Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Политические аспекты двусторонних отношений 5 страница




16 См. Дайиккай нитиро гайму боэй какурекеги [Первая встреча министров иностранных дел и обороны России и Японии]. 02.11.2013. Министерство обороны Японии. - www.mod.go.jp/j/press/youjin/2013/11/02.html

стр. 136

Особенностью позиции Токио стала попытка увязать события вокруг Украины с ситуацией в Восточно-Китайском море. Опасения правительства Японии по поводу усиления военно-морской активности КНР в районе спорных островов Сэнкаку/Дяоюйдао, а также необходимость придерживаться согласованной линии с США и другими членами "большой семерки" предопределили японский курс на осуждение действий РФ в связи с событиями на Украине. В ходе европейского турне весной-летом 2014 года премьер-министр Абэ заявил о "недопустимости изменения статус-кво при помощи силы", что, как было подчеркнуто, относится как к Европе, так и к островам, расположенным в Азии17.

В то же время санкции Японии носили достаточно мягкий характер, в отличие от мер, принятых США и Евросоюзом. Реальное их влияние на экономику России можно оценить как незначительное: по позициям, включенным в санкционный список, российско-японское взаимодействие оказалось небольшим или вовсе отсутствовало. Так, в Японии не было обнаружено имущества и личных счетов лиц, попавших в "черный список"; Япония не экспортирует вооружение в РФ и не импортирует крымские товары; российские банки до сих пор не выпускали облигации в Японии. Кроме того, между странами были сохранены многие двусторонние контакты, в том числе на высоком уровне.

Таким образом, конфигурация российско-японских связей в краткосрочной перспективе во многом будет зависеть от того, как правительство Японии и лично премьер-министр Абэ преодолеют противоречие между стремлением поддерживать хорошие отношения с президентом РФ и необходимостью проявлять солидарность со странами "семерки".

С российской стороны - несмотря на то, что официальная риторика указывает на недостаточную самостоятельность японской внешней политики и ее зависимость от американской линии, - в то же время посылаются сигналы о необходимости продолжать взаимодействие по широкому спектру отношений18. В целом ощущается потребность "переждать" этот неблагоприятный период для двусторонних связей, приостановив (но не прекратив) сотрудничество по проектам, где требуется серьезная государственная поддержка. Возобновление российско-японских переговоров на уровне заместителей министров иностранных дел в феврале 2015 года фиксирует публично выражаемое руководством обеих стран признание необходимости продолжать диалог, невзирая на неблагоприятные внешние условия для его ведения.

На фоне динамичных изменений в глобальных и региональных процессах сохраняются потребности японского политического класса к продолжению курса, направленного на "нормали-

17 См. Саммит G7 в Брюсселе. Премьер-министр Японии. - www.kantei.go.jp/jp/96_abe/actions/201406/04G7_Brussels.html_

18 См. Комментарий МИД России в связи с введением Японией дополнительных санкций в отношении России. 29.07.2014. - www.mid.ru/brp_4.nsf/newsline/0AFB8FFF8A2CEB9144257D240022509C

стр. 137

зацию". При сохранении миролюбивой национальной идентичности происходит постепенный отказ от утративших свою актуальность подходов к восприятию Японии как нации, чей военный потенциал должен быть объектом сдерживания; постепенно увеличиваются военные возможности страны; снимаются ограничения, наложенные на оборонную сферу после окончания Второй мировой войны.

Кроме того, несмотря на то, что приоритет по-прежнему отдается военно-политическому альянсу с США, усиление неопределенности вблизи границ Японии вынуждает ее искать возможности укрепления безопасности способами, выходящими за рамки альянса, в том числе дополняя его другими двусторонними и многосторонними инициативами. Диверсификация военно-политических контактов Японии происходит в первую очередь за счет стран, разделяющих ценности демократии, верховенства закона и прав человека.

Китай сохраняет значение главного стратегического вызова. Противоречия, связанные с различиями восприятия стратегических установок и намерений друг друга, а также разногласия по территориальным и историческим вопросам преодолеть очень сложно, что приводит к периодическим кризисам. Однако объективная стратегическая значимость сторон друг для друга актуализирует потребности двустороннего сотрудничества для решения проблем развития. А это значит, что кризисы, появляющиеся в двусторонних отношениях, не выйдут за рамки, контролируемые правительствами обеих стран.

