Из истории курдского народа 2 страница

Первые шаги республиканского правительства Ирака, среди которых особое место заняло принятие 26 июля 1958 г. Времен­ной конституции, впервые в истории курдского народа признав­шей равенство арабов и курдов, порождали у курдских лидеров определенные надежды на перемены в отношениях между госу­дарством и национальными меньшинствами. Подкреплялись эти надежды действиями властей в первый год существования Рес­публики (июль 1958 — июнь 1959 г.) в области внешней и внут­ренней политики, направленными на укрепление позиций Ирака как суверенного государства на международной арене и проведе­ние значительных преобразований в политической, экономичес­кой, социальной и культурной сферах жизни внутри страны.

Качественные изменения произошли в политической атмос­фере Ирака: вышли из подполья и действовали открыто (хотя и не получившие разрешения на законную деятельность) наиболее сильные и авторитетные партии — Иракская коммунистическая партия (ИКП), Демократическая партия Курдистана (ДПК), Национально-демократическая партия (НДП), Партия арабско­го социалистического возрождения (Баас), а также профсоюз­ные и многие общественные организации.

Правительство Касема осуществило ряд социальных мер: были снижены цены на основные продукты питания, установлен 8-часовой рабочий день, повышен официальный минимум оплаты труда. Была изменена налоговая система, принят закон об аграр­ной реформе. Эти перемены касались всей страны, включая Кур­дистан, но одновременно решались и специфические курдские вопросы. Были амнистированы и получили право вернуться на родину курды, эмигрировавшие после курдского национального восстания 1943-1945 гг., включая Мустафу Барзани. Был отме­нен закон 1918 г. о племенах, который обеспечивал шейхам пле­мен право решать все хозяйственно-экономические и судебные вопросы, осуществлять контроль над всеми аспектами жизни рядовых соплеменников. При министерстве просвещения был создан департамент, в компетенцию которого входила организа­ция учебно-просветительской работы в курдских районах: рас­ширение сети школ, разработка учебных программ, создание учебников на курдском языке и введение преподавания на этом язы­ке. Из бюджета выделялись средства на жилищное строитель­ство, на развитие систем водо- и электроснабжения курдских городов и селений. Обсуждались вопросы, связанные с открыти­ем отделения курдского языка и литературы в Багдадском уни­верситете.

Избранный революционным руководством политический курс находил поддержку у левых сил Ирака, которые, оценивая пози­тивно намечаемые им программы, одновременно призывали вла­сти к более решительным и последовательным шагам в проведе­нии провозглашенных политических и социально-экономичес­ких реформ. Влияние революционно-демократических сил в Ираке неуклонно возрастало. Одновременно пытались консоли­дировать свои силы те круги, которые были отстранены от влас­ти революцией С середины 1959 г. правительство Касема, серь­езно обеспокоенное укреплением революционно-демократичес­ких сил, в которых оно усматривало серьезную угрозу собствен­ному военному режиму, встало на путь лавирования между «ле­выми» и «правыми» под лозунгом «национального единства», означавшего широкое «классовое сотрудничество» и исключав­шего выдвижение каких-либо самостоятельных классовых или национальных требований арабских и курдских трудящихся масс, отвергавшего призывы ИКП и ДПК к углублению преобразова­ний и решительному противостоянию реакции.

Все более отчетливо выявлялась декларативность провозгла­шенного равенства курдов и других национальных меньшинств Ирака: реальная политика первого республиканского правитель­ства Касема, равно как и всех последовательно сменявших друг друга иракских правительств, сохраняла свою дискриминацион­ную направленность по отношению к курдам.

Ситуация, складывавшаяся в Ираке на рубеже 50-60-х гг., побуждала руководство ДПК активизировать свою деятельность. На этом этапе оно, опираясь на факт признания властью страны существования курдских национальных прав, закрепленных в Основном законе государства, использовало это положение как юридическую основу для уточнения самого понятия «курдских национальных прав» и требования их учета в политике иракско­го руководства.

