Мишель Гоклен – Досье космических влияний 13 страница

Начиная с седьмого дня своего существования куриный эмбрион уже является в достаточной степени «личностью», чтобы определять время суток. Мы вправе поинтересоваться: а не разбивает ли он свою скорлупу в назначенный срок под воздействием каких- то внешних воздействий? Можно также подумать, что то, на что способен куриный эмбрион, «запертый» в кальцинированной скорлупе яйца, может осуществить и доношенный плод, упрятанный во тьму амниотических вод материнского «яйца». И помечтать об этом, хотя, конечно, и не заходя в своих сопоставлениях слишком далеко.

МОЗГ — КОМАНДНО-ДИСПЕТЧЕРСКИЙ ПУНКТ КОСМИЧЕСКОГО КОНТРОЛЯ?

Но предоставим читателю возможность поразмышлять над этим, или, скорее, предложим для того, чтобы подпитать эти размышления, сообщение о другом открытии. На этот раз мы назовем его «Каким образом командно-диспетчерский пункт космического контроля над человеком может размещаться в его мозгу». Но, чтобы лучше понять этот опыт, необходимо снова ненадолго обратиться к работам других исследователей. Профессор Дж. Пиккарди, в течение 20 лет изучая химические реакции, установил, что скорость химических реакций в очень большой степени зависит от воздействия космических сил. Пытаясь разобраться в детерминизме феномена, он выдвинул гипотезу о том, что космические силы действуют в области очень низких энергий. С точки зрения химии, структурное непостоянство воды, этой жизненно важной жидкости, весьма значительно. Любой пустяк может вызвать реакции настолько значительные, что им было дано название «эффект спускового крючка» («trigger effect»). Но кто же нажимает на этот сверхчувствительный спусковой крючок? Пиккарди считает, что электромагнитные волны чрезвычайно большой длины — в несколько тысяч километров — и чрезвычайно низкой частоты («extremely low frequency» — E.L.F.), чья энергия очень слаба, волны, которых не могут задержать ни клетки Фарадея, ни стены домов и лабораторий, ни, возможно даже, такой барьер, как человеческое тело. Со своей стороны, в 1960 году, доктор Х.Л.Кёниг из Мюнхена наблюдал, что эти сверхнизкочастотные волны в большом количестве возникают на восходе Солнца. Они воздействуют на прорастание зерна, на рост бактерий, на превращения насекомых. Но и на человека тоже, уменьшая скорость его рефлексов.

Примечательная ремарка Кёнига: ритм у альфа-волн мозга — той же частоты, что ритм «extremely low frequency» из внешнего пространства. И вот как раз здесь и располагается второй пример нашей информации для размышления. Он извлечен из памятной записки доктора Дж. Р. Хеймера, опубликованной Норс- ропской космической лабораторией: «Тренировка человеческого мозга при помощи низкочастотного излучения». Название лаборатории, где работает Хеймер, уже показывает смысл занятий автора, который пишет в предисловии: «Цель этой памятной записки — интерпретация теоретических и экспериментальных работ, во время которых ученые пытались представить себе мозг в качестве биологических часов человека. Особое внимание уделяется тезису, в соответствии с которым электромагнитные поля с частотой, близкой к частоте альфа-волн, излучаемых человеческим мозгом, могут модифицировать эти волны». Вывод из работ Хеймера положителен, и автор это подчеркивает: поскольку электромагнитные поля возникают из естественной окружающей среды Земли, они могли бы произвольно, согласуясь с альфа-волнами мозга, сделать человека обладателем «биологического метронома в голове», который бы они обгоняли или от которого отставали в зависимости от обстоятельств.