Состояние российско-японских связей на обозримую перспективу продолжит определяться общими тенденциями взаимоотношений России и Запада. Для развития двусторонних контактов в этих условиях первоочередной задачей является сохранение самостоятельной повестки взаимодействия, включающей, помимо консультаций по территориальной проблеме, поиск возможностей сотрудничества по вопросам экономики и безопасности.

стр. 138

 

 

 
Заглавие статьи Перспективы левой идеи в постиндустриальном мире
Источник Свободная мысль, № 2, 2015, C. 139-168
Рубрика
  • Pro et contra
Место издания Москва, Российская Федерация
Объем 83.3 Kbytes
Количество слов  
   

Перспективы левой идеи в постиндустриальном мире

Почему усиление несправедливости не повышает влияния левой идеи?

Восьмое заседание Интеллектуального клуба "Свободная Мысль"

Участники

Михаил Делягин - директор Института проблем глобализации, главный редактор журнала "Свободная Мысль", доктор экономических наук, ведущий Интеллектуального клуба;

Анатолий Баранов - главный редактор Интернет-портала Forum.msk;

Александр Бузгалин - директор Института социономики Московского финансово-юридического университета, профессор МГУ им. М. В. Ломонова, доктор экономических наук, один из руководителей Московского экономического форума;

Гейдар Джемаль - председатель Исламского комитета России;

Борис Кагарлицкий - директор Института глобализации и социальных движений;

Дарья Митина - секретарь Объединенной коммунистической партии России;

Марк Ткачук - президент университета "Высшая антропологическая школа" в Кишиневе, советник президента Республики Молдова в 2001 - 2008 годах, член ЦК Партии коммунистов Республики Молдова в 2004 - 2014 годах;

Михаил Хазин - президент Фонда экономических исследований Михаила Хазина;

Андрей Фурсов - историк, действительный член Международной академии наук (Инсбрук).

Михаил Делягин. Глобализация и порождаемый ею кризис мировой экономики качественно усиливают несправедливость общественного устройства. Неравенство переходит в беспрецедентную социальную поляризацию, монополизм уничтожает конкуренцию и лишает возможности прогресса целые народы, уровень жизни даже в развитых странах резко снижается на глазах нынешнего поколения, "средний класс" размывается и беднеет, социальные гарантии отменяются, глобальные монополии уже без всякого стеснения контролируют правительства и правят народами в своих интересах, опираясь на ложь и репрессии.

Террор и обман стали нормой не только внешней, но и внутренней политики развитых "демократических" стран.

Даже в экономически успешных странах вместо еще недавно воспеваемого "креативного класса", с которым связывались надежды на обретение новой социальной гармонии, растет слой "нового опасного класса" - так называемого прекарната, лишенного всякой уверенности в завтрашнем дне и жизненных перспектив.

Капитализм наглядно исчерпал себя и находится в тупике, что закономерно вызывает огромный рост интереса к работам классиков, теоретиков и практиков марксизма, а также способствует выходу на авансцену политической жизни качественно новых левых партий. Однако это

стр. 139

парадоксальным образом не сопровождается политическими успехами левых: их достижения на местном уровне не ведут к значимым победам в национальной политике. Когда же они приходят к власти, то скорее в качестве патриотов, а не левых (как в Греции), а если и в качестве левых (как в Латинской Америке), то им не удается построить новое общество, и они довольствуются простым смягчением пороков капитализма. Данный парадокс требует подробного анализа, так как импотенция современных левых производит впечатление исчерпанности и бесперспективности левой идеи как таковой, несмотря на весь рост ее популярности.

Александр Бузгалин. Добрый день, уважаемые коллеги. В данном случае я выступаю скорее как главный редактор журнала "Альтернативы" и человек с действительно последовательными левыми взглядами. И в некотором смысле - как профессор, который занимается проблемами социализма и левого движения на протяжении уже многих десятилетий. Хотя в таких случаях обычно говорят: "столько не живут".

Если говорить серьезно, названный парадокс имеет место. Востребованность, необходимость альтернативной праволиберальным идеям программы налицо. Ответ существует, но он крайне странен с точки зрения традиционных левых, которые привыкли соединять вместе ценности демократии, социализма, интернационализма и считать, что националист - это не левый, а консерватор - это противоположность левому. Сегодня мы находимся в положении, когда не только в России, которая на протяжении последних десятилетий является страной парадоксов, но и во многих цивилизованных (в кавычках или без) странах Западной Европы нарастает парадоксальное противостояние борющихся за социальную справедливость консерваторов, во многом являющихся правыми, и левых, которые уходят в лозунги либертарианства, во многом отталкивая от себя большую часть населения.

