Переход от пассивности к активности

Процессы мышления и структура психики

С точки зрения процессов мышления важный этап в развитии начинается тогда, когда ребенок покачиванием головой указывает на свое решение об отказе. Использование этого жеста является очевидным свидетельством суждения, к которому пришел ребенок. Выражая это

частное суждение, ребенок также показывает, что он приобрел способность совершать мыслительную операцию отрицания. Это в свою очередь неизбежно будет вести к формированию абстрактного понятия лежащего в основе несогласия, первого абстрактного понятия, появляющегося в процессе мышления. Но об этом чуть позже.

В структурном отношении, с позиции Ид, произошел переход от пассивности к активности и был создан новый путь для разрядки агрессии. С позиции Эго изменения являются более многочисленными и очевидными; отметим лишь некоторые из них. Динамические силы, присущие идентификационному процессу, были приведены в движение под давлением повторяющихся фрустраций и в результате попыток их преодоления. В дальнейшем мы покажем, что Эго приобрело теперь метод обращения как с окружением, так и с «я», — метод, который до сих пор не был доступен.

Это является большим шагом в развитии ребенка от первоначальной беспомощности и полной зависимости к все большей автономии. Применение способности рассуждать в обращении с внешним миром, с одной стороны, и в обращении с собой, с другой стороны, ведет к прогрессирующей объективации психических процессов. Еще одним из этих изменений является расширение радиуса объектных отношений. Прежде физическое сопротивление использовалось в ситуациях неудовольствия. Теперь отказ может быть выражен без привлечения действия, и с этой недавно приобретенной автономии может начаться период упрямства.

Разумеется, вопрос о возрастающей автономии ребенка должен быть также рассмотрен с точки зрения его перехода от пассивности к активности. Первым большим шагом в активном социальном поведении является реакция улыбки у младенца. С этого момента его активность быстро развертывается, следуя вдоль линий соматических достижений, пока не возникает второй важный шаг в развитии — тревога восьми месяцев. Ее пришествие знаменует, пожалуй, поворотный пункт, с которого начинается экстенсивное распространение психической активности; оно будет сопровождать характерное для этого возраста столь же мощное усиление физической активности, которое становится возможным благодаря созреванию мускулатуры и развитию мышечной координации.

В этом очевидном усилении психической и физической активности у нас может возникнуть мысль рассматривать возникновение тревоги восьми месяцев как первое проявление отрицания, поскольку она является отказом от приближения незнакомого человека. Однако в этом поведении нет ничего, что бы позволило нам считать его чем-то большим, чем проявление неудовольствия, сочетающееся с уходом от контакта. Оно определенно имеет смысл отказа, но отнюдь не достигло значения «нет», демонстрируемого жестом покачивания головой.

С помощью последнего ребенок проявляет свою идентификацию с запретом взрослого; это, однако, является абстрактным действием.

Тревога восьми месяцев является гораздо более простым актом; его последовательность такова. Ребенок производит сначала сканирующее действие, а именно ищет потерянный объект любви, мать. Теперь функцией суждения принимается решение, «может ли нечто, присутствующее в Эго как образ вновь быть обнаружено в восприятии» (Freud. 1925). Осознание того, что в данном случае он не может быть вновь обнаружен, вызывает реакцию неудовольствия. В терминах тревоги восьми месяцев то, что мы наблюдаем, может быть понято следующим образом: лицо незнакомого человека сравнивается со следами памяти лица матери, и обнаруживается ее отсутствие. Это не мать, ее по-прежнему нет. Неудовольствие переживается и проявляется. Этот процесс не требует абстракции, ему не требуется также и процесс идентификации — по крайней мере, в том ограниченном смысле, в котором мы использовали этот термин для описания того, как ребенок приобретает жесты и слова через идентификацию с взрослым.

