Маленькое

Великий

Пушкин -

дитя!»

Пушкинская композиция,

составленная для поездки в Пушкинские Горы зимой 1991 года.

Песня «Былое нельзя воротить...»

¾ Пушкин... бесспорно, унес с собой в гроб некоторую великую тайну. И вот мы теперь без него эту тайну разгадываем

¾ А не в наших ли силах выявить, оживить, воссоздать живой образ поэта?

¾ В самом деле, не можем ли мы в меру своей проницательности представить себе личность поэта?

¾ Привлекая при этом на помощь воспоминания его современников: друзей и врагов, приятелей и знакомых. Проникая в дух эпохи, в дух времени, которым дышал поэт.

¾ Прослеживая ход его размышлений, становясь его современником, другом его друзей и врагом его врагов.

¾ "Великий Пушкин, маленькое дитя!" - воскликнул Дельвиг в одном из писем к поэту.

¾ "Удивительный Александр Сергеевич" - называл его задушевно Павел Войнович Нащокин.

¾ Прежде всего, каким он был внешне? Как он выглядел?

¾ Сохранилось несколько портретов поэта, написанных с натуры при его жизни:

¾ это рисунок Вивьена,

¾ литография Финтуса,

¾ акварель Соколова,

¾ наконец, портреты прославленных мастеров Тропинина и Кипренского.

¾ Пушкину нравился портрет, выполненный Кипренским.

¾ Но он воспринимал его скорее как свой поэтический облик, нежели реальное изображение.

¾ В послании к Кипренскому он писал:

¾ "Себя как в зеркале я вижу,

Но это зеркало мне льстит..."

¾ Насчет своей внешности Пушкин не очень обольщался, что видно по многочисленным автопортретам на страницах его рукописей.

¾ Он часто утрирует характерные особенности своего негроидного лица:

¾ приплюснутый нос, заостренный наподобие гусиного пера,

¾ толстые губы,

¾ несколько скошенный, убегающий назад подбородок,

¾ все это обычно в ореоле кудрей и бакенбард.

¾ Пушкин внимательно всматривается в свое преображение.

¾ Всмотримся и мы.

¾ Он рисует юношеский профиль с длинными кудрями,

¾ На другом рисунке он изображает себя бритоголовым, каким был в 1818-1819 годах.

¾ Мы видим его то в папахе черкеса,

¾ то в костюмах эпохи Великой французской революции.

¾ то монахом, искушаемым чертом,

¾ то придворным арапом,

¾ то в лавровом венке;

¾ Наконец, поэт изображает себя в глубокой старости: с лицом, покрытым морщинами, с лысой головой, кое-где сохранившей жалкие остатки волос.

¾ Все же портреты, автопортреты, зарисовки с натуры, скульптурные памятники не могут удовлетворить нашего желания увидеть Пушкина не в виде шаржа и не статуей полубога с хрестоматийным глянцем, а живым, обычным человеком, увидеть как двигается, улыбается, грустит, гневается, шутит.

¾ Кинокамеры, увы, тогда не существовало.

¾ Но своего рода "кинокамеры" о Пушкине до нас дошли.

¾ Это "кинокадры" воспоминания современников о нем.

¾ Мы видим поэта глазами этих людей,

¾ слышим его,

¾ ощущаем.

¾ Мы отдаем себе отчет, что в этих воспоминаниях, впечатлениях, конечно же, много субъективного, личного, так что нередко эти живые свидетельства явно друг другу противоречат.

¾ А в результате достигается "эффект присутствия":

¾ облик поэта начинает оживать в нашем воображении,

¾ становится земным и объемным.

¾ Первые "кадры" переносят нас в раннее детство поэта.

Входит няня со свечой

«Песня няни» (1 куплет)

¾ Няня - Арина Родионовна или бабушка его Мария Алексеевна - эти чудесные женщины любили нелюбимого в семье Сашу.

