XVIII.Диэлектрики 8 страница

беспрерывно плавают вверх-вниз по реке Ром, так что вполне естественно, что лодочников иногда просят отвезти какие-то бумаги своим торговым партнерам.

– Я слышал, всякий раз, как он отвозит заемное письмо из Леско в Торговый дом Джин, они отсылают его обратно с отказной бумагой.

– Бумагой, где они отказываются принять заемное письмо?

Лоуренс вдруг разом протрезвел.

В торговле заемные письма часто используются вместо денег. В них указывается получатель и сумма, после чего происходит вполне законный обмен. Соответственно, отказная бумага означала, что Торговый дом Джин отказался осуществить этот обмен. Но то, что заемные письма встречают отказ каждый раз, было очень странно.

– Подозрительно, э? Они раз за разом посылают заемные письма, на которые им все время возвращают отказы. Они же заранее знают, что будет; значит, что-то затевают.

– Возможно, у них законное основание.

– Законное основание?

– Да. Заемные письма всегда используют, когда перевозят монеты. Но цена монет все время меняется. С того времени, как письмо было отправлено, до того, как оно было получено, цена может измениться. В таком случае… отказ выглядит вполне разумно…

Рагуса принимал это дело слишком близко к сердцу. Но в то же время – люди, у которых есть деньги, могут идти куда захотят, покупать и продавать что захотят. Считается, что у бродячих торговцев есть такого рода свобода. Таким, как Рагуса, приходится всю жизнь возить грузы по одной и той же реке… если они рассердят своих заказчиков, их кошели вмиг пересохнут, как бы полноводна ни была река.

Они не могут позволить себе всегда держаться своих принципов. Вот почему они постоянно соглашаются против всякого резона на разные странные работы. Ведь именно их тела будут отправлены потом на дно реки, если что. Лодочникам живется вольготнее, чем торговцам, разъезжающим на повозках… это правда. Но зато на повозке можно уехать почти куда угодно.

– Так что… думаю, тебе не о чем тревожиться… вряд ли есть повод для беспокойства.

Лоуренс потянулся и зевнул. Рагуса взглянул на него удивленно и укоризненно вздохнул.

– Пфф… слишком много проблем на этом свете…

– Незнание – грех, но знать все невозможно.

В глазах у Лоуренса было все темнее и темнее; он не мог больше держать глаза открытыми. Сейчас он видел лишь сидящего рядом с ним Рагусу. «Все, не могу больше», – мелькнуло у него в голове.

– Ты прав… хе-хе… мы смотрим на этого неуклюжего мальчонку с улыбкой, а сами-то не лучше. Его, конечно, обжулили с покупкой тех бумажек, но, может, он нас превосходит в чем-то другом.

С этими словами Рагуса пошлепал Коула по голове. Мальчик спал, свалившись от спиртного. Рагусе, похоже, было его жалко. Даже если Коул не заплатит, Рагуса, скорее всего, позволит ему остаться в лодке.

– Законы… Церкви, да?

– Хмм? А, да, они самые.

– И зачем ему забивать себе голову такими сложными вещами? Если он останется со мной, ему не придется заниматься этой ерундой, чтобы есть три раза в день… ну, два уж точно.

Лоуренс улыбнулся, услышав, как Рагуса поправился. Неопытному работнику приходится из кожи вон лезть, чтобы заслужить полноценные три трапезы в день.

– У него свои причины.

После этих слов Лоуренса Рагуса уставился на него.

– Ты часом не переубеждал его втихаря, пока вы с ним ходили, нет?

Его глаза были прищурены; но сердился он явно из-за того, что ему тоже нравился мальчик. Рагусе было достаточно лет, чтобы он мог уже взять ученика, который потом унаследует его дело. Будь Лоуренс сам немного постарше, он бы точно пошел на любые хитрости, чтобы только переманить Коула себе в ученики.

– Увы, нет… но я лишний раз убедился, что он умен и решителен.

