MarieP., Progr. med., 1896, p. 39. 2 страница

Рефлекторный глотательный центр продолговатого мозга, по Ландуа, помещается на дне четвертого желудочка. Более точное топографическое описание этого центра мы имеем в работе Макса Марквальда «О распространении возбуждения и задержки с центра глотания на центр дыхания» ². «С целью более точного определения положения центра глотания,— пишет Марквальд,— я делал ряд поперечных перерезок на различных уровнях продолговатого мозга, разрушая вместе с тем отдельные части мозга. Отделение продолговатого мозга на высоте tuber-cula acustica прерывает связь между двигательным путем trigeminus и глотательным центром, причем уничтожается первый •отдел глотательного акта — сокращение m. mylohyoidei, в то (время как самое глотание еще возможно; если же с перерезкой итти далее, приближаясь к вершинам alae cinerae, то мы достигнем уровня, по отделении которого глотание не вызывается ни раздражением мягкого неба, ни раздражением п. laryngei superiors; гортань, глотка и пищевод лишаются движения, и глотательный акт уничтожается, в то время как дыхание остается неизмененным».

Только что указанный рефлекторный глотательный центр возбуждается, по Ландуа, при посредстве чувствующих ветвей

¹ Landois L., Lehrbuch der Physiologie des Menschen, 1889.

² Marckwald, Ueber die Ausbreitung dor Erregung und Hemmung vom Schluckzentrum auf das Atemzentrum. Separat. Abdr. aus. der Zschr. f. Biologie, Bd. XXV, Hft. VII, S. 46 — 47.

рта, неба и зева (2 и 3 ветви п. trigemini, glossopharyngeus и чувствующие волокна vagi); центробежный же его путь лежит в двигательных ветвях глоточного сплетения.

В настоящем кратком сообщении мы коснемся лишь влияния коры большого мозга на акт глотания. В этом отношении заслуживают внимания указания, содержащиеся в работе Крау-зе¹, который при раздражении слабым током gyr. praefronta-lis теменной доли в «своем вниз направленном побеге» получал повторные глотательные движения, сокращения передней мускулатуры шеи с поднятием гортани, мягкого неба, сжимателей глотки, задней части спинки языка и arcus palato-glossi. В вышеназванной части мозговой коры, по автору, содержится область чувствующей сферы как для передней мускулатуры шеи, так и для движений гортани и глотки. При этом нелишне заметить, что при удалении этой части коры, как и следовало ожидать, не обнаруживалось никаких расстройств в глотательных движениях.

При своих опытах мы пользовались методом, близким к тому, который применялся при исследовании различных вопросов, касающихся акта глотания, Г. Кронекером и С. Мельцером². Собаке, наркотизированной смесью хлороформа с эфиром, вводился в полость глотки тонкий резиновый баллон, навязанный на конец обыкновенного желудочного зонда. Животное предварительно было трахеотомировано на случай искусственного дыхания. Баллон вводился в пищевод и затем, путем обратного движения (для лучшего расправления баллона), помещался при верхнем его конце. Другой конец желудочного зонда после предварительного наполнения его вместе с баллоном водой соединялся с водяным манометром, второе колено которого связывалось с воздушным мареевским прибором. Таким образом, перо последнего и отмечало толчки и давление, испытываемое баллоном при глотательных движениях животного в течение опытов.

Что касается остальной обстановки последних, то она состояла в том, что после введения баллона в верхний конец пищевода мы трепанировали животному переднюю часть черепной покрышки, после чего твердая мозговая оболочка разрывалась крестообразно и отворачивалась на края костной раны. Для раздражения мозговой коры мы пользовались двумя тонкими изолированными электродами санного аппарата Дюбуа-Рей-мона с элементом Грене.

¹ Krause, Du Bois-Reymond's Acrh. f. Anat. u. Physiol., 1884, S. 203.

"Kronecker H. und Meltzer S., Der Schluckmechanis-mus, seine Erregung und seine Hemmung, Arch, fur Anatom. und Phy-siologie, 1883; Ueber den Schluckmechanismus und dessen nervose Hem-mungen, Monatbericht der Konigl. Akadem. der Wissenschaften zu Berlin, 1881.

В. М. Бехтерев

Поставленные нами опыты дали следующие результаты.