¾ "Он был толст, неповоротлив, молчалив - увалень, но, достигнув семилетнего возраста, изменился, стал резв и шаловлив" - вспоминала сестра поэта Ольга Павлищева.

¾ По ее же воспоминаниям в доме Пушкиных собиралось немало блестящих, интересных людей.

¾ Однажды целый вечер пятилетний Александр Пушкин сидел напротив Карамзина и "вмешивался" в его разговоры.

¾ Пушкин-отец позже утверждал, будто ребенок "уже понимал, что Карамзин - не то, что другие".

¾ Девятилетнему мальчику, естественно, хочется попробовать себя в искусстве подражания и сделаться автором не хуже тех, которых слышал.

¾ Появляется тетрадка.

¾ А в нее заносятся первые басни.

¾ И вот первое...

¾ если бы последнее!

¾ наказание за поэзию:

¾ гувернантка похищает тетрадку и, отдавая ее гувернеру Шеделю, жалуется, что месье Александр не знает никогда своего урока именно потому, что "занимается таким вздором".

¾ В самом деле, мальчик уроков решительно не учил, но обладая изумительной памятью, успевал на ходу запомнить все, что отвечала перед ним усердная сестра.

¾ Хуже бывало, однако, когда учитель спрашивал его раньше сестры...

¾ И вот - корень зла обнаружен. Гувернер изучает конфискованную тетрадь и хохочет.

¾ Маленький автор плачет и в пылу оскорбленного самолюбия отправляет стихи в печку.

¾ Другой француз, ученый и образованный господин Жилле, наблюдая за мальчиком, заметил:

¾ "Чудное дитя! Как он рано все начал понимать! Дай бог, чтобы этот ребенок жил и жил: вы увидите, что из него будет".

¾ "Не знаю, матушка, что выйдет из моего старшего внука: мальчик умен и охотник до книжек, а учится плохо, редко, когда урок свой сдаст порядком, то его не расшевелишь, не прогонишь играть с детьми, то вдруг так развернется и расходиться, что его ничем и не уймешь. Из одной крайности в другую бросается, нет у него середины. Бог знает, чем все это кончится, ежели он не переменится".

¾ Бабушка, как видно, больше других его любила, но журила порядком: "Ведь экой шалун ты какой, помяни мое слово, не сносить тебе своей головы".

«Песня няни» (со слов «Сорока неполных лет…»)

- Александра необходимо поместить в Иезуитский коллегиум...

- пансион...

- Да-да, душа моя, пансион в Петербурге. Он известен своим строгим педагогическим режимом - в нем, дай Бог памяти, пятью годами раньше обучался князь Петр Андреевич Вяземский, но курса не окончил...

- Вы что, сударь, хотите, чтобы и наш сын не закончил? Надобно что-то другое...

- А как вы смотрите на Ликею в Царском Селе?

- Ликею? Не слышала никогда о таком учебном заведении.

- Немудрено. Правительство недавно оповестило, что в России будет вскоре открыто совершенно новое привилегированное учебное заведение - Ликея. Лицей.

- Так надобны рекомендации! Покровительство!

- Я думаю, душа моя, что при содействии Александра Ивановича Тургенева мы сможем определить Александра в Царскосельский лицей.

- Пожалуй, вы правы, сударь мой.

- Конечно! Вы только себе представьте, что Сашка воспитывается в Царском Селе, чуть ли не во дворце - это же случай единственный!

- А мы не опоздали? Ведь, верно, надобны какие-то документы.

- Я уже все послал, матушка: прошение и к нему справку о древности нашего рода, свидетельство о рождении.

- Так уж все решено! Ну, дай бог!

Музыка

¾ Вероятно, между 16 и 20 июля 1811 года дядя Василий Львович отправляется с племянником Александром в Петербург определять его в это престижное учебное заведение.

¾ Следующие "кадры" знакомят нас с Пушкиным-лицеистом.

