Февраль 1917. Революция или спецоперация? 13 страница

И все эти странные события происходят одновременно!

Вот так и получаются три источника, три составные части Октябрьской революции.

Ленин + Троцкий + Керенский = Октябрь

И за всем за этим деньги «союзников»!

Глава 7. Почему "боевое братство" скреплялось в основном кровью русских солдат

В течение всех этих четырех лет главные силы немецкого великана заняты были на востоке и на юге.

На западе он зачастую держал только второстепенные силы.

А. Гитлер "Моя борьба"

Боевые припасы являются главным источником боевой силы артиллерии.

"Наставление для действия полевой артиллерии в бою", 1912 год

Будет большой ошибкой считать, что только в апреле 1917 года французскую и английскую армии поразили неожиданные напасти, и их танки стали вязнуть, а артиллерия получать снаряды не того калибра. Нет, желание возложить на русскую армию основную тяжесть борьбы являлось доминирующим при проведении и планировании всей стратегии наших «союзников» по Антанте. Они думали не об общей победе, а о том, как бы добиться в нашей армии наибольших потерь, чтобы тем самым спровоцировать революцию и уничтожение Российской империи. Такими неблаговидными примерами густо усыпана вся история Первой мировой войны. Мы упомянем лишь некоторые.

С самого первого дня войны «союзные» правительства стали добиваться перехода русской армии в наступление. Раз «агрессоры» немцы перешли к обороне, едва объявив войну, значит, вперед должны пойти русские войска. Нужна была кровь германских и русских солдат, море крови и тогда замирение между противниками будет уже невозможно. Кроме возможности германо-русского замирения, наше наступление решало другую крупную проблему «союзников». Ее создали германские солдаты, неожиданно быстро разгромившие Бельгию и устремившиеся к Парижу. Таким образом, решением обеих задач англичан и французов, становилось скорейшее начало крупномасштабных боевых действий на русско-германском фронте. Французский военный министр Мессими буквально «требовал», а посол в России Морис Палеолог «умолял» Николая II "повелеть наступление", так как иначе Франция будет "неминуемо раздавлена". Особую ценность нашему наступлению в глазах «союзников» придавала неподготовленность нашего броска вперед. Ведь главная задача этой войны – обескровливание и ослабление России, чтобы революционные бациллы смогли поразить ее государственный механизм наверняка. Глава государственной думы М.В. Родзянко пишет в своих воспоминаниях: "В весеннюю сессию 1914 года в Государственной Думе прошел законопроект о большой военной программе, которая, выполненная в два года, то есть к 1917 году, делала нашу армию и численно, и по снаряжению значительно сильнее германской".

Но наступать надо в 1914 году, когда вся эта чудесная программа перевооружения только составлена на бумаге! Наступать ранее сроков обозначенных в русских военных планах, идти вперед вооруженными "большой военной программой", а не новейшими артиллерийскими системами. Ничем, кроме катастрофы это закончиться не могло.

Николай II соглашается помочь «гибнущей» Франции. Генерал Брусилов, несомненный герой той войны, автор знаменитого Брусиловского прорыва вспоминает "С начала войны, чтобы спасти Францию, (главнокомандующий)… решил нарушить выработанный раньше план войны и быстро перейти в наступление, не ожидая окончания сосредоточения и развертывания армий".

До Парижа оставалось менее пятидесяти километров. Накал боев был такой, что французское командование хваталось за любую возможность остановить противника. В начале сентября 1914-го года около 600 парижских такси, сделав несколько рейсов, переправили к линии фронта около 6 тыс. французских солдат. И даже это незначительное подкрепление сыграло свою роль: на реке Марна немцы неожиданно остановились и покатились назад. Историки назовут это "чудом на Марне". На самом деле никакие не чудеса, а убитые и пленные русские спасли Париж, заплатив за это десятки тысяч жизней. В момент острых боев под Парижем на территорию Восточной Пруссии вторглись две русские армии генералов Самсонова и Ранненкампфа. Потерпевшие поражение под Гумбиненом германцы начали отступать, вынудив верховное командование немецкой армии снять с парижского направления около 100 тыс. солдат и перебросить их против русских. Результатом неподготовленного наступления, нашей помощи "гибнущим союзникам", стало окружение и гибель целой русской армии. Генерал Самсонов, не вынеся позора, застрелился.