Раздражая различные участки корковой поверхности мозга у собаки, первоначально мы не получали никаких результатов, т. е. вовсе не замечали движений рычага мареевского прибора; но уже в первый же день исследования (вначале июля 1893 года) мы имели возможность отметить область коры, вблизи переднего края второй борозды (считая снутри), при раздражении которой получалась вполне ясно выраженная кривая глотательного акта (рис. 1). Во всех других исследованных нами случаях область эта всегда занимала тождественное положение на мозговой поверхности как того, так и другого полушария. При этом считаем нужным заметить, что при раздражении вышеуказанной области коры не только получалась кривая глотательного движения, но

Рис. 1.

и ad oculos можно [было убедиться, что животное производило глотание, тем более что последнее обыкновенно сопровождалось характеристичным звуком. При перемещении электродов на соседние участки мозговой поверхности эффект быстро исчезал.

Что касается более точной локализации открытого нами глотательного центра, то наши опыты показывают, что он расположен на передне м отделе второй извилины, кнаружи от сигмовидной извилины, у самого переднего конца второй| борозды (см. а на рис. 2).

Если борозду sulci cruciati мысленно продолжить далее кнаружи, то эта линия проходит как раз через ту область, которая содержит глотательный центр. Последний находится, таким образом, в ближайшем соседстве с открытыми Ферье центрами для движений углов рта, для движения челюстей и языка и с так называемым «ротовым центром» (Mundzentrum), служащим для открывания рта и передвижения языка (по Ферье). Мы убедились, кроме того, что в непосредственном соседстве с открытым нами глотательным центром помещается и выдыхательный центр (см. ниже).

Раздражением основных частей мозга также удается вызвать глотательный акт. Так, в наших опытах при погружении электродов в область зрительного бугра после предварительного удаления большей части полушария вызывались с постоянством глотательные движения. Кроме того, в одном случае при раздражении основных частей мозга тем же способом нам удалось вы-

звать весьма бурное рвотное движение. Нам остается еще упомянуть, что глотательный акт в наших опытах вызывался и реф-лекторно электрическим раздражением центрального конца п. vagi, и твердой мозговой оболочки. Даже механическое раздражение последней с помощью губки с постоянством вызывало глотательные движения.

Здесь же считаем нужным сказать несколько слов и относительно полученных при наших опытах данных, относящихся до влияния мозговой коры на дыхание.

Как известно, вопрос о влиянии мозговой коры на дыхание Франсуа Франком разрешался таким образом, что «любой пункт

Рис. 2.

двигательной области мозговой коры при достаточно сильном раздражении и известной продолжительности последнего дает тот или другой эффект в изменении дыхательных движений»; другими словами, что «вся двигательная область оказывает равномерное влияние на дыхание». Однако большинство позднейших исследователей склоняется к тому взгляду, что для дыхательных движений имеются особые корковые центры.

Так, один из нас (проф. В. М. Бехтерев) в своем труде «Физиология двигательной области мозговой коры», начавшем выходить еще в 1886 г., между прочим замечает, что у всех животных с двигательной области мозговой коры удается вызвать резкий эффект на дыхание; не удавалось лишь точно определить положение точки, действующей на дыхательные мышцы у того или другого животного¹. Позднее работами Мунка, Унферрих-та, Преображенского и др. на коре животных уже отмечаются центры, при раздражении которых получался резкий эффект на дыхание. Унферрихт, например, пишет, что «раздражение третьей извилины, по Геле, и второй, по Ландуа, у собак в одном месте, а именно кнаружи от центра для m. orbicularis, производит с постоянством замедление дыхания, причем продолжительность выдыхательной паузы удлиняется.

¹ Бехтерев В. М., Физиология двигательной области мозговой коры, Архив психиатрии и пр. за 1886—1887 гг.

7*

Преображенский¹ у кошек вызывал выдыхательную остановку дыхания, если раздражение производилось в области самого переднего и в то же время бокового или наружного отдела борозды, отделяющей вторую от третьей извилины; ему удалось определить также центр, с которого вызывался вдыхательный столбняк диафрагмы. У собак, однако, он не мог определить положение вдыхательного центра, хотя в отдельных случаях с различных мест он получал или ускорение, или замедление дыхания.

