Всегда говори «всегда» – 3 17 страница

Ирина Петровна завела Ольгу в полутемную комнату, где вдоль стен горели свечи и удушающе пахло какими‑то благовониями.

– Здесь у нас занимаются те, кто достиг пятого уровня, – Ирина Петровна указала на закрытую дверь, из‑за которой доносилось монотонное бормотание не одного десятка человек.

– Пятого? – удивилась Ольга. Она читала про уровни духовного совершенствования в брошюре, но почти ничего не поняла.

– Это последний уровень. Самый высший, – улыбнувшись, объяснила Полева и поправила закрывающий лоб черный платок.

На ней была широкая черная юбка в пол и наглухо застегнутая черная блуза с длинными рукавами. Ее серые глаза излучали свет. Ольгу словно обволокло облаком доброты, мягкости и понимания.

– Вы прочли книгу? – заглянула ей в глаза духовная наставница.

– Да, только я не все поняла.

– Это естественно, – Полева взяла ее за руку и, словно утешая, легонько погладила. – Главное, что вы почувствовали ее силу. Ведь вы почувствовали, правда?

Насчет силы книжицы Ольга ничего сказать не могла, зато она почувствовала легкое головокружение и вдруг нахлынувшую сонливость.

Ирина Петровна вновь погладила ее по руке.

– В системе, которую мы изучаем на наших занятиях, можно найти ключ к решению многих мучающих вас вопросов. Присоединившись к нам, вы постепенно сможете увидеть причины ваших сегодняшних проблем и найти способы их преодоления. Вы сможете продвинуться в достижении внутренней гармонии.

Спать захотелось невыносимо.

При этом нахлынула эйфория – все, что говорила наставница, казалось чудесным и правильным. Просто немыслимо, как Ольга до сих пор жила без этих правильных слов, мягкого света добрых серых глаз…

– Вы думаете… я смогу… достигнуть внутренней гармонии? – пробормотала Ольга.

– Конечно! Не сразу, но обязательно сможете. Путь к себе долог и нелегок, но это путь к победе. К победе над мраком и беспросветностью.

Какие правильные слова – «путь к себе нелегок и долог… И это путь к победе».

Ольга закрыла глаза, повторяя эти слова, как мантру.

– А ведь вы, похоже, знаете, что такое мрак и беспросветность, – вдруг жестко сказала наставница, сжав Ольгину руку чуть повыше запястья.

– Знаю, – Ольга открыла глаза, но зрение к ней как будто бы не вернулось – она ничего не видела, только ощущала тепло руки Ирины Петровны и слышала ее тихий, пробирающий до нутра голос.

– Как часто мы сталкиваемся с тем, что привычные, известные, проверенные временем способы поиска опоры в жизни не работают. Мы мечемся в поисках того единственно верного пути, что сможет привести нас к душевному покою, и как редко находим его… Его очень трудно найти самостоятельно. Ведь вы уже пробовали, я уверена в этом. Пробовали?

– Да, у меня ничего не вышло…

– Вот видите. Вам нужны душевные силы. И здесь вы найдете неисчерпаемый их источник. Мы смогли помочь многим, очень многим… – Наставница помолчала секунду и добавила: – Когда‑то здесь помогли и мне. Пойдемте…

Она взяла Ольгу под руку и повела куда‑то. В длинном коридоре замелькала вереница закрытых дверей.

«Опять закрытые двери, – подумала Ольга. – Хоть бы одна открылась…»

Ирина Петровна остановилась возле массивной двери с позолоченной ручкой.

– Это комната для занятий первого уровня. Откройте дверь! Сделайте шаг. Первый шаг на пути к себе!

– Сейчас? – испугалась Ольга. – Не знаю… Я, наверное, еще не готова… Может быть, не сегодня?!

– Смелее! Вам не хватает решительности. Это первое, что надо научиться преодолевать!

– Да нет… – горько усмехнулась Ольга, взявшись за ручку. – Решительности мне как раз всегда хватало.