Песня «На пороге наших дней» (1 куплет)

¾ Мы видим Пушкина глазами его будущего друга Ивана Пущина на вступительных экзаменах в Царскосельский лицей:

¾ "Вышел какой-то чиновник с бумагой в руке и начал выкликать по фамилиям. Я слышу: "Александр Пушкин!" - выступает живой мальчик, курчавый, быстроглазый, тоже несколько сконфуженный... "

¾ "Порывистый, импульсивный, неожиданный в своих реакциях, вспыльчивый до бешенства... ничего не имел любезного и привлекательного в своем обращении. Беседы ровной, систематической, сколько-нибудь связной, - у него совсем не было, как не было и дара слова, были только вспышки..." - таков Пушкин в воспоминаниях лицеиста Корфа.

¾ Вяземский, однако, защитит память поэта от Корфовой атаки и ответит прямо на только что приведенные строки:

¾ "Был он вспыльчив, легко раздражен - это правда, но со всем тем он, напротив, в общем обращении своем, когда самолюбие его не было задето, был особенно любезен и привлекателен, что доказывается многочисленными приятелями его. Беседы систематической, может быть, и не было, но все прочее сказанное о разговоре его, - несправедливо и преувеличено. Ум его вообще был здравый и светлый".

¾ Тогда же появились первые прозвища:

¾ француз,

¾ обезьяна,

¾ иногда в минуту острой стычки, ему бросали еще из Вольтера: "Помесь тигра с обезьяной".

¾ И еще одну кличку Пушкин придумал себе сам - под коллективным письмом инспектору лицея он однажды подписался премило: "Егоза Пушкин".

Звучит музыка. Бал. Кюхельбекер безуспешно пытается попасть в такт вальса. Входят Малиновский и Куницын.

Куницын: Вы Пушкина не видели, Вильгельм?

Кюхля: Что? Пушкина? Он в зале.

Куницын: Позовите.

(Кюхельбекер убегает)

Куницын: Скажите мне, а что за эпиграмма?

Малиновский: На графа Разумовского черкнул: год красовалась в нумере на спинке, по счастью мне попалась на глаза.

(Подает эпиграмму)

Куницын: Он остроумен.

Малиновский: Да куда уж дальше. (Забирает эпиграмму) Не понимаю этого юнца...Он егоза, он ерник, он повеса!

Куницын: Вы не излишне им раздражены?

Малиновский: Он легкомыслен! В общем, не Вольховский.

(Танцуя полонез, входят Пушкин и Кюхельбекер)

Пушкин: Ты слушай музыку!

Кюхля: Опять укоры. (Малиновскому и Куницыну) Вот он, двоюродный брат Терпсихоры. (уходит)

Малиновский: Да застегните ворот, наконец.

(Пушкин, застегнув ворот, вытягивается перед директором. Музыка заканчивается).

Куницын: Оскорблено высокое лицо, о коем в списках ходит эпиграмма. Вы знаете ее?

Пушкин: Как "Отче наш..."

Ах, боже мой, какую

Какую слышал весть смешную:

Разумник получил

ведь ленту голубую.

Бог с ним! Я недруг никому:

Дай бог и царствие небесное ему.

Малиновский: Я вижу, знаете... Но эпиграмма, все говорят, привнесена в лицей?

Пушкин: Лицейская.

Куницын: Но я надеюсь, Пушкин, никто не может прямо указать на автора сего четверостишья?

Пушкин: Мне неизвестен автор эпиграммы.

Малиновский: И слава богу... Скоро вальс. Ступайте.

Музыка. (Пушкин убегает)

¾ Преподаватели приглядываются к Пушкину. Одна из первых характеристик, записанная Куницыным: "Пушкин - весьма понятен, замысловат и остроумен, но крайне неприлежен. Он способен только к таким примерам, которые требуют малого напряжения, а потому успехи его очень невелики..."

