Если способ настолько хорош, тогда зачем я им делюсь? 3 страница

стр. 118

способами и многократно выравнивает, пока, наконец, ему не удается почти закатить ее на самый верх. Однако незадолго до того, как она оказывается там, ее колесо соскальзывает с доски. И тачка снова медленно скатывается вниз. В это время ребенок замечает, что другой малыш взял его плюшевого мишку, бежит к нему и после короткой борьбы вырывает мишку у другого ребенка. Затем бежит к качелям, залезает на них и начинает раскачиваться, и т.д.

Даже при таком охватывающем лишь несколько минут ходе событий, наблюдатель, как правило, сталкивается с целой цепочкой очень разнородных процессов: "трудовые действия" в узком смысле слова (типа кропотливого устанавливания тачки, чтобы закатить ее наверх); "проявления волнения и беспокойства" (типа хождения туда- сюда при нетерпеливом ожидании), "борьба" и т.д. Таким образом, при такой сортировке поведения по содержанию процесс распадается на множество частных процессов: их следует отнести к весьма различным типам ²⁴, каждый из которых может определяться своим отдельным законом.

При этом вопрос о том, какие фазы можно выделить в целостном процессе поведения в качестве внутренне единых и отграниченных друг от друга событий, и где конкретно провести границы между ними, на первый взгляд кажется при фенотипическом подходе к рассмотрению поведения достаточно простым. Ибо качественные различия структуры происходящего в случае беспокойного бегания туда-сюда, и в случае целенаправленных неутомимых усилий по выравниванию тачки, не оставляет сомнений в том, что было бы неверно и содержательно неадекватно проводить линию границы, например, посреди проявлений беспокойства. Представьте, что мы как бы разрезаем его на две части и объединяем вторую часть с началом, например, первой третью вкатывания тачки в "один" процесс; выделяем далее следующую одну шестую часть вкатывания тачки в качестве "самостоятельного" действия и объединяем в последнюю фазу поведения оставшуюся часть вкатывания и бег к плюшевому мишке и качелям. При такого рода разделении отнесение каждой из этих "целостностей" к какому-либо одному типу процессов было бы исключено. Качественная однородность по-настоящему целостных процессов, паузы или явно выраженные "точки переключения" между ними (например, "внезапный" бег от тачки к плюшевому мишке) и многие другие моменты более или менее однозначно определяют те места в общем течении событий, где должны быть проведены границы между отдельными процессами, или, во всяком случае, существенно ограничивают круг возможностей, о которых может идти речь ²⁵.

Разумеется, при этом, как правило, не определяется каждый отдельный момент времени с точностью до 0.001 сек. Ведь граница между различными событиями не есть лишь "мысленный", лишенный протяжения "разрез" (точно так же, как и расчленение процесса на части не является лишь мысленным), но представляет собой реальный переход, и поэтому, как и любая реальная граница, обладает определенным протяжением.

В той мере, в какой указание границы между двумя следующими друг за другом событиями в силу реальной ее протяженности отягощено временной "неточностью", встает простой "вопрос точности", не затрагивающий содержательную проблему сколько-нибудь существенно. Ибо с содержательной точки зрения вполне достаточно установление того, что по обеим сторонам более или менее однозначно определенной пограничной зоны лежат два различных события, каждое из которых обладает внутренним единством.

Если мы не хотим ограничиваться указанием феноменальных свойств процесса или состояния, т.е. отнесением его к соответствующему фенотипу, а хотим выделить кондиционально-генетические взаимосвязи и разделения в рамках целостного процесса (как это отчасти было сделано уже в приведенном выше описании), то разграничить различные принадлежащие к тому или иному типу процессы внутри "вырезанного" из исторической действительности хода событий становится гораздо сложнее. В этом случае различение наблюдения за другим ребенком (отбирания, вкатывания тачки, эмоционального беспокойства и т.д.) должно иметь значение выделения определенных взаимосвязей и разграничений в структуре условий этого процесса.