Очень слабые электромагнитные поля... Могут ли они повлиять на биологические часы человека, в особенности — изменить столь глубоко укоренившийся в человеческом организме суточный ритм? Р.Вевер из Института имени Макса Планка в Эрлинг- Андехсе в Баварии доказал это в лабораторных условиях. Вевер поместил людей в подземный «бункер», состоявший из двух комнат. Комнаты были, естественно, изолированы одна от другой, и каждому из испытуемых предлагалось жить в каждой из них в соответствии со своим внутренним суточным ритмом. В одной из комнат не происходило ничего. В другую Вевер, без ведома объекта исследования, пропустил искусственный электрический ток очень низкой частоты: «Это поле воспроизводило одно из природных полей земной атмосферы. Сознательно субъект воспринимать его не мог. Были проведены десять экспериментов сроком от трех до четырех недель. И всякий раз искусственное поле создавалось в конце последней недели». Результаты оказались весьма характерными. «Во всех случаях наличие этого слабого электромагнитного поля приводило к сокращению периодов бодрствования индивидуума (в среднем на 1 час 27 минут)». Вот вам пример того, как под влиянием очень слабого электромагнитного поля человеческие биологические часы начинают спешить на 1 час 27 минут в сутки! Это искусственное электромагнитное поле было абсолютно идентично тем полям, что приходят к нам из атмосферы или из Космоса. Автор логически обобщает результаты своих экспериментов, говоря, что эти природные поля «должны оказывать аналогичное воздействие на суточные ритмы человека».

Люди — подопытные кролики доктора Ве- вера, изолированные от мира в «подземном бункере», — ощущали на себе воздействие минимальной энергии невидимого электрического поля. Если верить доктору Хеймеру, то «прибор», принимающий эти волны, должен располагаться в мозге.

Ребенок в утробе матери тоже изолирован от мира. Может быть, его мозг также служит командно-диспетчерским пунктом, способным зарегистрировать сигналы, идущие из внешнего пространства, и передавать полученные указания всему организму? Наверное, все это происходит не так просто, если вдаваться в подробности механизма родов. Но ребенок не глух к посланиям из Космоса и реагирует на его зов. Природа хочет, чтобы в момент рождения человек был уже опутан сетью невидимых нитей, которые связывают Землю и Небо^[63].

ЧЕТВЕРТАЯ ИНТЕРМЕДИЯ

««ЖЕНЩИНА В ЛУНЕ»», АСТРОЛОГИЧЕСКАЯ КОМЕДИЯ

Цепь фактов, которые мы только что описали, увела пас от пашей первоначальной цели — ответить на вопрос: «Астрологична ли Вселенная?» Судите сами. В самом начале мы наблюдали необъяснимое планетарное воздействие на рождение прославившихся впоследствии людей. Но это нельзя объяснить тем, что им подобный шанс предоставили звезды. Все дело в темпераменте. Значит, звезды так влияют на ребенка при рождении, что накладывают на его характер определенный отпечаток? Нет, планетарное воздействие лишь способствует началу родового процесса в такое-то время, используя генетическую чувствительность, унаследованную ребенком от родителей. Обнаруживающееся таким образом влияние небесных тел проявляет себя только в качестве свидетеля того, каким типом темперамента будет обладать дитя. Но, по крайней мере, планета прямо воздействует на ребенка? Вряд ли. Планеты, кажется, ведут себя исключительно как нарушители первичной и основной деятельности Солнца. Связь между планетарным воздействием и колебаниями земного магнетизма, обусловленными солнечной активностью, кажется достаточно убедительным доказательством этого.

Да, эти последние открытия удаляют нас от Вселенной, которая могла бы быть астрологической. И тем не менее остается неоспоримый факт: связывать момент рождения человека с планетой — астрологическая идея. Пойдем дальше этого элементарного утверждения. Вернемся к астрологии, но — оригинальным способом, благодаря одной из комедий елизаветинского театра. Это будет наша последняя интермедия.

Мы обязаны этим примером весьма документированной работе доктора Джонстона Парра «Болезнь Тэмбурлейна и другие попытки в области астрологии в елизаветинской драме»^[64].

Комедия называется «Женщина на Луне» («The Woman in the Moon»), ее автор — Джон Лили. «В комедии Лили, — пишет доктор Парр, — пастухи Утопии просят Природу создать для них женщину, которая стала бы для них подругой, и Природа создает Пандору, наделенную всеми достоинствами небесных богов и богинь. Семь планет, однако, приходят в бешенство, потому что с ними не посоветовались при создании Пандоры, и, с общего согласия, принимаются за работу, чтобы погубить ее. Каждая планета в свою очередь пытается изменить поведение Пандоры, по-своему хвлияя на ее ум и дух. В действиях Пандоры и ее отношениях с пастухами, спровоцированных этими последовательными планетарными влияниями, и заключается вся интрига комедии Лили».