¾ И один из последних отзывов Энгельгардта - директора лицея:

"Высшая и конечная цель Пушкина - блестеть, а именно поэзией; но едва ли найдет она у него прочное основание, потому что он боится всякого серьезного учения, и его ум, не имея ни проницательности, ни глубины, совершенно поверхностный, французский ум".

¾ Учитель чистописания Калинич, когда его впоследствии расспрашивали о Пушкине, в сердцах воскликнул: "Да что он вам дался, шалун был, и больше ничего!"

¾ Пока же француз, оправдывая прозвище, преподносил друзьям свой портрет. Не живописный, но словесный, притом по-французски.

¾ Переводя его дословно, познакомимся с первой исповедью юного поэта.

Вы просите у меня мой портрет,

Но написанный с натуры,

Мой милый, он быстро будет готов,

Хотя и в миниатюре.

Я молодой повеса,

Еще на школьной скамье;

Не, говорю не стесняясь,

И без желанного кривлянья

Никогда не было болтуна,

Ни доктора Сорбонны-

Надоедливее и крикливее,

Чем собственная моя особа.

Мой рост с ростом самых долговязых

Не может равняться:

У меня свежий цвет лица.

Русые волосы.

И кудрявая голова.

Я люблю свет и его шум.

Уединение я ненавижу:

Мне претят ссоры и препирательства,

А отчасти и учение.

Спектакли, балы мне очень нравятся,

И если быть откровенными,

Я сказал бы, что я еще люблю...

Если бы не был в Лицее.

По всему этому, мой милый друг,

Меня можно узнать.

Да, таким, как Бог меня создал;

Я и хочу всегда казаться –

Сущий бес в проказах,

Сущая обезьяна лицом,

Много, слишком много ветрености -

Да, таков Пушкин.

Музыка.

¾ Май 1817 года.

¾ "Санкт-Петербургские ведомости" приглашают "публику и родителей" на выпускные экзамены Царскосельского лицея.

¾ 17 дней,

¾ 15 экзаменов!

¾ 31 мая - последний экзамен.

¾ Свобода!

¾ Наступают дни прощанья.

Музыка. Сцена бала. Дельвиг с дамой.

Дама: Мы условились проэкзаменовать каждого из вас одним вопросом: кем вы хотите стать, барон? Я жду ответа. Чуточку быстрее, Антон Антонович.

(Дельвиг торопливо танцует, обгоняя музыку)

Дама: Нет, быстрее головой, не ногами.

Дельвиг: Говорят, я больше всего люблю спать, не верьте, пожалуйста

(роняет очки, которые держал в руке).

Дама: Ответ, ответ.

Дельвиг: (поднимает очки) Я хотел бы больше всего быть Дон - Жуаном. (Дама, прыснув, убегает. Дельвиг, танцуя один.) Что вы сказали? Ах, вас уже нет! (Надевая очки.) Вероятно, я должен был сказать Дон - Кихотом. Женское сердце не доступно моему пониманию.

Следующая пара - Кюхельбекер с дамой.

Дама: Неужели вы об этом не думали, не поверю.

Кюхельбекер (сбиваясь с такта): Я сам удивляюсь.

Дама: Но вас же что-нибудь влечет в жизни?

Кюхельбекер (наступает ей на ногу): Простите, я, кажется...

Дама: Я не могу вернуться без ответа.

Кюхельбекер: Да! Да! (вдруг смеется)

Дама: Будьте серьезны. Чему вы смеетесь?

Кюхельбекер: Я вспомнил, кем я хочу быть. Я больше всего хотел бы стать танцором. (дама смеется) Нет, серьезно...

Иван Пущин и дама

Дама: Я вас видела вчера у Энгельгардта. Вы совсем не обращали на меня внимания. Все говорили с каким-то гусаром. С Семеновым, кажется? О чем вы с ним говорили?

Пущин: О государстве, о предметах общественных, о зле существующего у нас распорядка вещей...

Дама: Тише, тише... кажется, нас слышат. Как можно говорить о таком!