Рагуса скрестил руки на груди, и Лоуренс услышал, как он прошептал себе под нос: «Возможно, все, что мы можем для него сделать, – это помочь по мелочи». Потом он икнул и рассмеялся своим громким смехом речника.

– А-ха-ха-ха! Ха-ха! Ты прав. Вот что я тогда сделаю… если он сможет найти какой-то разумный ответ на эту загадку с монетами, то заслужит кое-какую награду.

– Он и сам собирался этим заняться.

– С чего бы? Разве ты не собирался дать ему немножко денег?

Рагуса наклонился к нему, словно они обсуждали какую-то сомнительную сделку, но Лоуренс лишь пожал плечами.

– Прости, но нет. Хотя я думал об этом… в смысле, я мог бы побыть добрым разок, и он был бы счастлив… но потом…

Лоуренсу было приятно думать так. Конечно, он хотел убедить Коула путешествовать вместе с ним… но сейчас – уже не так сильно хотел, как во время той прогулки по берегу.

Ему просто-напросто было рановато еще брать ученика. И сейчас для этого едва ли было удачное время и место. Когда кто-то готовит изысканное блюдо, со стороны остальных просто невежливо крутиться вокруг и просить дать попробовать. При этой мысли Лоуренс криво улыбнулся.

– Итак… в общем… три ящика – это много. Перевезти их можно только по воде, но если бы они отправились вниз по реке, мои уши бы непременно услышали. А может, те бумаги врут?

Голос Рагусы звучал как-то странно… похоже, выпитое спиртное наконец-то его поймало.

– Может… деньги, они как угорь в руке…

– Аа… это уж точно… Хе-хе… кстати, если говорить о странных вещах – помню, я слышал, семь лет ушло, чтобы в этом разобраться.

– Э?

Лоуренс уже дошел до точки… его сознание и тело стали отделяться друг от друга. Он знал, что прямо перед ним Рагуса, но в глазах было черно, а голос доносился как будто откуда-то издалека.

Роеф… горная река… Леско… и что-то про кости пса-дьявола?.. Что за глупости… Похоже, он уже покинул реальность и видит небыль. Какую-то безумную, сказочную небыль; и последняя услышанная им фраза – «вот что со мной было» – утянула его в когти черного демона, именуемого сном.

К оглавлению

Глава 5

Он почувствовал сладкий запах, а еще – запах чего-то горелого… подгоревший медовый хлебец? Если так, лавочнику стоит взять себя в руки, а то над ним будут смеяться все кому не лень. Но постепенно становилось ясно, что это не сгоревшее что-то. Скорее, пахло костром… и зверем?

– Кхх…

Открыв глаза, он увидел лишь звездное небо. Красивая, почти полная луна лила свет на землю, плывя в небе, точно в пруду.

Похоже, кто-то укрыл его одеялом. Какая удача… не нужно съеживаться и сворачиваться калачиком от холода. Но откуда эта тяжесть во всем теле? Сколько же он вчера выпил?

Лоуренс попытался сесть – и понял наконец, что это за тяжесть. Он поднял голову… откинул одеяло… и обнаружил, что прямо на нем спит Хоро с измазанным в саже лицом.

– Вот как…

Похоже, она танцевала всю ночь напролет. Несколько прядей волос надо лбом были обожжены. Даже ее храпящее дыхание каким-то образом отдавало костром. Эта пригарь смешивалась с ее собственным сладким запахом и с ароматом от хвоста.

«Этот запах мне и приснился?» – подивился Лоуренс.

Хоро свалилась в сон, даже не надев балахона. Ее уши были отлично видны, но беличья шапочка лежала тут же, рядом – стало быть, она собиралась прикрыть уши. Ай, ну и ладно… раз ревностные церковники до сих пор не тычут в них копьями, значит, никто так и не заметил ее истинную природу. Лоуренс выдохнул, чтобы успокоиться, потом расслабил шею и опустил голову обратно.

