Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Зона свободы 2 страница




 

 

(2000 год, июль)

 

…Этот звонок раздался неожиданно.

- Мне бы услышать Алину Набатову, - произнес мужской голос. – Это вы? Вам спонсор не нужен?

Я закашлялась.

- В каком смысле?

- Меня зовут Сергей Князев, я читал ваши публикации о мотоциклах в иркутской газете «Автомагазин», и мне нравится, как вы пишите. Дело в том, что я торгую запчастями к мотоциклам «Урал», я – дилер завода и заинтересован в том, чтобы как можно больше народу узнало о мотоциклах. Я бы очень хотел, чтобы вы с Алексеем, - кажется, так зовут вашего мужа? - съездили в Ирбит, там двадцать восьмого июля завод-изготовитель устраивает слет. Ну, а потом вы бы что-нибудь написали… Есть желание там побывать? Есть? Тогда записывайте мой телефон.

Это была мечта – Ирбит, столица мотопрома, город, в котором собирали мотоциклы «Урал», город, в котором хотели побывать все владельцы российских оппозитов. Именно туда ехал, да так не доехал Сергей из Улан-Удэ, чтобы достичь заветной мечты, он продал дачу, но вынужден был повернуть назад, проехав уже половину пути – цены на бензин вдруг подскочили, и он понял, что обратно своим ходом не вернется. Этим летом хотели туда рвануть и мы, но дату праздника в последний момент перенесли, а отпуск у Алексея заканчивался значительно раньше, именно поэтому мы поехали только до Новосибирска. Для нас Ирбит был чем-то вроде Изумрудного города, в который ведут все дороги, в котором решаются все проблемы, куда стремится каждый, кто любит мотоцикл «Урал». Предложение Князева было заманчивым: до мотослета оставалось две недели, и он предложил отправить мотоциклы железнодорожным контейнером, оплату расходов брал на себя и обещал помочь с билетами – был разгар летнего сезона, и уехать куда-либо на поезде было сложно. Проблема была в одном – Алексей уже вышел на работу, и вряд ли его могли отпустить сразу после отпуска.

…Но, когда он вернулся с работы, и я рассказала ему о звонке, глаза его полыхнули таким жаром, что я поняла: работа его не остановит. И - точно, на следующий день он позвонил мне, сказал, что все улажено, он взял пару отгулов и пять дней в счет следующего отпуска. Если прибавить к этому два выходных, то проблема с занятостью была решена, и Алексей потребовал, чтобы я позвонила Князеву. После долгих препирательств мы порешили на том, что отправлять оба мотоцикла неизвестно куда и неизвестно в каком контейнере – рискованно. Где их потом искать, если они потеряются? На Северном полюсе? В Камбодже? В Бохане? Что-то я не доверяю этим перевозчикам… Отправим один мотоцикл, если что, у нас останется второй. Который из двух? Конечно, Щенка, ведь он, по крайней мере, переделан!

- Отлично! – обрадовался Князев моему звонку. – Завтра в час встречаемся на выезде из Ангарска. Поедем на Батарейную, там погрузим мотоцикл в контейнер.

Все происходило как-то слишком быстро и помимо моей воли. Наверное, это был полный бред, – вот так довериться незнакомому человеку, но – охота пуще неволи. Вечер ушел на сбор вещей, мы привязали к мотоциклу то, что нам было не нужно в повседневной жизни, чтобы самим ехать налегке. Алексей поехать на Батарейную не мог – работал, а я в назначенный час ждала Князева на месте. Вскоре передо мной тормознула белая «десятка». Князев оказался высоким, сухопарым, очень энергичным брюнетом, выбритым до синевы. Он был автомобилистом до мозга костей – белоснежная рубашечка, серые деловые брюки, строгий взгляд менеджера. Приехал он не один, а вдвоем с каким-то молоденьким парнем - помощником. На Батарейной мы долго писали какие-то заявления, заполняли банки и копии бланков, ждали, пока откроется касса, потом еще кого-то ждали… Затруднение вызвало то, что мы отправляли контейнер в Тюмень (туда он должен был прибыть быстрее, чем в Ирбит) «на деревню дедушке».