Пущин: Что же делать? Вы сами задали мне вопрос!

Дама: Вы, наверное, станете дипломатом или директором департамента?

Пущин: О, нет - никогда! Я просто хочу быть честным человеком и приносить пользу своему отечеству. А сие с этими должностями несовместимо...

Яковлев и дама

Дама: Мы условились...

Яковлев: Я знаю, о чем вы условились, миледи. Я котел бы на всю жизнь остаться паяцем, как меня здесь окрестили, сохраняя при этом только свой возраст.

Дама: Вы не шутите, Яковлев?

Яковлев: Я не умею шутить, миледи, потому что, если серьезно, то я просто никем не хочу быть. Оставьте мне мою веселость, и я ничего не прошу у господа Бога.

Дама: Вы останетесь на всю жизнь холостяком, предрекаю вам.

Яковлев: Готов и на такую потерю.

Появляются Горчаков и дама

Дама: Мы условились проэкзаменовать каждого из вас одним вопросом: кем вы хотите стать, Горчаков?

Горчаков: О, мои мечты очень скромны, Екатерина Павловна.

Дама: Все- таки?

Горчаков: Ну, скажем, не больше, чем министром иностранных дел.

Дама: А что же можно желать большего?

Горчаков: Быть поэтом, например. Им везет в любви.

Дама (рассмеялась): О-о!

Горчаков: Подозреваю, что сбудется первое мое...

(Уходят. Появляется Пушкин. Он что-то ищет. Голоса из-за сцены).

- Пушкин!

- Француз!

- Пушкин!

Пушкин: Последний раз в сени уединенья

Моим стихам внимает наш пенат.

Лицейской жизни милый брат,

Делю с тобой последние мгновенья.

Прости, где б ни был я,

В огне ли смертной битвы,

При мирных ли брегах родимого ручья -

Святому братству верен я!

И пусть (услышит ли судьба мои молитвы)

Пусть будут счастливы все, все мои друзья!

- Пушкин!

- Отзовись!

- Ау!

Пущин: И здесь его нет.

Горчаков: Он с кем-нибудь в уединении. Или же, грозно насупив брови и надув губы, с искусанным от досады пером во рту, усиленно борется с прихотливою кокеткой музой.

Дельвиг: Я знаю средство найти Пушкина, господа!

Пущин: Пожалуйста, Дельвиг! Что-нибудь невероятное?

Дельвиг: Да! Есть одно тайное слово, вычитанное мною в некромантии, науке о гробах, которым я могу вызвать его. (У него в руках журнал. Громко.) Пушкин! Твои "Измены" напечатаны в журнале "Музеум". Ты слышишь меня? Вот журнал!

Яковлев: Увы, барон Дельвиг. Разрешите, я испытаю более земной секрет. (Громко.) Кто это идет, господа? Позвольте, это же... Катюша! Она бесподобна! Екатерина Павловна, пожалуйте к нам. Здравствуйте. (Подражая.) Господа, как я рада. А где же Пушкин?

Малиновский (Почти басом): Разрешите тогда мне испробовать, друзья, нечто, что на языке военных называется высоким словом "маневр". А мы назовем просто обманом. (Громко.) Идемте, друзья! Очень жаль, что самого ловкого друга, самого смышленого товарища с нами не будет. А яблоки за царским забором так сочны, воровать их так заманчиво. А вы все трусы. Я пойду сегодня один, без Француза, решено!

Дельвиг: Больше ничего мы не сможем придумать, господа мудрецы?

Яковлев (Незаметно выдернул книгу у Кюхли, бросает ее на землю.): Кюхель, по-моему, это ваша книга на земле? Ну конечно, это немецкие стихи Шиллера.

Кюхля: Вы наглец, Яковлев. Я слышал, как вы выдернули ее у меня. Извольте ее поднять.