Выпростав руку из-под одеяла, Лоуренс положил ее на голову Хоро. Уши тотчас резко дернулись, и храп прекратился. Внезапно все ее тело содрогнулось, точно она собралась чихнуть. Неуклюже зашевелились руки-ноги, потом лицо. Подбородок Хоро оперся о грудь Лоуренса. Глаза, поприветствовавшие наконец пробуждающийся мир, слезились.

– Ты тяжелая.

Хоро не ответила. Она откинула голову, и ее лицо исказилось – нарочито изображая громадный зевок. Но, судя по тому, что ее ногти тем временем царапали Лоуренса, она притворялась.

Наконец она повернулась к Лоуренсу и сказала:

– В чем проблема?

– Ты… тяжелая…

– Вообще-то я мало вешу, так что, похоже, на тебя что-то другое давит.

– Предполагается, что я должен сказать, что это груз твоих чувств?

– Тогда могло бы создаться впечатление, что я заставила тебя это сказать.

Хоро хихикнула и потерлась своим измазанным сажей лицом о грудь Лоуренса.

– Ах ты бесенок… никто не видел, надеюсь?

– Ты про того, в чьей комнате я уснула?

Глубоко в душе Лоуренс пожалел, что она не сказала «в чьей постели».

– Хмм… вряд ли. Мы все хорошо побесились ночью. Побесились бы еще лучше, если бы ты к нам присоединился.

– Могу себе представить. Но я не хотел обжигаться.

Лоуренс принялся играться с ее обгоревшими волосами. Хоро зажмурилась, словно от удовольствия. Часть ее волос, видимо, придется подстричь. Лоуренс собрался было сказать ей, что на этот раз она перегнула палку, но Хоро заговорила первой.

– Некоторые из тех девушек с севера… вообще-то они совсем недавно выступали в Ньоххире. Судя по их словам, там не сильно все поменялось с тех пор, как я там была.

Произнеся это, она уставилась на свои пальцы, потом снова потерлась лицом о грудь Лоуренса, словно балованная кошка. Возможно, она пыталась стереть с лица эмоции. Ясно было, что она изо всех сил пытается подавить эмоции, бушующие в ней подобно морским волнам.

– Какая же ты упрямая.

Услышав эти слова, Хоро свернулась калачиком, как маленький ребенок.

– Но мы не торопимся на север… мы еще не догнали Ив.

Уши Хоро почти прижимались к груди Лоуренса… он не сомневался, что она почувствует шутливый оттенок в его словах. Хоро протестующе царапнула его грудь и шумно выдохнула через нос.

– Ммхм.

– …Ты не могла бы подвинуться? Я хочу глотнуть воды…

Он выпил столько спиртного, что в горле до сих пор горело. И еще он хотел понять, сколько сейчас времени – еще глубокая ночь или уже почти рассвет?

Хоро не сдвинулась ни на йоту. Ее снова одолело игривое настроение.

Некоторые время спустя она все же уселась прямо. Все еще сидя на Лоуренсе, выгнула спину, словно собираясь завыть, и широко зевнула на луну. Зрелище было невероятно чувственное, но в то же время какое-то странно нереальное. Лоуренс глядел на нее, как в трансе.

После грандиозного зевка Хоро захлопнула рот. В глазах ее стояли слезы. Мягко улыбнувшись, она опустила взгляд на Лоуренса.

– Да, наверху быть лучше всего.

– Ну разумеется… так тебе есть на кого усесться.

Под полной луной ее волчьи уши, казалось, светились бледно-зеленым светом. Когда уши двигались, они словно рассеивали лунный свет.

– Я бы тоже попила воды… хмм… где мой балахон?

Лоуренс удержался от соблазна спросить «а что у тебя вокруг талии?» – просто расслабился и поднял глаза к небу.

Похоже, была середина ночи – примерно то время, когда монахи в монастырях просыпаются, чтобы вознести свои каждодневные молитвы. Но не все вокруг Лоренса с Хоро спали вповалку – несколько человек до сих пор сидели вокруг костра.