Разумеется, на первый взгляд может показаться, что уже само фенотипическое членение процесса одновременно определяется и реальными взаимосвязями (в каузально- динамическом смысле), или их отсутствием. Например, кажется само собой разумеющимся, что устанавливание колеса на доску после первой безрезультатной попытки закатить тачку следует рассматривать в качестве "обходного действия" как относительно несамостоятельную часть в рамках работы по "вкатыванию тачки". И точно так же кажется достоверным, что бег к качелям и предшествующий ему бег к плюшевому мишке кондиционально-генетически также следует рассматривать в качестве двух отдельных самостоятельных процессов. Однако при ближайшем рассмотрении обычно обнаруживается, что если мы действительно будем понимать эти разграничения в кондиционально-

²⁴ При устройстве научной фильмотеки постоянно приходится бороться с этой трудностью. И лишь очень редко оказывается возможным однозначно распределить такого рода процесс по категориям так, чтобы не упустить и не исказить ничего существенного.

²⁵ Чтобы не усложнять изложения, я ограничиваюсь здесь и ниже по большей части лишь внешне наблюдаемыми действиями и их свойствами. Однако, и это следует подчеркнуть особо, перед психологией стоит задача определения и "внутренних переживаний" в качестве как фенотипичес-ких (с помощью самонаблюдения), так и кондиционально-генетических фактов.

стр. 119

генетическом смысле, то их правильность ни в коем случае не может считаться несомненной. Скорее напротив, действительные причинные взаимосвязи и разграничения нередко оказываются совсем иными, чем это представляется первому впечатлению. Например, то, что ребенок бросается от тачки к плюшевому мишке, может рассматриваться как "разрушение" действия вкатывания тачки в результате появления сильного "внешнего" раздражителя: мишки, на которого ребенок "случайно" взглянул, могло исходить сильное побуждение. В этом случае бег к плюшевому мишке был бы по отношению к предшествующему действию с тачкой каузально новым процессом, в значительной степени самостоятельным и вытекающим из внешнего по отношению к данной системе раздражителя.

Однако этот же процесс мог в значительной степени обуславливаться и происшествием с тачкой: неуспех в ситуации с тачкой мог породить тенденцию к "выходу из поля", которой и поддался ребенок при первой же представившейся возможности. В этом случае то, что ребенок убежал к плюшевому мишке, каузально-генетически следует рассматривать не как вторжение в действие с тачкой нового процесса, совершенно с этим действием внутренне не связанного (и отделенного от него явной и отчетливой границей), но как производный процесс, вытекающий именно из происшествия с тачкой, его "естественную" заключительную фазу, объясняемую разворачиванием событий с тачкой. И сама потасовка из-за плюшевого мишки должна была бы в этом случае оцениваться в основном как разрядка гнева, вызванного неуспехом с тачкой, или по меньшей мере как процесс, обусловленный наряду с прочими факторами и этой разрядкой гнева.

Чисто фенотипическое структурирование процесса часто не дает достаточно надежных оснований для принятия такого рода решений. Переход от одного процесса к другому, существенно отделенному от него по структуре своей обусловленности, фенотипически может происходить вполне постепенно. Так, переход от одной игры к другой, например, от попыток полуторагодовалого малыша сесть на камень при игре в мяч, может происходить постепенно и непрерывно, и причем кондиционально-генетически это могут быть по существу два отдельных процесса, лишь пересекающихся в пространстве и времени своими крайними фазами. Более того, при определенных условиях вторая половина вкатывания тачки может даже начать плавно определяться новым решением ребенка и таким образом быть с каузально-генетической точки зрения отдельной от первой половины, даже если оба эти процесса переходят друг в друга, не претерпевая каких бы то ни было фенотипически существенных изменений.

И наоборот, качественно отличные друг от друга процессы, вполне завершенные и феноменально разделенные отчетливыми паузами, "внутренне", по структуре своей обусловленности, могут по существу быть лишь частями единого процесса. Так, например, если испытуемому в ходе опыта надо выполнить ряд весьма различных заданий (решить арифметический пример, переписать стихотворение, стрелять по мишени и т.д.), то эти процессы могут каузально-динамически также быть отдельными друг от друга (рядом отдельных "действий с четким концом", каждое из которых обладает своей внутренней завершенностью). Однако бывают и такие случаи, когда испытуемый воспринимает все эти задания как "опыт" и как одно непрерывное "занятие". Кондиционально-генетически мы имеем также дело с одной непрерывной работой, обнаруживающей во многих отношениях, прежде всего с точки зрения результирующих душевных напряжений ²⁶, совершенно другие последствия. Впрочем, и равенство "переживаний" не является доказательством кондиционально-генетического равенства процессов ²⁷ и, наоборот, за значительным различием переживаний (как, например, в случае "дерзости" и "смущения") могут скрываться весьма близкородственные кондиционально-генетические состояния.