Яковлев: Это просьба или приказание? Если просьба, то я с удовольствием, милый Кюхель-Бекер, подниму для вас любую дрянь (Поднимает). Если же приказание, то я не имею ни малейшего желания поднимать что бы то ни было (Бросает. Кюхля в ярости наклоняется. Раздается крик Пушкина.)

Пушкин: Кюхель! Замри! Не поднимайся!

(Перепрыгивает через него. Обращается к товарищам)

Пушкин: Без слез, друзья! Сердце бьется радостно! Впереди у каждого своя дорога. Чтобы она ни сулила каждому из нас, прощай, кельи, впереди воля. Больше в Лицейском парке не будет мной прочитано ни строчки.

Промчались годы заточенья;

Недолго, мирные друзья,

Нам видеть кров уединенья

И царскосельские поля.

Разлука ждет нас у порога,

3овет нас дальний света шум,

И каждый смотрит на дорогу

С волненьем гордых юных дум.

Прощайте, друзья!

Звучит песня «Девятнадцатое октября». Выходят девочки.

¾ Эту безудержную веселость, способность к розыгрышам,

¾ мгновенные перемены настроенья;

¾ нескончаемые остроты, слетавшие с кончика его пера...

¾ Все это и многое другое, что он увидел в себе в Лицее, и что заметили в нем его товарищи, наставники, сохранится у Пушкина и в более позднем возрасте.

¾ Одни называли его стрекозой, сверчком, искрой,

¾ другие, менее доброжелательные, - обезьяной, мартышкой, смесью обезьяны с тигром.

¾ Одним он казался прекрасным; - другим, - чуть ли не уродцем.

¾ Пушкин и сам был готов поверить в свое безобразие и тяжело, болезненно переживал это, иногда, впрочем, посмеиваясь над своей внешностью.

¾ Он говорил, что им можно "стращать как букою".

¾ "А я, повеса вечно-праздный,

Потомок негров безобразный..."

Музыка.

¾ Следующие "кадры" знакомят нас с Пушкиным в Петербурге, Москве, на Кавказе.

¾ Он среди женщин, которых любил, и которые любили его.

¾ Он среди товарищей, друзей, случайных попутчиков, и недругов.

¾ Каким его видели? Воспринимали? Понимали?

¾ Молоденькая петербургская красавица Аннет Оленина, которая едва не стала невестой Пушкина, увидела его в 1827 г. на балу.

¾ "Бог, даровав ему гений, не наградил его привлекательной наружностью. Лицо его было выразительно, конечно, но некоторая злоба и насмешливость затмевали тот ум, который был виден в голубых, или, лучше сказать, стеклянных глазах его. Арабский профиль, заимствованный от поколения матери, не украшал его лица".

¾ Юная Екатерина Смирнова увидела Пушкина почти в тоже время, что и юная Оленина: "Пушкин был очень красив, рот у него был очень прелестный, с тонко красиво очерченными губами и чудные голубые глаза. Волосы у него были блестящие, густые и кудрявые. Ходил он в черном сюртуке. На туалет обращал он большое внимание".

¾ А вот впечатление, вынесенное мужчиной: "Как теперь вижу его, живого, простого в обращении, хохотуна, очень подвижного, даже вертлявого, с великолепными большими, чистыми и ясными глазами, в которых, казалось, отражалось все прекрасное в природе, с белыми блестящими зубами, о которых он очень заботился..."

¾ А Вера Андреевна Нащокина, жена друга поэта восхищалась его удивительными глазами: "Это были особые, поэтические, задушевные глаза... Других таких глаз я во всю мою долгую жизнь ни у кого не видала. Говорил он скоро, острил всегда удачно, был необыкновенно подвижен, весел, смеялся заразительно и громко, показывая два ряда ровных зубов..."

¾ Дарья Федоровна Фикельмон, описывая жену поэта - красавицу Наталью Николаевну, замечает: "Он очень в нее влюблен, рядом с ней его уродливость еще более поразительна, но когда он говорит, забываешь о том, чего ему не достает, чтобы быть красивым, его разговор так интересен, сверкающий умом, без всякого педантства".