– Эйя-ли!

Один из мужчин заметил их и крикнул, подняв руку. Хоро улыбнулась и помахала рукой в ответ.

– Что это было?

– Старинное приветствие. Мне сказали, что в горах Роеф люди до сих пор так здороваются.

При этих словах Хоро Лоуренс внезапно почувствовал, что его роль проводника Хоро к северным землям подходит к концу. Они уже были на севере, в ее родном краю.

Он представил себе, как, должно быть, чувствовала себя Хоро, когда стояла в пшеничных полях, кутаясь в воспоминания о том, что никогда больше не произойдет. Часть Лоуренса считала, что он должен предложить ей оставить в покое Кербе и отправиться прямиком домой… но он знал, что если скажет это, Хоро непременно рассердится. А еще – он не хотел делать что-то, из-за чего их совместное путешествие стало бы короче.

– О, мальчонка проснулся.

Голос Хоро прервал унылую череду мыслей Лоуренса.

Люди спали кто где пожелает, но в основном держались вместе. На самом краю этой компании шевелилась маленькая фигурка. На взгляд Лоуренса, все еще не вполне проясневший после спиртного, фигурка походила на Хоро. Да, это был Коул.

– Что он делает?

– Хмм… кажется, пишет что-то.

В лунном свете мальчика было видно очень хорошо, но Лоуренс не мог разобрать, чем он занят. Должно быть, он не хочет тратить время впустую. В конце концов, сейчас у него нет ничего, кроме времени.

– В любом случае… давай попьем воды. У меня в горле пересохло.

– Мм.

Лоуренс взял кожаный мех, который Хоро у кого-то забрала. Подойдя к реке, развязал тесьму. Разумеется, мех был пуст, но возле горловины Лоуренс обнаружил множество следов зубов. Он уставился на Хоро; та отвела глаза.

Если у Хоро и была привычка кусать вещи, она ее успешно скрывала. Ее беспокоило, что у нее остались какие-то животные повадки? Едва ли… скорее всего, она считала, что столь детские привычки не подобают ей как Мудрой волчице.

Лоуренс улыбнулся; впрочем, в лунном свете разглядеть эту улыбку едва ли кто мог. Он наполнил мех речной водой. Посреди зимней ночи вода была студеной. Лоуренс сделал глоток, и острая боль пронзила его рот и ушла вниз, в глотку… но эти первые капли воды после вчерашней попойки были дороже золота.

– Дай сюда!

Хоро выхватила мех у Лоуренса из рук и принялась жадно пить. И, что забавно, немедленно поплатилась за жадность – вода попала не в то горло.

– Ну а что еще интересненького ты услышала? – спросил Лоуренс, похлопывая кашляющую Хоро по спине. Тут он заметил, что содрогались лишь ее плечи. Ему пришлось прикусить себе язык, чтобы не произнести: «А нельзя, если ты хочешь, чтобы о тебе позаботились, просто взять и сказать?»

Откашлявшись, Хоро ответила:

– Кха… интересненького?

– Скажем, про Ньоххиру?

– А. Ну… никто не знал, что это называется Ньоххира, но легенда про Медведя Лунобивца здесь хорошо известна, даже удивительно.

Даже Лоуренс знал эту легенду, так что странно было бы, если бы не знал никто из местных. Это был монстр, о котором говорили сотни, может, даже тысячи лет. Он поколебался, не подразнить ли Хоро на этот счет; но она все еще не протрезвела и потому вполне могла разозлиться на него.

– Ты не завидуешь, а?

Ее слава – просто ничто по сравнению со славой Медведя. Легенды о ней не рассказывали повсеместно. Конечно, в Пасро ее имя знал любой ребенок… но легенда о Медведе – это совершенно другое.

Оба они были древними созданиями; возможно, в Хоро был некий дух соперничества из-за этого. Но, впрочем, она должна была давным-давно перерасти столь примитивные взгляды.