Надежды на перспективы осуществления национальных прав курдов демократическим путем не стали реальностью. Общий антидемократический курс иракских правительств последующих лет наиболее наглядно проявился в их политике по отношению к курдам. Единственным средством «решения» проблем Иракс­кого Курдистана, призванным покончить с экономической и культурной отсталостью, политической и социальной неразви­тостью, нищетой и бедствиями курдского народа, правящие ре­жимы считали силу. В итоге отстаивать свои права иракские курды вынуждены были с оружием в руках. С небольшими перерывами эта борьба продолжалась с 1961 по 1975 гг.

С началом вооруженной борьбы курды выдвинули требова­ние о предоставлении им автономии в рамках иракского един­ства. Понятие автономии включало в себя положение о созда­нии в курдских районах административной единицы, которая бы пользовалась свободой в решении вопросов местного управ­ления, экономического развития, просвещения. Курды настаи­вали на отчислении соответствующей доли доходов от нефти на цели развития Южного Курдистана. Понятие автономии конк­ретизировалось по мере развития курдского национального движения в последующие годы, но требование предоставле­ния курдам национальной автономии в рамках иракского един­ства стало основным при всех контактах руководства курдско­го движения с правительством. Политическим лидером, воз­главившим борьбу курдов Ирака за автономию, являлась ДПК, бессменным руководителем которой до 1975 г. был Мустафа Барзани. С его авторитетом, его влиянием на значительную часть курдов Ирака власти страны вынуждены были считаться, с ним они вступали в переговоры по урегулированию «проблемы Се­вера» (такой терминологией багдадские власти заменяли «курд­скую проблему»).

Но Мустафа Барзани не был единственным и общепризнан­ным курдским лидером, как не было в Ираке и единого и все­объемлющего курдского национального движения. Это связано с рядом причин, наиболее существенными из которых представ­ляются следующие.

Во-первых, само курдское общество, о чем уже говорилось, в силу глубокого укоренения в нем традиционной экономической и социальной структур, медленно трансформируясь в общество современное, обусловливает сохранение места и роли традици­онной племенной элиты с присущими ей амбициями, сепарати­стскими настроениями, беспринципностью в выборе союзников, что всегда создавало преграды для более тесного сплочения кур­дов. Во-вторых, при всей замедленности темпов модернизации курдского общества перемены, происходившие в Ираке после революции 1958 г. в целом, затрагивали и курдские районы стра­ны. Развитие инфраструктуры, промышленное строительство, осуществление других мер экономического и социального харак­тера в Южном Курдистане сопровождались дальнейшими пере­менами в социальной структуре курдского населения, особенно в городах. Появляются новые политические лидеры. Наметившиеся тенденции в общественной жизни курдов, в слабой форме заяв­лявшие о себе и ранее, в 60-е гг. обнаружились более отчетливо и нашли свое отражение и внутри ДПК, от которой в 1964 г. отде­лилась группа во главе с Ибрагимом Ахмедом и Джалалом Тала-бани, тогда же вступившая на путь вооруженного противобор­ства с Мустафой Барзани. К сожалению, вооруженные столкно­вения различных курдских сил сохранялись и в дальнейшем. В них проявляется уровень политической культуры курдов, на ко­торую по-прежнему продолжают оказывать влияние медленно трансформирующиеся традиции. Здесь тесно переплетены борь­ба за политическую власть, за контроль над экономическими ресурсами, групповое соперничество, стремление сохранить пре­обладающее влияние на какую-то определенную часть населе­ния, личные амбиции и многое другое.

Силовые методы, преобладавшие в подходе Багдада к курдс­кой проблеме, сменялись временными передышками, диалогом между правительством Ирака и курдским руководством. При этом на переговоры власти страны, как правило, шли по тактическим, конъюнктурным соображениям, вовсе не ставя задачу сближения позиций сторон, достижения приемлемого и для Багдада и для курдов компромисса.

Паузы в ходе почти непрерывной вооруженной борьбы кур­дов за свои национальные права были в 1964, 1966 и самая за­метная в 1970 гг.

