишне расстраиваться все время. Ближе к концу сеанса он заметил, что вчера, во время

ленча, случайно встретил своего старого друга. Они поговорили о множестве вещей. Он рассказал прияте­лю, что проходит анализ у Гринсона, и тот сказал, что слышал, будто Гринсон часто прекращает анализ, если пациенты не работают. Но он, пациент, знает, что это не может быть верно; ведь, если пациент не может упорно работать в анализе, это вызвано сопротивле­нием, которое должно быть проанализировано. Анали­тик не наказывает пациента и не вышвыривает его. Молчание.

Я мог определить изменение тона пациента во вре­мя сеанса. Вначале голос его звучал как-то депрессив­но, как хныканье, но только слегка. Когда он перешел к рассказу о своем друге и Гринсоне, его голос стал громче, почти шутливым, но сильным. Я мог видеть пот, выступивший на его лбу. Когда он замолчал, он вытер руки о брюки так, будто они были мокрые. Для меня было ясно, что в тот момент больше всего, больше, чем потерять свою работу или жену, он боялся потерять меня, своего аналитика, и я сказал ему это. Тогда он вспомнил, что был шокирован, услышав, что аналитик может вышвырнуть пациента. С ним такого никогда не случалось. Тогда он попытался выбросить это из го­ловы как абсурд. Он остановился и спросил, полный опасений: «Это правда, что аналитики предлагают па­циентам уйти?»

Я попросил его рассказать мне о том, что ему пред­ставилось в связи с этим. Он замолчал на некоторое время, а затем его ассоциации привели к пасторальной сцене бесконечных лугов, тишины и покоя, но в отдале­нии видны тучи, темные, клубящиеся облака. Это напо­минало об английском художнике Тернере, чьи карти­ны кажутся такими мирными на первый взгляд, но при внимательном изучении становятся зловещими. В этот момент я вмешался и сказал: «В первый момент кажет­ся абсурдным, что Гринсон может «вышвырнуть пациента», но при рассмотрении эта мысль становится пугающей».

 

3.9342. Противоречия

 

Пациентка около года имела сильный позитивный отцовский перенос на меня с эдиповыми и фаллически­ми чертами. Во время этого периода была очевидна ее

сильная враждебность, ревность, отвращение к матери. В серии сеансов она начала сравнивать своего мужа и меня, причем сравнение было в мою пользу. Он казался грубым, бесчувственным, даже отвратительным. Я же стал для нее мягким, чувствительным, внимательным. Несмотря на это, она чувствовала, что я также силен, дерзок и одарен богатым воображением. Она хотела и стремилась к маскулинному мужчине, который был бы любящим и нежным. Любовь — больше, чем секс, жить — больше, чем иметь оргазмы. Она хотела быть любимой как целое, вся, в «целой обертке». Она хотела мужчину, который бы просто обнимал ее, рот в рот, дыхание в дыхание. Он бы сжимал ее в объятиях, поддерживал ее, и она бы впитывала его тепло. В этот мо­мент я интерпретировал для пациентки, что, хотя и кажется, что она предпочитает мужественного мужчи­ну, есть у нее и такие устремления (ко мне), которые являются женственными и теплыми. Это вмешательство было началом ее осознания прегенитальных устремлений ко мне как к ее матери.

 

3.9343. Повторения

 

На аналитическом сеансе пациент начинает расска­зывать о том, что доктор семьи стал трудно дося­гаемым, он кажется таким занятым, у него нет прежнего интереса к пациенту. Затем он переходит к печальному состоянию образования в Соединенных Штатах: слишком мало людей хотят стать учителями, слишком многих интересует, как делать деньги и т. д. От этого пациент перешел к рассказу о своем отце, ко­торый, хотя и оставался женатым на матери, был, со­вершенно очевидно, неверен ей, но лицемерно вел себя как столп общества. Потом пациент замолчал. Я вме­шался и спросил его: «И что вы боитесь узнать обо мне?» После слабых протестов пациент описал, как его ужасает возможность услышать мое имя вне сеанса из-за страха, что он может узнать что-то разочаровываю­щее.

3.9344. Сходства

 

Уступчивый и послушный пациент описывает на ана­литическом сеансе, как у него испортилось настроение из-за приятеля. Они вместе ехали на машине почти час, и пациент старался вовлечь приятеля в беседу, но тот молчал, даже ворчал и отказывался реагировать. Какое сомнение, какая холодность, какое невнимание к другим! Он все больше и больше давал волю своей ярости. Когда он успокоился, я отметил, что я также провожу с ним весь сеанс, редко делая вклад в «бесе­ду», за исключением случайных ворчаний. Пациент от­ветил коротким смехом и замолчал. После длительной паузы он улыбнулся и сказал, уступая: «Да, но я здесь». Он добавил со смехом: «Вместе в течение почти целого часа, без беседы, просто ворча, отказываясь разговари­вать — да, вы, кажется, имеете право преимущества». Тогда я ответил: «Вы были способны выразить реаль­ный гнев по отношению к своему другу, но, как кажет­ся, вы неспособны сделать это по отношению ко мне». Пациент перестал улыбаться и начал работать.

 

3.9345. Символизм

 

Пациенту снится, что он в книжной лавке смотрит на какие-то старые книги. Он выбирает одну из них, в коричневом переплете из выделанной кожи, но не мо­жет сказать, где у нее начало, а где — конец. В конце концов, он открывает книгу, а из нее выпрыгивает зе­леный жук. Он пытается убить его газетой, но тот уле­тает. Это испугало его, и он проснулся. Ассоциации па­циента привели его к «Метаморфозам» Нафии, может быть, и он, пациент, превращается в отвратительное создание из-за анализа. До лечения жизнь казалась проще; он приобрел так много новых страхов. Когда он пришел на анализ, он осознавал только то, что не способен влюбиться в девушку. Сначала он обнаружил, что фиксирован на матери, а потом — и на отце. Не­давно у него появилось небольшое сексуальное жела­ние, является ли оно страхом привнесения секса на сеанс? Кожаный переплет той книги был похож на кожаный блокнот на моем столе, а цвет был точно та­кой же, как у моей книги предварительной записи. Так,

он не боится клопов, только ночью, когда не может видеть их, может только их чувствовать. Иногда, по ве­черам, читая в постели, он чувствует порхание крыльев мотылька рядом со своим лицом. Это и возбуждающе и приятно. Это дает ему ощущение чего-то трепещущего, вдруг появившегося перед ним — удивительное чувство, напоминающее возбуждение. И, вместе с тем, пугающее, потому что он не знает, откуда оно идет. Трепетание на­поминает момент эякуляции и оргазма. То, что он не знает, где начинается книга — спереди или сзади, на­поминало, что иудеи читают книги с конца, сзади на­перед, а также то, что я аналитик-еврей, тогда как его первый аналитик не был евреем.

Я полагаю, что этот фрагмент указывает через сим­волы и ассоциации на борьбу стремлений к гомосек­суальному переносу и против него. Во многих преды­дущих снах «гриин» — зеленый превращался в Грин­сона — «Гриинсон». Я указал ему на то, что он пыта­ется убить свои «трепещущие» сексуальные чувства к Гринсону, потому что они являются пугающим элемен­том его жизни; они идут откуда-то сзади. Он ответил, что часто чувствует трепет волнения, когда я начинаю говорить позади кушетки.




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-06-04; Просмотров: 352; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.05 сек.