- Без адреса не возьмем! – отрезала за окошком работница, оформляющая документы.

Я почесала в затылке: раз надо что-то написать, напишем! И смело вывела: улица Ленина, дом 1, квартира 3, Набатовой Алине Николаевне. Приняли. Странные люди…

Потом мне выдали пропуск, и я заехала на перрон, уставленный гремящими квадратами контейнеров. Тетка в синем рабочем халате ткнула рукой в один из них, но он не понравился Князеву: чтобы укрепить мотоцикл в вертикальном положении, нам нужны были деревянные полы. Наконец, нужный контейнер был найден, и мы приступили к упаковке. Несмотря на свой городской вид, Князев работы не боялся: он отошел в сторонку, переоделся, достал из багажника бруски, пилу, молоток и гвозди, и мы приступили к работе. Сперва набили бруски на пол, чтобы они стопорили колеса, загнали мотоцикл по диагонали, набили перпендикулярные доски. Если бы рама не была разрезана и укорочена, мотоцикл бы точно не вошел, и мне оставалось только благодарить Алексея за переделку. Когда колеса встали, как влитые, настала пора закрепить верхнюю часть мотоцикла. Пришлось помучиться. Кое-как, с грехом пополам, мы все же расперли его так, чтобы он не наклонялся.

- Бензин там есть? - спросил Князев.

- На донышке…

- Тогда не страшно.

Подошла все та же невзрачная тетка в халате, проверила по описи вещи и документы на мотоцикл, закрыла контейнер, опломбировала его и что-то вписала в мою накладную.

- Давай сюда, Володя! – крикнула она машинисту крана, и через минуту мой контейнер взвился в воздух и опустился уже на платформе.

- Ну, все, - сказал Князев. - Ждите его через десять дней в Тюмени. Шоу двадцать восьмого? Он прибудет двадцать седьмого. Пока доедете… Как раз.

Я смотрела на накладные и квитанции, зажатые в руке, и мне хотелось плакать: куда я тебя отправила, Щенок? Куда?

А потом началась нервотрепка с билетами. Достать билеты легальным путем было невозможно – все направления оказались перегруженными, северяне устремились на юга, южане – на север. Князев успокаивал, и говорил, что у него все «схвачено», и что билеты будут, но пока эти заветные бумажки не оказались у меня в руках, я относилась к его словам с большим подозрением. Он вручил нам билеты, всучил деньги на обратную дорогу, сказал, что билеты из Тюмени мы купим там, и пожелал нам счастливого пути.

Аккуратный, чистенький поезд в два дня домчал нас до Тюмени. Когда за окном появился гигантский для такого небольшого города вокзал с семиэтажной гостиницей и надписью «ТЮМЕНЬ», мы, обрадовавшись, устремились к выходу. Было четыре часа пополудни двадцать седьмого июля, до окончания работы контейнерной станции оставался час. Хитрый таксист взял с нас какие-то бешеные деньги за то, чтобы провезти нас от дверей вокзала семьсот метров. Волоча за собой сумки, бегом мы ворвались в темное административное помещение станции и заметались, отыскивая окошко выдачи грузов.

Бесстрастная сухая женщина в очках и в бессменном в синем халате, поглядела на мои бумажки, глянула в журнал и быстро его захлопнула.

- Нет еще вашего контейнера.

У нас душа ушла в пятки.

- Посмотрите еще раз, - взмолились мы. - Нам говорили, что контейнер, кровь из носу, должен дойти на десятый день. Сегодня как раз десятый, посмотрите внимательнее!

Женщина неохотно открыла журнал снова и ахнула.

- Ой, что я говорю? Набатова? Пришел ваш контейнер!

Когда нам выписали счет за отгрузку, я чуть не села прямо на теплый асфальт.

- За что?

- Как за что? – удивились работники контейнерной станции. - Вы какой адрес написали? Нет у нас такого адреса! Вот, триста шестьдесят рублей за телеграмму, нам пришлось станцию-отправитель запрашивать, а шестьсот рублей – за работу крана.

