Часть вторая национал-социалистическое движение 13 страница

Посмотрите на борьбу нашего немецкого государства с идеями марксизма. Натиск марксизма против государства становился все сильнее и сильнее. В течение 70 лет государство боролось против марксизма, но не смогло помешать победе этого миросозерцания несмотря на то, что оно приговаривало марксистов на тысячи лет тюрьмы и применяло вообще самые кровавые средства борьбы. В конце концов, немецкое государство пришло к полной капитуляции перед марксистами (средний буржуазный руководитель нашего государства будет конечно отрицать и это, но он не переубедит никого).

Конечно такое государство, которое 9 ноября 1918 г. ползало на коленях перед марксистами и сдалось ему на милость, не сможет завтра внезапно возродиться и взнуздать марксистов. Наоборот, буржуазные дурачки, восседающие на министерских скамьях, теперь все чаще и чаще начинают болтать о том, что нельзя де управлять "против рабочих", причем понятие "рабочие" на деле совпадает у них с понятием "марксисты". Эти господа не понимают даже того, что, отождествляя рабочих с марксистами, они совершают подлую фальсификацию истины. Выдвигая эту новую "аргументацию", буржуазные деятели пытаются только вскрыть свое собственное крушение и свою собственную капитуляцию перед идеями и организацией марксистов.

Стоя перед фактом окончательного подчинения современного государства под иго марксизма, национал-социалистическое движение тем более чувствует себя обязанным бороться за свои идеи не одними только духовными средствами, а суметь защитить себя и физической силой против упоенного победой Интернационала.

Я уже описал выше, как потребности борьбы нашего молодого движения постепенно привели нас к необходимости организовать собственную охрану собраний, как затем мы должны были создать специальные отряды охраны и как потом перед нами встал вопрос об организационных формах дальнейшего строительства таких отрядов.

По внешности наши отряды отчасти напоминали так называемые военные союзы, но в действительности они ничего общего с ними не имеют. Я уже упоминал, что немецкие военные организации никакой собственной сколько-нибудь определенной политической идеи не имели. Это были действительно только союзы самообороны, организованные на более или менее целесообразных началах, и они в сущности являлись только некоторым нелегальным придатком к легальным военным силам государства. Если они носили добровольческий характер, то не в том смысле, что это были свободные дружины, боровшиеся за свою собственную освободительную идею и имевшие свои собственные политические взгляды, но просто только в том смысле, что с формальной стороны они возникали как бы в самом деле добровольно. Отдельные вожаки этих союзов, а иногда и целые союзы были настроены более или менее оппозиционно к республике, но это не меняло дела. Ведь мало еще придти к убеждению, что данный порядок вещей и данные государственные учреждения недостаточно хороши. Надо знать самим, какие же новые порядки и новые учреждения хочешь ты создать в противовес старым. И надо затем проникнуться действительной решимостью бороться до конца за этот новый идеал. Лишь тогда можно сказать, что данная организация обладает своей собственной более высокой идеей.

Этим-то наши национал-социалистические отряды обороны и отличались от всех остальных военных организаций, что они ни в малейшей мере не отдавали себя под руководство учреждений, созданных революцией, а напротив, целиком отдавали себя в распоряжение новой великой идеи борьбы за новую Германию.

Наши отряды, правда, ставили себе вначале задачей только охрану порядка на наших собраниях. Их задачи сначала были очень ограничены: отряды имели целью только обеспечит нашим собраниям порядок и не дать противникам возможности срывать их. Наши отряды с самого начала были воспитаны в духе слепой дисциплины и строго наступательной тактики. Многие дураки даже из "патриотических" кругов населения зубоскалили по поводу того, что-де наши отряды являются слепыми поклонниками резиновой дубинки. Этим дурням было и невдомек, что к резиновым дубинкам мы прибегли только потому, что не хотели, чтобы чужими резиновыми дубинками избивали наших людей. Да кроме того разве не знаем мы из истории, что не раз величайшие деятели человечества падали жертвами от руки самых ничтожных убийц. Наша задача заключалась отнюдь не в том, чтобы насилие сделать самоцелью; задача наша заключалась в том, чтобы охранить великих провозвестников наших идеалов от насилия других. И наше движение сразу поняло, что оно не может и не должно рассчитывать на охрану со стороны государства, раз государство это не в состоянии охранить интересов нации. Наше движение поняло, что наоборот мы должны взять на себя дело защиты нации и дело борьбы против всех тех, кто угрожает уничтожить и народ, и государство.