Русские толком не отмобилизовавшись идут вперед. А что же англичане? Увы, сами англичане Франции помочь не могут. Они воюют, как обычно чужими руками. В помощь французам на континенте была высажена британская экспедиционная армия генерала Френча, состоящая… из двух корпусов и одной кавалерийской бригады, общей численностью всего 70 тыс. человек! В результате потери русской армии в одной операции были больше численности всего британского экспедиционного корпуса! Но почему же так малочисленна британская армия в Европе?

После окончания Первую мировую назвали Великой войной. Воюющие державы очень быстро призвали под свои знамена миллионы военнообязанных. Так сделали все страны, кроме… Великобритании. Ее армия по-прежнему комплектовалась добровольцами. Как долго это продолжалось? Очень. Всеобщая воинская обязанность была введена в Соединенном королевстве 6-го января 1916 года, то есть через 16 месяцев после начала мирового конфликта! Все это время английская армия не могла помогать своим союзникам в полной мере. Разумеется, совершенно случайно. На просьбу о помощи британцы могли с полным основанием развести руками: не можем ничего сделать, ведь наша армия так мала, так мала!

В Петербурге убеждены, что война долго не продлиться: ведь Германии и Австрии не устоять против совокупной мощи Антанты. И Германия действительно была бы разгромлена быстро при одном условии: если бы цели у всех членов Антанты одинаковые. Но Россия боролась за общую победу над врагом, а британцы и французы – за будущее устройство мира, в котором Российской империи не было места. В развернувшемся конфликте требовались снаряды и патроны, причем в огромных количествах. Но их не было – программа перевооружения русской армии принята только полгода назад, а до ее выполнения (1917 год) дело не дойдет никогда.

"Хотя материальное обеспечение российской армии было гораздо лучше, чем десять лет назад, – пишет в мемуарах генерал Маннергейм, – Россия все же не была готова к затяжной войне в Европе. Между тем, считалось – и это было всеобщим заблуждением, – что конфликт между великими державами не сможет длиться долго". В соответствии с этим представлением продолжала работать и военная промышленность. В результате недостаток боеприпасов очень быстро принял угрожающие размеры. Во вспыхнувшем конфликте расход снарядов нарушал все теоретические расходы, он был просто другого порядка: по подсчету Ставки за три недели боев была израсходована полугодичная норма 76-мм зарядов. Уже в конце августа 1914 года генерал Янушкевич писал военному министру Сухомлинову, что "вопрос о патронах для артиллерии – ужасный кошмар", и телеграфировал начальнику Главного артиллерийского управления, что положение в отношении снабжения пушечными патронами «критическое». Чтобы понять всю важность артиллерии в той войне, надо помнить, что около 70 % потерь в ней падали на долю орудийного огня, 20 % ружейного и 10 % на все остальные виды поражения, включая газы.

Проблема с военным снабжением столь остра и очевидна, что о ней писали буквально все мемуаристы. "Единственным большим и серьезным затруднением для наших армий является то, что у нас опять не хватает снарядов. Поэтому во время сражений нашим войскам приходится соблюдать осторожность и экономию, а это значит, что вся тяжесть боев падает на пехоту; благодаря этому потери сразу сделались колоссальны". Это сетует не фронтовик-очевидец, это написал в своем дневнике 19 ноября 1914 года сам император Николай II. И далее: "Пополнения прибывают хорошо, но у половины нет винтовок, потому, что войска теряют массу оружия".

Вот в таком состоянии русские войска посылаются в наступление, «спасая» наших «союзников». "Наши наиболее боеспособные части, и недостаточный запас снабжения были целиком израсходованы в легкомысленном наступлении 1914–1915 г. г., девизом которого было: "Спасай союзников!" – напишет позднее Великий князь Александр Михайлович Романов. Гибель наиболее преданных, отборных частей аукнется позже, когда в феврале семнадцатого новые призывники, надевшие серые шинели, станут бикфордовым шнуром революции. Навести порядок будет некому: в первый же год войны почти целиком погибнет русская гвардия, огромные потери понесет кадровый офицерский корпус. Это еще одна причина, почему так торопили русскую армию наступать «союзники»: в 1905 году именно армия и гвардия подавили в стране смуту. С каждой братской могилой, засыпанной в Восточной Пруссии, верных трону и присяге становилось все меньше.