Это была четверть моей месячной зарплаты. Но спорить было некогда, пришлось отсчитать купюры.

Когда мы получили контейнер, Алексей с помощью топорика аккуратно разобрал бруски и спрятал их в канаву, под зеленые листья лопуха, - на обратную дорогу.

Работники станции: два мужичка и женщина долго наблюдали, как мы пытаемся привязать к одному мотоциклу багаж, который обычно везли два мотоцикла: палатку, спальники, коврики, рюкзак, сумку…

- Не увезет… - сказал кто-то из них.

- Еще как увезет! – гордо ответила я и водрузилась на заднее сиденье на мешок со спальниками. Наконец-то мне не будет жестко!

И мы отчалили. Долго кружили по многолюдным узким улочками Тюмени, пока не выехали из города в сторону села Липчинского. На заправке нам в первый раз нахамили: визгливый женский голос прокричал, что если мы еще раз, сволочи, попробуем вот так нагло подъехать к колонке, и не будем глушить мотоцикл, как положено, за двадцать метров до неё, то будем иметь дело с охраной, а если мы вздумаем завестись рядом с колонкой, то нас вообще из города не выпустят. Алексей разозлился, но делать было нечего, – в пределах видимости заправки не было, бензина у нас оставалось только в карбюраторах, а будут ли еще АЗС на трассе, мы не знали. Пришлось стерпеть.

Как только мы выехали из города, стало ясно, что с мотоциклом не все в порядке, он почихивал, а потом стал издавать какой-то странный звук. Сколько Алексей не прислушивался, определить, причину звука не мог. Хорошее асфальтовое шоссе вскоре закончилось, пошла грунтовка, потом – гравийка, а потом дорога превратилась в каменистый пляж… После заправки за руль села я, на камнях я быстро поняла, что никакого удовольствия от поездки не испытаваю, – если бы мотоцикл вез только меня, то ничего страшного не было бы, но он вез меня, Алексея и кучу тяжелого багажа. Как только стало смеркаться, я малодушно отдала руль Алексею, села назад и стала смотреть по сторонам. А по сторонам не было ничего необычного, природа напоминала пейзажи под Кемерово, густые дебри сменялись светлыми сосновыми лесами, вдоль дороги тянулись деревеньки. Конечно, нам нужно было вовремя остановиться, но у нас не было воды, а когда мы раздобыли воду, заехав в какую-то деревню, стало темно, и мы не смогли найти место для стоянки.

Нам все время казалось, что кругом болота и заливные луга. Мы долго ехали по молчаливой пустынной дороге, которая снова была покрыта асфальтом, и думали, что будем делать. А что нам было делать? Конечно же, ехать вперед!

Это была странная поездка… Темнота в этом краю оказалось такой густой, что даже мощная тракторная фара была не в силах её разогнать, мы не могли прочесть ни одного знака – сперва их просто не было видно, а, когда подъезжали ближе, это не позволяла сделать регулировка фары. Алексею приходилось поворачивать её, чтобы осветить знак и прочитать надпись. Такое повторялось не раз и не два – мы в первый раз попали в край, где было много дорог и много развилок. Это вам не Восточная Сибирь, где только одна дорога с запада на восток, это другие места. Сюрреализма добавляло то, что над дорогой быстро появился необычный туман, – он тонкой полосой висел в воздухе. Получалось так, что наши плечи и головы были выше тумана, а фара мотоцикла светила ниже, и от этого в её свете все время плыли какие-то странные тени. Кроме этого, выяснилось, что перестал работать задний фонарь, и мы стали невидимками для попутных машин. Каждый раз, когда сзади начинал нарастать шум автомобиля, я вытягивала руку вперед, бралась за рычаг тормоза и мигала стоп-сигналом, чтобы нас было видно. Наша скорость упала и местами, наверное, не превышала сорока километров в час. Тем не менее, уже где-то под Ирбитом совсем глухой ночью мы догнали колонну байкеров.