Этот забавный сценарий принял для нас волнующий оборот, потому что доктору Парру пришло в голову сравнить «характер» каждой планеты у Лили с суждениями знаменитых астрологов. Доктор Парр в результате приходит к такому выводу: «За одним небольшим исключением, свойства, которые Лили старательно приписывает каждой из семи планет, и то влияние, которое эти планеты оказывают на нрав Пандоры, в общем, являются теми же, какие могли бы признать компетентные астрологи». Благодаря обширным познаниям доктора Парра «Женщина на Луне» становится превосходным тестом символики планет. Тестом особенно объективным в связи с тем, что «Лили не очень-то и интересовался астрологией» и что сам доктор Парр в нее совсем не верит. Вот так соединились оптимальные условия для того, чтобы познакомиться с астрологической символикой планетарных темпераментов.

В комедии Лили каждая планета появляется в свой черед и на какое-то время становится «хозяйкой» души Пандоры. Порядок появления небесных тел на сцене следующий: Сатурн, Юпитер, Марс, Солнце, Венера, Меркурий, Луна.

Когда Сатурн первым выходит на сцену, чтобы завладеть на время душой Пандоры, он говорит:

«Я — капля за каплей —

волью в нее такую меланхолию,

Что ее чистейшая кровь испортится.

Сначала я омрачу ее разум тоской и горем,

Потом я окутаю ее дух неприятными заботами: Она заболеет — страсти овладеют ее душой, Ожесточенной по отношению

к себе самой, суровой, Но сердце будет обливаться слезами».

(I, 1144-149)

Далее, как отмечает доктор Парр, Пандора находит, что она «непригодна для общения с людьми», что «лютое горе держит ее язык под замком». Один из пастухов, восхищаясь ею, целует ей руку, но это ей не нравится. Она хмурится, отмалчивается и, в конце концов, убегает, когда пастухи хотят развеять ее печаль музыкой.

Доктор Парр замечает, что «могущество Сатурна, как планеты, способной спровоцировать меланхолию, тоску, огорчения, неприятные заботы и превратить кого-то в одиночку, молчальника с языком под замком, нелюдимого и несчастного человека, убедительно подтверждается астрологами».

Клавдий Птолемей действительно писал:

«Сатурн... придает человеку плохое настроение... вызывает у него стремление к одиночеству... делает его по существу нерасположенным к любви»^[65].

Алькабитиус замечает:

«Сатурн — дурная планета... Он возбуждает в человеке меланхолический нрав... Он

означает... глубокое молчание... подозрительность и нехватку доверия, приводя людей к тому, что они начинают жаловаться и роптать».

Ожье Феррье так описывает влияние Сатурна:

«Печаль, одиночество, страх, меланхолия, слабость души... Не хочет принимать ничьего совета; находит, что все в мире обманчиво; он неучтив... избегает общества людей, если только не пытается заставить их разочароваться в себе».

Генрих Корнелий Агриппа, наконец:

«Жесты и манеры существа, подвластного Сатурну, таковы... Он бьет себя в грудь или стучит по голове; он опускает колено на землю и смотрит вниз, словно человек, который молится; он также плачет, и все его поведение подобно этому».

Комедия Лили продолжается явлением следующей планеты — Юпитера, который утверждает:

«Теперь Юпитер завладеет мыслями Пандоры И наполнит ее тщеславием и презрением;

Я использую худшие из моих влияний —

До того, что другие планеты

проклянут мою власть».

(II. L2—5)

И Пандора немедленно восклицает:

«Хотя стойкая злоба пустила корни в моем сердце, Я чувствую в нем теперь тяжесть

другого желания:

Днем я не думаю ни о чем, кроме власти,

По ночам мои сны полны видений Империи. Слово «Господство» ласкает мой слух,

Мой язык хочет говорить лишь

о царском могуществе, Во всяком предмете мои глаза видят корону».

(II. i. 6-12)

И доктор Парр продолжает описывать нам таким образом поведение Пандоры- Юпитера: «После чего Пандора становится спесивой, наглой и «полной презрительной гордыни». Она требует от пастухов преувеличенной почтительности, заставляет их съеживаться и бросаться на колени под ее величественным взглядом. Она вынуждает их аплодировать каждому слову, которое срывается с ее губ. Подобно заносчивому царьку, она приказывает пастухам перерезать горло дикому кабану, выполнить и другие подобные поручения, чтобы угодить «Ее Величеству».