Все это накладывается на ситуацию, когда и в мире, и в нашей стране нарастает социальное неравенство. Как старая модель "обеспеченных двух третей общества", - об этом говорится на протяжении уже многих лет - так и старая модель государства "всеобщего благосостояния" трещат по швам.

Причин тому несколько.

Самая глубокая и фундаментальная, на мой взгляд, заключается в том, что поздний капитализм меняет свои формы и дрейфует в сторону нового этапа своей инвалюции. Подчеркиваю: не прогресса, не развития, а инвалюции - попятного реверсивного исторического движения.

То, что мы называли неолиберальной глобализацией, пока сохраняется как господствующее явление, но уходит в прошлое. На смену ей приходят глубоко консервативные проекты, которые во многом отрицают даже постмодернизм. И реальная политика и со стороны ведущих держав, и со стороны их истеблишмента, и со стороны оппозиций, как в мире, так и внутри развитых стран, - откровенно становится все более консервативной и протоимперской.

стр. 140

Сегодня сращенные глобальный капитал и глобальная государственная номенклатура становятся, как ни странно, национальными или регионально ориентированными, становятся актором, создающим новые протоимперские образования.

Для таких протоимперских образований необходима достаточно однозначная идеология, некий новый большой нарратив. При этом для них вполне возможны жесткие механизмы политического доминирования, а идеологическое манипулирование становится не просто скрытой, подспудной системой воздействия на людей, но вполне открытым механизмом влияния. Экономическая же атака, экономическое подавление перерастает в едва ли не господствующую форму, скрытую пока еще под лозунгами "свободной" торговли, "свободного" рынка, "свободного" движения капитала.

Альтернативой становится консервативный, фундаменталистский вариант ответа на этот вызов.

Если говорить методологически, то, на мой взгляд, поздний капитализм уперся в стену, тупик, когда из кризиса социал-демократии он стал выходить по неолиберальной траектории. Эта траектория довела до кризиса 2007 - 2009 годов, и далее надо было либо ломать эту стену, либо откатываться назад, - и пошел откат назад, продолжающийся и в настоящее время.

Соответственно, в качестве альтернативы этим протоимпериям США, в меньшей степени Евросоюза, в еще меньшей степени Китая, в еще меньшей степени (по влиянию, но, может быть, в большей степени по идеологии) неким аморфным, неопределенным исламским образованиям в России видят усиление своих государственнических державных тенденций.

И это на самом деле - закономерная реакция, напоминающая то, что Маркс и Энгельс в "Манифесте Коммунистической партии" называли феодальным социализмом. Ситуация, когда общественный строй заходит в тупик, и прошлое становится альтернативой в отсутствие очевидной прогрессивной линии, - тенденция достаточно хорошо известная. Это отнюдь не что-то абсолютно новое, хотя от этого не легче.

Если говорить более конкретно, перед нами сегодня - Русская православная церковь, выступающая на словах с идеями социальной справедливости. Перед нами сегодня - полуфашистские державно-националистические, в лучшем случае славянофильские державные интеллектуальные и протополитические образования в нашей стране, которые также выступают с идеями социальной справедливости. Даже официально оппозиционные партии - КПРФ и, в меньшей степени, "Справедливая Россия" - выступают одновременно с идеями и социальной справедливости, и державности, а также, в той или иной степени, верноподданичества. Во многом лозунги социальной справедливости (я подчеркиваю, лозунги) в своей предвыборной риторике используют президент и правящая партия, хотя реальная политика осуществляется однозначно правая, даже не скажу "либеральная", и тоже с элементами феодального господства. Пресловутое "ручное управление", военно-промышленный

стр. 141

комплекс, иерархии, клановые структуры, вассалитет в связях государства и бизнеса - все это черты позднефеодальной структуры.

К сожалению, подобное развитие событий предвиделось. Сошлюсь, будучи не слишком скромным человеком, на конференцию, которую "Альтернативы" проводили более десяти лет назад. Мы тогда поставили в качестве темы обсуждения вопрос о том, куда мы идем: вперед к "обществу знания" и развитию человеческой личности или назад к средневековью и феодализму. И тогда уже звучали со стороны и российских товарищей, и наших зарубежных гостей ответы, что тренд к феодализму более вероятен.

Что делать в этих условиях левым?