Татуированные пьяные юнцы что-то выкрикивали и бузили, они ездили туда-сюда по дороге и горланили песни, а те, что были потрезвее, ремонтировали сломавшийся мотоцикл с коляской. В темноте мигали поворотники, встречные машины слепили ярким светом. К нам подошли какие-то неряшливые типы с сигаретами в зубах, стали расспрашивать, кто мы, откуда, приглашали присоединиться к ним. Я испугалась, что у Алексея сейчас снова начнется приступ коллективизма, но он спокойно и с достоинством им отказал, сказав, что в Ирбите его ждут, и он спешит. Мы немного постояли, поразминались, а потом прощально помахали и поехали дальше.

В Ирбит мы приехали в три часа ночи, поплутали по мостовым городка, у продавщицы ночного магазина выяснили, что ехать надо на турбазу Крутая, которая находится рядом, за городом, но продавщица уверила, что на Крутую нас не пустят, туда будут пускать только завтра с утра. Мы доехали почти до ворот турбазы, поставили палатку на пригорке и завалились спать. Спали мы недолго, - рядом послышался рев мотоциклов, кто-то подъехал к турбазе. Я открыла глаза и увидела, что уже рассвело. Мы поскидали все на мотоцикл и въехали в открытые ворота. Никто нам не мешал. Утро было тихим, ясным и каким-то желтым – от солнца, от желтоватой травы, от песка.

Оказалось, что Крутая стоит на естественном изгибе реки, если бы это было озеро, а не река, то можно было бы сказать, что территория Крутой находится на полуострове. Забор перегораживал перешеек полуострова, отделяя, таким образом, территорию турбазы от всего остального мира. Внутри полуострова, по берегу, были комариные заросли дикой черемухи, ольхи и ивы, ближе к воротам стояло несколько летних домиков и двухэтажное деревянное здание столовой, а посередине был стадион – громадное травяное поле, закольцованное дорогой. Мы проехали прямо, потом свернули, огляделись, и поняли, что нам здесь нравиться: позади нас виднелась большая старая беседка, перед нами, через дорогу были редкие кусты, слева уже стояли палатки каких-то ребят, рядом с палатками были «Ижи» и "Уралы", и даже был уже сколочен длинный стол на всю компанию.

Алексей вопросительно посмотрел на меня, я согласно покивала, и мы поставили палатку под раздвоенным раскидистым деревом. Мы быстро разобрались со всеми бытовыми неудобствами, искупались в мутной, почти стоячей, зато очень теплой речке, и Алексей, не обращая внимания на все прибывающий народ, стал выяснить, что с мотоциклом. Оказалось, сорвало резьбу на шпильке головки цилиндра, крепление ослабло и при работе цилиндр сечет под прокладку. Вот откуда такой странный звук. Прокладку удалось купить в машине специальной заводской «технички». Шпильки у них не было.

А байкеры все прибывали и прибывали. Над стадионом стоял густой звук моторов - такой звук бывает на трассе спортивных соревнований, когда в единое целое сливаются сотни голосов ревущих двигателей. Среди наших соседей, ребят из Магнитогорска, я вдруг увидела девушку в коротких кожаных шортах, кожаной жилетке и высоких ботинках – маленькая, мускулистая блондинка с косичками коротко представилась:

- Гайка! – и по-мужски крепко пожала мне руку.

У неё было круглое лицо, зеленые глаза, упрямый рот и доверчивая, открытая улыбка. Её мотоцикл поразил меня – серый, длинный нижнеклапанный «Урал» со свечной подвеской, грубо обтянутым сиденьем, с большим задним кофром, который напоминал шляпную коробку, и с устрашающим рогатым рулем. Вдоль и поперек висела бахрома. Мне оставалось только отдать дань её мужеству. Водить такое чудовище было непросто.

- Вот видишь, - зашептал мне на ухо Алексей, – если бы я переделывал так, как ты хотела, у тебя был бы вот такой монстр. А я сделал тебе маленький, женский мотоцикл! А она? Ну что это такое: мышонок на крокодиле!