После поражения в Восточной Пруссии русская армия вновь наступает. На этот раз мы рвемся в Моравию и Силезию. Силезия – это уголь и важнейший промышленный район Германии, поэтому немцы вынуждены вновь перебрасывать войска с французского фронта на русский. Тяжелая германская артиллерия безответно перемалывает нашу пехоту. Потери ужасны. Некомплект частей всего за полгода войны уже 50 %! Ради чего? Война вступила в позиционную фазу – противники исчерпали последние подготовленные резервы, у немцев нет сил на окончательную победу, речь идет лишь о захваченных лишних километрах французской территории. Вот за эти квадратные километры чужой земли русская армия платила сотней тысяч своих жизней. Наше наступление не обеспечивалось нужными ресурсами, не вызывалось ходом войны, политическими и стратегическими соображениями. Причина одна – просьбы англичан и французов, которым мы не можем отказать.

Почему же они требуют наступления, когда ослабленной русской армии слабо обеспеченной снарядами, впору обороняться? Потому что Лондону и Парижу нужна не общая победа, а чтобы немцы разбили русских, при этом сильно ослабев. Потом в истерзанной России вспыхивает революция, ведущая к развалу и распаду государства, а доблестные англо-французы, добивают Германию. Так оно потом и получится. Только под таким углом зрения становятся понятными, все дипломатические и военные маневры наших «друзей». Ведь в сложные моменты боевых действий, в критическое время нехватки вооружений, англичане и французы не оказали России никакой поддержки. "И Англия и Франция не скупились на посулы. Но обещания оставались обещаниями. Огромные жертвы, которые приносил русский народ, спасая Париж от немецкого нашествия, оказались напрасными – те же французы и англичане с редким цинизмом фактически отказывали нам во всякой помощи" – пишет горькую правду генерал Бонч-Бруевич – На каждое предложение снабдить Россию боеприпасами французские и английские генералы заявляли, что им нечего дать".

В то же время, сами англичане, по свидетельству британского премьера Ллойд-Джорджа, "копили снаряды, будто бы это было золото, и с гордостью указывали на огромные запасы снарядов, готовых к отправке на фронт". Более того, когда Россия оплатила изготовление боеприпасов на американских заводах, то уже готовый к отправке груз достался… англичанам. Они его просто перехватили и использовали для своих нужд, а дальнейшие переговоры и переписка по этому поводу ни к чему не привели.

Корни русской революции, разработанной и рассчитанной в уютных лондонских кабинетах, уходят в братские могилы наших воинов, густо усеявшие поля Восточной Пруссии и Галиции. Именно огромные потери привели в конечном итоге к общей усталости от войны, затем к обвинениям царя и царицы в предательстве. Закончилось все это двумя революциями и катастрофой. Бездумная политика помощи в ущерб собственной стране, привела империю к гибели именно в период правления Николая II. Десятков и сотен тысяч жизней будет стоить России ее жертвенность, отзывчивость и настоящая верность союзному долгу. Неужели Николай II не понимал, что желание помочь своим партнерам по Антанте, имеет разумные пределы? Ответ на этот вопрос он унес с собой в могилу…

К концу первого года войны истощенные германцы наступать больше не могут, и Западный фронт стабилизировался, упершись с одной стороны в нейтральную Швейцарию, а с другой в море. Противники зарывались в землю, непрерывно совершенствуя свою оборону. Борьба затягивалась, конца ей не предвиделось. Перед германским руководством встала дилемма выбора дальнейшей стратегии борьбы. Куда направить свои усилия: на Восток или на Запад? Немцам очевидно, что хуже всех вооружена именно наша армия, что отсутствие у нее боеприпасов дает германским войскам большое преимущество. Помимо того, неуемная активность русских и их постоянное стремление перейти в наступление, не позволяют оставить их в тылу, повернувшись лицом на Запад. Зато пассивность англичан и французов при ударе по русским просчитывалась легко. В 1914 году они ни разу России не помогли, и германцы справедливо рассчитывали на их «невмешательство» и в этот раз.