Едва он собрался поправиться, как Хоро произнесла:

– За кого ты меня принимаешь?

В правой руке она держала мех с водой, левую оперла о бок. Она стояла гордо – вылитая Мудрая волчица. Лоуренс действительно сморозил глупость и готов был с Хоро согласиться, но она вновь не дала ему раскрыть рот.

– Я превзойду каждого в этом мире, рано или поздно. Настанет день, когда я сделаю что-нибудь великое.

Хоро ухмыльнулась, обнажив клыки. Она уже прожила несколько столетий, но ей по-прежнему хватало наглости предполагать, что «настанет день», когда она сделает что-то великое. Никакого стыда, право же. И абсолютно неважно, что она была Мудрой волчицей… Хоро оставалась Хоро.

– Я не люблю, когда меня восхваляют, но если когда-нибудь появится книга с моим жизнеописанием, это будет очень толстая книга.

– Ха-ха… может, мне стоит ее написать?

Торговцы нередко пишут книги, особенно собственные жизнеописания – странное дело. Конечно, особого таланта у них обычно нет, так что великие литературные произведения из-под их пера не выходят. Но если кому удается скопить приличную сумму денег перед смертью, он вполне может нанять приличного писателя, чтобы тот уже сделал работу как надо.

– Хмм… если писать будешь ты, то, уж конечно, там все будет о наших путешествиях, нет?

– Ну конечно.

– Ну так вот, это не пойдет.

– Почему?

Хоро прокашлялась.

– Тебе больше нравится пачкать чернилами мое лицо, чем бумагу.

– …Предполагается, что это острота?

Хоро рассмеялась и продолжила.

– Ты из тех, кто соврет и глазом не моргнет. Ты непременно начнешь писать что-нибудь по-дурацки невозможное, и история превратится в выдумку – или я неправа?

Она подняла голову, явно удерживаясь от смеха, словно прочла все глупые мысли в голове Лоуренса. В конце концов, он торговец. Но он догадался, к чему Хоро клонит, и ответил:

– Ты хочешь сказать, что мое лицо настолько загрубело от лжи, что я могу писать книгу прямо на нем?

Хоро беззвучно рассмеялась, ее плечи сотряслись. Она стукнула Лоуренса по руке, тем самым завершив очередной их детский спор.

– Но знаешь – я могла расспрашивать только про Ньоххиру. Они рассказали, что несколько из них зашли довольно далеко в горы Роеф… что это мрачное место.

– Что? – невольно переспросил Лоуренс.

Хоро улыбалась, но он видел, что сердце ее ранено. Она всегда храбрилась, когда речь заходила о подобных вещах. Если Хоро выглядит слишком радостной, значит, она непременно что-то скрывает.

Хоро предпочла не услышать возглас Лоуренса.

– Там есть двадцать мест, где есть горячие источники. Там трещины прямо в земле, и оттуда идет пар, как будто миру приходит конец. Все в точности как мне помнится; но я услышала одну неприятную новость. Я знала один тайный источник, в узкой долине; так вот, его обнаружили. Похоже, теперь я смогу искупаться в источнике только в этом обличье…

Люди верят, что у каждого источника есть своя фея. Чем труднее до источника добраться, тем признательнее будет фея за усилия и, соответственно, тем лучше источник будет лечить. Поэтому половина людей, пришедших в Ньоххиру, мечтают найти новый источник. Секрет Хоро должен был быть раскрыт рано или поздно.

По лицу Хоро Лоуренс видел, что она расстроена, но в то же время понимал, что огорчили ее вовсе не источники. Неосознанно она упомянула о горах Роеф как о «мрачном месте». Это просто сорвалось с языка, но, очевидно, из-за этого-то она и была расстроена.

Как лодочники описывали Роеф? Медь, текущая рекой. Столько меди, что тамошние жители могут себе позволить делать из нее блюда и перегонные кубы. И Рагуса переправил вниз по реке Ром немало медных монет. Во всем этом общим звеном была медь – столь же драгоценная субстанция, как дрова или «черные брильянты» – уголь.

