И митрополит Филарет верил этому. Верил потому, что неоднократно сам убеждался в том, при совместном служении с Феофилом

И проводив Иова из комнаты, захлопнул за ним дверь. Оскорбленный до глубины души начальник немедленно рапортовал о том митрополиту Филарету и, перечисляя все неблаговидные юродственные выходки Феофила, просил его из мирной и уединенной Китаевской пустыни удалить.

Упомянув здесь о правилах и обычаях блаженного Феофила и о способах обращения его со своими поклонниками, не лишним считаю сказать, что подобные сношения с людьми и громкая слава, которою пользовался блаженный, вызывала зачастую озлобление завистливых лиц, превратными толкованиями стремящихся заклеймить достохвальное и непорочное имя блаженного старца.

Средь тьмы разврата, лжи, как яркие лампады,

Пусть вы и в рубище, но с чистою душой.

Ни блага жизни вам не нужны, ни награды.

Многи скорби праведным и от всех их избавит я Господь.

Слава Блаженного и озлобление завистников.

(Пс. 33:20).

Пускай вас гонит мир, — не страшно вам страданье;

Не испугают вас лохмотья нищеты!

Блестя, горите вы высоко над толпой! (Н. Стружкин.)

Особенно ожесточался против него начальник пустыни иеросхимонах Иов. Предполагая во всех действиях и поступках блаженного одно только " ханжество и суеверие," (арх. К.П. Лавры), он преследовал старца на каждом шагу и, причиняя ему различные досаждения и скорби, надоедал Владыке постоянными на него жалобами и доносами. Видя, что блаженного окружает постоянная толпа богомольцев, Иов выбегал на двор и, укоряя толпу в суеверии, заставлял ее разойтись. Когда же и это не помогало, приказывал запирать после обеда монастырские ворота, чтобы любопытная толпа не окружала блаженного и не подходила к его келии. Но это не все. Зачастую Иов врывался к блаженному в его жилище и, гневно обличая его за женщин, забирал принадлежащее старцу белье в трапезу для мытья со столовым, чтобы насильно вынудить его этим не отдавать белья женщинам-прачкам. Старец же на все эти обличения отговаривался только кротостью, молчанием, выставляя притчами различные Евангельские доводы; когда же начальник не унимался и продолжал досаждать ему, то, стараясь оградить его от напрасного гнева и бесовского искушения, зачастую не отворял ему дверей.

— Пантелеимон, — говорил в таких случаях блаженный своему келейнику, — затвори дверь. Сейчас наш враг придет.

Пантелеимон ведал уже, что это за "враг" такой, и спешил задвинуть клямку в дверях как можно прочнее. Тогда Иов, чтобы еще более досадить блаженному и чтобы доказать свои права и власть, переместил старца вниз большого корпуса, поближе к своему дому; и хотя здесь было четыре вместительных комнаты, однако блаженный был этим крайне недоволен, так как подобная перемена в жилье и местности препятствовала старцу творить все то, к чему призвал его Господь. Когда же, на беду, был прислан из Лавры иеродиакон Феодосий Тупицын, требовавший особого присмотра по болезненному состоянию своих умственных способностей, и был помещен со старцем во вторую переднюю комнату, то блаженный не выдержал и немедленно удалил его от себя. Раздраженный таким своеволием начальник пустыни Иов вторично привел присланного и, входя в дверь к Феофилу, тихо произнес:

— Отец Феодосий! С преподобным преподобен будеши и со избранным избран будеши. Благословись у отца Феофила, он тебя наставит, и живите в мире.

Но блаженный, выскочив из внутренней комнаты, снова удалил Феодосия, а Иову кричал:

— Ты грамоте знаешь, знаешь?

— Кабы не знал — начальником не поставили бы, — с улыбкою отвечал Иов.

— И библейские книги читал? А?

— Не только читал, да и на память многое знаю.

— За что Каин убил своего брата Авеля? Скажи! Отвечай! За что?