В наших опытах, производимых над собаками, мы получали резкое учащение дыхания с удлинением выдыхательной фазы каждый раз при раздражении самого переднего конца второйизвилины (по Ландуа), непосредственно над открытым нами центром глотательных движений. Это учащение дыхания тотчас же прекращалось, как только электроды отнимались от мозговой поверхности, и затем вновь возобновлялось вместе с приложением электродов к мозговой коре. В последнем случае нередко вслед за выдыхательной одышкой непосредственно следовал и глотательный акт, что само по себе служит доказательством ближайшего соседства центра для глотательных движений с центром, производящим выдыхательные движения.

¹ Преображенский С, Ueber Atmungszentruminder Hirn-rinde, Wiener klin. Wschr., 1890, № 41—43.

К ВОПРОСУ О ВЛИЯНИИ МОЗГОВОЙ КОРЫ И ЗРИТЕЛЬНЫХ БУГРОВ НА ГЛОТАНИЕ

После того как наша общая с д-ром П. А. Останковым работа «О влиянии коры большого мозга на акт глотания и на дыхание» была сообщена в прошедшем 1893 году в одном из сентябрьских заседаний Казанского общества невропатологов и психиатров, мы получили возможность познакомиться с исследованиями Л. Рети *, который, производя опыты преимущественно на кроликах, нашел, что путем раздражения области, расположенной кпереди и кнаружи от коркового центра конечностей, вызываются жевательные движения, за которыми следует акт глотания.

По автору, эта последовательность движений обусловлена ничуть не тем обстоятельством, что второе движение рефлектор-но следует за первым, а тем, что эта последовательность движений уже дана в самой коре. При своих опытах над собаками мы также обратили внимание на ближайшее соседство в коре собаки центров глотания, центров движения челюстей, языка, углов рта, центров для открывания рта и т. п., но без специально поставленных опытов мы не можем пока утверждать, что уже в самой коре все вышеуказанные движения представляются сочетанными в одном и том же центре. Что же касается кроликов, то, повидимому, действительно имеется подобное сочетание, так как при раздражении коры у этих животных в вышеуказанной области глотательный акт обычно следует за жевательными движениями, центр которых на коре кролика был отмечаем уже и ранее некоторыми из авторов и, между прочим, мною в работе «Физиология двигательной области мозговой коры» ².

Д-р Рети находит далее, что внутри или под thalamus opticus заложен сочетательный центр для еды. С отделением этого центра раздражение заложенных в ножке путей вызывает только отдельные сокращения жевательных мышц, без движений языка и губ и без глотательных движений.

¹ Sitzb. d. К. Akademie d. Wissensch. in Wien, 1893, Bd. СП.

² Архив психиатрии, нейрологии и судебной психопатологии за 1886 и 1887 гг.; отд. изд., стр. 24; см. также Arch, slaves de biologie за 1887 г.

В участии области зрительных бугров в жевательных и глотательных движениях у кроликов я сам убеждался неоднократно при опытах, производимых мною в прежнее время; при этом я считаю необходимым отметить здесь, что указание автора о содержании в зрительных буграх соче тательного центра для еды заслуживает большого внимания. Уже много лет, как я доказываю, что зрительные бугры содержат в себе центры для иннервации разнообразных растительных функций организма и для непроизвольных движений, участвующих в выражении ощущений¹. Между прочим, в зрительных буграх, как показали мои опыты (при участии Н. А. Миславского), содержатся центры для движения желудка и кишок; само собой разумеется, что уже в силу этого обстоятельства представляется вероятной и зависимость иннервации пищевода от зрительных бугров, так как пищевод, как мы знаем, подобно желудку и тонким кишкам, ин-нервируется блуждающим нервом. Но исследования Рети ведут нас дальше: приняв их во внимание и руководясь полученными нами ранее данными относительно влияния зрительных бугров на желудочно-кишечную иннервацию, приходится признать, что путем раздражения зрительных бугров может быть приведена в деятельное состояние вся система движений, служащих для питательной функции организма, начиная с жевательных и глотательных движений и кончая движениями кишок.