Прежде всего, отказаться от постмодернистской методологии и идеологии. Это звучит, как интеллектуальное издевательство над постмодернизмом - "постмодернистская методология", - столь же бессмысленно и противоречиво, как "горячий лед"; но по факту это уже стало идеологией. Стало идеологией утрированное педалирование прав меньшинств, индивидуализма - всего, что можно назвать "либертарианством". Стала проблемой непоследовательность и крайняя ограниченность придерживающихся подобных взглядов умеренных левых в области экономических требований и в области реального изменения распределения общественного богатства.

Я с большой горечью говорил в связи с победой СИРИЗА, что и ее красивые лозунги о социальной справедливости, и ее позитивные социальные программы никак не сопрягаются с решительной атакой на крупный капитал (причем европейский, а не просто греческий), на финансовую олигархию и финансовую номенклатуру. Они не сопрягаются с серьезным сломом значительной части государственного аппарата и опорой на низовое самоуправление как главную основу своей победы. Не той, которая уже состоялась на выборах, а той победы в борьбе за реальную политическую власть, которая могла и должна была бы стать закреплением их успеха на выборах, потому что сами по себе выборы дают очень мало.

Скорее всего, слова останутся словами, политика сойдет на традиционную смесь умеренной социал-демократии с умеренным патриотизмом в духе "Справедливой России", и все это дискредитирует победу левых и покажет, что сколько-нибудь радикальные левые являются беспомощными общественными структурами. И это будет большим ударом по всем нам - причем везде, во всех странах.

Какой может быть альтернатива?

На мой взгляд, надо вспоминать старые идеи, которые сегодня должны получать новое звучание. Назову лишь некоторые из них.

Прежде всего, нам надо еще и еще раз подчеркнуть, что если мы будем продолжать производить по рыночным, капиталистическим правилам, то никакое социалистическое или социальное распределение не поможет. Нужно снова обращаться к идеям экономики солидарности, низового самоуправления, прав трудовых коллективов, создания альтернативных форм производства.

стр. 142

Учитывая, что мы живем в XXI веке, многое можно делать в сфере борьбы с интеллектуальной частной собственностью, в деле замены ее альтернативными формами. Многого можно достичь борьбой за общедоступность образования, здравоохранения и культуры, отказом от постмодернистской трактовки культуры, - кстати, это один из принципиальнейших вопросов, включая шоу-бизнес.

Мы должны идти вперед, создавая новые формы экономического, общественного, производственного, нерыночного, нечастного бытия внутри капиталистической системы. Да, это реформистский лозунг, но это очень жесткий реформистский лозунг. Я бы предпочел идти еще дальше, но он является необходимым минимумом.

Кроме того, в области политики нам надо больше думать и говорить о "демократии корней и травы" и уйти от фетишизации парламентаризма. Это старый лозунг левых, но мы не обойдемся без того, чтобы вынести его на первый план в качестве практического лозунга - ну, скажем, в той же Греции, передавая людям права, в том числе радикальные права на захват, на создание альтернативных государству структур, на попрание прежних "правил игры". В некотором смысле надо ломать социал-демократические либеральные "правила игры" в рамках государственного аппарата. Без таких лозунгов мы не сдвинемся просто потому, что нас никто не поддержит.

В идеологии нам надо понять, что заимствование всего, чего можно, и всего, чего нельзя, из либертарианства - пагубный путь. Сегодня левыми из либертарианства заимствуется не столько его позитивное содержание - низовое самоуправление и "демократия корней и травы", сколько права тех, кто развивает механизм отчуждения, пользуясь идеями прав меньшинств и подобными им.

Перечисленное мною не найдет, думаю, популярности у многих политиков на Западе, но в странах типа России эти лозунги будут востребованы. Нам надо вырвать у правых идеи нравственности и морали.

Левые традиционно стараются обходить эти темы, поскольку для многих слова "нравственный императив", "мораль", "моральное ограничение" звучат в каком-то религиозном, старомодном, консервативном духе, - и левые ошибаются в этом.

Ведь за этими словами будущее. Наше будущее - мир, который устроен не по формальным юридическим правилам, а по правилам гуманизма: именно такой мир является царством свободы, к которому мы стремимся, а мораль - это путь в этот мир.

Если мы будем однозначно говорить: "Мы знаем критерии прогресса, мы можем сказать, что нравственно и что безнравственно", - мы признаем тем самым за обществом право формулировать свой нравственный императив. Не "моральный кодекс строителя коммунизма", который звучал, как нечто беззубое и малоосмысленное, но достаточно четкую формулировку во всех ключевых вопросах, где идет внятная содержательная дискуссия. Если мы это сделаем, дав ответ на этот вопрос - не консервативный, не религиозный, а исходящий из идеи действительно позитивной свободы человека - мы получим необходимый результат, в том числе и в сугубо политической сфере.