– Тогда в чем же дело?! – Ирина Петровна легонько подтолкнула ее в спину, и Ольга открыла дверь.

За ней, в полутьме, на расставленных по кругу стульях сидели какие‑то люди в темных одеждах. Они слушали бледного молодого человека с горящими глазами, стоявшего в центре круга.

– Невозможно употреблять в дело духовные силы, если действующее лицо сохранило в себе хотя бы маленький след эгоизма, – монотонно вещал молодой человек. – Силы духа отдают себя лишь человеку с совершенно чистым сердцем…

– Это наша новая сестра, учитель, – перебила его Ирина Петровна, указав на Ольгу. – Она сегодня пришла к нам впервые. Примите ее в свой круг!

Откуда‑то появился пустой стул, и Ольга оказалась в кругу ищущих путь к гармонии.

– Не буду вам мешать, – шепнула ей на ухо наставница и незаметно исчезла из комнаты – словно растворилась.

– А теперь рассмотрим возможности контакта, – продолжал свой заунывный монолог учитель. – То, как мы входим в контакт, каким образом его удерживаем, как выходим из контакта… Возьмитесь за руки…

С двух сторон к Ольге потянулись длинные костлявые руки. Она с замирающим сердцем подала им свои.

Наваждение какое‑то, промелькнула где‑то в уголке сознания здравая мысль. Гипноз.

Разве можно искать путь к гармонии под бессмысленные заклинания этого сумасшедшего с виду юнца?..

Стрельников места себе не находил.

Он сердцем чувствовал – над «Стройкомом» нависла опасность, а генеральный словно ослеп, оглох и разучился соображать.

Личные трагедии личными трагедиями, но зачем же подвергать опасности фирму, от благополучия которой зависят судьбы нескольких тысяч человек и десятков строительных объектов?

Петр Петрович нервничал, злился и не мог этого скрывать.

Постучавшись, он заглянул в кабинет Барышева и с раздражением напомнил:

– Ты не забыл? Нам надо ехать!

– Помню, – Барышев посмотрел на него, словно видел впервые, встал и замер в растерянности, будто не зная, что делать дальше.

– Машина внизу, – сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик, сообщил Петр Петрович и добавил, пытаясь пробиться к замутненному сознанию шефа: – Сереж, в Госкомимущество не следует опаздывать.

Барышев дернулся, схватил пальто, какую‑то папку, но, замешкавшись, поменял ее на другую.

– Сережа! – Стрельников узнал папку, которую Барышев взял первой. Он принес ее утром с настоятельной просьбой прочитать все, что находится в ней. – Ты ознакомился?

– Оставь, – буркнул Сергей, надевая пальто. – Вернусь – посмотрю.

– Это очень важно! – не выдержал Стрельников, позволив себе повысить голос.

– Хорошо. Возьми с собой, посмотрю по дороге, – равнодушно пожал плечами Барышев.

Стрельников сунул папку под мышку и пошел впереди шефа, показывая дорогу, чтобы тот, не дай бог, не сбился с курса, позабыв, куда и зачем идет.

В машине Сергей, болезненно морщась, долго читал газетные статьи, просматривал документы, находящиеся в папке.

– Ну, как? Любопытно, правда? – усмехнулся Петр Петрович.

– Ерунда, – Барышев захлопнул папку. – Не вижу связи.

– Да ну что ты, Сергей, – взорвался Стрельников. – Как можно этого не видеть?! Достаточно странные совпадения! Несколько громких скандалов с банкротствами крупных фирм, и везде хоть каким‑то боком да засвечивается господин Тханет!

– В этом нет ничего странного, – Барышев снова пожал плечами – этот жест в последнее время стал его визитной карточкой. – Тханет крупный государственный чиновник, он может фигурировать в этих скандалах уже только в силу своей должности. Дела о банкротствах проходят по его ведомству.

Стрельников зубами заскрипел от злости.