После описанного нами выше сражения в зале мюнхенской Придворной пивной наши отряды в память о том штурме, который они тогда так успешно провели, получили название штурмовых отделов. Уже одно название показывает, что мы имеем дело лишь с одной определенной отраслью движения, с одним отделом его. Это такие же отделы, как отдал пропаганды, отдел печати, научные институты и другие составные части нашей партии.

Насколько штурмовые отряды были необходимы, мы могли убедиться не только на примере мюнхенского собрания, но и на примере собраний в других городах, когда мы попытались выйти за пределы Мюнхена. Марксисты убедились, что мы становимся опасными и поэтому поставили себе задачей душить каждое наше собрание уже в зародыше. К каким бы грязным мерам ни прибегали тут красные, вожаки стояли за них стеной и всюду и везде защищали эти мероприятия. Что марксисты радовались каждой своей удаче в борьбе против нас - это понятно. Но что сказать о тех буржуазных партиях, которые во многих местах просто не осмеливались устраивать открытых собраний и в то же время радовались, когда видели, что там или сям нам тоже не удается отстоять своих собраний от нападений марксистов? Буржуазные деятели, не умевшие сами справиться с марксистами и местами целиком капитулировавшие перед ними, радовались, когда видели, что и нам не удается сломить этого противника. Что сказать далее о таких государственных чиновниках, полицей-президентах и даже министрах, которые внешне любили изображать из себя сторонников "национального" движения и в то же время самым бессовестным образом помогали марксистам против нас, национал-социалистов? Что сказать о людях, которые в своем самоунижении заходили настолько далеко, что за жалкий комплимент в еврейской газете готовы были преследовать людей, героизму которых они собственно и обязаны тем, что в 1919 г. бунтующая толпа не вздернула их на первых попавшихся фонарях.

Жалкие людишки! Недаром же наш незабвенный Пенер, который до глубины души ненавидел всех этих лакеев, со свойственной ему прямотой однажды сказал: "иск) жизнь я хотел быть прежде всего немцем, а затем государственным чиновником; но никогда в жизни я не хотел бы, чтобы меня смешивали хотя бы на одну минуту с этими чиновными проститутками, которые в любую минуту готовы продаться каждому, кто их покупает".

Самое печальное было то, что именно этому сорту государственных чиновников постепенно удавалось не только подчинить себе десятки тысяч действительно честных и мужественных слуг немецкого государства, но и заразить многих своей собственной бессовестностью. Тех, кто оставался верен себе и не терял чести, они постепенно вытесняли и заменяли покорными субъектами. А сами себя эти негодяи еще имели наглость всегда выдавать за людей, сочувствующих "национальному" движению! Ждать какой бы то ни было помощи и поддержки со стороны этой части чиновников нам конечно не приходилось. Лишь в редких случаях мы получали помощь от государственных органов. Только создав собственную охрану, мы могли обеспечить известную свободу своих собраний и только таким путем могли мы внушить известное уважение к себе, ибо уважают только тех, кто умеет сам себя защищать.

Приступая к организации наших штурмовых отрядов, мы прежде всего стремились дать участникам их надлежащую возможность физического воспитания и вместе с тем стремились сделать из них убежденных сторонников национал-социалистической идеи. Дисциплина в этих отрядах должна была господствовать строжайшая.

Мы создавали свои штурмовые отряды так, чтобы они ничего общего не имели с обычными буржуазными военными организациями, но также ничего общего не имели и с нелегальными организациями.

Борясь самым резким образом против того, чтобы штурмовые отряды германской национал-социалистической рабочей партии были похожи на так называемые военные союзы, я исходил из следующих соображений.