Когда при обведении карандашом кривой (например, на "двуручном аппарате") получается ломаная линия с большим количеством зубцов, то кондиционально-генетически она может быть результатом относительно гомогенного процесса: линия обводилась одним движением, однако при этом рука дрожала. В другом же случае такая же линия может быть результатом большого количества самостоятельных действий, возможно разделенных паузами, размышлениями и принятием решения с различными силами поля в каждом отдельном случае.

Таким образом, тот факт, что фенотипически идентичные или очень сходные образования и процессы могут быть генотипически весьма различными, и наоборот, проявляется еще и в том, что выделение в общем ходе событий внутренне взаимосвязанных целостных процессов, исходя из той и другой точки зрения, не обязательно будет совпадать друг с другом ²⁸. В принципе только

²⁶ В. Zeigarnik, 1927.

²⁷ К. Левин. Намерение, воля и потребность.

²⁸ Расхождение, или, точнее, неполное совпадение меры феноменальных и кондиционально-генетических взаимосвязей является основным источником ошибок при исследовании конкретных психических процессов и при попытках целенаправленно влиять на них, например, в педагогике. Ибо реальные внутренние взаимосвязи часто видятся неверно в силу того, что они не соответствуют феноменальной структуре процесса.

Впрочем, вопреки более старым воззрениям следует подчеркнуть, что, несмотря на это, феноменальная структура процесса обычно в значительной степени согласуется с каузально-генетической структурой и до определенной степени всегда является ее основой.

стр. 120

планомерное изменение ситуации позволяет судить о том, с какими каузально-динамическими фактами мы имеем дело в данном конкретном случае. Следует отметить, что для конкретного исследования воли, потребностей и аффективных процессов, законов научения и образования навыков и т.д., адекватное "выделение" ²⁹ и разграничение конкретных наличных процессов в соответствии с их действительными кондиционально-генетическими взаимосвязями и правильное отнесение их к соответствующим типам является сегодня одной из сложнейших и важнейших психологических задач.

Эта задача столь важна прежде всего потому, что распознавание "действительных" целостностей процессов представляет собой предпосылку для установления законов психических процессов.

Разложение процесса на процессуальные дифференциалы никоим образом не решает проблему выделения целостностей действия. Даже когда речь идет о различных состояниях и силовых полях в физике (а также, когда в психологии эквивалентным - с теоретико- познавательной точки зрения - образом в фокусе рассмотрения оказываются наличные в тот или иной момент состояния и господствующие в них напряжения и силы), не следует забывать, что процесс не разлагается на чисто статические, лишенные временного протяжения "состояния". Скорее мы должны - если не хотим дойти до абсурда - остановиться на действительно процессуальных дифференциалах, т.е. на протяженных во времени событиях, причем процессуальный дифференциал необходимо является дифференциалом процесса более или менее определенного типа. Причем тот факт, что в физике все виды процессов кондиционально-генетически сводятся лишь к нескольким или даже одному типу (например, к "движению" в смысле изменения относительного положения в пространстве), ничего не меняет и притом сам становится возможным лишь на основе предшествующего "выведения" друг из друга различных типов процессов.

Описание кондиционально-генетического типа процесса происходит именно посредством указания "его закона". Да, мы настаиваем на тезисе о том, что закон представляет собой не что иное, как описание определенного кондиционалъно-генетического типа процесса ³⁰, или же комбинации нескольких таких типов. Причем приведенное выше утверждение о соотношении закона и типа можно уточнить следующим образом:

"подчиняться определенному закону" означает не что иное, как "принадлежать определенному кондиционально- генетическому типу процесса".

Существует два основных варианта характеристики кондиционально-генетического типа процесса. Во-первых, тип можно описать, указав ряд следующих друг за другом фаз процесса, и то, как эти фазы друг от друга зависят. Во-вторых, можно указать, как взаимосвязаны друг с другом различные существенные свойства и особенности процесса. Теоретико-познавательные рассуждения по поводу "закона и причинности" обычно исходят из первой формы представления закона, т.е. из формулы: если а, то b. Например, свободное падение тел можно определить, разложив процесс на отдельные фазы (например, отведя по одной секунде на каждую фазу ³¹) и указав для каждой из них среднюю скорость или пройденное за эту фазу расстояние.