На Западном фронте германцы занимают стратегическую оборону. К обороне готовятся и англичане с французами. Можно спокойно вздохнуть, ведь теперь немцы будут громить Россию уже по собственной инициативе, и русских не надо будет подстегивать. Но этого мало! Оборона всегда сильнее наступления. Обороняющуюся русскую армию немцам будет разбить сложно. Поэтому, под давлением представителей Антанты русское командование опять решает наступать! И даже не на одном, а на двух стратегических направлениях: на Берлин через Восточную Пруссию и на Вену через Карпаты. Получался интересный казус: германцы стремились разгромить нас, так как мы слабо вооружены и еще безмерно воинственны, а мы, чтобы убедить их в правильности выбора снова рвались вперед.

Германское наступление началось в январе 1915 года и продолжалось почти беспрерывно практически до конца лета. В результате наши войска оставили захваченную Галицию и понесли значительные потери. Однако катастрофы не было: фронт держался и оставление Польши, последовавшее за поражением в Галиции, было планомерной операцией по выравниванию фронта. Германская армия тоже выдохлась: русский фронт поглотил все ее подготовленные резервы.

Когда мы будем истекать кровью, англо-французское командование не предпримет ничего, чтобы облегчить участь нашей армии. Вместо этого оно спокойно займется своим военным строительством. За 1915 год Франция увеличила производство винтовок в полтора раза, патронов – в пятьдесят раз, крупных орудий почти в шесть раз. Англия в свою очередь увеличила производство пулеметов в пять раз, самолетов почти в десять раз. Может, не знали в туманном Альбионе и солнечном Париже о страшном положении русской армии? Прекрасно знали. Французский посол Морис Палеолог воспроизводит в своих мемуарах слова начальника русского генерального штаба генерала Алексеева: "Наши потери в людях были колоссальны. Если бы мы должны были только пополнять наличный состав, мы бы быстро его заместили, там у нас в запасе есть более 900.000 человек. Но нам не хватает ружей, чтобы вооружить и обучить этих людей…".

Только не подумайте, что доблестные «союзники» не поставляли нам никакого снаряжения. Это не так – поставки были, но небольшие и нерегулярные. Так, например, в 1915 году, «союзники» поставили России лишь 1,2 млн. снарядов – меньше шестой части ежемесячного производства снарядов Германией. Генерал Свечин писал: "На нашу просьбу к французам о заказе снарядов со своих заводов мы получили отказ. У них не оказалось той жертвенности, которую проявили мы в начале войны, готовыми наступать для помощи союзнику. Лишь в 1916 году французское правительство дало нам разрешение покупать небольшой процент продукции завода в Крезо. Дирекция завода не постеснялась брать с нас непомерно высокие цены".

Транспортные корабли для перевозки вооружения давались англичанами лишь при условии ответных поставок им хлеба, масла, леса, спирта и важного стратегического сырья, в котором нуждалась сама Россия. Вскоре британское правительство вообще потребовало, чтобы Россия в качестве гарантии оплаты заказов перевела свой золотой запас в Лондон. Десятки тонн русского золота отплыли туда и составили так называемое "царское золото", которое не было России возвращено и не было покрыто поставками.

Вот вам еще пример: ощущая острую нужду в транспорте, в конце 1915 года русское военное ведомство решило построить пять автомобильных заводов. Планировалось выпускать на них около 7,5 тыс. грузовиков в год. Получив их, русские войска станут мобильными, легче станет перебрасывать резервы с одного участка фронта на другой. Разве это плохо для общей «союзной» победы? Разве не поедут прямо на Берлин и Вену русские пехотинцы на свежесобранных автомобилях? Как еще, кроме нежелания общей победы можно объяснить, что все эти заводы не были пущены в ход и даже не были достроены! Просто потому, что предназначенное для них иностранное оборудование не было прислано «союзниками».