Пришедшей в 1968 г. к власти в Ираке партии Баас досталась страна, переживавшая глубокий всесторонний кризис, одной из важнейших составляющих которого было продолжение военной кампании против курдов. Новая власть избрала двойственный курс в отношении Курдистана. С одной стороны, стремясь упро­чить свои властные позиции, баасисты пошли навстречу требо­ваниям курдов. Была создана новая провинция Дохук с курдс­ким населением, открыт университет в провинции Сулеймания, создана курдская академия наук, расширено применение курдс­кого языка в курдских районах, увеличено количество изданий на курдском языке. Но наряду с этими позитивными мерами центральное правительство вело не прекращавшиеся военные действия против войск Барзани, организовывало крупные насту­пательные операции и карательные акции против гражданского населения. Однако добиться какого-либо серьезного успеха ирак­ским войскам не удалось, летом и осенью 1969 г. они потерпели ряд крупных поражений от курдов. Эти военные неудачи серьез­но обостряли политическую обстановку в Ираке, подрывая по­зиции правящей партии Баас. Сохранение власти, упрочение внутренней безопасности, вывод страны из кризиса — все это требовало установления в стране мира и стабильности. Обеспе­чить эти условия без прекращения «войны на Севере» не пред­ставлялось возможным.

Многолетние военные действия крайне пагубно сказались на курдских районах, их экономике, финансовом положении, обес­печении населения жильем, продовольствием, товарами первой необходимости, оказании медицинской помощи. Курдистану был нужен мир.

Обе стороны были заинтересованы в поисках взаимного сбли­жения, что в конечном счете привело их за стол переговоров. Долгие, трудные, не раз прерывавшиеся, эти переговоры завершились подписанием тогдашним заместителем председателя глав­ного правящего органа страны Совета революционного коман­дования (СРК), вице-президентом Иракской Республики Садда­мом Хусейном и лидером курдов Мустафой Барзани соглашения о мирном решении курдской проблемы, или «Программы 11 мар­та» 1970 г. Главным в этом документе было признание за курдс­ким народом права на автономию.

Заявление Совета революционного командования о мирном урегулировании курдской проблемы включало в себя важнейшие требования, выдвинутые в ходе борьбы курдского народа за свои национальные права. В нем предусматривались «меры по объе­динению провинций и административных единиц, в которых курды составят большинство согласно намечаемой официальной переписи населения». Правительство обязалось приложить все усилия для осуществления этого административного объедине- ния курдов, «гарантируя тем самым их автономные права».

Курдам предоставлялось право участия в законодательных органах государства в соответствии с процентным составом все- го населения, одним из вице-президентов должен был стать курд.

В Заявлении говорилось о необходимости немедленного даль- нейшего развития государственного аппарата в курдском районе «в целях укрепления национального единства и стабильности». Для этого «сотрудниками административного аппарата в курдских районах должны быть курды или лица, в совершенстве вла­деющие курдским языком». Предусматривалось назначение кур- дов на такие руководящие должности, как посты губернатора, заместителя губернатора, начальника полиции, начальника сил безопасности и др.

Курдам были обещаны широкие права в области применения и развития родного языка, возрождения национальной культуры путем расширения сети учебных заведений различных сту­пеней, совершенствования учебных программ, организации спе­циальных передач по радио и телевидению. Перед студентами-курдами открывались двери университетов, военных колледжей и других учебных заведений, возможность обучения за границей «на основе равного с арабами соотношения».

Большое внимание в Заявлении было уделено вопросам эко­номического развития курдских районов, разработке планов, на­правленных на преодоление их отсталости, и выделению средств для реализации намечаемых программ. Говорилось об аграрной реформе в Курдистане и помощи крестьянам, намечалась широ­кая социальная программа, затрагивавшая различные слои курд­ского народа.

Устанавливавшийся четырехлетний переходный период дол­жен был наполнить автономию реальным содержанием.

Провозглашение иракским правительством «Мартовской про­граммы» было актом большой исторической важности: курдам Южного Курдистана впервые в истории всего курдского народа предоставлялось право автономного определения. Событие это приветствовалось во всех остальных частях Курдистана: Ирак давал пример, показывал путь, вселял надежду на возможность мирного решения курдской национальной проблемы также и в Турции, Иране, Сирии.