Генеральный, и правда, ослеп, оглох и не желает видеть очевидных вещей. Господи, что ж сделать‑то, чтобы вернуть ему разум?! Может, к Ольге Михайловне на поклон пойти, чтоб помогла не пропасть?..

Впрочем, Сергей в этот раз о чем‑то напряженно размышлял, глядя в окно.

– Нет, не думаю, чтобы эта информация содержала какой‑либо практический смысл, – выдал он наконец результат своих размышлений. – Винай рекомендовал мне его, помимо прочего, как своего делового друга. Вряд ли он может представлять для нас опасность.

Петр Петрович досчитал до десяти, прежде чем ответить. Чтобы не сорваться. Чтобы не наговорить глупостей.

– Возможно, ты прав, – тихо сказал он, с хрустом ломая пальцы. – Только, знаешь, как‑то ты в последнее время…

– Что? Договаривай, – не глядя на него, сухо сказал Сергей.

– Разумеется, это твое дело, но мне кажется, что ты совершенно деморализован. – Было очень трудно подбирать нейтральные, необидные слова, но Петр Петрович очень старался. – Ты в плохой форме, Сергей. Это может нанести вред бизнесу.

– Ты абсолютно прав. Это мое дело, – усмехнулся Барышев.

Фраза прозвучала, как «знай свое место». Злость как‑то сразу утихла, и захотелось… просто уволиться. Гори оно все огнем.

– Когда ты летишь в Паттайю? – зачем‑то спросил Стрельников.

Барышев снова пожал плечами. Но все же ответил:

– Через две недели. Наверное…

Ольга продиралась сквозь дебри новой брошюры, которую ей вручила Ирина Петровна.

Здесь витиевато и путано говорилось о том, что каждый человек является носителем абстрактного духа, который пронизывает всю Вселенную. Этот дух божественен и несет в себе запас скрытых духовных сил. Задача человека заключается в том, чтобы пробудить их в себе и стать человекобогом.

Эта мысль нравилась Ольге. И в то же время – сильно смущала. Она должна стать человекобогом?!

В прежние времена ей показалось бы это кощунственным или… смешным.

А сейчас она с упорством примерной ученицы пыталась понять – как пробудить в себе божественный дух.

Пока для этого она только исправно носила денежные взносы Ирине Петровне. Та благосклонно принимала их, записывая что‑то в маленький блокнот, выдавала Ольге очередную брошюру и советовала «работать над собой».

Брошюрки были одна сложнее другой. Ольга засиживалась допоздна, вгрызаясь в непонятные и от этого заманчивые мысли.

– Мам, а ты обещала пойти в зоопарк, и в театр, и почитать, – жалобным голоском отвлекла ее от чтения Машка.

– Завтра не смогу, я занята, – заново перечитывая предложение, ответила Ольга.

– Мам, тебя и в прошлое воскресенье целый день не было, и в позапрошлое… Когда ты не занята будешь? – продолжила канючить Машка.

Ольга в третий раз перечитала непонятное предложение. Она не заметила, что дети окружили ее и смотрят одинаково несчастными взглядами.

– Когда, а?! – повторила Машка.

– Никогда, – ответил за Ольгу Мишка, а Костик тихо заплакал.

Учитель не любил опозданий, а Ольга опаздывала катастрофически, поэтому стояла в коридоре одетая и панически размышляла: рискнуть оставить детей одних или все же дождаться няни, которая обещала прийти, несмотря на выходной.

Наконец, прозвучал долгожданный звонок в дверь, и Ольга кинулась открывать.

– Спасибо, Анна Алексеевна! Спасибо, что опять в выходной согласились прийти! Дети еще спят… Петьку, как проснется, творогом накормите, а старшие сами сообразят.

Няня с каменным лицом сняла пальто с потрепанной чернобуркой и сапоги.

– И еще… – Ольга замялась. – Я на какое‑то время отключаю мобильный, так что не волнуйтесь, если не сможете дозвониться.