Хоро, должно быть, услышала все это от бродячих лицедеев. Уж если они столь оживленное место назвали «мрачным», они явно не имели в виду, что оно бедное или заброшенное. Скорее всего, они имели в виду, что оно негостеприимное: безлиственные леса, грязные реки, наводнения и оползни, и в придачу воры в каждом темном углу.

Конечно, бродячие лицедеи могли иметь в виду всего лишь своих зрителей, но все равно – зрители таковы, какова обстановка, в которой они живут. Даже в Священном писании сказано: «Дурное дерево родит дурные плоды, доброе дерево родит добрые плоды».

– Хе-хе… так просто тебя не одурачишь.

Лоуренс колебался, не зная, что ответить. Хоро видела его насквозь.

– Там рудокопы… их все больше и больше со временем. Я к этому уже готова.

Непохоже, чтобы эти слова шли от сердца. По тому, что было с ней в Пасро, она не могла не понимать, куда все идет сейчас. Когда боги становятся людям не нужны, люди находят свою собственную мудрость.

– Однако, ты.

Она ступила раз, потом другой – на камни, торчащие из реки близ берега. На третьем шаге она обернулась к Лоуренсу.

– Есть кое-что, что меня беспокоит. Когда ты делаешь такое лицо, мне становится трудно тревожиться о себе.

Эта девушка, пожалуй, чересчур гордая, порой в ущерб себе. Провести контратаку сейчас было бы легче легкого… но Лоуренс обнаружил, что не в силах вымолвить ни слова. Во-первых, он просто не мог взять и перестать волноваться за нее. А во-вторых, Йойтсу вполне мог оказаться в куда худшем состоянии, чем они ожидают. И тогда Хоро придется тяжко.

Но Хоро это не смущало. Она, похоже, чувствовала, что это неизбежно. И еще она чувствовала, что после трагической встречи с родиной сможет продолжать жить. Поразмыслив, Лоуренс осознал: все-таки Хоро – не юная дева, о которой можно судить лишь по внешности.

– Ну ладно уж… если все действительно окажется так плохо, я позволю тебе одолжить мне свою грудь. Но ты должен подать заявку заранее.

На подобные слова от такой девушки, как Хоро, можно дать лишь один ответ.

– С превеликим удовольствием.

– Хе-хе-хе… ладно, теперь твоя очередь. Что еще интересненького услышал ты?

Жестом она пригласила его пройтись, потом оглянулась на группку людей, собравшихся вместе и что-то обсуждающих.

– Сейчас, что же это было?.. Господин Рагуса говорил что-то…

В голове у Лоуренса по-прежнему царил туман после вчерашней попойки. Он не очень помнил, что было. Обычно-то все, что он видит и слышит, аккуратно раскладывается по полочкам.

Лоуренс постучал себя по голове.

– …Что-то очень забавное… но я не смеялся…

– Что-то о мальце?

Хоро указала на Коула, по-прежнему возящегося с чем-то на земле.

Память постепенно стала возвращаться.

– А, да! Э? Как ты?..

– Ну о чем еще вы могли говорить с тем лодочником? Вы ведь состязаетесь друг с другом за него, верно?

– Неверно… Рагуса, похоже, в него влюбился.

Они размышляли, как уговорить Коула, когда доберутся до Кербе. Даже если он изучит законы Церкви – если он сумеет через все это пройти, – он может и не осилить путь к сану высокопоставленного священника. С учетом этого Лоуренс считал, что лучшим вариантом для мальчика будет стать учеником Рагусы. Конечно, это было всего лишь его мнение.

Хоро, однако, сверлила его сердитым взглядом.

– А что насчет тебя?

– А что… насчет меня? – туманно переспросил Лоуренс и отвел взгляд. Он хотел принять Коула, но брать учеников ему было еще рановато. Были и другие причины.

