Международный уголовный суд

Международный уголовный суд создавался на тех же принципах, что и временные международные трибуналы. Несмотря на то, что он был учрежден на основе международного договора, его статут опирается, тем не менее, на те же нормы, что и прежние временные международные трибуналы, в том числе и Нюрнбергский суд. Он не избавлен от того внутреннего порока, который не позволяет ему считаться полноправным судом со строго правовой точки зрения. Причины этому в следующем:

1. Статут этого Суда позволяет Совету Безопасности требовать приостановить рассмотрение любых представленных ему исковых заявлений. И даже если СБ откажется от привычного подхода к вопросам международного мира и безопасности, которому, как известно, свойственны избирательный подход и двойные стандарты, характер его взаимоотношений с Международным уголовным судом лишает последний не только его независимости, но и права называться судом. Это вытекает из того факта, что, приняв резолюцию 1422, которая откровенно нарушает общеизвестный принцип независимости суда, являющийся главным условием непредвзятого судебного разбирательства, СБ начал опекать Суд еще до того, как тот приступил к работе.

2. До настоящего времени у этого Суда нет согласованного на основе консенсуса правового текста, определяющего составы преступления, подпадающие под его юрисдикцию, а также наказания за эти преступления. В результате происходит отступление от принципов запрещения ретроактивности закона и предусмотренности в законе преступления и наказания за него (nullum crimen, nulla sine lege), провозглашенных в его статуте.

3. В юрисдикцию суда не входит преступление агрессии!! А ведь это основа всех преступлений, подпадающих под юрисдикцию Международного уголовного суда.

4. Перечисление в Римском статуте наиболее тяжких преступлений и отсутствие в нем менее тяжких правонарушений представляет собой большой пробел в этом документе, а произошло это по указанию определенных государств.

5. У Суда отсутствует важнейшая из основных гарантий справедливого разбирательства: право обвиняемого на защиту. А ведь это его первостепенное право. Здесь же, как и в прежних международных трибуналах, вопрос защиты носит сугубо формальный характер. Ни в международных трибуналах прошлого, ни в Международном уголовном суде нет конкретного механизма защиты, гарантирующего обвиняемому справедливое рассмотрение его дела. У Международного уголовного суда до сих пор отсутствуют отчетливые нормы действия защиты. Более того, проект Положения о правилах профессионального поведения адвокатов, а также норм и процедур предоставления правовой помощи, предусмотренного Правилами процедуры Суда, был принят лишь недавно и то только для того, чтобы устранить формальное препятствие для начала работы Суда, если его можно назвать судом. При этом проект был принят без подробного изучения вопроса о том, достаточны ли те гарантии, которые он предоставляет подсудимому для обеспечения его основного права.

6. Этот Суд по своему способу действия (modus operandi) ничем не отличается от прежних международных трибуналов, которые известны всему миру тем, что основывались на предположениях, подозрениях и обстоятельствах фактических событий, не поднимающихся даже до уровня косвенных улик. При этом от них не требовалось подкреплять их неопровержимыми законными доказательствами.

Он создан по образцу тех прежних трибуналов, одним из которых был временный Международный трибунал по бывшей Югославии, осудивший командующего армией боснийских сербов и командующего силами боснийских хорватов, несмотря на отсутствие каких бы то ни было улик, свидетельствующих о том, что они отдавали приказы о совершении убийств и применении пыток, в которых их обвиняли, и даже о том, что в момент совершения этих преступлений они присутствовали в месте проведения операции.

7. Этот Суд не удовлетворяет требованиям правосудия в том, что касается наличия в его составе нескольких судебных инстанций. Разделение суда на отделение предварительного производства, судебное и апелляционное отделения не может рассматриваться в качестве многоступенчатости судебной процедуры, поскольку во всех этих отделениях работают все те же 18 судей, которых отбирает Ассамблея государств-участников.

Судьи сами распределяют себя по отделениям и избирают председателя Суда из своего числа. Они же определяют палаты Суда, их состав и распределение судей по этим палатам, утверждают Регламент Суда. По существу они скорее напоминают некий административный орган, а не суд.