¹ Бехтерев В., Об отправлении зрительных бугров у человека и животных, Вестн. психиатрии и невропатологии, 1885; см. также Virch. Arch., 1887, Bd. 110. — Бехтерев и М и с л а в с к и й, О влиянии мозговой коры и центральных областей мозга на кровяное давление и деятельность сердца, Архив психиатрии, 1886; см. также Neurol. Zbl., 1886, № 18.—Мозговые центры движений мочевого пузыря, Архив психиатрии, 1887; см. также Neurol. Zbl., 1887. — О центральной и периферической иннервации кишок, Труды Общества естествоиспытателей при Казанском университете, т. XX; см. также A; h {. Anatomie und Physiologie, 1890.— О мозговых центрах движений влагалища у животных, Медицинское обозрение, 1891, № 15; см. также Arch. f. Anatomie und Physiologie, 1891.— Об иннервации и мозговых центрах слезоотделения, Медицинско; обозрение, 1891, № 12; см. также Neurol. Zbl., 1891.

О ВЛИЯНИИ МОЗГОВОЙ КОРЫ ЧЕЛОВЕКА

НА СЕРДЦЕБИЕНИЕ, ДАВЛЕНИЕ КРОВИ

И ДЫХАНИЕ

В литературе имеется уже целый ряд указаний относительно влияния мозговой коры на сердцебиение. Эти наблюдения сделаны на животных, которым производилось раздражение мозговой коры. Производя сам такого рода опыты у собак, я наблюдал учащение пульса, которое обыкновенно происходило вместе с поднятием кровяного давления при раздражении корковой области на месте gyri sygmoidei и соседних с ней областей. До сих пор, однако, не имелось наблюдений относительно подобных же влияний мозговой коры у человека. Ввиду этого мне кажутся не лишенными интереса наблюдения относительно влияния на сердцебиение поверхностных разрушений мозговой коры у человека, произведенных при операциях над мозговой корой.

В заведываемой мною клинике было произведено с 1895 г. три таких операции со вскрытием черепной покрышки в области корковых двигательных центров и с последующим удалением, вслед за вскрытием твердой оболочки, определенной части мозгового вещества. Во всех этих случаях, особенно же в двух случаях, вслед за операцией обнаруживалось крайне резкое учащение и полнота пульса, которое не могло быть объяснено ни состоянием температуры тела, остававшейся или на нормальной высоте, или же лишь короткое время державшейся на субфеб-рильном уровне, ни какими-либо иными поводами. Равным образом и со стороны дыхания у больных обнаруживались резкие изменения, которые должны быть поставлены в прямую зависимость от мозговой операции. Я приведу здесь и самые случаи, о которых идет речь.

Больной ребенок, 12 лет, с детства страдает тяжелыми и частыми эпилептическими приступами с судорогами, начинающимися с левой верхней конечности и поворачивания головы в левую сторону и затем быстро обобщающимися. 18 марта в 1 час дня ему сделана была в заведываемой мною клинике трепанация в области правых центральных извилин, причем по вскрытии мозга был удален центр поворачивания головы в противоположную сторону, обнаруженный мною с помощью фарадического тока при заднем отделе второй лобной извилины, и вместе с тем была удалена также часть центра для верхней конечности в среднем отделе передней центральной извилины. Вслед за тем твердая оболочка была зашита, костный лоскут вставлен на место, края кожной раны сшиты и на всю рану наложена

асептическая повязка. Утром того же дня с больным был небольшой припадок, состоявший в судорогах верхних и нижних конечностей, но без поворачивания головы. Затем до 1 мая, т. е. почти в течение около 2'/₂ месяцев, припадков с больным не было вовсе. Впоследствии же они возобновились, но случались редко и под влиянием лечения Adonis vernalis с бромом даже и совсем прекратились на продолжительное время. Что касается его пульса, то он представлял крайнее учащение, вследствие чего после операции потребовалось назначение Inf. digitalis, который он принимал 21, 22 и 23 марта. Исследование пульса первоначально производилось три раза ежедневно в 9 часов утра, в 4 часа пополудни и в 8 или 9 часов вечера вместе с дыханием и температурой тела и дало следующие результаты.