Однако, как правило, когда формула "если а, то b в ходе теоретико-познавательных рассуждений понимается во временном смысле (т.е. в смысле раньше-позже), то имеются в виду несколько другие случаи - типа "когда газ нагревают, он расширяется (или: его давление увеличивается)". Но смысл такого высказывания состоит по существу в следующем: события а и Ь необходимо являются несамостоятельными моментами одного единого процесса. При этом математическая формула выражает количественные соотношения этих моментов. Уже в этих случаях несамостоятельные моменты процесса являются во временном отношении сосуществующими одновременно. Таким образом, вытекание одного события из другого должно рассматриваться не как временная последовательность, а относиться уже ко второму варианту представления закона, который и является безусловно преобладающим, особенно в физике.

Впрочем, положение дел можно повернуть и таким образом, что, например, в случае газового закона v(/vq = р(/р() объемы будут определяться как кондиционально- генетичес-кие факты: определенное состояние (объем) будет рассматриваться здесь не как фенотипический факт, но как переменная величина, по-разному ведущая себя в различных условиях.

Закон свободного падения S = gt ² /2 обычно понимается в этом втором смысле: существенные моменты данного типа процесса (S и t) находятся в функциональной зависимости друг от друга на всем протяжении процесса. В случае этой второй формы закона особенно отчетливо видно, что в нем речь, по существу, идет вовсе не об отношении "причины" и "следствия" в смысле разделенных во времени событий, а о том, что определенные характерные моменты единого процесса находятся в функциональной зависимости друг от друга.

Интуитивно правильное ощущение этого положения дел, по всей вероятности, решающим образом повлияло на формулирование тезисов "функционализма". Однако понимание того, что

²⁹ Вряд ли требуется специально останавливаться на том, что точка зрения, согласно которой можно произвольно делить процесс на фазы, не выдерживает критики.

³⁰ К "процессам" следует относить и "состояния" (мы не имеем здесь возможности подробнее остановиться на этом). Таким образом, закон может иметь дело и с определением кондиционально-генетического типа состояния.

³¹ Относительная произвольность выбора величины фазы определяется здесь тем, что мы имеем дело с процессом "гомогенного" типа.

стр. 121

с логико-математической точки зрения мы имеем здесь дело с формой простой функциональной связи, не должно закрывать от нас определенных гносеологических фактора ³². Мы не должны забывать: если хотим, чтобы математическая формула обладала физическим смыслом, то необходимо чтобы S и t не только означали "путь" и "время", но и иметь ввиду вполне определенный тип процесса, а именно свободное падение. И формула S = gt ² /2 будет справедлива для конкретного процесса в качестве закона в собственном смысле слова лишь тогда и лишь в той мере, если мы действительно будем иметь дело с процессом кондиционально-генетического типа "свободное падение" или эквивалентного ему типа. Подчинение конкретного процесса этому закону будет ошибкой, если, к примеру, речь пойдет о полностью "вынужденном" процессе, даже если в силу случайного совпадения результирующее движение будет внешне таким же, как и в случае свободного падения.

Таким образом, в законе всегда содержится ссылка на обладающие определенными характеристиками типы процессов или "типы состояний", причем всегда на такие процессы (или состояния), которые с кондиционально- генетической точки зрения представляют собой не простую последовательность разнородных процессов (и не просто сумму состояний), а являются одним единым типом процесса (или типом состояния).

С этим связан тот факт, что законы обычно не имеют дела с полностью вынужденными процессами (или затрагивают их лишь отчасти), но относятся к автономным, развивающимся по собственным законам процессам, или же к взаимодействию автономных и вынужденных процессов.