– Я и не волнуюсь, – проворчала няня, проходя в гостиную и недовольно оглядываясь. – Я ж у вас вчера прибирала! Опять вся комната шелухой завалена!

– Какой шелухой? – удивилась Ольга, заглядывая в комнату.

– Да вот этой! – Няня ткнула пальцем сначала в брошюрку, лежащую на диване, а потом в ту, что торчала из Ольгиной сумки.

– Я тороплюсь, а то бы мы с вами поговорили! – убегая, крикнула Ольга. – Вы ничего не понимаете! Ничего!

– Тут и понимать нечего. И вроде женщина‑то неглупая! – услышала она за спиной.

Состояние счастливого полузабытья накатывало на Ольгу, едва она переступала порог этого дома.

Тут ее все любили. О ней заботились. На нее смотрели добрыми глазами и обещали помочь.

Взносы, которые она каждый раз приносила, шли на Общее благо. Какое? Ольга об этом не думала, потому что благом и радостью было отдавать эти деньги Ирине Петровне, зная, что они принесут пользу.

Ольга влетела в комнату, когда занятия были в самом разгаре.

Учитель, недовольно глянув на нее, продолжил:

– Отрешение, отрешение и еще раз отрешение – вот способ достижения высшего ментального плана. Личность, получившая способность думать даже о самой незначительной вещи с точки зрения высшего ментального плана, обладает благодаря этому дару возможностью изменить эту вещь. Мы сможем изменять обстоятельства, изменять свою судьбу. Нельзя давать жизни грязной и порочной, засоряющей умы и души наши, господствовать над волей нашей. Обиды, гонения, предательство не должны подавлять волю нашу, нашу способность думать…

Ольга понимала не все, что он говорит, но ей казалось – еще немного, и она достигнет таких же высот понимания мира и себя, как Учитель.

– А теперь сомкните круг рук своих, – приказал он.

Справа рука оказалась мягкой и влажной, слева – узловатой, сухой и горячей…

– Кто сегодня начнет? – спросил Учитель.

– Я, – тихо сказала обладательница влажной руки – женщина с землистым лицом и седыми волосами, заплетенными в тонкую косицу. – Мне одиноко. Я окружена враждебно настроенными людьми. Я думала о самоубийстве. И тогда я поняла, что только в самой себе должна искать те силы, что помогут мне найти истинный путь.

– Самопознание важно ценностью самого познания, а не потому, что оно относится к нашему я, – подняв глаза к потолку, произнес Учитель и, потеребив свою бородку клинышком, многозначительно добавил: – Но без личного опыта, без личных страданий оно не может стать истинным… – Он опустил глаза, обвел взглядом всех присутствующих и вдруг указал пальцем на Ольгу.

– Тебе есть что сказать нам. Говори!

– Я знаю, что такое предательство, – помедлив, произнесла Ольга. – Я знаю, что такое ложь и подлость…

«Но весь ужас не в этом, – подумала вдруг она. – Ужас в том, что эти слова никак не могут относиться к Сереже. Меня предавал Стас – это было больно, но пережить можно. А Барышев…»

Она не могла жить с мыслью, что он подлец. И вслух сказать этого не могла.

Даже Учителю.

После занятий Ольга, как всегда, зашла к Ирине Петровне.

Келья Полевой больше смахивала на офис – компьютер, сейф, кожаное кресло, роскошный письменный стол, но Ольгу это не смущало. Главное – лучистый добрый взгляд наставницы.

Несколько купюр перекочевали из Ольгиного кошелька в сейф. Ирина Петровна, как всегда, что‑то записала в блокнот.

– Меньше, чем в прошлый раз, но я только вчера сдала в комиссионный свою шубу, она еще не продалась, – смущенно пояснила Ольга.

– Не волнуйся. Ничего страшного. Главное – добрая воля, – улыбнулась Ирина Петровна, продемонстрировав ряд ровных, дорогих металлокерамических зубов. – У нас же нет никаких обязательных взносов – добровольные пожертвования, и только. Но тебе наверняка приятно сознавать, что каждая копейка, принесенная тобой в общий улей, приближает всех нас к нашей мечте.