Это сравнение пришло в голову не ему одному, потому через десять минут Гайка уже со слезами выкрикивала своему другу – тихому, спокойному пареньку, что её обидел какой-то знакомый:

- Нет, ты слышал, что он сказал? Он сказал, что я на нем, как мышь на крокодиле! Да почему же он никому не нравиться? Он же красивый! Они же ничего не понимают!

В следующий момент она уже заводила мотоцикл, чтобы куда-то уехать. К ней подошел паренек из их компании, и что-то ей сказал.

- Ага! Сейчас! – крикнула она ему, перекрывая рев двигателей. - Иди отсюда! – а когда он попытался сесть сзади, она еще повысила тон. - Я кому говорю? Я – никого не вожу на заднем сидении! Ты понял? Никого и никогда! – и она укатила, маленькая и очень гордая. Когда она проезжала мимо, я обратила внимание на её кожаные браслеты – это были напульсники с клёпками, судя по её кругленьким бицепсам, она занималась в спортзале.

Дальше стояла еще одна группа из Магнитогорска, но эти ребята были из другого клуба. Они и выглядели по-другому: все были постарше, одеты в кожаные жилетки и джинсы, их мотоциклами тоже были "Уралы", но какие это были "Уралы"! Алексей замирал в немом восхищении перед каждым из них – он любовался толстенными задними колесами, прямыми рулями – последним писком мотомоды, каплевидными баками, с установленными на них хромированными спидометрами, короткими крыльями, вилками, выкаченными вперед на сорок пять градусов, как того требовали каноны, дисковыми тормозами и хромированными, усовершенствованными амортизаторами. А еще там были генераторы на пятьсот ватт, воздушные фильтры нулевого сопротивления, импортные карбюраторы…. Один из владельцев такого мотоцикла, проснувшись, вылез из палатки, посмотрел вокруг и спросил у друга:

- Как речка?

- Вонькая… - ответил тот, и парень, напялив маленький оранжевый шлем-«чепчик», укатил в Ирбит – принимать платный душ в местной сауне.

Алексей проводил мотоцикл внимательным взглядом, оценивая работу двигателя и подвесок. Он покачал головой.

- Все хорошо, но не нравятся мне эти подножки. Они вынесены вперед, дуг безопасности нет, а ну как чиркнешь об асфальт на повороте? А так – красиво!

«Уралисты», поставившие маленькую яркую палатку наискосок от нас, были уже совсем другого ранга. Молодой высокий мужчина в черных круглых очках переодевался у палатки – на нем были кожаные, сшитые на заказ коричневые брюки с бахромой по шву, коричневая кожаная рубашка из тонкой замши, и коричневая кожаная куртка с такой же с бахромой. Все это очень ловко на нем сидело. Одевшись, он, вдвоем с другом – мускулистым крепышом в бандане с черепами и клубной футболе, стал вешать перед палаткой флаг клуба. Ребята оказались из Самары. Мы обратили внимание на мотоцикл «коричневого пижона», – это был переделанный в каком-то дорогом сервисе «Вояж». Я вздохнула – никому из наших и в голову не пришло бы переделывать такой дорогой мотоцикл. Он же стоит девяносто тысяч! А ведь еще надо как следует вложиться в тюнинг… Между тем, от «Вояжа» остался только двигатель – рама была переделана, мотоцикл стал ниже, колесо было еще шире, были установлены другие, более глубокие крылья, красивая, маленькая фара, спидометр на баке, аккуратные, небольшие сумки висели по бокам. По швам сумок шли декоративные клепки. Точно так же стильно и тонко было декорировано и сиденье. Мотоцикл был выкрашен в глубокий, холодный синий цвет. Он словно бы издавал сияние даже в тени листвы: блестели глушители, хром на дугах отражал солнечный свет, точно зеркало, сияла когтистая лапа-подножка, упирающаяся в землю. Даже сам бак словно отсвечивал синевой июльского глубокого неба.

Алексей вдруг опомнился:

- Поехали искать шпильку!