XI

Важно, что такого рода определение процесса через его "закон" является действительно осмысленным лишь тогда, когда оно понимается как определение "типа процесса", а не как утверждение об определенной "исторической" необходимости ³³. Закон свободного падения, выраженный в формуле S = gt ² /2 ни в коем случае не означает, что если какой-то конкретный процесс в течение двух первых секунд осуществлялся по типу свободного падения в соответствии с этой формулой, то и в третью секунду будет справедливо S ₃ = gt ² ₃ 2. Эта формула сохраняет справедливость в качестве описания процесса в третью секунду лишь в том случае, если данный конкретный процесс действительно принадлежит к типу свободного падения не только в первые две секунды, но и в третью. Только в этом случае из S ₁ и S ₂ по формуле с необходимостью вытекает величина S ₃. Однако эта необходимость ни в коем случае не означает, что в каждом историко-географически реализованном случае из первых двух фаз свободного падения должна следовать и третья его фаза. Между второй и третьей фазами может произойти какое-то другое событие, например, столкновение падающего тела с другим. В этом случае отменится вовсе не справедливость данной формулы в качестве описания типа процесса "свободное падение", но ее пригодность для описания данного конкретного события, причем только потому, что данный случай уже не относится больше к этому типу процессов и в силу этого должен "подчиняться другим законам". Здесь особенно впечатляет то, что закон и связанная с ним необходимость имеют смысл при условии, когда они понимаются в качестве определения типа, а не в качестве определения совокупности (множества) историко- географических индивидуальных образований. Закономерность ни в коем случае не означает, что индивидуальная реализация того или иного типа процесса, раз начавшись, всегда спокойно и без помех доходит до конца.

Если необходимость ссылаться на определенные типы процессов или состояний и, тем самым, на определенные целостности процессов является сегодня в физике гораздо менее явной, чем в психологии, то это выявляется, наряду с прочими причинами, и тем, что развитие систематики научило физиков конструктивно выводить всю полноту возможных типов процессов и состояний из относительно небольшого числа "фундаментальных типов состояний и процессов" и при этом предпочитать "гомогенные" структуры процессов.

XII

В этом контексте следует, наконец, обсудить еще одну проблему, связанную с вопросом о необходимости или произвольности разграничения кондиционально-генетических типов процессов. Тот, кто всерьез берется за задачу объяснить поведение того или иного человека, т.е. отнести наличные психические процессы и состояния к определенным типам или к их взаимодействию, сталкивается с чрезвычайно парадоксальным на первый взгляд фактом.

Порой бывает возможно представить поведение какого- нибудь человека на протяжении длительного периода, иногда даже на протяжении нескольких лет, в качестве одного процесса, являющегося в своих существенных чертах следствием одной определяющей его констелляции сил и поддающегося объяснению, исходя из закона,

³² См. также Schlick, 1925.

³³ Таким образом, даже когда в понятии закона фиксируется однозначная необходимость, это еще не означает неявного утверждения однозначного детерминизма по отношению к ходу историко- географических процессов. На эту тему см. Reichenbach, 1925.

стр. 122

характеризующего данный тип процессов или состояний. Все существенные поступки этого человека можно однозначно вывести, например, из его желания покинуть то или иное окружение, допустим, уехать из родительского дома и достичь вполне конкретной цели, например, соединиться с любимым человеком или начать вести определенный образ жизни. Его поведение по отношению к различным окружающим его людям, представляющимся ему профессиональным возможностям и т.д. может действительно выводится из весьма небольшого числа центральных фактов.

Если же теперь выбрать из этого временного периода совсем небольшой промежуток времени, допустим, несколько секунд, и попытаться объяснить поведение данного человека за этот короткий промежуток, то, как правило, мы окажемся вдруг вынуждены рассматривать в качестве определяющих поведение сил совсем другие факторы, чем те, которые были выделены выше. Например, возникает необходимость объяснить, почему человек, который в данный момент едет на велосипеде, наехал на лежащий на дороге камень, а не объехал его. И для объяснения поведения сразу придется привлечь совсем другие факты - например, размещение деревьев по обеим сторонам улицы, создавшуюся дорожно-транспортную ситуацию и т.д. И, наоборот, факты, которые имели решающее значение для объяснения процесса поведения в рамках выбранного нами небольшого промежутка времени, часто могут вообще не приниматься в расчет, когда надо объяснить поведение на протяжении длительного периода -несмотря на то, что процессы, имевшие место в выбранные нами три секунды, составляют часть общего хода поведения в течение длительного периода.

И от этой парадоксальности нельзя освободиться, просто сказав, что эти три секунды не имеют сколь бы то ни было существенного значения для всего поведения в целом. Ибо аналогично этим трем секундам обстоит дело если и не со всеми, то во всяком случае с большинством трехсекундных промежутков, при рассмотрении каждого из них самого по себе. Всякий раз для объяснения "в розницу" приходится привлекать другие силы и типы процессов, чем для объяснения "оптом".