– Да… Город избранных, – кивнула Ольга.

– Город гармонии, – уточнила наставница и включила компьютер. – Строительство уже идет. Хочешь, покажу фотографии?

Склонившись к монитору, Ольга увидела недостроенные дома с резными наличниками. Дома окружала стена первобытного глухого леса.

– Посмотри, какая красота, – Ирина Петровна листала фотографии. Виды строительства и его ракурсы стремительно мелькали на мониторе. – Нас ждет удивительная жизнь! Жизнь в чистоте природы и чистоте помыслов. Конечно, до завершения еще далеко. – Полева, горестно вздохнув, погасила монитор. – Средств катастрофически не хватает… Жаль, если твои дети успеют вырасти вне этого прекрасного города.

– Где это? – спросила Ольга, ощутив вдруг, что больше всего на свете хочет жить с детьми в чудесном городе гармонии и чистоты помыслов.

– В одном из самых затерянных уголков Сибири. Экологически безупречный район!

– А когда город будет построен?

– Это зависит от нас. Для того чтобы в корне изменить себя и свою жизнь, нужны усилия…

– Усилия… Я готова. Я на все готова! Мне надо изменить свою жизнь.

Весь остаток дня Ольга мучительно вспоминала, куда могла деть подарок Сергея – кольцо с голубым бриллиантом. Оно, наверное, стоит десятки тысяч долларов. Эти деньги могли бы значительно ускорить строительство города‑мечты.

Курилкой в редакции служило место на лестнице возле кадки с засохшим фикусом.

Фикус, не выдержав никотиновой атаки, скончался несколько лет назад, но никому не было дела до его утилизации, а потому жалкие останки несчастного растения продолжали обкуривать сотрудники «Московской труженицы».

Ольга всегда старалась побыстрей прошмыгнуть мимо курящих, но сегодня, свернув за угол, она задержалась, услышав интересный разговор.

– Странная она какая‑то, – сказал Максим, верстальщик, всегда бросавший на Ольгу заинтересованные взгляды.

– Сектантка, – откликнулась Вера из отдела рекламы.

– Разве такие сектантки бывают? – засмеялся Максим.

– Какие – такие? – ревниво спросила Марина‑редакторша.

– Ну… молодые, красивые.

– А ты хочешь, чтобы – в платочке черном и губы поджатые? – хохотнула Вера.

– Не такая уж она и красивая! – фыркнула Марина.

– И не такая уж молодая, – поддержала ее Вера.

– Доброжелательные вы мои! – засмеялся Максим.

– Нет, серьезно, – опять вступила в разговор Вера. – Все время какую‑то лабуду читает! Вперится в нее, и хоть землетрясение начнись – ничего не слышит, не видит.

– Мало ли, что люди читают, – вступился за Ольгу Максим.

– Да ты посмотри на нее! – возмутилась Марина. – Год, как у нас работает, ни с кем лишнего слова не сказала! Ходит, как сомнамбула! Точно, сектантка!

Ольга пошла дальше по коридору. В сущности, ей было плевать, что о ней говорят в этой захолустной редакции, но слово «сектантка» все же неприятно резануло слух.

Нет, нет, она не фанатичная тетка, запутавшаяся в вопросах веры, она… просто ищет способ, как выжить.

Потому что нырнуть‑то нырнула поглубже, а вот вынырнуть – все никак…

Наконец‑то он ее встретил…

На том же месте, что и прошлый раз, год назад, – на стоянке перед подъездом.

Как и в прошлый раз, она доставала из машины пакеты с продуктами. Как и в прошлый раз, ее бледное красивое лицо было грустным и сосредоточенным. Эта углубленность в себя Алексея и привлекала. Ну, и сумасшедшая красота, разумеется. То есть не девяносто‑шестьдесят‑девяносто, а бесконечная женственность и неприступная гордость…

Эту милую крепость хотелось взять. Или хотя бы обратить на себя внимание.