Из всей его, прочитанной нами, жалобы (арх. К.-П. Лавры) видно, как мало понимали тогда Феофила окружающие его люди. Да и не мудрено: тот, кто не познал собственной души, едва ли может познать душу ближнего своего. Ибо когда мир своею мудростью не познал и Бога в премудрости Его (1 Корин. 1:21), то едва ли возможно людям этого мира познать и верного слугу Господня. Да еще такого великого избранника и слугу, как блаженный старец Феофил! которому еще от чрева матери своей суждено было стать светильником веры Христовой, и вся жизнь которого, начиная с раннего детства, была сплетена из разных чудес и необычайностей и своим течением напоминает нам детство одного из величайших угодников, святителя и чудотворца Николая.

Не будем удивляться тому. Мир во зле лежит. Не думая видеть в сих подвижниках благочестия деятельных сынов отечества и мужей государственных, он презирает и ненавидит их. Но справедлив ли мир, когда он ненавидит сих людей, которые, отрекаясь от мира, всю свою жизнь посвящают на молитвы за него? Среди нас — беды неисчислимые! Среди нас — скорби неистощимые! Среди нас — горе безысходное! Враг нашего рода, диавол, всеми силами воздвигает против нас свои полчища и окружил нас своими легионами. Окружили нас псы многие, скопище злых обступили нас. Раскрыли на нас пасть свою, как лев, алчущий добычи и рыкающий (Пс. 21:14-17). Молитвы же праведников суть для нас стрелы сильных прогоняющие от нас всякого врага и супостата. Ибо они своими молитвами и заслугами покрывают перед Богом постыдную наготу нашей жизни, украшая ее драгоценными одеждами и благодатью, и, восполнив ею нашу душевную скудость, делают ее чистою и благоугодною пред очами Господними. Когда же за грехи и беззакония наши постигает нас кара Господня, они своими чистыми молитвами и тайными подвигами отводят от мира громы и гнев раздраженного неба. Много может усиленная молитва праведного ( Иак. 5:16). А мир, не зная собственных выгод, отвергает, презирает и гонит своих благодетелей!

Да! Многие скорби претерпевают тогда от нас эти рабы Божии. Положив себе задачею жизни быть искренними последователями учения Христова, они с молчанием на устах мужественно переносят от руки врагов всякого рода обиды и притеснения, твердо памятуя Евангельские слова: Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, потому ненавидит вас мир (Иоан. 15:19). Но терпение это продолжается до тех пор, пока гонение на людей Божиих совершается без вреда для самого пути Божия, по которому они идут. Когда же дело выходит наоборот, — они возвышают свой голос и как бы от лица Божия начинают проявлять самостоятельность своей воли. Ибо кому только не известно из нас, каким подавляющим гнетом ложатся эти притеснения на душу людей. Они отнимают энергию даже у самых мужественных натур.

То же случилось и со старцем Феофилом. И как задавленный чем-либо тяжелым ищет простора и свободы, так и угнетаемая постоянными нападками начальника Иова, боголюбивая душа блаженного немолчно стала вопиять к Богу: " Отыми от меня поношение и уничижение, Господи! " И стараясь вразумить строптивого и неразумного начальника, он ограждался от него различными юродствами и даже позволял себе иногда обращаться небрежно с достоинством его сана.

И вот начальник Иов, сознавая, что поношениями и уничижениями ничего старцу не сделаешь, придумал иной план: он стал собирать различные клеветы на него, надеясь хоть этим удалить старца из пустыни. Премудрый Соломон, указывая на такие совещания недобрых людей, говорит: Устроим ковы праведнику, ибо он в тягость нам и противится делам нашим, укоряет нас в грехах против закона и поносит нас за грехи нашего воспитания. Он пред нами — обличение помыслов наших. Тяжело нам смотреть на него, ибо жизнь его не похожа на жизнь других и отличны пути его. Он считает нас мерзостью и удаляется от путей наших как от нечистот ( Прем. II 12:14-16). Не знаю, сознавал ли Иов напраслину гнева своего на праведника, но из донесения его видно только одно, что, желая придать клевете вид настоящей правды, юродственная жизнь блаженного старца Феофила истолковывалась им совершенно с обратной стороны. Он писал митрополиту, что иеросхимонах Феофил "наносит поношение монашеству и своим небрежением о сане совершенно отвергает себя от оного, распространяет суеверие и ханжество, а сокрытием внутреннего быта своей жизни, дерзостью и буйством подает сомнение в самом его веровании и здравом состоянии умственных способностей." Что же может быть ниже подобного ослепления человеческого ума? Не таким ли точно образом, как поступали враги Феофила, собирали лжесвидетельства и на Иисуса Христа? Но души праведных — в руке Божией. Сколько ни старались недоброжелатели блаженного старца, они не могли достигнуть желаемого успеха.