– Я так долго ждала в Пасро, чтобы кто-то пришел и помог мне… но удача все не шла. Я разбираюсь в человеческих душах, уж поверь мне.

Внезапно Лоуренс обнаружил, что они с Хоро держатся за руки… он и не заметил, когда это произошло.

– И даже если он станет мне близок, он не будет твоим соперником.

Лоуренс демонстративно отвернулся и вздохнул; Хоро хихикнула. Он не знал, что сказать, и потому просто смотрел куда-то вдаль. Заметила ли она его подозрение? Почему, на его взгляд, она подталкивала Коула стать его учеником?

– В любом случае все идет хорошо. Когда я услышала, что наша лодка не может плыть дальше, я думала, здесь все куда хуже.

– Хочешь поскорее двинуться вперед, э?

Услышав слова Лоуренса, Хоро подняла глаза; на лице ее было какое-то непонятное выражение. Она не кивнула. Не покачала головой. Просто устремила взор куда-то в пространство и произнесла:

– Я желала спокойного путешествия, но, похоже, тебя вечно подстерегают опасности. И когда мне было совершенно нечего делать, кроме как думать, я немножко рассердилась.

Да, она действительно размышляла, отсчитывая на пальцах события прошедших дней. И отсчитанного было вполне достаточно, чтобы рассердиться. Возможно, она таки радовалась, когда они влезали в очередную заварушку, потому что это не оставляло ей времени размышлять и «немножко сердиться». Но чтобы Хоро сказала подобное вслух – это выглядело неожиданным; так что Лоуренса нарочно подтолкнул ее продолжать.

– Думаю, не очень-то хорошо быть слишком умной.

Лоуренс не сомневался, что она сейчас же нанесет ответный удар, потом он. Его разум уже планировал на несколько ходов вперед… но ответного удара не последовало. Странно. Он взглянул на Хоро; та хмуро смотрела на него.

– Слишком умной?

В ее лице был не гнев, скорее замешательство. Но Лоуренс не мог понять, откуда столь неожиданная реакция.

Они стояли, погрузившись в молчание. Наконец Хоро раскрыла рот.

– А.

Лоуренс беспокоился, что его поддразнивание разожжет новый огонь; он прекрасно понимал, откуда взялась эта атмосфера неловкости. Он и Хоро глядели друг другу в глаза, и время вновь остановилось.

Потом они разом вздрогнули и отвели взгляды.

– Ты ведь знаешь, я просто узнавала у них новости, так? Ты ведь не сделал каких-то странных выводов?

Лоуренс поднял бровь, пораженный. Конечно, он надеялся, что ошибается, но подозревал, что его догадка верна.

– Что за странная реакция… слишком уж много ты беспокоишься.

Лоуренс доверял своему чутью и потому выступил в его защиту.

– То же самое можно сказать и о тебе. Я вижу лишь одну причину, почему ты так активно подталкиваешь Коула, чтобы он стал моим учеником.

Хоро отодвинулась. О? Так значит, он действительно был прав. Сперва, возможно, она помогала Коулу просто по доброте, но затем ее заботливость выглядела какой-то избыточной… она даже спросила Лоуренса насчет того, чтобы взять его в ученики. Она делала это уже не только из-за того, что желала мальчику добра.

И если на самом деле все ее действия были ради Лоуренса, то каков мог быть ее мотив? Разумный вывод пришел в голову мгновенно. Их обоих тревожило одно и то же. И они сидели друг напротив друга, смотрели в глаза друг другу, как будто глупо говорили друг другу одно и то же: «Ты слабее, мне обязательно нужно тебя защитить».

– Ахх! Хорошо! Говори уже, что хочешь сказать!

Лоуренс сдался первым – уронил руки и вздохнул. Хоро вздохнула следом.

– Похоже, когда мы бездельничаем, наши головы ни на что не годятся.

– Просто у нас не получается думать о самих себе.