Уже по существу дела мне было ясно, что дать военное образование целому народу через частные военные союзы - дело совершенно невозможное, ибо для этого требуются грандиозные государственные средства. Кто думает иначе, тот в сильнейшей степени переоценивает свои собственные силы. На основе так называемой "добровольной дисциплины" мощно построить организации лишь сравнительно очень небольшие. Совершенно исключено, чтобы можно было тут пойти дальше определенных размеров военной организации. Ибо тут похватало бы важнейшей вещи: чтобы повелевать, надо иметь право наказывать; нужно специальное законодательство о наказаниях, нужна принудительная сила. Осенью 1918 г. или, вернее, весною 1919 г. конечно можно было создавать так называемые "добровольческие корпуса". Но это, во-первых, потому что в своем большинстве эти корпуса вербовались из фронтовиков, а во-вторых, потому что люди, вступавшие в эти корпуса, тогда на деле безусловно подчинялись еще военной дисциплине, хотя и на ограниченный только срок.

Ни на что это претендовать не может "добровольческая военная организация" нынешнего времени. Чем больше разрастается такой союз количественно, тем слабее становится его дисциплина, и тем меньшие требования приходится предъявлять к отдельным участникам союза. Так постепенно получается, что военные организации современности приобретают старый хорошо известный нам характер аполитичных воинских союзов и объединений ветеранов войны.

Добровольная военная подготовка, если за ней не стоит безусловная сила принуждения, возможна только для очень ограниченного количества людей. Готовность добровольно подчиниться дисциплине всегда проявят лишь немногие, и только в регулярной армии дисциплина является действительно чем-то само собою разумеющимся.

Да, наконец, проведение действительно всеобщей военной подготовки через частные военные союзы невозможно еще и потому, что такие союзы обычно располагают только до смешного малыми денежными средствами. А ведь именно дело всеобщей военной подготовки является теперь самым важным. Не забудем, что со времени окончания войны истекло уже восемь лет и что в течение этого времени мы не дали ни одной возрастной группе молодежи надлежащей военной подготовки.

Военные союзы не могут ставить себе задачей только охватить те возрасты, которые уже прошли военную подготовку, ибо тогда можно было бы тут же математически установить, когда через эту корпорацию пройдут последние из обучавшихся военному делу молодых людей. Даже самый молодой солдат эпохи 1918 г., спустя 20 лет, будет небоеспособен. А ведь мы быстро приближаемся именно к этому сроку. Так и получается, что все нынешние так называемые военные союзы все более приобретают характер старых объединений бывших воинов. Но ведь это не может являться задачей учреждений, которые смотрят на себя не как на организацию бывших воинов, а как на военную организацию современности, что видно уже из их названия. Ведь современные военные союзы ставят себе задачей не просто сохранение старых связей и традиций бывших солдат, а видят свою миссию в создании действительно серьезной военной силы и в пропаганде военной идеи.

Чтобы выполнить такую задачу, нужно иметь реальную возможность действительно охватить всю молодежь, не проходившую до сих пор военного обучения. Если обучать молодежь только в течение одного или двух часов в неделю, то так солдата не создашь. При тех повышенных требованиях, которые военная служба теперь предъявляет каждому отдельному солдату, двухлетний срок службы едва-едва достаточен, чтобы из необученного молодого человека сделать обученного солдата. Ведь все мы на фронтах сами могли убедиться, к каким ужасным последствиям приводило то обстоятельство, что часть нашей молодежи приходила на фронт без достаточной военной подготовки. Ведь даже те отряды добровольцев, которых с железной энергией обучали в течение 15-20 недель, на фронте тем не менее представляли собою только пушечное мясо. Их приходилось распределять по другим военным частям и только в рядах опытных старых солдат эти, обучавшиеся в течение 4 - 6 месяцев рекруты могли приносить некоторую пользу. Лишь под руководством "стариков" добровольцы эти постепенно входили в курс дела и становились полезны.