И мы поехали. Ирбит оказался старым, маленьким, уютным городком, самая старая часть его, по-видимому, была на въезде со стороны турбазы - там сохранилась брусчатая мостовая и несколько старых кирпичных домов с фигурными флигелями. На тихих улочках росли вековые деревья, они загораживали солнечный свет, и под их тенью все казалось древним и таинственным. На какое-то время мы почувствовали его тихое очарование. Здесь шла своя неторопливая, спокойная жизнь, которую никто не тревожил многие годы. Многие десятилетия завод выпускал одни и те же мотоциклы, практически одной и той же модели. Самым кардинальным изменением, наверное, считался переход от нижнеклапанного двигателя к верхнеклапанному. Наверное, для города мотослет был событием, которого ждали весь год. Только на три дня это вносило долгожданную неразбериху в неторопливое повествование жизни.

Мы ездили по городу и удивлялись: нам казалось, что здесь каждый должен был ездить на новеньком "Урале"! А уж двигатель менять, по крайней мере, раз в год! Но здесь все было по-другому – на "Уралах" ездили, конечно, все – мальчишки и мужики, бабушки и дедушки, и даже девушку на "Урале" с коляской мы успели увидеть. Она была одета в длинную полосатую футболку и кроссовки. Больше на ней ничего не было. Наверное, она забыла надеть юбку. Но мотоциклы, в большинстве своем, были старые, на которых отъездили уже не один десяток лет, за ними, видимо, ухаживали на совесть, благо в мастерах недостатка не было.

Как оказалось, найти такую элементарную запчасть в городе, где производят мотоциклы, невозможно. В магазинах её не было.

На одном из перекрестков нас остановил парень на "Урале" с коляской – его заинтересовали номера на нашем мотоцикле. Он спросил, из какого мы региона.

- У нас тут просто кранты, - пожаловался он. - Гаишники совсем задушили, – не тот карбюратор поставишь, – штраф, не тот руль – штраф! Не тот бак – штраф! Даже с модели на модель детали переставлять не дают. Вот только ради завода и согласились вас тут пару дней потерпеть…

Мы слушали его с сочувствием.

- А вас еще не останавливали? – спросил он.

Лучше бы не спрашивал. На следующем же перекрестке нас остановил строгий, подтянутый гаишник. Он алчным взглядом смотрел на нас и на мотоцикл и тщательнейшим образом проверил все, что мог. Потом нехотя козырнул, возвращая документы, и отпустил. Когда нам надоело колесить по городу и искать шпильку, мы расспросили, как проехать на вокзал, и быстро, без всякой очереди, купили билеты на понедельник из Тюмени.

Шпильку найти все же удалось. Мы вернулись к турбазе, у ворот которой уже толпился народ, - местных на территорию турбазы не пускали, по-видимому, чтобы они не подхватили бациллу кастомайзинга*, и стали спрашивать шпильку у местных мужиков на мотоциклах. На нашу просьбу о помощи откликнулся какой-то морщинистый дедок в рабочей спецовке и в стареньком шлеме.

- А у меня где-то была! Айда, посмотрим!

Он весьма бойко сиганул на свой мотоцикл и понесся по городу. Приехав домой, он вдруг обнаружил, что ключей у него нет, а жена была на работе, куда ехать ему совсем не хотелось. Он, добрая душа, хлопал по карманам и расстраивался, что не может нам помочь. Потом махнул рукой и полез в крохотную форточку, благо квартира была на первом этаже. Мы с удивлением смотрели на такой неординарный способ проникновения в квартиру, но, по-видимому, он пользовался им не раз, уж очень ловко у него это получалось. Нас очень позабавил дедов зад в черных рабочих штанах, торчащий из форточки, и дрыгающие ноги. Вскоре он, счастливый, улыбаясь, вынес нам черную маслянистую шпильку. Мы заплатили за запчасть и поблагодарили запасливого деда. Не оставил несчастных путешественников в беде! А ведь мог…

У ворот турбазы уже было столпотворение: гости все прибывали и прибывали: Челябинск, Екатеринбург, Нижний Тагил, КрасноУральск, Тюмень, Пермь… Нас отказались пропустить на территорию без регистрации. Пришлось продиктовать свои фамилии девушке, сидящей за маленьким пластиковым столиком, и получить два пропуска. На территории нам пришлось все время увиливать от несущихся навстречу мотоциклистов и объезжать уже успевших «принять на грудь» пешеходов.