Эта Пандора — «юпитерианка», настоящий Людовик XIV, вполне находится в астрологической традиции, хотя здесь, чтобы интрига состоялась, эта традиция повернута в дурную сторону. Вообще-то Юпитер чаще воспринимается в более благоприятном смысле. Так, например, доктор Парр напоминает нам: Джон Индеджайн говорил, что Юпитер приносит «красоту, богатство, честь... мудрость, знания, красноречие и величие души».

Альбохазен в полном согласии со своими собратьями писал:

«Юпитер делает каждого... достойным уважения, добродетельным, чистым, обладателем превосходной репутации, справедливым, высоконравственным, религиозным, чистосердечным и свободным, любезным, спокойным, безмятежным, избегающим всяческой суеты... Он искренен в речах, честен в поступках, удачлив в делах. Его роль благоприятна, потому что он любит советы мудрых людей, правильные указания и не лишен критического ума».

Но Юпитер может находиться в «плохом аспекте», он может быть «плохо расположен на небе», и тогда он становится таким, как пишет Ожье Феррье:

«Он способен наградить человека нежеланием размышлять... надменностью... мотовством... Может сделать из каждого лицемера... А из порядочного человека — тирана».

Наконец, великий авторитет Птолемей говорит:

«Юпитер... находящийся при рождении человека в неблагоприятном положении... толкает его к крайностям, к ханжеству... к высокомерию... заставляет любить распутную жизнь... Такому человеку недостает прилежания, ему свойственно равнодушие».

Таким образом, заключает доктор Парр, «...Лили вправе утверждать, что влияние обычно благотворного Юпитера может быть вредоносным, что его воздействие может создавать гордецов, властных и безгранично тщеславных людей».

Но вот Пандора переходит под влияние Марса, который утверждает: «Теперь кровавый Марс начнет играть свою роль. Я сделаю сердце Пандоры таким воинственным, Что, позабыв о гордыне и грубости,

Она превратится в истинную мегеру».

(II., г. 177-180)

Все действительно меняется, и Пандора, по образу Марса, становится сварливой, неистовой, «жаждущей ссоры»:

«Марс изменил натуру Пандоры,

Чтобы начистить оружие и управлять сварами: И теперь, когда я ее покину,

она будет пылать гневом».

(II, г.236-238)

Этот злонамеренный Марс вполне укладывается в традицию. Птолемей утверждает:

«Марс... делает людей... воинственными... готовыми рисковать всем... безрассудными... смелыми... презрительными... склонными к тирании... жестокими, кровожадными... неистовыми, грубыми, алчными, безжалостными... недружелюбными».

Для Альбохазена Али Марс:

«Вспыльчивое и неистовое небесное тело; это разрушитель и покоритель, находящий удовольствие в убийствах и смерти, в ссорах, потасовках, спорах, протестах... он быстро вспыхивает, и гнев его опустошителен...»

Солнце в свою очередь снабжает Пандору своим состоянием духа. Оставив всякую «горечь» (Сатурн), «гордыню» (Юпитер) и «бешенство» (Марс), Пандора становится теперь «любезной, милой, щедрой и целомудренной, скромной и терпеливой».

И это тоже соответствует традиции, представленной, к примеру, Фирмикусом Ма- тернусом, который так описывал «солнечный» тип:

«Уверенный, смелый... гордый, но мудрый, способный руководить, проявляя умеренность и человечность... искусный, деятельный, рассудительный».

Затем в душе Пандоры Венера приходит на смену Солнцу, и Пандора внезапно начинает думать лишь о любви, танцах, о музыке. Она поет и приглашает пастухов на пиршество. Она считает себя настолько влюбленной в любовь (еще больше, чем Елена Троянская), что «делает своего мужа рогоносцем раз двадцать».

Венеру всегда рассматривали в качестве богини Искусств и Любви. Вот почему Фер- рье пишет:

«Венера... в хорошей позиции делает человека шутником и отличным танцором, он смешлив, всем доволен, любезен, привлекателен, ласков и хорошо воспитан».

Фирмикус утверждает:

«Венера придает радости и веселья... она делает натуру страстной и чувственной, но в то же время религиозной и справедливой... Такой человек наслаждается музыкой и искусствами».

