Зачинатели: Герстенберг, Гаман

НЕМЕЦКИЕ ШТЮРМЕРЫ И ИХ ВЗГЛЯДЫ НА ДРАМУ

Наиболее яркие плоды теория драмы сентиментализма дала в Гер­мании. Здесь в конце XVIII века возникло литературное движение, получившее название «бури и натиска». Показательно, что само название этого движения происходит от драмы Максимилиана Клингера, озаглавленной этими словами.

Движение «бури и натиска» представляло собой немецкую форму сентиментализма. Оно имело свои национальные корни, хотя и пи­талось также идеями, заимствованными из Англии и Франции. Дви­жение «бури и натиска» так же, как и руссоизм во Франции, отра­жало углубление социальных противоречий феодального общества и растущий протест передовых слоев бюргерства против феодально-монархического гнета. Вместе с тем, так как Германия была раздроб­ленной, и это препятствовало возникновению антифеодального ла­геря, движение «бури и натиска» не могло достигнуть той рево­люционной последовательности, которая характеризовала фран­цузских сентименталистов. Отсюда ряд идейных слабостей пред­ставителей этого движения, сказавшихся как в их творчестве, так и в литературной теории.

Одним из первых представителей нового течения был Генрих-Вильгельм Герстенберг (1737—1823), который в своих «Письмах о достопримечательностях литературы» (1766) полностью порывает с поэтикой классицизма, отвергая все правила и деление жанров. «Долой классификацию драмы — восклицает он.— Зовите их пье­сами, историями, трагедиями, трагикомедиями, комедиями, как вам угодно,— я называю их живыми картинами нравственной природы»⁵¹. Герстенберг отвергает не только поэтику классицизма XVII века, но и поэтику Аристотеля. Он не видит смысла в теории катарсиса, его не волнуют проблемы композиции.

Четыре своих письма, составивших «Опыт о сочинениях и гении Шекспира» (1767), Герстенберг посвятил драматургу, чье творчество должно послужить для всех новым образцом, взамен классиков ан­тичности и неоклассицистов XVII—XVIII веков. Как известно, Лессинг был первым, кто указал на превосходство Шекспира как поэта и психолога по сравнению с классицистами. Но мы помним, что он еще считал нужным доказывать сущность шекспировской тра­гедии принципами поэтики Аристотеля. Герстенберг делает шаг вперед по сравнению с Лессингом. Он ставит Шекспира выше всех драматургов, обосновывая это не тем, будто Шекспир соответству­ет правилам классической поэтики, если понимать ее не догматиче­ски, а именно потому, что Шекспир не похож на классиков. Для Герстенберга вопросы формы вообще не имеют значения, потому что она представляется ему результатом спонтанного творчества. Шекс­пира он характеризует не как мастера, создавшего драматургиче­скую форму, отличающуюся от общепризнанной, а прежде всего как гениального сердцеведа, в пьесах которого действуют живые ха­рактеры и изображены полные движения картины действитель­ности.

Несомненно, что на Герстенберга повлиял Юнг. Следом за ним он повторяет положения о гении как выразителе природы. Для него в творчестве важны вдохновение, фантазия, умение создать иллюзию, новизна и оригинальность. При всем том, что в ряде критических суждений, высказанных им впоследствии, Герстенберг отдавал долж­ное и некоторым представителям классицизма, и писателям-реалис­там XVIII века, он одним из первых в Германии выражал взгляды нового направления.

Для Герстенберга драма важна как определенная форма поэзии. В его взглядах уже достаточно ясно проявляется одна особенность всей драматической теории сентиментализма, состоящая в отсутст­вии интереса к специфике драмы как особого вида произведений. Разрушение старой теории жанров сопровождается тем, что на неко­торое время в теории драмы утверждается полное пренебрежение к особым законам этого вида произведений. Для сентименталистов важны прежде всего идейные принципы драмы, ее поэтическая во-одушевленность, некоторые тематические новации, но никак не струк­турные и композиционные вопросы.

Угол зрения в теории драмы кардинально перемещается. Это мы видим уже у Мерсье, затем у Герстенберга и, наконец, у всех после­дующих теоретиков драмы периода сентиментализма. Они гово­рят не столько о конкретных проблемах драматургического твор­чества, сколько об общефилософских и эстетических основах драмы. Кратко надо сказать об Иоганне Георге Гамане (1730—1788), хотя специально по вопросам теории драмы он не высказывался.

Однако его философские и эстетические идеи вошли в арсенал эстетики «бури и натиска».

У Гамана был ряд идей, сходных с Вико; он, по-видимому, при­шел к ним самостоятельно, хотя и значительно позднее, чем италь­янский мыслитель. В своих «Крестовых походах филолога» (1762) Гаман выдвинул теорию поэзии, основанную на вдохновении, под­час совершенно мистического характера. Если, как гласит теория, поэзия есть подражание природе, то, замечает Гаман, следует ис­ходить из того, что «природа действует через ощущения и страсти» ⁵⁵, а «... ощущения и страсти говорят лишь образами. В образах заклю­чено все сокровище человеческого познания и блаженства» ^5в. Искус­ство, следовательно, есть высшее знание, ибо оно имеет своей осно­вой природу. В поэзии Гаман видит нечто подобное религии, а иног­да просто слияние с религией. Религиозно-мистические стороны эс­тетики и поэтики Гамана гораздо более реакционны, чем пантеис­тическая религия руссоистов, потому что у французов, в том числе и у Руссо, было еще много сенсуалистического, тогда как для Гама­на поэзия и религия в одинаковой степени являются мистическим откровением. В этом смысле Гаман оказал влияние уже не столько на сентименталистов, сколько на последующих реакционных роман­тиков. Но и движение «бури и натиска» также числит Гамана среди своих предшественников.

Герстенберг и Гаман были интуитивистами, и любопытно отме­тить, что в истории эстетической мысли интуитивизм вплоть до Кро-че сочетается с отказом от анализа художественной ткани произве­дений искусства.

Дата добавления: 2015-06-26