Возле нашей стоянки уже кто-то поселился, – рядом стояла одноместная палатка, перед палаткой был припаркован черный «Урал» с коляской. На ветровом щитке была нарисована кошачья морда и написано: Кугуар. Над палаткой торчала табличка - «Подмосковье», написанная от руки шариковой ручкой. К нам сразу же подошел молодой человек в кепочке защитной окраски, в черной футболке и в черных заношенных джинсах. На ногах у него были такие же, как у нас, синие китайские кроссовки с тремя белыми полосками.

- Привет, - сказал он. – Вы не возражаете против моего присутствия?

Мы не возражали. Так мы познакомились с замечательным человеком – Виктором Фоменко – участником множества рейдов по пустыням и заядлого мототуриста. У него были мелкие, правильные черты лица, зеленые глаза и усы щеточкой. Он был чуть выше Алексея, на год старше меня, не задирал нос и вообще оказался весьма компанейским парнем.

Он забеспокоился, когда мы сказали ему, что приехали издалека, – он очень хотел быть самым дальним гостем слета, но мы сразу же успокоили Виктора, сказав, что приехали, конечно, с Байкала, но – поездом, так что ему волноваться не о чем.

К обеду мы страшно проголодались, ведь последний раз мы ели в поезде, а какая в поезде еда? Мы решили, что сможем съездить в город, пообедать, но нас просто не выпустили за ворота.

- Пешком, - сказал хмурый охранник. - Только пешком.

- Так ведь далеко!

- Ничего, прогуляетесь…

Мы пожали плечами и вернулись. Алексей решил произвести ревизию продуктов, а я пошла в столовую, посмотреть, можно ли есть то, что там дают. На втором этаже вовсю торговали пивом, напитками и едой. Я купила две порции котлет с картошкой и две бутылки «Казачьего». Уворачиваясь от обнаглевших мотоциклистов, дошла до палатки и отдала горячие котлеты Алексею. Мы ели, стоя прямо возле мотоциклов, а мимо нас туда-сюда сновали байкеры.

Я заметила появление еще одной девушки на мотоцикле – рыжеволосой, стройной Марьяны, она не отходила от ижевских ребят, которые встали за магнитогорцами. У неё был перламутрово-зеленый «Иж», переделанный, наверное, где-то на заводе – там из двухтактника сделали чоппер. Все было сделано по правилам: и вилка, и сиденье, и бак, мотоцикл был маленький, очень женский и, несомненно, очень красивый. И у меня, и у Алексея, и даже у Виктора возникал только один вопрос – а почему, собственно, «Иж»? Взяла бы уж лучше двигатель от какого-нибудь «японца», раз деньги есть… Остро торчащие подножки, которые тоже были вынесены вперед, сразу же дали о себе знать. Возвращаясь откуда-то, она слишком сильно положила мотоцикл в повороте, подножка воткнулась в землю, и Марьяна упала. Алексей по-джентельменски помог ей поднять мотоцикл, и она покатила его к палатке.

- А если бы на асфальте? – спросил он, скорее себя, чем её, - что тогда?

Пока ели, осмотрели мотоцикл Виктора, оценили по достоинству стартер, керамические цилиндры, привод на коляску, рычажную вилку, вольтметр, датчик температуры масла, магнитолу, которую Виктор тут же продемонстрировал. Алексей лишь тоскливо вздыхал, вспоминая, что у него в гараже тоже стоит «Урал» с коляской, что он отказался на нем ездить, после того, как отец врезался на мотоцикле в ограждение где-то на улице и помял коляску, - обиделся. Потом на мотоцикле ездил Толик. Он в рекордно короткий срок замучил его и бросил «подыхать» в гараже. Теперь Алексей думал о том, какой это замечательный аппарат, и что из него можно сделать.

- Вить, – спросила я. - Ты в мотик вбухал столько денег, «японца» можно купить. Почему не сменишь мотоцикл?