Как же смотрел на подобные оклеветания сам блаженный? Видя, что на него клевещут напрасно, он нисколько не скорбел духом, а наоборот, веселился и вспоминал апостольские слова: Если злословят вас за имя Христово, то вы блаженны, ибо Дух славы, Дух Божий почивает на вас: теми (т. е. нашими врагами) Он хулится, а вами прославляется. Только бы не пострадал кто из вас как убийца или вор или злодей или как посягающей на чужое; а если как христианин, то не стыдись, а прославляй Бога за такую честь (1 Петр. 4:14-16). Ибо блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах (Матф. 5:10-11).

Когда же подошел к нему келейник Иван и, сочувствуя старцу в беде, пожелал узнать о причине такого его равнодушия к скорбям, старец отвечал:

— Эх, Иване, Иване. Лучше потерпеть несправедливость, нежели совершить ее самому. Слушай, что говорит о том слово Божие: " Горе богатым, насыщенным, хвалимым; но благо тем, которые терпят всякую напраслину, побои, ограбления, насильственные утруждения, ибо мзда их многа на небеси. "

— А если терпят напрасно, за ничто, батюшка?

— Так что же из того? Нельзя противиться злому. Грешно предаваться грусти. Мы — изгнанники на земле. А изгнанникам не дивны оскорбления и обиды. Мы у Бога под эпитимиею, а эпитимия заключается в лишениях и трудах. Мы больны душою и телом, а больным полезны горькие лекарства.

И вот, чтобы угасить в сердце своем всякую неприязнь к обидчикам и дабы выполнить на деле Евангельский совет, выраженный словами: Солнце да не зайдет во гневе вашем (Ефес. 4:26), — блаженный старец тотчас после начальнических угроз, притеснений и вспышек составлял к Иову письменные ответы и, выставляя себя в них единственным виновником происходящего " зла " и тем самым как бы сознаваясь в своих " бесчиниях," давал ему обязательство изменить образ своей жизни. Но еще более после того увеличивал пред ним подвиг юродства, объясняясь с ним при встрече, что "Бог так велит."