С появлением Меркурия Пандора теряет свою похотливость, а он заявляет:

«Теперь я управляю Пандорой,

И я сделаю ее фальшивой и непочтительной,

Она станет воровкой, лгуньей, станет хитрой, изворотливой и красноречивой, — Все эти дары принадлежат одному

лишь Меркурию».

(7V, г. 8-11)

Лили согласен и с этим традиционным символизмом Меркурия, бога ораторов, торговцев и — таков уж ассоциативный ход... — воров!

И Феррье пишет:

«Меркурий... делает человека умным... делает его оратором и поэтом... Но может и обманщиком, если расположен неудачно... В таком случае он дает ему непостоянство, лживость, лукавство и насмешливость».

А Птолемей утверждает, что Меркурий:

«...делает ум живым... изобретательным... искусным в аргументации... но не слишком склонным к тому, чтобы говорить правду... непостоянным, жадным и несправедливым».

Но вот, наконец, и Луна — последнее из небесных тел — берется, в свою очередь, за нрав Пандоры. И Луна восклицает:

«Теперь, когда другие планеты не властны, Синтия, нижайшая из всех блуждающих планет, Взяла на себя заботу о ней.

И какова я сама, знаю, такой быть и Пандоре — Изменчивой, беспечной, безрассудной, безумной».

(V, г. 1-6)

Вот Пандора и становится настолько «лунатичной», что Природа разрешает ей выбрать любую из планет, куда она могла бы удалиться. Выбрав Луну, Пандора говорит:

«Синтия сделала меня ленивой, непостоянной, Небрежной, безрассудной, бестолковой,

немного безумной; Такой нрав мне больше всего по вкусу,

Потому я и хочу остаться с Синтией».

(V, i. 307-310)

По поводу влияния Луны астролог Феррье отмечает, что «Луна дарует непостоянство, легкость ума»; а Птолемей говорит, что Луна делает человека «объектом перемен... путаником, не имеющим определенного мнения». Авраам Ибн Эзра называет среди черт характера, которыми человек обязан Луне, «излишний самоанализ, мечтательность ума, которому не хватает знаний». А Уильям Лилли пишет, что Луна делает каждого «склонным порхать, никогда не оставаться на одном месте; способным на легкие решения... бродягой, человеком ленивым, обожающим беззаботную жизнь, похожим на цыган».

Но оставим Пандору затерявшейся на Луне. Эта интермедия, приятная на вид и чуть-чуть кощунственная, обязывает нас задать щекотливые вопросы, связанные со взаимоотношениями наших работ и астрологией. Эта мрачная меланхолия, завладевшая Пандорой, когда в душу ее вселился Сатурн; эти тщеславие и гордыня, которые пришли к ней вместе с Юпитером; эта агрессивная сварливость, подаренная ей Марсом, — разве все это не напоминает наши наблюдения? Об этом можно судить, сравнивая состояния души Пандоры со списками черт характера, связанных с темпераментами этих планет, — списками, опублико- 282 ванными нами выше. В самом деле, аналогия с соответствующим астрологическим «менталитетом», мы бы сказали, удивительна. Зато воздействие Солнца, исполненного благородства и авторитарности, влюбчивой и артистичной Венеры, изобретательного и склонного к литературным занятиям Меркурия не подтверждается нашими наблюдениями. Живописцы не появляются на свет «под Венерой», а писатели — «под Меркурием».

Но несмотря ни на что — проблема поставлена. Надо попытаться разрешить ее.

НЕОАСТРОЛОГИЯ?

Имя Марса давали бриллианту, затем его держали за поджигателя войны, и он придавал воинственный нрав своим подданным. Но если бы бриллиант звался Юпитером, он придавал бы им жизнерадостный нрав.

Поль Кудерк

(астроном Парижской Обсерватории)^[66]

Из комедии Лили мы узнаем, что астрология признает за планетами способность определенным образом влиять на характер человека. Насколько наши планетарные типы соответствуют астрологическим? Мы в нашей лаборатории сейчас исследуем этот вопрос с точки зрения статистики. Рассчитанная на долгое время работа, требующая изучения сотен ученых трудов из всех стран и всех времен. В ожидании, пока появятся выводы из этого исследования, пусть перед нами пройдут три тысячи лет астрологического символизма. В плавном течении веков мы сделаем три остановки, чтобы сравнить данные астрологии с нашими наблюдениями. Мы остановимся на заре этой символики — у халдеев, затем в конце средневековья, наконец, в XX веке.