Достижение соглашения об автономии неизмеримо повыси­ло тогда авторитет Мустафы Барзани, который был признан бе­зоговорочно общекурдским лидером. Происходили позитивные изменения внутри курдского движения в Ираке: Дж. Талабани распустил свою организацию и вновь вошел в ДПК. Тенденция к сближению разрозненных политических сил курдов прояви­лась и в других частях Курдистана.

Признание иракскими властями права курдского народа на автономию было несомненным успехом курдского движения. Вместе с тем курдское политическое руководство не питало осо­бых иллюзий в отношении правительственного Заявления: пока зафиксированные в нем положения были всего лишь деклараци­ями, «словами», недостатка в которых не было и во многих ранее появлявшихся заявлениях властей по курдскому вопросу. Раз­рыв между «словами» и «делами» иракских режимов породил у курдов прочное и обоснованное недоверие к разного рода пра­вительственным декларациям. Серьезные сомнения вызывала у них и на сей раз готовность баасистов перейти от слов к делу и выполнить данные курдам обещания. Весьма скоро их опасения стали подкрепляться конкретными действиями центральной вла­сти. У курдов и иракского правительства изначально было раз­личное представление о содержании автономии: о территории автономного района, его границах, характере взаимоотношений центральной и местной власти, выделении средств из бюджета на цели развития Курдской автономии и по многим другим воп­росам. Все это четко проявилось уже в переходный период, ис­пользованный Багдадом для изменения демографической ситуа­ции в провинциях с преобладающим курдским населением. Преж­де всего это коснулось нефтеносного Киркукского района, да­вавшего тогда 2/3 нефтедобычи страны, из которого принуди­тельно выселялись курдские семьи и заменялись арабами. А из­данный правительством 11 марта 1974 г. закон № 33 об образова­нии Курдского Автономного Района (КАР) окончательно опре­делил подход иракских властей к решению курдского вопроса. «Автономия» по-баасистски означала установление полного кон­троля багдадского режима за происходящими в Курдистане про­цессами и подчинение развития района интересам центра.

Борьба за осуществление своих автономных прав обернулась для курдов Ирака в последующие годы величайшей трагедией, глубоким экономическим кризисом, огромными людскими поте­рями. За полтора десятка лет Иракский Курдистан трижды испы­тал на себе баасистский подход к «решению» курдского вопроса.

Отказ большей части курдов во главе с Мустафой Барзани признать закон № 33 привел к развязыванию в Курдистане оче­редного витка вооружённого противостояния, исход которого был предопределен: курды в 1975 г. потерпели поражение. Власти об­рушили жесточайшие репрессии на участников вооруженной борь­бы, осуществляли депортацию курдов, продолжали переселять их в центральные и южные районы Ирака, создали так называемый «арабский пояс» в пограничной зоне с Турцией и Ираном.

Поражение вооруженного восстания в Иракском Курдистане имело тяжелые последствия для курдского движения в целом. Была дискредитирована идея автономии, у курдов ширилось не­верие в возможность осуществления их национальных прав мир­ными политическими средствами. Определенная доля ответственности за события 1974-1975 гг. лежит и на руководстве ДПК во главе с Мустафой Барзани, которое в своем противостоянии баг­дадским властям пошло на контакты с США и шахским Ираном, проводившим жесткую репрессивную политику по отношению к «своим» курдам.

Сам Мустафа Барзани отошел от борьбы, перебрался в Иран, а затем в США, где умер в 1979 г.

Тяжелые испытания выпали на долю ДПК. Из нее вновь вышла группа Дж. Талабани. Часть курдов, образовав самостоя­тельную партию под традиционным авторитетным названием Де­мократическая партия Курдистана, признала «автономию», по­шла на сотрудничество с властями. Из представителей этой груп­пы, а также некоторых традиционных противников барзанистов правительство сформировало Законодательный и Исполнитель­ный советы КАР, не имевшие какой-либо реальной власти.

«Старая» ДПК, оправившись от нанесенных ей ударов, про­должает оставаться важной политической силой в Курдистане. Сегодня ее возглавляет сын Мустафы Барзани Масуд Барзани.

Другой влиятельной политической партией иракских курдов является Патриотический союз Курдистана (ПСК), созданный в 1975 г. на основе объединения трех организаций: «Генеральная линия», «Социалистическое движение Курдистана», «Лига тру­дящихся Курдистана («Комала»)» во главе с Джалалом Талабани. Есть также ряд более мелких политических курдских групп.