– Здравствуйте! – Алексей вышел из джипа и подошел к ней. В конце концов, чем он рискует? В расцвете сил, не бедный и не урод…

– Здравствуйте, – кивнула незнакомка.

Не удостоив его взглядом, она с пакетами направилась к дому.

Такое равнодушие Алексея не обескуражило.

Оно его завело.

Он привык, что девушки, девчонки и дамы, как правило, сначала сканировали одежду, машину, а потом уж лицо, прежде чем решить – отвечать на его заигрывания или нет… А тут – и не глянула, и ответила, да так, что захотелось фейерверк запустить в ее честь.

Ну, или пригласить в ресторан. С перспективой встречи рассвета в одной постели.

– Похоже, вы не узнаете меня? – Алексей еле поспевал за незнакомкой по лестнице, на этот раз она почему‑то решила не пользоваться лифтом. – А ведь мы с вами уже встречались!

Незнакомка молчала, но это только придавало Алексею энтузиазма.

– По‑моему, нам с вами пора познакомиться! Меня зовут Алексей.

– Ольга, – не оборачиваясь, небрежно бросила незнакомка.

– Ольга! Чудесное имя!

Отчего‑то на ум лезли только банальности – и ни одной мысли, которая бы показала его неординарность. Первый раз Алексей пожалел, что по его внешности можно определить лишь материальный достаток, но уж никак не ученую степень.

– У вас усталый вид, вы с работы? – Он наконец догнал Ольгу и выхватил у нее пакеты. – Черт… Простите за неуклюжесть. Совершенно не умею приставать к женщинам!

Тут он немного слукавил, но зато перестал казаться пошлым повесой.

Впрочем, интереса в глазах Ольги так и не появилось.

– А что, если я наберусь смелости и приглашу вас поужинать? – выпалил он, чувствуя, что сейчас будет послан – вежливо, но навсегда. – Это же вас ни к чему не обяжет! – с мольбой добавил он, ни на что не надеясь.

Эту милую крепость такими приемчиками не обработаешь, но для других у него сейчас не было ни времени, ни возможностей. Вот был бы верный друг Женька рядом, он бы спросил: «Леха, ты на ученый совет не опоздаешь? Там твою гипотезу волновых колебаний гравитационного поля обсуждают».

Глядишь, Ольга и посмотрела бы на него не столь равнодушно…

Она забрала у него пакеты, подходя к двери.

– Я вам надоел, да?

– Угадали.

– Но… все‑таки?!

– Слушайте, оставьте меня в покое!

– Сердитесь, да? Ну, не надо, не надо… Я ведь прошу о такой малости! Я хочу просто с вами увидеться.

– Увидеться? – Она посмотрела на него с холодной насмешкой. – Хорошо! Прямо сегодня и увидимся. Вечером. Возле дома. Устраивает?

– Да… Конечно, – Алексей растерялся. Он не очень понял, что значит – возле дома, но его любой вариант устраивал.

– Отлично. В восемь!

Ольга вошла в квартиру, захлопнув перед ним дверь. Алексей помчался вниз, как школьник, перепрыгивая через ступени. Последний пролет он и вовсе преодолел, съехав по перилам.

В восемь!

Милая крепость падет сегодня в двадцать ноль‑ноль! Ради этого можно плюнуть на ученый совет. Тем более что в этот раз обручального кольца у нее на руке не было, он посмотрел.

Он еле дожил до вечера.

Три раза переоделся и, кажется, переборщил с парфюмом. Волновался, одним словом, как пятнадцатилетний пацан.

А все потому, что Ольга ничуть не похожа на женщин, которые ему до сих пор встречались.

Без пяти восемь, когда он с букетом бордовых роз уже топтался возле ее подъезда, его неожиданно осенило – а вдруг она этим свиданием хочет отомстить бывшему мужу? Ведь было же у нее год назад обручальное кольцо!