ПЛАНЕТЫ И БОГИ

В самой первой на Земле — халдейской — астрологии нас поражают два элемента: зна-

чение, придаваемое планетарному символизму, и важность для тогдашних астрологов времени восхода и захода небесных тел. Каждое из них управляло каким-то видом растений, животных, для каждого был свой драгоценный камень, цвет. А в особенности — «всякий поступок, всякий род деятельности или профессия, как и всякий день, и всякий час, включались в цикл одного из божеств», — пишет Маргарита Руттен в своем труде «Наука у халдеев» («La Science des Chalcteens», P.U.F., 1960). За каждой планетой стояло божество, и это-то божество и влияло на людей. На первый взгляд — но это впечатление, видимо, обманчиво, — значение любой из планет, ее символика вытекала из внешнего вида каждого из небесных тел. Сверкающая Венера служила приютом для богини плодородия Иштар; алеющий Марс — обителью бога войны Негала; Юпитер с его величественной и мерной «поступью» был домом «владыки богов» Мардука — могущественного и грозного; и, наконец, Сатурн — желтый и мерцающий — местопребыванием Ниниба, олицетворявшегося угрюмым старцем.

Халдеи также интересовались восходами и закатами планет и начиная с V века до Рождества Христова на основе этих знаний делали предсказания будущего царей. Обиталище Мардука, «отца богов», Юпитер был также и планетой царя, и через его судьбу «интерпретировалась» судьба Вавилона. Восход небесного тела жрецы считали благоприятным временем, отсюда и предсказание, переведенное А.Саш(ем): «Если ребенок рождается на восходе Юпитера (его жизнь) будет правильной, благоприятной; он станет богатым, доживет до старости, век его будет долгим». Зато заход небесного тела жрецами почитался за время неблагоприятное: если при рождении царя Юпитер был на закате, это было для него дурным предзнаменованием, а «...если ребенок рождался, когда восходила Венера, а Юпитер заходил, его жена окажется могущественнее его самого». Восходящая Венера, представлявшая в халдейской символике супругу, властвовала над царем- Юпитером, который исчезал в это время в сумерках заката.

Сама по себе идея придать значение таким особым астрономическим моментам, как восход и закат, достаточно интересна, но отметим, что кульминация не привлекала внимания халдеев. Что же до благоприятного толкования восхода и неблагоприятного — заката небесных тел, то здесь нет ничего общего с нашими результатами. Впрочем, и этому можно найти символическое объяснение. Восходящая планета заново рождается для начинающегося дня, — вот почему ее воздействие благотворно. Планета заходит, умирает, проваливается, лишившись силы, в черную дыру, неизбежно следующую за сумерками заката, — вот почему ее воздействие неблаготворно.

Более достойными внимания нам кажутся влияния, приписывавшиеся каждой планете. Негал-Марс — это бог войны, а наши чемпионы, наши военные часто рождаются «под Марсом». Величественный Мардук-Юпитер — планета царей: Людовик XIV, Король-Солнце, родился на восходе Юпитера, и было отмечено, что этот настолько, насколько только возможно, царственный по темпераменту монарх мог бы с таким же успехом зваться «королем-Юпитером»; наконец, для халдеев Ниниб-Сатурн был богом в облике угрюмого старика, что вполне согласуется с общей тональностью «сатурнианского» темперамента, который мы описали.

Замечания такого рода лучше было бы не произносить вслух, если хочешь сохранить свой интеллектуальный покой. Так из-за собственной неосторожности можно попасть в серьезную переделку, откуда безболезненно и не выберешься. Во время битвы при Пуатье в 1356 году сын французского короля Иоанна Доброго кричал своему отцу, которого английские солдаты атаковали со всех сторон: «Отец! Берегитесь! Они справа! Отец! Берегитесь! Они слева!» Нам бы тоже надо беречься от опасности, подстерегающей со всех сторон — как от ясновидцев, так и от «рационалистов», всегда готовых пойти в крестовый поход, чтобы безоговорочно защитить свои противоположные интересы.

Конечно, нам сегодня не хватает точной информации, и делать вывод о неслучайности сходства между планетарным символизмом халдеев и результатами наших статистических исследований было бы преждевременно. Не надо забывать, что символика Иштар-Венеры еще не может быть выяснена, равно как и символика Меркурия, места пребывания бога Набу, которого халдеи называли злобным, подстрекателем, леопардом и так далее.