- Знаешь, - Виктор посмотрел, чуть прищурившись, вдаль. - Я чуть было не купил один раз «Хонду», всего-то за полторы тысячи баков предлагали, а потом подумал, подумал… Я – русский мужик, и буду ездить на русском мотоцикле! Что мне какой-то «японец»? Вот этот «Урал», скажу я вам, – вещь!

Яркое солнце опалило желтую сухую траву, после обеда стало нестерпимо жарко, все начали раздеваться. Наш «понтовый», как его назвал Алексей, сосед в одежде с бахромой, был вынужден скинуть свой коричневый костюм, и остался в футболке и шортах.

Вся территория турбазы вскоре была покрыта разноцветными пятнами палаток. Приехали машины с водой, и байкеры тут же выстроились в очередь с котелками и канистрами, потом привезли дрова, и у каждой палатки вскоре курился костерок… У костерков хозяйничали жены и подруги – полненькие и худенькие, длинноволосые и стриженые, постарше и помоложе. Одни были по-прежнему затянуты в жаркие кожаные брюки, другие разделись почти донага. По дорожке шли две замечательные толстушки. В банданах, в трусиках, но без бюстгальтеров и в прозрачных хламидках. Раздутые телеса демонстративно колыхались при каждом шаге. Алексей проводил их удивленным взглядом.

Несколько тяжеловозов привезли разобранную сцену, и рабочие тут же стали собирать её каркас. К вечеру прибыли два КАМАЗа с группой каскадеров, которые стали неторопливо разбирать оборудование для трюков.

Мы в азарте носились от мотоцикла к мотоциклу. Здесь было все: от замученного «Восхода», до «Харли Дэвидсона Спотстера», от раритетного «БМВ» тысяча девятьсот сорок второго года, на котором ездил парень в военной форме и немецкой каске, до совершенно непонятного нам гибрида старого «Харли» с «Ижом»: двигатель был от «Харли», а ходовая и коробка передач – от «Ижа», бак этого странного мотоцикла был попросту расписан масляными красками в стиле Дали и напоминал полотно картины.

Многие привозили свои аппараты на автомобилях, на наших глаза ребята из Ижевска быстренько собрали из деталей мотоцикл. Большинство переделок было для нас из области фантастики – удлиненные вилки, ажурные колеса, тонкие, гнутые рамы безупречных линий, громадные баки на сорок литров, хромированные дудки от двадцать первой «Волги» – это был праздник! Все, о чем мы когда-либо слышали или читали, все было здесь, на все можно было посмотреть, а на некоторых экспонатах даже посидеть или поездить!

У нас было ощущение, что мы приехали…. Домой. Никто не лез к нашему мотоциклу, никто не кричал, брызжа слюной: «Щас я на нем посижу! Не, щас точно сяду. Слушай, продай, а? Ну, продай? Ну, тогда хоть дай покататься! Ну, тебе че, западло? Западло, да?»

Когда мы сидели у палатки, к нам подходили изрядно накачанные пивом пузатые сорокалетние татуированные мужики или тощие, полуголые самопальщики, которым одеждой служили рисунки по телу. Они знакомились с нами, рассматривали Щенка спокойно, с достоинством расспрашивали нас об Ангарске, о Байкале, о клубной жизни.

Постепенно из груды деталей в центре стадиона вырастала сцена, все пространство, покуда хватало глаз, оказалось заполненным незнакомым народом. Прямо напротив нас, за кустами остановился целый табор ребят из Екатеринбурга, они приехали на «японцах». Многие оппозитчики посматривали на них искоса, мол, чего приехали? Здесь наша вотчина! Но те, немало не смущались и, раскинув палатки, веселились от души. У девушки, палатка которой стояла напротив нашей, оказалось два ручных хорька. Эти трогательные животные вызывали всеобщий интерес. Она привязала их к маленькому колышку и два «живых носка», как прозвал их Алексей, все время шевелились, ни минуты не оставаясь в покое. Их черные блестящие носы принюхивались, а внимательные глазки смотрели на всех с удивлением и любопытством.




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-06-25; Просмотров: 239; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.062 сек.