Различие между процессами, относящимися к проявлению тревоги восьми месяцев, и процессами, относящимися к семантическому жесту отрицания, можно прояснить, если мы более детально рассмотрим некоторые поведенческие аспекты тревоги восьми месяцев. Реакция восьмимесячного ребенка на незнакомого человека охватывает широкий диапазон выражений — он может испытывать робость или опустить глаза, словно смутившись, закрыть глаза руками или задрать юбку к глазам, спрятать лицо под одеялом и т.д. За исключением первой и самой мягкой формы, все эти действия служат тому, чтобы не допустить восприятия лица незнакомца. Другими словами, они представляют собой «отрицание в действии» (Anna Freud, 1936), предстадию защиты. Это является попыткой избежать проверки реальности в ситуации, в которой эта задача болезненна. Это также является шагом вперед по сравнению с методом, использовавшимся ранее, а именно методом примитивного вытеснения. Вместо отвода катексиса от восприятия неприятного (процесс Ид) совершается действие (с помощью Эго), чтобы не допустить восприятия. Это действие является сознательным и намеренным. Лучшим свидетельством того, что ребенок полностью сознает, что он делает, но по-прежнему пытается желаемым образом заставить незнакомого человека исчезнуть, является то, что ребенок снова и снова оглядывается на незнакомца. Он украдкой смотрит между пальцами, выглядывает из-под одеяла — и снова прячется.

Кое-что из этой нерешительности, этой неустойчивости, этого конфликта переносится также в отрицание. Это неудивительно, ибо амбивалентность будет сопровождать развитие ребенка в течение длительного времени, на протяжении всего второго года жизни и более. Мы обнаруживаем, что ребенок обозначает свой отказ жестом или словом, но в то же время делает то, от чего он вроде бы отказался. Но это г- явление иного порядка.

Как только ребенок становится способным выражать отрицание жестом или словом, он оставляет иллюзорные попытки отказа; идентификация с агрессором приведет его к обозначению собственного отказа заимствованным для этой цели у взрослого жестом «нет». Это, как мы уже отмечали, неизбежно влечет за собой переход от пассивной роли к активной; но это — не просто переход, он включает в себя нечто большее.

До сих пор при идентификации с помощью жеста ребенок сознательно становился на сторону взрослого и старался «делать, как он». Но когда с помощью бессознательных процессов ребенку удается соединить семантическое значение с жестом «нет» и перенять его у объекта любви, он становится способным использовать его против взрослого.

С позиции аналитической теории мы можем выделить в последовательности, ведущей к появлению жеста «нет» (покачивания головой), следующие элементы: после ряда аффективных переживаний откладываются следы памяти; в силу аффективной природы этих переживаний в свою очередь возникают последовательные попытки идентификации с запрещающим взрослым. В результате этого идентификационного процесса под действием аффективных зарядов, исходящих из Ид, происходит изменение в Эго ребенка. Это изменение проявляется, с одной стороны, в личности ребенка в виде усиления автономии, позволяющей ребенку спонтанно выражать отказ с помощью заимствованного жеста взрослого. С другой стороны, смещение приведенных в движение сил выражается в реинтеграции мыслительных процессов ребенка на более высоком уровне — на уровне начальной способности кабстрагированию.

Хотелось бы порассуждать о том, не стало ли это новое удивительное достижение возможным благодаря процессу, который обсуждался нами выше. Мы описывали, как неудовольствие (вызванное фрустрацией) приводило к всплеску агрессии, которая соединяется с мнеми-ческим следом жеста «нет». Вместе с тем, переход от пассивности к активности происходит на уровне Ид в процессе обретения «нет».

С другой стороны, в Эго становится заметной широкомасштабная реструктуризация. Доказательством этому служит то, что ребенок становится способным разрывать связи, сохранившиеся от первичных нар-циссических отношений зависимости. Это связи с человеком, которому предназначено стать в конечном счете либидинозным объектом. Они продолжают существовать в течение последующего развития анаклити-ческих объектных отношений до тех пор, пока либидинозный объект по-прежнему остается внешней частью Эго. Последствия способности обращать «нет» против либидинозного объекта, против того, кто лишь недавно был удовлетворявшим потребности «моторным исполнителем» Эго ребенка, таковы: 1) понимание обособленности «я» от объекта; 2) значительное обогащение объектных отношений ребенка. Такое обогащение происходит также в разных других аспектах, и мы вернемся к ним ^в следующей главе.

Индикатором того, что ребенок достиг степени абстракции, необходимой для спонтанного обозначения отказа, является покачивание

им головой, означающее «нет», или слово «нет». Оно указывает на то. что часто повторявшееся взрослым слово «нет» синтезировалось ребенком в отрицание и что ребенок стал использовать отрицание в собственных психических операциях.

Дата добавления: 2015-06-04