Совершенно бесполезным делом кажется нам пытаться давать военную подготовку молодежи, раз мы можем употребить на это всего один-два часа в неделю, раз для этого нет достаточных денежных средств и нет определенной принудительной компетенции. Освежить познания старых солдат таким путем может быть, и можно, но превратить молодых необученных людей в солдат на этих путях невозможно.

Да и что пользы от такой работы? Тому или другому военному союзу, быть может и удастся на началах так называемого добровольчества с громадным трудом кое-как и кое-чему обучить несколько тысяч людей, если эти последние проявят действительно много доброй воли. Что пользы в этом, если в то же самое время современное государство своими пацифистско-демократическими формами "воспитания" миллионов молодежи лишает эти миллионы всех здоровых инстинктов, вытравливает из них все проблески подлинно-патриотического мышления и посредством этого яда разложения превращает нашу молодежь в терпеливое стадо баранов.

Ведь в сравнении с этим все потуги так называемых военных союзов просто смешны.

Но еще гораздо важнее следующее соображение, которое мы всегда приводили против неправильной идеи организации военной подготовки на началах добровольчества.

Допустим даже, что несмотря на все перечисленные трудности военным союзам удалось год за годом дать определенную военную подготовку известному числу молодых немцев. Допустим даже, что союзам удалось дать этой молодежи и необходимую физическую закалку, обучить владеть оружием и даже привить ей соответствующие патриотические идеи. Но что пользы, если все это происходит в рамках государства, которое по самому нутру своему совершенно не стремится к созданию серьезной военной силы и даже прямо ненавидит военную организацию? Вся проделанная работа все равно пойдет к черту, ибо руководители государства, т. е. на деле разрушители государства, преследуют прямо противоположные цели.

Результаты все равно будут ничтожны, раз сами правительства не показали на деле, что они хотят создать для нации серьезную вооруженную силу. А ведь наши правительства до сих пор показали только противоположное. К военной силе они апеллируют разве только еще в том случае, когда это им нужно для подкрепления своей собственной вредной для народа власти.

Ныне дело обстоит, увы, именно так. Разве не смешно в самом деле в поте лица работать над тем, чтобы дать военную подготовку какому-нибудь десятку тысяч людей, когда государство всего еще несколько лет назад позорно предало восемь с половиною миллионов прекрасно обученных солдат, когда государство не только не захотело серьезно опереться на этих солдат, а в благодарность за принесенные ими жертвы обрушило на их головы всеобщий позор. Что толку обучать новых солдат для того государственного режима, который забросал грязью храбрых и славных солдат прошлого времени, который оплевал их, сорвал с их грудей знаки отличий, отнял у них кокарды, растоптал в грязи их знамена и сделал вообще все возможное, чтобы представить в самом позорном свете те геройские подвиги, которые были совершены старой армией. Решится ли в самом деле кто-нибудь утверждать, что современный государственный режим когда-нибудь сделал хоть один шаг, чтобы восстановить честь старой армии, чтобы призвать к порядку тех, кто разлагал и оскорблял ее? Ничего подобного. Напротив, именно те, кто оскорблял и разлагал старую армию, теперь находятся на самых высоких постах, стоят у кормила правления. Ведь давно уже сказано, что "право сопутствует силе". Ну, а сила в нашей республике сейчас находится, как известно, в руках тех господ, которые в свое время начали революцию. Революция эта, как мы уже не раз говорили, на деле была подлейшей изменой отечеству, была самой гнусной проделкой мошенников, какую только знает немецкая история. Какие же после этого могут быть надежды на то, что такая власть поставит себе задачей действительно создать новую молодую немецкую армию? Все доводы рассудка говорят прямо об обратном.

Да нечего далеко ходить. Присмотримся к тому, какую позицию после революции 1918 г. заняли наши правительства по отношению к тогдашним крупным организациям самообороны. К ним относились с некоторым благоволением, пока эти организации могли пригодиться для личной защиты наиболее трусливых вожаков самой революции. Но как только благодаря всеобщему разложению народа эта опасность показалась устраненной и организации самообороны могли понадобиться только как орудие укрепления национальной идеи, их тотчас же признали ненужными, и все было сделано, чтобы разоружить эти организации, а по возможности и просто разогнать их.