	9 часов утра	4 часа пополудни	9 часов вечера
Дата	пульс	температура	дыхание	пульс	температура	дыхание	пульс	температура	дыхание
18 марта					36,8			37,5
19»	120—136	37,6	—		37,6	—		37,8	—
20»	110—120	37,0	—		38,0	—	■—	—	—
21»		36,7	—.		37,4	—		37,3	—
22»		37,1	—		37,4	—		37,4	—
23»		36,7	—		37,4	—		37,2	- —
24»		37,0	—		36,9			37,1
25»		36,7			36,9 '			37,2
26»		36,7			37,2			37,3
27»		37,4			37,5			37,0
28»		87,2			37,3			37,1
29»		37,1			37,0			37,1
30»		36,9			37,1			37,0
31»		37,0			—			37,2
1 апреля		—			—			—
2»		—			—			—
3»		—			—			—
4»		—			—			—
5»		—			__			—■
6»		—			—			—•
7»		—			—			—
8»		—.			—			—■
9»		—			—			—
10»		—						—
11»		—						—
12»		—			—			—
13»		—.			—			—
14»		—			—			•—
15»		—			—			—
16»		—		—	—	—		—
17»
18»		—		—	—	—		—■
19»				"	~

¹ Температура тела все остальное время держится с колебаниями от 36,8° Д0^37,3° и лишь однажды, а именно 2 апреля, поднялась до 37,5°.

Из этих данных нетрудно убедиться, что, несмотря на нормальную температуру тела, пульс у больного вслед за операцией представлял поразительное учащение, потребовавшее первоначально даже применения дигиталиса. Это учащение могло быть поставлено в связи исключительно с раздражением корковой поверхности, так как до операции пульс у больного, будучи неоднократно исследуем, не превышал е общем 80—86 ударов в 1 минуту.

Следует иметь в виду, что у нашего больного обращало на себя внимание то обстоятельство, что, несмотря на значительное учащение, пульс всегда представлялся полным и напряженным, что могло указывать на повышение бокового давления в сосудах.

Нельзя не отметить в этом случае и значительного учащения дыхания, наблюдавшегося вслед за операцией. Это учащение дыхания у больного может быть объяснено только тем, что корковый центр поворачивания головы был разрушен как раз в той области, в которой у животных, по моим исследованиям, произведенным совместно с Останковым¹, помещается центр, раздражение которого вызывает резкое учащение дыхания. Отсюда очевидно, что и учащение дыхания, наблюдавшееся в вышеуказанном случае, следует рассматривать как результат раздражения мозговой коры в области дыхательного центра.

Перейдем теперь к рассмотрению другого случая, в котором было произведено повреждение мозговой коры на более обширном протяжении, но исключительно на центральных извилинах.

Больной, молодой субъект, с давних пор страдавший постоянными судорожными движениями правой половины тела, временами переходившими в настоящие падучие приступы, имевший рубцы на гглове хак следы бывших ушибов, был оперирован в заведываемой мною клинике проф. Вельяминовым в 1 час дня 4 февраля 1898 г. По остеопластическому способу была выдолблена лоскутообразная фигура в черепе соответственно левым центральным извилинам, затем нижняя стенка черепа надломлена и вместе с кожным лоскутом отворочена вниз. Вслед за тем твердая мозговая оболочка разрезана в форме подобного же лоскута и отворочена, после чего фарадическим током были определены мною центры для движения руки и лица. Под контролем фарадического тока эти центры затем были удалены, после того твердая оболочка была зашита, кость вложена на место и кожный лоскут сшит с краями раны. С самого момента операции пульс сильно участился, хотя температура держалась на нормальной или субфебрильной высоте и только однажды достигла 38,2°. Так, уже в день операции в 4 часа 15 минут пульс достиг 106 в 1 минуту при температуре 37°; в 5 часов 15 минут пульс 122 в 1 минуту; в 9 часов вечера—• 124 в 1 минуту, полный, дыхание 22, температура 37,7°; в 1 час 16 минут ночи пульс 128, полный, дыхание 36 при температуре 38,2°; в 2 часа 45 минут пульс 100 в 1 минуту, полный, дыхание 24 в 1 минуту, ровное, температура 37,9°; в 5 часов утра пульс 100 в 1 минуту, температура 37,6°; в 7 часов утра пульс 125 в 1 минуту, полный и значительно напряженный, дыхание 22, температура 37,7°.