Со второй половины 70-х гг. перед политическими силами курдов Ирака как наиважнейшая встала задача единства их дей­ствий в противостоянии реакционной политике багдадских вла­стей, в отстаивании прав курдского народа. Объективные пред­посылки для ее решения, казалось, появились в 80-90-е годы в условиях острейшего кризиса, разразившегося в ближневосточ­ном регионе в результате ирано-иракской войны и кувейтского конфликта, когда внимание саддамовского режима было сосре­доточено на этих событиях, а для курдов в эти годы временами создавались возможности активизировать свою политическую деятельность. Однако ситуация, складывавшаяся в течение двух десятилетий (середина 70-х — середина 90-х гг.) в Курдистане и вокруг него, не только не способствовала сближению различных курдских политических сил, но, напротив, создавала множество дополнительных препятствий на этом пути. Никогда прежде не раскрывалась с такой полнотой масштабность курдской пробле­мы, круг причастных к ней сторон, направленность интересов этих сторон и используемых ими средств для достижения по­ставленных целей, роль локальных, региональных и междуна­родных факторов в формировании и сохранении той сложной обстановки, которая характеризует ситуацию в Южном Курдис­тане в 80-90-е годы. Никогда прежде на долю курдов Ирака не выпадало столько испытаний за такое короткое время.

Во второй половине 70-х гг. ситуация во всем Курдистане складывалась под влиянием ряда новых факторов. Антишахская революция в Иране активизировала курдов этой страны, под­нявшихся на борьбу за признание их автономных прав.

В конце 70-х гг. с особой силой реакционная политика ту­рецких властей проявилась в курдском вопросе. Против ширив­шегося национально-демократического движения в Турецком Курдистане предпринимались карательные акции, сопровождав­шиеся погромами, арестами, гибелью мирных жителей. Этим репрессивным мерам курды противопоставили усиление сопро­тивления, создание политических партий и их вооруженных от­рядов.

С середины 70-х гг. в подполье начала действовать оформив­шаяся из нескольких организаций Рабочая партия Курдистана Турции (РПК, или более принятая ее аббревиатура — ПКК), пре­вратившаяся со временем в заметную политическую силу Турец­кого Курдистана.

РПК образовалась как марксистско-ленинская партия, руко­водство которой считало себя единственной подлинно револю­ционной силой, способной отстаивать интересы курдских масс.

У РПК непросто складывались отношения с ДПК Ирака и другими курдскими политическими организациями. Так, курдс­кое движение в Ираке и Иране она оценивала как мелкобуржу­азное, лишенное революционного содержания, способное бороть­ся только за автономию, а не за независимый и единый Курдистан. В 1984 г. РПК объявила начало вооруженной борьбы за со­здание на территории всего этнического Курдистана независи­мого курдского государства. Очень скоро отдельные столкнове­ния бойцов РПК с правительственными турецкими войсками приобрели характер полномасштабной гражданской войны в юго-восточных районах Турции. В приграничных районах северного Ирака РПК создала свои военные лагеря. Сюда после рейдов на турецкую территорию возвращались ее бойцы. Это служило ту­рецкому военному командованию основанием для осуществле­ния своих операций на иракской территории, в ходе которых потери несло прежде всего местное гражданское население.

Вторжение турецких сухопутных войск и авиации на терри­торию Ирака и в его воздушное пространство осуществлялось на основании подписанного в 1982 г. ирако-турецкого соглашения, дополненного рядом других договоренностей.

Курды Ирака постепенно преодолевали последствия поне­сенного ими поражения в 1974-1975 гг. Политическое руковод­ство должно было ответить на очень непростые вопросы: где причины всего случившегося, почему достигнутый курдами в долгой, упорной, кровавой борьбе успех в отстаивании своих национальных прав не был закреплен, не получил своего разви­тия. Конечно, большинство ответов лежали, что называется, на поверхности. И главный среди них — вероломство баасистского режима, его конъюнктурный подход к вопросу сотрудничества с леводемократическими силами Ирака, включавшими в себя на­ряду с курдами иракских коммунистов и некоторые социалисти­ческие группы. Цель — безраздельный контроль, полное подчи­нение действовавших в стране политических партий правящей партии Баас. Такова была генеральная линия (как ее понимало иракское руководство), и отклонений от нее быть не могло.