стр. 143

В настоящее время люди созревают до необходимости альтернативной официальной повестки дня.

И постскриптум, который я бы адресовал молодому поколению, начинающему сегодня что-то искать. В каком-то из фантастических фильмов было выражение "он хочет странного", - и того, кто "хотел странного", то ли расстреливали, то ли вешали.

Так вот, молодежь сейчас "хочет странного". И, думаю, им можно предлагать альтернативу, можно говорить: "Ребята, давайте создадим новые "правила игры", новые смыслы и новые образы, новый стиль жизни". Если мы сегодня в обмен на индустрию моды, с одной стороны, и ужасающее безразличие к красоте, с другой, предложим индивидуальную красоту, когда каждый создает свой стиль жизни, одежды, прически, поведения в рамках определенных нравственных императивов, - в этом действительно что-то может быть. Когда чуть ли не отличительной чертой левых, чуть ли не их нормой является быть некрасивым, неряшливым, обормотом, - с этим в будущее не пойдешь. Когда нормой становится желание любой ценой и любым образом выделиться из общего ряда, - с этим не пойдешь. И когда все обязательно надо делать по правилам, - это тоже не путь в будущее.

Парадокс левых состоит в том, что они могут бесконечно рассуждать о революции, но остановятся перед красным светом на пустой улице, когда направо и налево на 300 метров нет ни машины, ни даже велосипеда. Такие левые не смогут работать: в каких-то определенных случаях левые должны смело идти на красный свет.

Борис Кагарлицкий. Очень приятно, что есть интерес к этой тематике, хотя начало было если и не откровенно пессимистичное, то, во всяком случае, не супероптимистичное. И все равно пессимизма было недостаточно, потому что, если его не будет значительно больше, никакой перспективы, никакого прорыва не будет.

Мы должны прежде всего признать принципиальную неадекватность современного левого движения, по крайней мере в России, но также и в Западной Европе, и практически во всех других местах. Если мы эту позицию изначально принимаем как фундаментально важную, тогда, действительно, есть возможность создать левое движение для будущего.

На самом деле ничего трагичного в этой неадекватности нет. Общество меняется, мир и жизнь меняются, и те политические, идеологические, организационные и даже социальные формы, которые создавались под определенные задачи в определенную эпоху, в другую эпоху устаревают. Оказываются неадекватными, но при этом цементируются, становятся институтами, в том числе и идеологическими, и оказываются в конце концов более живучими, чем те социальные явления и задачи, которые их когда-то породили. Поэтому через определенное время их надо ломать.

Напомню любопытную вещь. История показывает повторяющуюся ситуацию, в которой кризис левого движения достигает пика именно во время кризиса капитализма. Наблюдатели, особенно заинтересованные,

стр. 144

думают: "О, кризис капитализма, тут-то левое движение и поднимется", - а ничего подобного. Каждый раз, когда капитализм в кризисе, он, во-первых, сопровождается кризисом левых организаций и, во-вторых, выявляет те диспропорции, проблемы и несостоятельность, о которых я говорил ранее.

То есть, пока все идет более-менее нормально, можно "ехать" по инерции на старых, накопленных в прошлом формах и идеях. А вот когда стало ненормально, и от вас начинают требовать каких-то переломных действий, вы понимаете, что не можете их совершить. Более того, небольшая группа людей этого тоже сделать не может, это достаточно комплексный процесс.

Теперь несколько слов о положении российских левых - почему все вроде бы так плохо. Все очень любят говорить о том, что Россия - страна левая, что у нас население очень любит справедливость. Хотя при слове "справедливость" я просто прихожу в отчаяние, поскольку понимаю, что, когда левые говорят о "справедливости", у них нет никакой политической перспективы, и они никогда не создадут никакой экономической программы.

Энгельс был абсолютно прав: понятие "справедливость" с научным социализмом не имеет ничего общего. Вспоминаю слова Стругацких в романе "Понедельник начинается в субботу", где античный мудрец говорит: "Мы построили справедливое общество - у нас у каждого последнего землепашца есть не менее двух рабов". Справедливость - это лишь то, что на данный момент в данном обществе считается справедливым. Справедливость консервативна по самой своей сути; другое дело, что консервативная идеология при определенных обстоятельствах может оказаться крайне подрывной по отношению к государству.