Настоящие партнеры по коалиции так не поступают, потому, что кровно заинтересованы в общей конечной победе. Так, к примеру, поступает Германия, везде и всеми силами поддерживающая боеспособность своих австрийских, болгарских и турецких соратников. Но англичане и французы еще до войны вычеркнули Россию из списка победителей и внесли ее в число держав, которые эту бойню пережить не должны. Отсюда и странная пассивность британцев и французов в моменты немецких наступлений, вызывающая удивление у всех историков и исследователей Первой мировой войны. В 1915 году сотни тысяч наших солдат погибнут из-за нехватки вооружений. А за ним наступит 1916 год, а потом и роковой 1917-й…

Самое время вспомнить нам и историю вступления Турции в мировой конфликт. Здесь загадок не меньше, чем во всей мутной истории того времени. Россия вступает в мировую войну, просто защищаясь. Это очень сильная мотивация, но должна быть у русского правительства и другая более корыстная цель. Иначе, предложи германцы мир, и Россия может на него согласиться. Но русские должны бороться до тех пор, пока не разгорится пожар очередной революции и внутренняя мина не разнесет империю на куски. Нужна лакомая приманка, для Петербурга – это турецкие проливы. Однако «союзники» не могут предложить России желанных Дарданелл, без участия Турции в мировом конфликте. Да и самим англичанам можно будет получить часть турецкой территории, только в случае, если Стамбул выступит против держав Антанты. Из этого вытекает и дальнейшая логика действий британской дипломатии: они всеми силами пытаются спровоцировать Турцию поддержать Германию. Не надо удивляться кажущейся абсурдности поведения англичан, только нестандартные ходы и смелые решения могут позволить им выполнить сложнейшую задачу – провести мировую войну по своему сценарию. Потом, разбив Турцию в этой войне, британцы славно поделят ее территорию. Поэтому в случае с Турцией, британская дипломатия лезет из кожи вон, стараясь пополнить ряды собственных противников. И это не самый «нестандартный» ход, который совершат англичане в ходе Первой мировой войны и будущей русской революции…

В определенный момент получается, что дипломатические усилия России и Великобритании оказываются направленными в противоположные стороны. Русская дипломатия прилагает усилия, чтобы привлечь турок на свою сторону или убедить их сохранить нейтралитет. Петербургу совсем не нужен еще один противник. Для этого министр иностранных дел Сазонов предлагает гарантировать Турции неприкосновенность и возвратить ей остров Лемнос. Английская дипломатия отвечает на это согласием гарантировать туркам неприкосновенность только на период войны. По поводу островов из Лондона следует категорический отказ. Англия почти в открытую провоцирует турок, явно «уступая» в сговорчивости немцам, готовым на любые условия турецкой державы.

Помимо дипломатических уловок в ход идут и оскорбительные, недружелюбные выпады в адрес Турции. Как главной судостроительной державе мира, Великобритании многие государства заказывали постройку новейших кораблей. За несколько лет до войны Бразилия заказала в Англии свой третий по счету линкор – дредноут, вооруженный четырнадцатью мощнейшими 305-мм орудиями. Однако страна кофе и карнавала немного не рассчитала свои финансовые возможности, и уже готова была отказаться от заказа, когда на сцену выступила Турция. Она не только перекупила строящийся бразильский корабль, но оплатила постройку еще одного корабля такого же класса. К лету 1914 года они должны были быть преданы заказчикам. Однако английские фирмы под всеми предлогами стали затягивать сдачу кораблей, а 28(15) июля 1914 года (в день объявления Австро-Венгрией войны Сербии), Великобритания реквизировала оба турецких дредноута и включила их в состав своего флота под названием «Эйджинкорт» и «Эрин». Обратите внимание: мировой войны еще нет: Австрия объявила войну Сербии. Так почему же Англия забрала корабли у Турции?

Для турецкого правительства реквизиция кораблей была оскорблением, публичной пощечиной. Действия британцев вызвали в Стамбуле взрыв негодования, ведь часть средств на постройку кораблей была собрана по общественной подписке. Неожиданная брешь в размере двух сильнейших кораблей подрывала оборонную мощь турецкого флота. Виновными в этом были англичане, но ненависть Турции распространялась на всю Антанту, ближайшим географическим членом которой для турок была… Россия.