Есть и другие, более сложные причины, связанные с внут­ренним состоянием курдского национального движения в отдель­ных частях Курдистана, расстановкой в нем политических сил, с взаимодействием этих сил на региональном уровне, с выбором ими себе союзников как непосредственно в регионе, так и за его пределами. Из переплетения этих факторов и образован клубок острых противоречий, в которых перемешались причины и след­ствия. У противников курдского национального движения есть много рычагов давления, как прямых, так и косвенных. Что же касается курдов, то на официальном международном уровне они поддержки не имеют, а заключаемые двусторонние альянсы но­сят, как показывает жизнь, временный характер и заключаются партнерами курдов в собственных, эгоистических целях, очень далеких от интересов курдского народа.

Положение в Южном Курдистане в 80-е годы во многом оп­ределяла ирано-иракская война. С ее началом курдское движе­ние в Ираке несколько оживилось, была предпринята попытка объединения его основных национально-патриотических сил, однако каких-либо успехов достичь, ему не удалось. Сохранялось противостояние двух ведущих политических организаций — ДПК и ПСК, принимавшее не раз характер вооруженного противо­борства. Особо ожесточенными были их столкновения в 1982-1983 гг.

В эти годы ПСК и ДПК потерпели ряд серьезных пораже­ний от иракской армии, что заставило обе партии вступить между собой в переговоры в 1987 г. Вскоре к ним присоединились и другие политические организации с целью объединения и со­здания Фронта Иракского Курдистана (ФИК), о котором офи­циально было заявлено в мае 1988 г. после страшной трагедии, пережитой иракскими курдами весной 1988 г. в ходе проведе­ния Багдадом плана «Анфаль». На заключительном этапе ира­но-иракской войны, когда фронт переместился на север, пра­вительство Ирака, обвинив курдов в помощи «иранскому вра­гу», проводило репрессивные меры против мирного населения, использовав в целях полного подчинения курдов власти цент­рального правительства даже химическое оружие. От его при­менения в г. Халабджа погибло около 5000 жителей. А всего по этому плану с 1987 по 1990 г. иракскими войсками были убиты более 100000 курдов, 4000 деревень стерто с лица земли, а их жители изгнаны.

К началу событий, связанных с кувейтским кризисом, Баг­дад в целом, казалось, подавил сопротивление курдов, установив полный контроль над большей частью Курдистана, значительно изменив демографическую ситуацию в районе, изолировав его с помощью «арабского пояса» от возможных источников снабже­ния из Ирана и Турции, и, наконец, добившись раскола в наци­ональном движении курдов. Однако события, последовавшие за поражением Ирака от многонациональных сил зимой 1991 г., показали, что курды не утратили ни решимости, ни способности сражаться за свои права.

В марте 1991 г., воспользовавшись дезорганизацией государ­ственного и военного управления страной, наступившего в ре­зультате поражения Ирака, а также отвлечением наиболее боес­пособных сил иракской армии на подавление поднявших вос­стание шиитов на юге страны, курды перешли в наступление и установили контроль над всей территорией их проживания, вклю­чая города Мосул, Эрбиль и Сулеймания. Некоторое время они контролировали и Киркук. Курдские провинции Северного Ирака оказались под контролем Фронта Иракского Курдистана. К вос­станию и шиитов, и курдов настойчиво призывало американс­кое руководство, а когда выступления начались, оно не пред­приняло необходимых мер для предотвращения вооруженного подавления иракскими правительственными войсками восстаний и на юге и на севере страны.

Расправившись с шиитами, Багдад бросил войска против кур­дов, причем их основу составляли отборные части национальной гвардии. Они быстро вытеснили курдов из городов. Авиация бом­била селения, дороги, места скопления беженцев, десятки тысяч мирных жителей устремились в горы, где они погибали от голода и холода. Около 200000 тысяч курдов оказались на территории Турции и Ирана. Всего от 1,5 до 2 млн. курдов покинули свои дома в ходе подавления восстания, они бежали в горы, в сосед­ние Турцию и Иран.