Правда, не одного только начальника Иова, но и многих соблазняла несколько странная манера старца стоять в церкви. Блаженный обыкновенно отворачивался от людей к стене и ни в каком случае не поднимал долу опущенных очей. При личном же участии в Богослужении он поступал еще более странно. Не будем распространяться о том, а передадим это словами самого начальника Китаевской пустыни, Иова, какими выражает он поступки блаженного в своем донесении на него митрополиту Филарету (арх. К.П. Лавры). "Приготовляясь к соборному священнослужению, — так пишет Иов, — Феофил нарушает правило и порядок: никогда при начатии великой вечерни или утрени, несмотря на мои подтверждения, не стоит в алтаре, и где светильничные молитвы читает — неизвестно. Едва участвуя в бытии на литургии или величании, во время кафизм уходит или станет за полуденные двери, вне, и при помянутом сослужении не стоит прямо, но отворачивается на восток. Лица и рук своих Феофил, по-видимому, никогда не умывает. Даже стоя пред престолом на Литургии, как бы изумленный, требует непрестанных указаний, облачаясь часто с заплетенною косою. Держа книгу пред собою, не показывает, чтобы вычитывал должные молитвы, и весьма редко творит поклонения, а, утерши нос рукою, наклоняется и утирает его одеждою со св. престола. При произношении же: "Христос посреди нас," — все делает, не сообразуясь с прочею братиею. Причащается Св. Таин Феофил весьма торопливо. По причащении же, став не пред престолом, но обратясь в отворенную пономарскую дверь и смотря на народ (как бы на показ), читает благодарные молитвы. В высокоторжественные же дни, хотя и участвует в Богослужении, но не выходит на молебны, а, разоблачаясь, уходит из церкви, за что неоднократно был лишаем и трапезы. Даже на проскомидии он полагает св. хлеб не на середину, а на левый край, отчего все может легко опрокинуться, а прочие места занимает частицами и в них не наблюдает порядка. На Литургии, обратясь к аналою, не смотрит в служебник, а как бы отвращается от св. престола и при выходах из алтаря требует напоминая. При великом же выходе, по перенесении Св. Даров, не держит служебника пред собою и не обращает очей и сердца к св. престолу, совершая подобающее поклонение, а все смотрит в книгу, лежащую на аналое, и трудно бывает возбудить его в ту минуту, чтобы положил хотя бы 3 поклонения, благоговейно благословил приносимся Дары и раздробляя оные не спешил, а тщательно губкою отер свои руки от прилипших крупиц. Поспешность его в Богослужении ни с чем не согласна. При возглашении же диаконом: "исполни, Владыко, св. потир" он, даже несмотря на потир, отделенную часть Св. Агнца как бы бросает в него, что не позволяет ему и отправления чреды."

— Поверни его на место, — говорил он в таких случаях своему архидиакону, когда блаженный оборачивался по обыкновению на восток, в то время когда другие стояли на запад. И не подразумевая в поступках блаженного сокровенно-загадочного смысла, делал мысленное предположение, что Феофил поступает так не по каким-либо другим, ему одному ведомым тайнам, а по своему " малограмотству " (арх. К.-П. Лавры).

Не лишним будет сказать здесь, что господствующею чертою в управлении Лаврою у Высокопреосвященного Владыки Филарета было то, что он во всех своих распоряжениях являл себя не яко власть имеющий, но как неуклонный и ревностный последователь и смиренный послушник всем уставам, правилам и обычаям, переданным инокам от св. преподобных Печерских. Таким образом, внутренне-внешнее состояние образа жизни Лаврской братии Владыка сводил в своих распоряжениях как бы к тому, что "первоначальницы святыя чудотворныя Киево-Печерския Лавры, Духом Святым просвещенные, установили и заповедали," и был поэтому для братии не как митрополит и даже как бы не настоятель, а как отец или старший собрат, словом — авва, как назывались отцы древне-иноческого подвижничества. Его всегдашнее обращение, беседы, наставления, даже замечания и предостережения — все было исполнено кротости, терпеливости и снисхождения. Он никому не внушал боязни или недоверчивости к себе, а наоборот, все стремились к нему с радостью и откровенностью⁹.

Точно также и здесь. Имея в виду то, что хотя жалоба начальника Иова и носила по внутреннему содержанию дух стремления к ненарушимости правил устава монастырского, но могла быть составлена и с примесью личной вражды к досадителю-блаженному, миролюбивый и кроткий Владыка, чтобы не выйти из границ начальственного жестокосердия, призывал блаженного к себе и подвергал его тайному допросу:

— Феофил! — так говорил ему кроткий архипастырь, — там на тебя опять пошли жалобы.

— Сильные восстали на меня и крепкие взыскали душу мою, — тихо отвечал на это блаженный, потупив в землю глаза.

— Однако что же мне прикажешь делать с тобою?

— Дивны дела Твоя, Господи! — снова отвечал Феофил.

— Пишут, что ты разводишь суеверие, соблазняешь братию, народ?

— Избавь меня от клеветы человеческой.

— Да ты не "избавляйся," а рассуди, брат. Начальство пристает, требует наказать тебя.

— Господь прибежище мое и Спаситель мой, — кого убоюся?

— Ну, смотри у меня, — заключал митрополит Филарет. — Я с тобой рассчитаюсь, проказник.

— В Господе мзда моя и утешение мое у Вышнего.

Дата добавления: 2015-06-26