Наконец, последнее право называться судебным органом у него отнимает отсутствие независимой надзирающей инстанции, в которую можно было бы обжаловать решение его Апелляционной палаты, как это происходит, например, в любом национальном суде, где существует верховный суд, куда может обратиться осужденный или тяжущиеся стороны, чтобы обжаловать решение судов низших инстанций.

К вышесказанному следует добавить, что Международный уголовный суд подчиняется международному органу с сомнительными полномочиями такому, как Совет Безопасности, решения которого могут подвергаться влиянию могущественных держав или игнорироваться ими. Такой суд не может быть справедливым, даже если его учредителем будет Генеральная Ассамблея ООН. Это не придаст ему законности, поскольку Генеральная Ассамблея в ее нынешнем виде состоит из чиновников, делегированных в нее государствами, чтобы представлять их в ООН.

Но они – не законодатели. Они не имеют права законодательной деятельности. Генеральная Ассамблея, таким образом, занимается международными дипломатическими и политическими проблемами, но не имеет законодательных полномочий. Правом законодательной деятельности пользуются парламенты государств всего мира, или их представители. Вот если таковые соберутся на некую всеобщую ассамблею и разработают основной статут или закон о международном суде, то это решение будет иметь законную силу.

Таким образом, все известные до сих пор международные трибуналы являлись лишь фикцией, внешней вывеской. В пользу этого говорят следующие факты:

· До сих пор не существует принятого на основе международного консенсуса юридического документа, который определял бы составы преступления, подпадающие под юрисдикцию международного суда, а также наказания за подобные преступления, что позволило бы говорить о существовании международного уголовного законодательства, предусматривающего преступления и наказания, то есть о действии принципа «без закона нет ни преступления, ни наказания», даже если эти нормы уже содержатся в текстах международно-правовых документов таких, как Гаагская конвенция 1899 года и последующие международные договоры и конвенции.

· Государства мира до сих пор не смогли договориться об определении преступления агрессии, что облегчило бы определение понятий агрессора и субъекта, обладающего правом на законную самозащиту. Расплывчатым остается также понятие агрессивной войны.

· Ссылка на резолюцию Генеральной Ассамблеи ООН, принятую в ноябре 1948 года, о кодификации норм международного права, вытекающих из статута и решений Нюрнбергского трибунала, не имеет законной силы. Сама эта резолюция не имеет под собой легитимной основы, поскольку Нюрнбергский трибунал также был незаконным. Предусматривая кодификацию норм международного права, вытекающих из статута и решений Нюрнбергского трибунала, эта резолюция нанесла ущерб международному праву.

Учитывая, что несмотря на свою незаконность и свой «чрезвычайный» характер Совет Безопасности по-прежнему оказывает решающее влияние на формирование и определение отношений между государствами, Международный уголовный суд, так же, как и учредивший его орган, продолжает оставаться судом по «чрезвычайным» делам, внешней вывеской, прикрывающей враждебные замыслы могущественных держав против слабых стран. Он позволяет этим державам оставаться вне юрисдикции суда, если таковая у него имеется вообще. Национальные суды по-прежнему будут пользоваться большим доверием, чем международные, а их решения будут в глазах общественности выглядеть более справедливыми, в силу легитимности и независимости этих судов.

Тем более, что принцип универсальной юрисдикции национальных судов позволяет любому государству предавать лиц, совершивших военные преступления, национальному суду, где бы ни было совершено данное преступление и каким бы ни было гражданство преступника.

Международное право еще до конца не созрело и продолжает оставаться всего лишь обычаем, не пользующимся единодушным признанием. И оно будет сохранять свой нынешний характер до тех пор, пока будет оставаться правом межгосударственным, а не надгосударственным.

Тем более, что национальный суверенитет государств над своей территорией и гражданами до сих пор является критерием для применения и толкования любого международно-правового документа.

Естественной нормой и правом любого человека является положение о том, что на него не распространяется действие закона, разработанного без его участия. Если закон был сформулирован и принят каким бы то ни было органом в обход его участия, его нельзя заставить подчиняться этому закону.

Дата добавления: 2015-06-25