Плевать! Алексей был готов мстить этому паразиту вместе с Ольгой только за то, что он жил с ней на законных основаниях.

Такое с ним случилось впервые. Даже сердце учащенно забилось, когда стрелка на часах показала одну минуту девятого.

Неужели не придет?

Злая шутка для старого ловеласа.

Опустив букет, Алексей поплелся к джипу.

– Здравствуйте! А вот и мы! – послышался позади звонкий голос.

Алексей обернулся и… обомлел.

Улыбающаяся Ольга стояла в окружении кучи детей. Сначала ему показалось, что она пришла на свидание с детсадовской группой, потом он понял, что дети очень уж разновозрастные и их не двадцать, а, кажется, всего десять, или нет – восемь, а один, совсем маленький, – у нее на руках…

Голова пошла кругом.

– Да… – протянул он и отчего‑то икнул. – Да… То есть я хочу сказать, очень приятно. Да…

Ольга захохотала и поставила малыша на землю.

– Ну? И что мы будем делать? Ваши предложения?

– Я… это… хотел посидеть с вами где‑нибудь в ресторане… – Шок трансформировался в глупую растерянность, слова застряли в горле. – Но… не знаю, есть ли смысл вести туда детей…

– А вот это верно! – Ольга опять засмеялась. – Смысла никакого! Дети! Скажите дяде до свидания!

– Пока! – закричали те, что казались постарше.

– До свидания! – пискнул маленький.

– Всего хорошего, – махнула Алексею рукой Ольга и позвала детей: – Пошли!

Ребят оказалось всего четверо – он не поленился, пересчитал. Три мальчика и одна девочка. Как же он по пакетам с продуктами не догадался, что она многодетная мать…

Алексей зашвырнул розы в сугроб, сел в машину и закурил.

– Черт знает что такое! – пробормотал он. – Черт знает что!

В воскресенье Надя впервые за месяц вырвалась к Ольге.

На работе был завал – услуги «Золушки» пользовались большим спросом, пришлось даже дополнительно нанимать персонал. На это ушла масса времени, да Димка‑маленький еще заболел, подхватил очередную инфекцию.

Закружилась она, замоталась, про Ольгу вспомнила только в конце месяца и, купив по старой традиции коробку пирожных, приехала без звонка.

«Сюрприз!» – хотела крикнуть Надежда, когда Ольга откроет дверь.

Но та открыла с таким лицом, что кричать расхотелось.

– Я смотрю, чего‑то ты мне не рада, – вместо приветствия сказала Надя.

– Да нет, что ты! – Ольга натянула на лицо неискреннюю улыбку. – Рада, конечно… Проходи.

– Оно и видно, – проворчала Надя, снимая шубу.

Чего‑то не выходят у них в последнее время задушевные посиделки…

Она зашла в кухню, поставила пирожные на стол и огляделась. Словно не Ольга здесь живет – пирогами не пахнет, занавески на окне какие‑то тусклые, а вместо цветов на подоконнике дешевые тонкие книжечки в мрачных обложках – стопкой лежат, ощетинившись многочисленными закладками…

– Я просто Анну Алексеевну жду, – словно оправдывая свой недовольный вид, сказала Ольга и тревожно выглянула в окно. – И куда она подевалась?

– Ты куда‑то собралась, что ли?

– Ну да. Опаздываю.

– Понятно, – Надя села за стол, пригорюнилась, подперев щеку рукой. Что‑то не получалось в последнее время даже откровенного разговора с Ольгой. Как будто чужие стали.

– Кофе‑то хоть нальешь?

– Кофе? – рассеянно переспросила Ольга. – Да, да, конечно…

Она насыпала в чашки растворимый суррогат, наспех развела его не очень горячей водой.

Кофе получился с белесой пенкой, но Надя не решилась спросить, отчего Ольга перестала варить свой фирменный крепкий эспрессо.