Но — и мы пишем об этом отнюдь не от легкомыслия — отбросить a priori^[67] идею о том, что халдейские жрецы-астрологи могли бы хорошо разбираться в некоторых вопросах, ограниченных их доктриной, не было бы доказательством полной интеллектуальной зрелости. Конечно, анимизм у них подменял собой науку, и не может быть возврата к этому анимизму. Наверное, халдейские «объяснения» взаимоотношений человека с небесными телами очень далеки от современных гипотез. Но их намерения установить странные взаимоотношения между временем рождения человека и ходом планет, взаимоотношения вовсе не очевидные, имели под собой основания. Мы не имеем права, не изучив, отбросить идею о том, что кроме всяких ложных предчувствий, построенных на сомнительных аналогиях, халдейские жрецы, наблюдавшие за небом, обладали и верной, и достаточно глубокой интуицией касаемо влияния небесных тел. Не отвергаем же мы целиком астрономические наблюдения халдеев, далеко не все отвергаем. Так, может быть, некоторые из их астрологических наблюдений тоже живы и сегодня, только плохо интерпретированы и плохо «обтесаны»? Возможно, их назовут «ненаучными», но разве известно, где именно начинается Наука?

Оставим эти вопросы без ответов, пока специалисты по клинописным текстам не откроют нам всех секретов библиотеки, состоящей из глиняных табличек, которые дремлют сегодня непереведенными в глухих подземельях Британского музея.

ПЛАНЕТЫ И ТЕМПЕРАМЕНТЫ

Греческая концепция, которая тоже пережила столетия, была обязана своим рождением Гиппократу и говорила о темпераментах.

Средневековая мысль, следовавшая ей в свою очередь, заключалась в следующем: каждый человек — это микрокосм, маленький мир, и каждый из них обладает четырьмя главными сущностями макрокосма, то есть Вселенной. Элементы Вселенной — это Воздух, Огонь, Вода и Земля. Эти элементы содержатся в каждом человеке в виде четырех субстанций: крови, черной желчи, желтой желчи и лимфы. Личность каждого человека зависит от соотношения этих субстанций, обладать которыми все равно, что обладать элементами Вселенной: если у человека наблюдается избыток одной из этих жидкостей, например крови, у него обнаружатся и черты характера, и предрасположенность к болезням, характерные для сангвиника. Следовательно, индивидуальные темпераменты зависят от преобладания той или иной из субстанций. А они сами? Наличие самих субстанций зависит от планетарного влияния. Планеты воздействуют на поведение человека, потому что обладают элементами, соответствующими четырем субстанциям.

Планеты	Темпераменты	Элементы
Юпитер	Сангвиник	Воздух
Марс	Холерик	Огонь
Луна	Флегматик	Вода
Сатурн	Меланхолик	Земля

Вот как были описаны характерные черты четырех темпераментов, которым придавалось такое значение не только в средние века, но и позже, и которые в несколько иной форме дошли до XX века:

Сангвиник: человек мясистый, краснолицый, приятный в манерах, щедрый, любящий хороший стол, добрые вина и любовь, мужественный.

Холерик: представитель этого темперамента тощий, волосатый, импульсивный, его легко разгневать, он мужественный и тщеславный.

Меланхолик: люди-меланхолики худые и хилые; лица у них бледные, желтоватые; они упорны, любят спокойствие, молчаливы и постоянно терзаются волнениями и страхами.

Флегматик: он невысок и толст, ленив и апатичен.

Разумеется, желание объяснить поведенческие характеристики человека излишком или нехваткой некоих «флюидов» в его теле примитивно и даже неточно. Но мы видели, что новая научная дисциплина — биохимия поведения — неожиданно вновь обратилась к этой идее, а кроме того, кажется, явно существуют точки соприкосновения вышеупомянутых четырех темпераментов с нашими наблюдениями над темпераментами, связанными с Юпитером, Марсом, Луной и Сатурном. Если вернуться к нашим четырем портретам людей театра (вторая интермедия, с. 86), то можно легко сопоставить их с теми, что описаны в этой главе: М. Ашар — сангвиник-«юпитерианец»; Ж.-Л. Барро — холерик-«марсианин»; Ж.Вилар — меланхо

Дата добавления: 2015-06-26