Даже подлинные князья, как показывают примеры истории, далеко не всегда платили благодарностью за оказанную им помощь. Ну, а уж революционные убийцы, грабители и предатели конечно меньше всего думали о том, чтобы оплатить добром за оказанные им услуги. Только нынешние новоиспеченные буржуазные "патриоты" могут в это поверить. Что до меня лично, то когда мне говорили о необходимости создавать добровольные военные союзы, я никогда не мог удержаться от того, чтобы не спросить себя: для кого же это я буду создавать новую армию из наших молодых людей? Для какой цели будет употреблена эта армия? Когда, в какой обстановке будет она призвана к действию? Стоило только поставить себе эти вопросы и мы сразу получали тот ответ, который действительно должен был определить наши собственные действия.

Нам было ясно, что если современный режим когда-либо вообще обратится к такой военной силе, то уж во всяком случае не для того, чтобы действительно защитить подлинно национальные интересы, а только для того, чтобы укрепить свою собственную насильническую власть против народа, когда терпение народа истощится и ему надоест спокойно смотреть, как его обманывают, предают и продают.

Уже по одному этому мы пришли к выводу, что штурмовые отряды германской национал-социалистической рабочей партии не должны иметь ничего общего с подобной организацией военных сил для государства. Мы с самого начала смотрели на штурмовые отряды, как на организацию охраны национал-социалистического движения, как на воспитательный орган. Вот почему мы считали, что задачи штурмовых отрядов лежат в совершенно другой сфере нежели задачи так называемых военных союзов.

Но наши штурмовые отряды ни в коем случае не должны были стать и тайными нелегальными организациями. Цели тайных организаций всегда противозаконны. Но благодаря этому размеры таких организаций естественно лишь очень невелики. Создать крупную по размерам организацию и в то же время сохранить ее существование втайне или даже только скрыть ее подлинные цели - дело невозможное, особенно если иметь в виду болтливость нашего немецкого народа. Всякая такая попытка тысячу раз провалится. Во-первых, нынешняя полиция всегда имеет в своем распоряжении достаточный штаб сутенеров и тому подобной сволочи, всегда готовой за 30 сребреников предать все, что ей удастся узнать, и даже придумать то, чего не было. А во-вторых, и собственные сторонники никогда не будут достаточно конспиративны, чтобы сохранить организацию втайне. Только путем долголетнего личного отбора можно создать очень небольшие тайные организации, состоящие из совсем немногочисленных групп. Но такие очень маленькие организации потеряли бы всякую цену для национал-социалистического движения. Что нам нужно было и что нам нужно теперь, так это не сотня-другая отчаянных заговорщиков, а сотни и сотни тысяч фанатических борцов, готовых отдать свою жизнь за дело победы нашего мировоззрения. Нам нужно работать не в тайных кружках и конспиративных организациях. Нам нужны могущественные выступления масс. Не при помощи кинжала и яда или револьвера откроем мы дорогу нашему великому движению, а при помощи завоевания улицы. Мы должны показать марксистам, что будущими хозяевами улицы являемся мы, национал-социалисты. Мы докажем им, что в будущем станем не только хозяевами улицы, но и хозяевами государства.

Тайные организации могли стать еще опасными и тем, что члены их могли бы начать позабывать о величии стоящих перед нами задач и склониться к той мысли, что можно изменить судьбы народа к лучшему при помощи того или иного отдельного убийства. Такое мнение может иногда найти себе историческое оправдание. А именно - в том случае, когда народу приходится страдать под тиранией какого-либо действительно гениального угнетателя и когда позволительно думать, что этот ужасный гнет держится так прочно главным образом благодаря личным качествам данного тирана. При таких обстоятельствах в народе всегда найдется мститель, и этот мститель, выйдя из среды народа, пожертвует собой, чтобы метким выстрелом покончить с ненавистным тираном. Только мелкие людишки, только негодяи, восторгающиеся нравами современной республики, сочтут такой акт достойным осуждения и всяких моральных ламентаций. А вот величайший певец свободы нашего народа в своем "Вильгельме Тепле", как мы знаем, воспел именно такой акт.