¾ Одни мемуаристы пишут: "лицом настоящая обезьяна"

¾ другие - "необыкновенно красив."

¾ Третьи замечают, что некрасивое само по себе, лицо поэта преображается, одухотворенное мыслью и сильным чувством, положительными эмоциями. Вероятно, они ближе всего к истине.

¾ А как он умел смеяться!

¾ Известный живописец Брюллов, знавший поэта, заметил как-то даже с завистью: "Какой Пушкин счастливец! Так смеется, что словно кишки видны".

¾ Другой современник Пушкина, Хомяков; вспоминал: "Когда Пушкин хохотал, звук его голоса производил столь же чарующее впечатление, как и его стихи".

¾ Все добродушие Пушкина, вся его сердечная и искренняя натура выплескивались в этом смехе.

¾ Смех его был потребностью.

¾ Он был мастером на веселые розыгрыши и подшучивания.

¾ Рассказы о его выходках и проделках ходили по всей России.

¾ Директор Лицея Энгельгардт - Горчакову (в Лондон): "Пушкин в Бессарабии и творит там то, что творил всегда: прелестные стихи, и глупости, и непростительные безумства..."

¾ Раз, проезжая по одной из многолюдных улиц Кишинева, Пушкин увидел в окне хорошенькую головку, тут же дал лошади шпоры и въехал на самое крыльцо. Девушка упала в обморок, родители пожаловались генералу Инзову, наместнику Бессарабии. Тот оставил Пушкина на два дня без сапог. Тогда Пушкин стал демонстративно разгуливать по городу в национальных костюмах: то оденется турком - в широчайших шароварах, в сандалиях и с феской на голове, важно покуривая трубку, то явится греком, евреем, цыганом...

¾ Какой ты шалун, Пушкин, - сетовал добрейший Инзов, - мне с тобою одним больше хлопот, чем всех забот по службе.

¾ А однажды, играя в карты, он публично обвинил одного из офицеров - Зубова - в том, что тот играл "наверное", то есть нечестно. Была назначена дуэль. Пушкин явился наместо поединка с горстью черешен и картинно поплевывал косточками, пока Зубов целился. Зубов стрелял первым и не попал.

¾ Довольны ли вы? - спросил его Пушкин, которому пришел черед стрелять. Вместо того чтобы требовать выстрела, Зубов бросился с объятиями. - Это лишнее, - заметил ему Пушкин и, не стреляя, удалился.

¾ Подобных дуэлей у Пушкина было несколько. И даже бывалые офицеры удивлялись спокойной храбрости и самообладанию поэта. Полковник Старов после дуэли сказал ему: - Вы так же хорошо стоите под пулями, как хорошо пишете.

Песня «О дуэлях»

¾ Пушкин обладал способностью отдаваться всему с упоеньем и без остатка, от всей полноты судьбы.

¾ Всегда - "дитя настроения",

¾ всегда - во власти "мимо текущей минуты", он, если попадал на дружескую, то веселился больше всех, на балах он с тем же азартом предавался танцам, что и игре за карточным столом,

¾ проигрывался без сожаления в пух и прах.

¾ Если ревновал, то мог пробежать несколько часов под палящим солнцем,

¾ влюблялся он, как сам признавался, "более или менее во всех хорошеньких женщин".

¾ Однажды он побывал в цыганском таборе,

¾ заслушался цыганских песен,

¾ влюбился без памяти в "дикую красавицу" Земфиру да недолго думая и ушел с этим табором недели на две.

¾ Поэма "Цыганы" во многом автобиографична.

¾ Как и в поэме, дело кончилось трагически, только зарезал Земфиру не гордый пришелец, а молодой ревнивец - цыган.

¾ За многочисленные бессарабские истории Вяземский очень точно прозывал своего друга "Бес Арабским Пушкиным".

Дата добавления: 2015-06-26