Происшествие

Перемена

Тень

Пустой дом

О, пустой дом, —

страшно жить в нём,

где скулят двери,

как в степи звери,

где глядит стол

от тоски в пол,

где сошлись в угол

тени злых пугал...

О, пустой дом,

дом с двойным дном, —

о былом помнят

пустыри комнат —

смех, любовь, речь,

свечи, свет встреч...

Как белы стены!

Где ж на них тени

бывших нас — тех?

Где он скрыт, смех

или крик боли?

Под полом, что ли?

О, пустой дом,

ни души в нём,

пустота в доме,

никого, кроме

злых, пустых фраз,

неживых глаз,

двух чужих — нас.

[1960-1962]

Шел я долгие дни...

Рядом шли лишь одни,

без людей, без толпы,

верстовые столбы.

Шёл я множество лет... Как-то в солнечный день

увидал, что со мной не идёт моя тень.

Оглянулся назад: на полоске земли

тень моя одиноко осталась вдали.

Как затмение солнца, осталась лежать,

и уже невозможно мне к ней добежать.

Впереди уже нет верстового столба,

далеко-далеко я ушёл от себя;

далеко я ушёл колеями колёс

от сверкающих глаз, от цыганских волос.

Далеко я ушёл среди шпал и камней

от лежащей в беспамятстве тени моей.

[1960-1962]

Переходя на белый цвет

волос, когда-то чёрных,

я избавляю белый свет

от детскостей повторных,

от всех причуд, что по плечу

лишь молодым атлетам.

Я с ними больше не хочу

соревноваться цветом.

Пусть зеркала смеются: стар!

Нет, вы меня не старьте.

Я серебристо-белым стал,

но как и встарь — на старте!

[1945-1956]

[Шла по улице девушка…]

Шла по улице девушка. Плакала.

Голубые глаза вытирала.

Мне понятно — кого потеряла.

Дорогие прохожие! Что же вы

проскользнули с сухими глазами?

Или вы не теряете сами?

Почему ж вы не плачете? Прячете

свои слёзы, как прячут берёзы

горький сок под корою в морозы?..

[1945-1956]

Ах, каких нелепостей

в мире только нет!

Человек в троллейбусе

ехал,

средних лет.

Горько так и пасмурно

глядя сквозь очки,

паспортную карточку

рвал он

на клочки.

Улетали

в стороны

из окна

назад

женский рот разорванный,

удивленный взгляд...

Что ж такое сделано

ею или им?

Но какое дело нам,

гражданам чужим?

С нас ведь

и не спросится,

если даже он

выскочит и бросится

с горя

под вагон.

Дело это — личное.

Хоть под колесо!

Но как мне

безразличное

сохранить

лицо?

Что же мы колеблемся

крикнуть ему:

стой!

Разве нам в троллейбусе

кто-нибудь —

не свой?!

[Жизнь моя…]

Жизнь моя,

ты прошла, ты прошла,

ты была не пуста, не пошла.

И сейчас еще ты,

точно след,

след ракетно светящихся лет.

Но сейчас ты не путь,

а пунктир

по дуге скоростного пути.

Самолет улетел,

но светла

в синеве меловая петля.

Но она расплылась и плывет...

Вот и все,

что оставил полет.

[Эти летние дожди…]

Эти летние дожди,

эти радуги и тучи —

мне от них как будто лучше,

будто что-то впереди.

Будто будут острова,

необычные поездки,

на цветах — росы подвески,

вечно свежая трава.

Будто будет жизнь, как та,

где давно уже я не был,

на душе, как в синем небе

после ливня — чистота...

Но опомнись — рассуди,

как непрочны, как летучи

эти радуги и тучи,

эти летние дожди.

[Хоть умирай от жажды…]

Хоть умирай от жажды,

хоть заклинай природу,

а не войдешь ты дважды

в одну и ту же воду.

И в ту любовь, которая

течет, как Млечный Путь,

нет, не смогу повторно я,

покуда жив, шагнуть.

А горизонт так смутен,

грозой чреваты годы...

Хоть вы бессмертны будьте,

рассветы,
реки,
воды!

[Освободи меня от мысли…]

Освободи меня от мысли:

со мной ли ты или с другим.

Освободи меня от мысли:

любим я или не любим.

Освободи меня от жизни

с тревогой, ревностью, тоской,

и все, что с нами было,—

изничтожай безжалостной рукой.

Ни мнимой жалостью не трогай,

ни видимостью теплоты, —

открыто стань такой жестокой,

какой бываешь втайне ты.

Дата добавления: 2015-06-26