Когда государство не соответствует тем нормам, которые само же воспитывает, само же утверждает и внушает населению (а это случается сплошь и рядом), тогда консервативные идеологии становятся подрывными - что, собственно говоря, в настоящее время в России и происходит. Пропаганда консерватизма сегодня для реально существующего государства является способом самоподрыва; хотя как быстро и в какой именно форме он произойдет - это отдельный вопрос.

Что плохо у левых? Принципиально плохо то, что у них на сегодня просто не может быть активной социальной базы, поскольку их социальная база лежит "под властью" - под "путинским режимом", под "управляемой демократией", под "Единой Россией", в конце концов. Под широко распространенными иллюзиями, что наш президент защищает нас от им же назначенных либеральных министров. Это реальный факт массового сознания в сегодняшней России, и, пока он не будет преодолен, говорить о массовом левом движении и каких-то его перспективах просто нет смысла.

Другой вопрос заключается в том, что длительное время так, скорее всего, продолжаться не будет, потому что в изменившейся ситуации неминуемы раскол элит и возникновение новых коалиций.

стр. 145

Всякий политик живет ровно столько, сколько существует некая модель политики, в рамках которой он вознесся наверх и функционировал. Проблема сегодняшней российской власти состоит в том, что та модель общественной жизни, в рамках которой сложился существующий политический режим, приказала долго жить вместе с экономическим благосостоянием и потоком нефтедолларов.

Нынешний экономический кризис - это не некая "болтанка" или "турбулентность", как говорят люди, утешающие кремлевских лидеров. Это переломное событие, и представление, что пройдет год, два, три, и все останется в принципе таким же, каким было раньше, - абсолютно ложно. Нынешние события - лишь начало радикальных, далеко идущих изменений.

В этой ситуации, повторюсь, неминуемы раскол элит и новые "расклады", коалиции и соотношения сил. Более того, те представления, которые мы имеем относительно того, кто у нас оппозиция, а кто власть, тоже очень быстро поменяются.

При этом условием для массового сопротивления российской модели капитализма, на мой взгляд, является открытая победа либералов на уровне официально декларированной власти. Сейчас либералы управляют, но декларируемая власть формально не у них. И до тех пор, пока центристская шизофрения будет перекрывать и тем самым прикрывать либеральную паранойю, мы не получим никакого массового протеста, который будет удобной площадкой массовой деятельности левых и предъявит запрос на идеологию левых.

При этом сами левые в подобной ситуации, предоставляющей им исторический шанс, начинают довольно нелепо метаться, зримо напоминая пословицу "В чужом пиру похмелье". В настоящее время мы прекрасно видим, как одна группа левых кидается в объятья либералов, исходя из той логики, что, поскольку победа либералов обострит противоречия, надо помочь им победить. И это выглядит логично, - если только забыть, что если вы хотя бы один-единственный раз прибьетесь к этому лагерю, то никакие социальные протестные массы вас никогда не поддержат и никогда с вами общаться не будут. Вы себя навсегда дискредитируете в их глазах, - и массы будут абсолютно правы.

Другая широко распространенная среди левых позиция - это позиция злобных резонеров, неподвижно сидящих и яростно осуждающих любую практическую деятельность, потому что она не является чистой, правильной с точки зрения их представлений о том, как надо интерпретировать марксизм. Исходя из этого мы критикуем не других интерпретаторов марксизма, что было бы не так страшно, но реальность как таковую. Проблемой оказывается сама реальность.

И, наконец, третий вариант поведения левых заключается в том, что они бегут к толпе, которая вышла с любыми критическими протестными лозунгами, и встают рядышком с флажком и лозунгом: "Мы такая-то организация, мы вас поддерживаем". И это действительно занятно, потому что массовым протестным движениям нужна поддержка левых там, где они возникают, даже если это локальные протестные движе-

стр. 146

ния в какой-то конкретной точке. Но ведь им нужны не пять человек с плакатиками, которые ничего не меняют! Вот если эти пять человек придут с идеями, программами, организационным опытом, с какими-то представлениями о стратегии и развитии движения - тогда от них есть какая-то польза. А в противном случае они просто лишние на любом празднике жизни.

Что в этой ситуации остается делать?

Нужна дискуссия, позволяющая формировать программные проекты, островки стратегических инициатив, которые могут быть востребованы новым движением, если таковое появится. Если не появится, сразу предупреждаю, наша работа прошла зря. Очень может быть, что так и будет: мы ведь не знаем, что будет в ближайшем будущем, - но думаю, потребность такая появится достаточно скоро, если не появилась уже.




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-06-26; Просмотров: 296; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.008 сек.