Немецкое военное командование решило срочно воспользоваться сложившейся ситуацией и тайно предложило турецкому правительству приобрести два новейших германских боевых корабля, находившихся с 1912 года в Средиземном море. Это были линейный крейсер «Гебен» и легкий крейсер «Бреслау». Как часто бывает в политике, смелая операция германского командования по привлечению Турции на свою сторону полностью совпадала с интересами англичан. Поэтому «Гебен» и «Бреслау» благополучно доплыли до Стамбула. История эта настолько интересна, что остановимся на ней поподробнее.

Советский морской историк А. Шталь писал: "В истории флотов нет примера, чтобы один корабль сыграл роль, подобную той, какая выпала на долю «Гебена». С ним полностью соглашался Уинстон Черчилль: "Народам Среднего Востока «Гебен» принес больше крови, страданий и разрушений, чем любой другой корабль в мировой истории".

«Гебен» и «Бреслау» находились в море в кульминационный момент начала мировой войны: Англия и Германия должны были стать врагами с минуты на минуту. Уничтожить оба германских корабля лучшему в мире британскому флоту не составляло труда. Английская эскадра шла по пятам, но… упустила немецкие крейсеры. Когда же англичане снова настигли корабли в Стамбуле, ситуация в корне изменилась. Правительство Турции объявило, что она купило «Гебен» и «Бреслау» у Германии и отныне это не немецкие, а турецкие корабли "Султан Явуз Селим" и «Мидилли». Команды на судах остались немецкие. Они просто поменяли немецкие бескозырки на турецкие фески.

Последствия британской «халатности» были серьезными. 29(16) октября 1914 года немецкий адмирал Сушон, принявший должность главнокомандующего турецкого флота вывел эскадру в море, якобы для учений. И сделал то, что от него страстно желали руководители германского государства и… английской разведки. «Гебен» открыл огонь по Севастополю, «Бреслау» – по Новороссийску, крейсер «Хамидие» – по Одессе. На следующее утро русский посол в Константинополе затребовал паспорта, и Турция вопреки желанию России оказалась нашим очередным противником и новым союзником Берлина. Следствием этого стало блокирование судоходных черноморских путей, по которым могло осуществляться снабжение России всеми необходимыми грузами. Да и основной поток русского экспорта шел через проливы: накануне первой мировой войны от 60 до 70 % всего нашего хлебного экспорта шло через Босфор и Дарданеллы, а общий вывоз русских товаров именно таким путем составлял около 34 % всего товарооборота. Теперь у России были проблемы с продажей своих товаров и получением необходимых материалов. Нехватки первых лет войны во многом объясняются, той трагической «случайностью», когда два германских корабля «обманули» британский флот. Теперь оружие и амуниция могли попадать к нам только через Владивосток или через Мурманск и Архангельск, что сильно удлиняло его путь на фронт и без того требующий огромного количества боеприпасов. Значит, их дефицит сохранялся, и Россия не могла воевать во всю свою мощь.

Раз Турция вступила в войну, у России появлялся шанс решить свой извечный вопрос – занять турецкие проливы, закупоривающие Черное море. Для «союзников» вопрос о Дарданеллах весьма непростой и болезненный. Дать согласие России на обладание ими и Константинополем, означало пустить ее в зону своих жизненных интересов, куда англичане никого пускать не хотели. Но и отказывать России в этом праве тоже было рискованно – прямой отказ русским мог вызвать активность сторонников мира с Германией, с последующим выходом Петербурга из войны. Тогда прощай революция и все планы, ради которых война и затевалась. Приходится Николая II успокаивать.

Но – очень своеобразно. Вместо наступления на германском фронте, что вынудило бы немцев ослабить натиск на русскую армию, англичане и французы наносят удар… по Турции, пытаясь захватить те самые проливы, на которые претендует царское правительство. 25(12) апреля 1915 года они высаживают десант в Галлиполи. Цель – захват Дарданелл и Константинополя и недопущение туда России.