Хоро улыбнулась и вновь взяла Лоуренса за руку.

– Мы оба понимаем, как бесполезно тревожиться о будущем… но эти мысли очень трудно выкинуть из головы.

– Полностью выкинуть их было бы неправильно, но да… это очень трудно.

Если они сейчас на пике счастья, то все правильно: куда бы они ни пошли, это только вниз. Даже беспокоясь друг за друга – если они будут говорить на эту тему, то без оптимизма. Похоже, Хоро тоже это поняла и потому свернула разговор.

– Ладно… давай тогда сменим тему.

Лоуренс согласился.

– Раз уж мы все проснулись и раз сейчас холодно – почему бы нам не подозвать мальца и не выпить чего-нибудь вместе?

– Еще выпить?

Лоуренс был потрясен. Хоро отошла, ничего не ответив, лишь уши шевельнулись под капюшоном.

– Эти ребята не могли разлечься каким-то более разумным образом?

Впечатление было такое, словно люди хаотично попадали с неба и заснули там, где упали. Пройти мимо них хотя бы более-менее по прямой было совершенно невозможно. Ну, все-таки здесь берег реки, так что это нормально… на постоялом дворе кто-нибудь по этому поводу непременно устроил бы скандал.

Если бы они улеглись ровными рядами, то смогли бы спать с удобством, распрямив руки-ноги. Может, они просто предпочитали спать свернувшись? Лоуренс из-за своих предпочтений часто не мог спать на постоялых дворах. Едва он это вспомнил, как ощутил нечто странное.

Еще раз взглянул, как лежат спящие… позы, направления, число… что за странное чувство его охватило? Лоуренс прижал пальцы к вискам, пытаясь расшевелить свой все еще полусонный ум… и врезался во внезапно остановившуюся Хоро.

Лоуренс уставился на нее, полностью потеряв нить своих мыслей.

– Юный Коул.

Похоже, не только Коул любил Хоро, но и она его тоже. Лиса, птица, «ты»… Хоро никогда никого не звала по имени. Лоуренс попытался вспомнить, как часто Хоро звала по имени его: один, может, два раза… и всякий раз это были очень неловкие ситуации.

– Хмм?

Хоро вслух удивилась, что Коул не ответил. Может, он снова уснул? Хоро и Лоуренс переглянулись, потом подошли к мальчику. Тот, накинув подаренный Хоро плащ, что-то рисовал палочкой на земле. Он явно не спал… просто слишком углубился в свое занятие. Хоро собралась позвать его снова, но он, похоже, услышал их шаги у себя за спиной и обернулся.

– Ах! – вырвалось у Лоуренса. Хоро тоже была поражена. Коул был так сосредоточен, что, невольно обернувшись, уставился на них со страхом в глазах, потом засуетился и схватил что-то, что лежало рядом с ним. Судя по металлическому звуку, скорее всего, это была монета. И когда он встал, наступил на что-то. Не только востроглазая Хоро, но даже Лоуренс заметил, что Коул пытается скрыть какой-то рисунок. Но прежде чем Лоуренс успел спросить, Коул стер рисунок ногой и произнес:

– Что такое?

Через ладонь, которую он держал, Лоуренс ощутил желание Хоро сказать «это мы у тебя хотели спросить». Явно не только у Лоуренса возникли подозрения. Коул скрывал что-то, это было очевидно.

– Хмм. Раз уж мы все не спим в это тихое время, мы подумали, не хочешь ли ты к нам присоединиться и вместе выпить.

– …

Лицо Коула помрачнело. Да, он и впрямь ненавидел спиртное. Понукаемый Рагусой, он явно перепил и потом свалился и уснул…

– О-хо-хо… шучу, шучу я. Может, ты голоден?

– Эмм… немножко.

Коул рисовал что-то маленькое и круглое. Другая картинка, которую он стер, похоже, состояла из нескольких кружочков, но теперь ее, конечно, уже не разглядеть.

Дата добавления: 2015-06-04