В 1919-1920 гг. можно было серьезно опасаться, что в тайных организациях непременно найдутся люди, которые, ужаснувшись перед бесконечными несчастьями родины и вдохновившись примерами истории, в самом деле возьмутся за револьвер, чтобы отомстить тем, кто мучит Германию, и подумают, что таким путем можно исцелить свой народ. Но такой образ действий был бы бессмыслен, ибо на самом деле наши марксисты победили вовсе не благодаря превосходству качеств отдельных их вожаков, а только и исключительно благодаря безбрежной трусости и жалкой дрянности буржуазного мира. Наша буржуазия сама подписала себе самый безжалостный приговор именно тем, что она подчинилась такой революции, которая не выдвинула ни одной сколько-нибудь значительной головы. Можно еще так или иначе понять, что приходится капитулировать перед такими людьми, как Робеспьер, Дантон или Марат. Но уничтожающий приговор выносят себе люди, капитулирующие перед такими субъектами, как тощий Шейдеман, жирные Эрцбергер и Фридрих Эберт или перед всеми остальными политическими карапузами ноябрьской революции. В Германии нельзя было даже сказать, что вот именно такой-то вожак революции благодаря своим крупным личным качествам является главным несчастьем отечества. Нет, кругом нас были одни только революционные клопы, дезертирующие спартаковцы, одна мелочь и мелочишка. Взять в руки револьвер и убрать с дороги того или другого из этих господ совершенно не имело никакого смысла. Самое большее, к чему это привело бы, это к тому, что на место одного такого кровопийцы село бы два новых кровопийца.

В описываемое время приходилось самым резким образом выступать против таких покушений. Такая тактика была целесообразна, когда на арене истории действительно действовали крупные личности, но она совершенно не подходила для нашей эпохи политических лилипутов.

В сущности, то же самое приходится сказать и по вопросу о мерах борьбы против обычных изменников. Какой в самом деле смысл расстреливать, скажем, субъекта, предавшего в руки врага одну пушку, если тут же на самых высших должностях у нас сидят канальи, продающие все государство, имеющие на своей совести два миллиона напрасных жертв, являющиеся виновниками искалечения миллионов и при всем том совершенно спокойно сидящие на своих местах и обделывающие свои республиканские делишки. Бессмысленно убивать мелких предателей в таком государстве, где само правительство освобождает предателей от какого бы то ни было наказания. Ибо при таком положении вещей вполне может случиться, что крупные предатели потребуют к ответу подлинного идеалиста за то, что он послал пулю в лоб попавшемуся ему по дороге какому-нибудь мелкому жулику или предателю. И ведь надо себе еще задать вопрос: кого же в самом деле послать убрать с дороги такого мелкого предателя? Послать ли с этой целью такого же мелкого человечка или послать настоящего идеалиста? В первом случае рискуешь не получить необходимого результата и раньше или позже на тебя непременно донесут. Во втором случае мелкий жулик будет правда устранен, но зато приходится рисковать ценной жизнью быть может, незаменимого идеалиста.

Моя точка зрения на этот счет заключается в следующем. Нам совсем не пристало вешать мелких воров и предоставлять бегать на свободе крупным ворам. Гораздо лучше будет, если в один прекрасный момент мы создадим национальный трибунал, который сумеет отдать под суд и расстрелять несколько десятков тысяч ноябрьских преступников, тех, которые играли роль организаторов революции и поэтому должны нести главную ответственность. Такой пример в достаточной степени устрашит на все дальнейшие времена так же и мелких предателей и послужит для них необходимым уроком.

Вот все эти соображения и побудили меня тогда еще пеше раз самым решительным образом запрещать участие в тайных организациях и не допустить до того, чтобы наши штурмовые отряды приняли характер нелегальный. В те годы я принимал самые настоятельные меры, чтобы не допустить участия наших национал-социалистических организаций в экспериментах, во главе которых в большинстве случаев стояла превосходная, идеалистически настроенная немецкая молодежь, принесшая очень большие жертвы, но не сумевшая сколько-нибудь изменить в благоприятную сторону судьбы родины.