Над курдским народом нависла угроза истребления, от ко­торого его спасло вмешательство внешних сил: 5 апреля 1991 г. СБ ООН принял резолюцию № 688, установившую зону безо­пасности севернее 36 параллели. Из этой зоны были полностью выведены иракские войска, а провинции Сулеймания, Эрбиль, Дохук перешли под контроль Фронта Иракского Курдистана, об­разовав так называемый «Свободный Курдистан».

В Курдистан вступили союзнические войска, приостановив­шие репрессии против курдского населения. В район были на­правлены грузы гуманитарной помощи, что спасло население от острой нехватки продовольствия, возникшей вследствие двой­ной блокады: во-первых, блокады, наложенной на всю страну международными санкциями, во-вторых, блокады курдских рай­онов со стороны багдадского режима.

Наступивший в Курдистане мир создал условия для практи­ческого осуществления лозунга «Курдистану — подлинную авто­номию». Первейшей задачей в этом направлении было установ­ление легитимной власти. Фронт Иракского Курдистана принял решение о выборах в Национальный Совет (парламент) Курдис­тана. 19 мая 1992 г. в Южном Курдистане прошли первые парла­ментские выборы, результаты которых принесли практически равную победу представителям ДПК и ПСК, поделившим по­ровну места в законодательном органе. В июле 1992 г. было сфор­мировано коалиционное правительство. Впервые судьба курдов оказалась в их собственных руках.

Все происходившее тогда в курдских районах Ирака встречало самую горячую поддержку в других частях Курдистана, а достиг­нутые успехи оценивались как результаты начавшейся здесь де­мократизации политического процесса. И вновь Иракский Кур­дистан выдвигался на передовые позиции среди остальных кур­дов, несмотря на многие срывы и неудачи предшествующих лет.

Национальной власти Иракского Курдистана предстояло ре­шать множество проблем и среди них такие первостепенные, как восстановление разрушенного войной хозяйства и выработка программы экономического и социального развития района, а также, что особенно важно, осуществление мер политического характера, связанных с определением юридического статуса Ирак­ского Курдистана, формулы его взаимоотношений с централь­ной властью Ирака, принятие законов, призванных содейство­вать утверждению демократических начал в политической жиз­ни курдов. Из того, что за короткое время своего существования успел сделать парламент, наиболее важным явилось принятие закона о федеративном принципе решения курдской проблемы в Ираке. Это был качественно новый подход курдского руковод­ства к решению сложнейшей внутриполитической проблемы стра­ны, своего рода идеал, в продвижении к которому политические силы курдов видели свою перспективную задачу.

Реакция на принятые курдским парламентом решения пос­ледовала незамедлительно. Резко негативную позицию по отно­шению к самому факту оформления законодательной и испол­нительной власти в Южном Курдистане заняли Турция, Иран, Сирия. Собравшиеся в Анкаре в октябре 1992 г. министры ино­странных дел этих стран, обсудив положение, сложившееся в Иракском Курдистане, заявили, что не допустят нарушения тер­риториальной целостности Ирака.

В этом заявлении нашла свое отражение обеспокоенность участников встречи не судьбой Ирака, территориальной целост­ности которого ничто не угрожало, поскольку во всех принятых курдским руководством документах говорится о реализации на­циональных прав курдов в рамках иракского единства. Власти Турции, Ирана и Сирии опасаются прежде всего воздействия иракского примера на ситуацию в курдском движении в их соб­ственных странах. А поэтому, несмотря на наличие многих су­щественных противоречий в отношениях этих трех стран, в под­ходе к курдскому вопросу они проявляют редкое единодушие и готовы к любым действиям, чтобы не допустить утверждения позитивных тенденций в решении курдской проблемы. 90-е годы наглядно продемонстрировали результаты избранного Турцией, Ираном и Сирией курса в курдском вопросе: их вмешательство в дела Южного Курдистана стало одним из существенных факто­ров, осложняющих ситуацию в регионе, и грозящим перерасти в конфликт значительно большего масштаба.

Дата добавления: 2015-06-26