Русское правительство не на шутку встревожилось. Британская прыть вызывает беспокойство даже у Николая II, который справедливо считает проливы своим естественным (и единственным!) будущим военным трофеем. Ему непонятно почему, вместо помощи на германском фронте английские войска отправляются в Дарданеллы. Произведенный десант так неожиданен, и место его такое пикантное, что обеспокоенное русское правительство срочно требует от «союзников» подтвердить, что проливы будут отданы России. Британское посольство заявляет, "что, только исходя из соображений пользы общего дела правительство е. в. предприняло операции в Дарданеллах. Великобритания не извлечет из них для себя никакой прямой выгоды: она сама не намерена там обосноваться".

Однако факты говорят об обратном. Готовилась Дарданелльская операция крайне поспешно, что совершенно не характерно для таких сложных военных операций, как высадка десанта в хорошо укрепленном противником районе. Тем более, что оборона Дарданелл находилась в немецких руках, которые уже давно подчинили себе всю турецкую армию. Англо-французским войскам предстояло штурмовать двадцать четыре старых турецких форта, находившиеся под командованием германских офицеров. Начались тяжелые бои, и в июле «союзное» командование высаживает на берег еще две дивизии, потом еще и еще. С потерями не считаются – захватив Константинополь, англичане стали бы хозяевами положения и могли оспаривать русские притязания на проливы с весьма благоприятной позиции. Позже английский адмирал Валис признал, что "во всей мировой истории нет ни одной операции, которая была бы предпринята на столь скорую руку и которая была бы столь плохо организована". Что делать – когда обстоятельства требуют, приходиться нарушать все писанные и неписанные правила.

Попутно заметим, что в начале января 1916 года все войска с Дарданелльского фронта эвакуируются. Уйма «союзных» дивизий без толку проторчало в Галлиполи весь разгар боев 1915 года на русско-германском фронте. Для общего дела победы над Германией пользы от этого никакой. Для уничтожения Российской империи польза очень большая…

В сложный для себя момент германского наступления, русское командование тщетно пыталось добиться от партнеров по Антанте хоть какой-то реальной помощи. Свое бездействие и пассивность англичане и французы объясняют "плохой координацией действий". Россия не получившая никакой поддержки, настаивает на решении этого вопроса. В конце концов – улучшение координации это всего лишь технический момент. Уже больше года разведслужбы разных стран действуют каждая на свой лад. Только после такого невероятно большого срока "принимается решение: разведывательная информация, которая уже имеется у Англии, Бельгии и Франции, будет сообщена Италии и России". До этого данные своих разведчиков, за редким исключением «союзники» складывали в сейфы и русским партнерам не показывали. Для понимания элементарнейших вещей британцам и французам требуются годы. Разве генералы двух великих стран отличаются особой тупостью и скудоумием? Конечно, нет, просто препятствование быстрой победе над Германией и усилением трудностей, создаваемых для России идет одновременно по всем направлениям. "Страны Антанты обладали колоссальными людскими и материальными ресурсами, значительно превышающими возможности германского блока. Однако из-за неумелой координации военных усилий Антанта никак не могла одержать решительный успех над своими противниками" – пишет по этому поводу глава русской разведки граф Павел Игнатьев.

Под давлением Петербурга, 7 июля (25.06.) 1915 года в Шантильи, созывается межсоюзническая военная конференция. Почти через год боевых действий страны Антанты впервые(!) попытаются теснее увязать стратегические планы для достижения конечной победы в войне. На первом же заседании французский генерал Жоффр заявил, что "существующая несогласованность действий союзников" может привести к тому, что "австро-германцы будут последовательно наносить главные удары по каждой из союзных армий и выводить ее, одну за другой, из сражения". Вывод напрашивался простой и логичный: та из союзнических армий, на которую придется главный удар врага, должна получить помощь от других членов Антанты. Полковник Игнатьев, фактический глава русской военной разведки, родной брат которого представлял на этой конференции Россию, пишет: "Несмотря на эти красивые заявления, создать центральный координирующий межсоюзнический орган не удалось в основном по вине Англии – слишком велики оказались противоречия между ее участниками".

Дата добавления: 2015-06-26