* * *

Но если наши штурмовые отряды не должны были стать ни обыкновенными военными организациями, ни тайными союзами, то из этого вытекало следующее.

1. Главным принципом организации наших штурмовых отрядов должен был стать не военный критерий, а критерий партийной Целесообразности.

Члены наших штурмовых отрядов должны были конечно получить соответствующую школу физического развития, но центр тяжести нам пришлось видеть не в чисто военных упражнениях, а в спорте. Я всегда придерживался того взгляда, что бокс и джиу-джитсу имеют гораздо большее значение, чем плохенькие стрелковые курсы, ибо все равно добровольческие общества в состоянии были давать своим членам только полуобразование, а не полное военное образование. Дайте немецкой нации 6 миллионов безукоризненно вытренированных спортсменов, добейтесь того, чтобы эти 6 миллионов были полны фанатической любви к родине и закалены в той мысли, что наступление является лучшей тактикой - и подлинно национальное государство сумеет в течение каких-нибудь двух лет создать из них, если нужно будет, настоящую армию, в особенности, если мы будем иметь необходимые для этого кадры. Кадры же для такой армии при наших условиях может дать нам только рейхсвер, а не половинчатые воинские союзы. Мы считали, что физические упражнения нужны нашему штурмовику для того, чтобы в нем укоренилось сознание своего физического превосходства, которое одно только и может дать убеждение в собственной силе. А спорт должен был развить в наших штурмовиках все те качества, которые дали бы им возможность более успешно выступать на защиту нашего движения там и тогда, где и когда это понадобиться.

2. Чтобы наши штурмовые отряды не превращались в тайные организации, мы сразу же ввели определенную форму одежды, по которой каждый мог узнать члена нашего отряда. А затем и сами размеры отрядов должны были указывать каждому и всякому на то, что дело идет отнюдь не о тайных организациях.

Наши штурмовые отряды не должны были прятаться в подполье, а должны были маршировать под открытым небом. Уже одно это должно было сразу положить конец всяким легендам о "тайной организации". Членов наших штурмовых отрядов мы прежде всего воспитывали в полной идейной преданности великим целям движения. Мы ставили себе задачей расширить горизонт каждого штурмовика настолько, чтобы любой из них понимал ту великую миссию, которая лежит на нем. Каждому рядовому штурмовику мы помогали усвоить понимание того, что нашей задачей является создание нового национал-социалистического государства. Поняв все это, наш штурмовик конечно уже не мог видеть свою задачу в том, чтобы убрать с дороги того или другого мелкого или даже более крупного мошенника. И таким образом отпадала опасность, что наши штурмовики станут соблазняться мелкой конспирацией и искать удовлетворения своему активизму в отдельных покушениях. Только так могли мы рассеять атмосферу мелкой мести и мелких заговоров, свойственных современной республике. Только благодаря этому подняли мы нашу борьбу на более высокий уровень борьбы двух мировоззрений. Каждый наш рядовой штурмовик должен был понять, что наша борьба есть истребительная борьба целого нового миросозерцания против миросозерцания марксизма и всего того, что порождает этот последний.

3. Из этого вытекает, что и организационные формы штурмового движения и способ вооружения штурмовиков и даже форма их одежды не могли и не должны были напоминать струю армию. Все это должно было быть построено на совершенно другом принципе, соответственно тем задачам, которые стояли перед штурмовым движением.

В течение 1920 и 1921 гг. я самым усиленным образом проповедовал именно вышеизложенные взгляды. Постепенно мне удалось привить эти взгляды нашей молодой организации полностью. Результат получился тот, что к концу лета 1922 г. мы располагали уже изрядным количеством штурмовых отрядов (сотен), а к концу осени 1922 г. все эти отряды были уже одеты в свою особую форму. Бесконечно важное значение для всего дальнейшего развития штурмовых отрядов имели три события.

Дата добавления: 2015-06-25