Чего уж тут спрашивать, если даже цветов на подоконнике нет. И пирогами не пахнет.

– Дим Димыч у меня приболел, – завела она разговор на нейтральную тему. – Но сейчас уже лучше, температура спала, и вообще… Я его с нянькой оставила.

Ольга пила кофе, ела пирожное и, кажется, ничего не слышала.

– Димочка звонил сегодня. Он у меня совсем с этой Канадой замотался. Я ему говорю, зачем тебе эта Канада? На кой? Чего, говорю, дома, что ли, работы не хватает?! Оль, тебе неинтересно, что ли?! – Надя, перегнувшись через стол, потрясла ее за рукав.

– Что? – очнулась та от своих мыслей.

– Что я рассказываю, неинтересно тебе, что ли?! – обиженно переспросила Надя.

– Да нет, что ты! Очень интересно… – Ольга положила недоеденное пирожное прямо на стол, потому что блюдца она не поставила. – Как твоя «Золушка»?

– Работает, – вздохнула Надя. Она встала, вылила кофе в раковину и налила себе чай, благо в чайнике обнаружилась относительно свежая заварка.

– Слушай, Оль! Я ведь от тебя не отстану. Давай рассказывай, что у тебя происходит. Все равно, пока твоя Алексеевна не придет, ты уйти не можешь.

– Да что рассказывать‑то?

– Все! Я же вижу, ты… другая стала!

Ольга встала, подошла к окну, взяла с подоконника стопку книжек и, прижав их к груди, начала рассказывать.

Что‑то про человекобога. О пути к гармонии. О том, как изменить свою жизнь с помощью какого‑то духа.

Ужас, какую ересь она несла… Надьке с ее далеко не высшим образованием и то тошно стало от безграмотности и дремучести диких тезисов, которые она слышала. А у Ольги горели глаза…

Кричать на нее: – «Ты с ума сошла?!» было бесполезно, потому что и правда – сошла. Рвать на мелкие кусочки эти гадкие книжечки – тоже нельзя, на всю жизнь врагом станешь.

Оставалось молча смотреть, как гибнет подруга.

Только Надьке такое испытание было не под силу.

– Значит, город, говоришь, в Сибири? Гармонии? – зловеще спросила она. – Ну‑ну… С ума сошла, что ли? – Она все же заорала. – Совсем чокнулась?! Да про таких, как ты, вон целые передачи по телевизору показывают! Сколько денег ты им уже отнесла, а?!

– При чем тут деньги?! – взвилась Ольга. – Господи! Ничего ты не поняла!

– Очень даже поняла! И деньги очень даже при чем!

– Да погоди ты! Я без этого жить не могу, понимаешь? – Ольга крепче прижала к груди мрачные книжицы. – Эти собрания для меня как воздух! Я без них задохнусь!

– Дура ты, дура! Ой, какая же ты дура! – Надя схватилась за голову.

– Ну, знаешь! Не тебе мне это говорить! – Ольга побледнела от гнева.

– А кто тебе еще скажет?! – закричала Надежда. – Кто?!

– Вот именно! И ты не смей!

– Я могу вообще ничего не говорить! Пропадай! – Надя бросилась в коридор и схватила шубу.

– Вот и прекрасно! Помолчи! У меня от тебя голова трещит! – крикнула ей вслед Ольга.

– Спасибо на добром слове! Век не забуду!

Подцепив ногами сапоги и даже не застегнув их, Надя выскочила из квартиры.

Ольга видела, как подруга всей жизни в незастегнутых сапогах и наброшенной наспех шубе садится в машину.

Было глупо рассказывать ей о городе гармонии. Ольга отошла от окна. Чтобы понять суть божественного духа, нужно слишком многое пережить.

Она посмотрела на часы, схватила мобильник, набрала няню.

– Анна Алексеевна…

– Я не приду сегодня, – перебила ее хриплым голосом няня. – Заболела, уж извините, я ж не железная!

Дата добавления: 2015-06-25