Впрочем, в рамках целостного процесса могут быть и такие отдельные моменты, когда факторы, господствующие над общим ходом поведения на протяжении нескольких лет, одновременно являются и решающими силами, исчерпывающе определяющими ход процесса в данные несколько секунд. Это могут быть, например, моменты радикальных решений, когда рассматриваемый нами человек особенно ясно осознает свою общую ситуацию. Однако не подлежит сомнению, что в общем ходе всего процесса в целом такие моменты являются очень редкими. Так что почти всегда для объяснения небольших коротких событий приходится привлекать совершенно другие факторы, чем для объяснения тех целостных процессов, в которые эти небольшие события входят.

При этом та степень однозначности, с которой весь процесс в целом выводится из определяющих его фактов, является совершенно такой же (т.е. не меньше, но и, с другой стороны, не больше), как и та степень однозначности, с которой задают более частный процесс соответствующие ему значимые факты. И степень внутреннего единства большего процесса, его отграниченность от более ранних или одновременных с ним процессов того же уровня является совершенно такой же, как и степень единства и отграниченности друг от друга меньших процессов. Разумеется, может случиться и так, что более общий процесс относится даже к тому же самому типу, что и многие из входящих в него частных процессов. Не является ли, в конечном счете, вопрос о том, что принимать за целое, вопросом чисто произвольного выбора?

Обсуждаемые здесь отношения обнаруживают существенное родство с определенными указанными Хайдером ³⁴ моментами, относящимися к объектам разнопорядковой величины. Для движения Земли в целом безразлично, какие движения осуществляют на ее поверхности люди; и, наоборот, факторы, позволяющие с большой точностью определить движение Земли, оказываются абсолютно недостаточными для того, чтобы определить движение по поверхности Земли отдельного человека или сопоставимого с ним по размерам физического тела. Между образованиями, обладающими размерами того же порядка, что человек, и образованиями размером порядка одной молекулы в физике опять же наблюдается такая же относительная независимость: конкретные факты, которые определяют объекты одного порядка величины, не совпадают (за относительно немногими исключениями, природу которых следует уточнить) с фактами, от которых существенно зависят объекты больших или меньших на несколько порядков размеров. Это положение сохраняет справедливость и тогда, когда образования меньшего порядка находятся "в" (или "на") образованиях большего порядка.

Речь идет здесь не просто об отношении целого и его несамостоятельных частей. Ибо такая часть целого как раз и определяется в своих существенных чертах этим целым. Однако при переходе к другому порядку величины это положение в общем перестает быть истинным. Образования меньшего порядка величины обычно занимают

³⁴ См. Heider, 1927.

стр. 123

относительно самостоятельную позицию в целом более высокого порядка ³⁵. Поэтому не случайно не говорят: "образование меньшего порядка величины есть "часть" образования большего порядка", но говорят, что образование меньшего порядка находится "в" (или "на") образовании большего порядка. При этом оба образования могут обладать относительно одинаковой степенью самостоятельности и замкнутости по отношению к соседним с ними образованиям того же порядка величины.

Отношение между целым и частью так долго рассматривалось в основном исходя из того, что целое есть просто сумма его частей еще и потому, что в центре внимания находился привычный для физиков переход от того или иного образования к "частям" существенно меньшего порядка величины, допустим, от макроскопического целого к отдельным ионам.

Разумеется, не следует делать отсюда вывод, что если части сохраняют тот же порядок величины, следует мыслить в категориях гештальт-теории, а при переходе к частям меньшего порядка величины - суммативно. Скорее следует подчеркнуть (отвлекаясь от прочих относящихся сюда соображений), что речь идет не о разнице величины самой по себе, но об особом виде членения: в имеющихся в виду случаях конкретная структура членения целого в основном не доходит до этих мелких составных частей. Части целого по всей вероятности лишь тогда приобретают функциональный характер составных частей "меньшего порядка величины" в нашем смысле, когда их членение несущественно для специфического вида членения целого. Таким образом, отношение между такого рода составной частью меньшего порядка и объемлющим ее целым не является уже истинным отношением "часть-целое", но представляет собой существенно другое отношение: "одно в другом" ³⁶.

Дата добавления: 2015-06-25