¹ Неврологический вестник, 1893; Neurol. Zbl., 1893; см. также сообщение доктора Жуковского (из моей лаборатории) в научном собрании врачей клиники душевных и нервных болезней за 1897 г.

На другой день, 5 февраля, в 9 часов утра пульс 120 в 1 минуту, полный, дыхание 20 в 1 минуту, температура 37,4; в 4 часа пополудни пульс 134 в 1 минуту, температура 37,2°; в 9 часов вечера пульс 108 в 1 минуту; 6 февраля в 11 часов утра пульс 108 в 1 минуту, вечером около' 100 в 1 минуту; 7 февраля пульс учащен, но не был сосчитан; 8 февраля пульс 86 в 1 минуту; 10 февраля утром пульс 108 в 1 минуту; 11 февраля пульс 108, температура 36,1°. 13 февраля с больным было 3 судорожных приступа, после чего наступил продолжительный сон.

14 февраля в 12 часов дня пульс 84 в 1 минуту, температура 37,5°. После того был судорожный приступ; в 3 часа дня пульс 72 в 1 минуту, полный, дыхание 24 в 1 минуту.

jib 15 февраля к 12-му часу с больным случился судорожный приступ, после которого пульс 106 в 1 минуту, аритмичный, температура 36,5°; 16 февраля пульс 86, температура 37°.

Остальные дни пульс представлялся нормальным, около 72—84 в 1 минуту, обыкновенного напряжения.

Таким образом, в приведенном случае пульс тотчас же вслед за операцией удаления мозговой коры достиг 106 в 1 минуту и затем перешел к вечеру того же дня за 120 в 1 минуту при нормальной и субфебрильной температуре тела. Также и на другой день вслед за операцией пульс достиг 120 в 1 минуту и даже 134 в 1 минуту при температуре 37,2—37,4°; остальные же дни до 13—14 февраля, следовательно, в течение около 9—10 дней вслед за операцией, держался выше 100 при нормальной температуре тела. Достойно внимания, что и в этом случае пульс, несмотря на частоту, представлялся вслед за операцией все время полным и напряженным, что указывает на повышенное давление крови.

Что касается дыхания, то здесь не обнаруживалось резкого учащения, как в первом случае, что вполне гармонирует с тем обстоятельством, что разрушение ограничивалось исключительно областью центральных извилин, следовательно, было произведено позади дыхательного центра.

Оба вышеприведенные наблюдения, таким образом, не оставляют сомнения в том, что двигательные области мозговой коры у человека, как и у животных, обнаруживают влияние на сердцебиение, давление крови и дыхание.

Что касается собственно центров сердцебиения и давления крови, то, имея в виду, что в обоих вышеприведенных случаях разрушение было произведено на различных участках двигательной области мозговой поверхности, необходимо притти к выводу, что и у человека, подобно тому, как у животных, центры, управляющие движением сердца и давлением крови, раскинуты на значительном протяжении двигательной площади мозговой коры и соседних с нею областей. Что же касается центра для дыхания, то у человека он, как и у животных, очевидно, располагается в передних отделах двигательной площади, по всей вероятности, на заднем отделе второй лобной извилины, как показывает первое из наших наблюдений.

ВЛИЯНИЕ КОРЫ ГОЛОВНОГО МОЗГА НА ПОЛОВЫЕ ОРГАНЫ, ПРЕДСТАТЕЛЬНУЮ И МОЛОЧНЫЕ ЖЕЛЕЗЫ¹

Несмотря на огромную роль, которую играют психические факторы в половой деятельности, вопрос о влиянии коры головного мозга на состояние половых органов остается совершенно недостаточно освещенным в литературе.

Поскольку мне известно, впервые мною совместно с д-ром Н. Л. Миславским в 1890—1891 гг. был поставлен ряд опытов на кроликах и собаках для выяснения влияния коры головного мозга на движения влагалища². При этом мы применяли тогда во всех опытах графический метод регистрации. Тонкий резиновый баллон вводился во влагалище либо через половую щель, либо через один из рогов матки. Он наполнялся водой и соединялся с водяным манометром, колебания которого записывались при помощи капсулы Марея на кимографе.

В этих опытах мы убедились в том, что путем соответствующих раздражений коры головного мозга можно вызвать или затормозить движения влагалища.

Дата добавления: 2015-06-26