MarieP., Progr. med., 1896, p. 39. 5 страница

Явления, обнаруживающиеся при вращении вокруг оси тела, как увидим ниже, также находятся в непосредственной связи с нарушением функции органов равновесия. Так как эти явления хорошо известны всякому наблюдателю, то здесь нам достаточно будет упомянуть о них только вкратце.!

Если мы сделаем несколько быстрых Еращательных движений вокруг оси тела, то в момент остановки мы почувствуем, как буд-

¹ Spamer, Pfluger's Arch., 1878, Bd. XXI, Hft. 10—12.

9*

то^?бы тело каше внезапно получило сильный толчок в противоположном направлении. Вместе с тем все видимые нами предметы кажутся движущимися в сторону бывшего вращения. Закрывши глаза, мы можем убедиться, что подобный же обман замечается и в органах осязания и слуха. Так, если мы прикасаемся к какому-либо из окружающих предметов, то мы чувствуем, что он движется под нашими пальцами в сторону бывшего вращения; точно так же источник шума, если последний продолжается известное время, кажется нам удаляющимся в том же направлении.

Вместе с ощущением толчка или кажущегося падения в направлении, противоположном вращению, мы, действительно, непроизвольно отшатываемся в этом направлении и можем даже упасть, если не успеем во-время предупредить это падение соответствующими телодвижениями. Глаза при этом отклоняются в сторону вращения и обнаруживают нистагм. Совершенно подобные же явления замечаются и в том случае, если вращение производят с закрытыми глазами и открывают их только в момент остановки; если же глаза остаются закрытыми и после вращения, то чувство падения в противоположном направлении для нас становится еще более ясным, и при этом мы почти неизбежно падаем, если только не успеем во-время ухватиться за какой-либо предмет.

После более или менее продолжительного вращения вместе с сильным головокружением почти всегда развивается в высшей •степени тягостное чувство тошноты и в то же время видимые предметы нам кажутся неясными, как бы со стертыми краями. Дело может дойти, наконец, до потемнения зрительного поля в такой степени, что остается, повидимому, только субъективное ощущение света, при этом слух и осязание также притупляются весьма заметным образом. Слабые звуки в этом состоянии почти вовсе не достигают до нашего сознания, более сильные — субъективируются, а шероховатая поверхность нам кажется гладкою.

Как эти последние явления, так и все вообще симптомы головокружения в только что указанном случае довольно быстро исчезают под влиянием нескольких оборотов в направлении, противоположном прежнему вращению тела и, следовательно, в направлении, противоположном кажущемуся движению окружающих предметов.

Со своей стороны я замечу, что и в случаях головокружения, вызванного гальванизацией затылочной области головы, а равно и при головокружении, вызванном патологическими процессами, оно всегда заметным образом ослабевает при вращении тела и вообще при движениях, противоположных кажущемуся движению предметов.

Явления, наблюдаемые при пассивном вращении тела, были с подробностью изучены пражским физиком Махом ¹. Мы за-

¹ М а с h, Crundlinien d. Lehre von den Bewegungsernpfindungen, Leipzig, 1875.

имствуем здесь только наиболее интересные для нас результаты его исследования.

Подвергаемый вращению наблюдатель, если он помещен в бумажном ящике, следовательно, вполне изолирован от зрительных впечатлений, при начале вращения обыкновенно еще в состоянии определить его направление. При дальнейшем же вращении это ощущение утрачивается и вместе с тем появляется субъективное чувство вращения в противоположном направлении. Вслед за внезапной приостановкой вращения это субъективное чувство движения или вращения еще более усиливается. Если в этот момент быстро открывают бумажный ящик, то все окружающее нас пространство представляется также вращающимся. Впечатление, получаемое при этом, может быть выражено следующим образом: «кажется, как будто все видимое пространство вращается в другом неподвижном, хотя и видимом» *. При этом ось вращения всегда совпадает с положением нашей головы, что было известно уже по опытам Пуркинье и Дарвина (старшего) ².

Все только что описанные явления, наблюдаемые при активном и пассивном вращении тела, без сомнения, имеют полнейшую аналогию с явлениями, наступающими при гальванизации в затылочной области головы. В свою очередь, и те, и другие явления поражают своим сходством с явлениями, обнаруживающимися в патологических случаях поражения мозжечка или принадлежащих ему периферических проводников. И там, и здесь наблюдаются вынужденные движения тела с отклонением глаз и явлениями нистагма. Точно так же и характер головокружения в обоих случаях отличается полнейшим сходством.

Таким образом, не может подлежать сомнению, что явления, наступающие при активном и пассивном вращении вокруг оси тела так же, как и явления, наблюдаемые при гальванизации в затылочной области головы, находятся в зависимости от нарушения функции органов равновесия, следовательно, мозжечка, или его периферических приводов.

Некоторые авторы, как Мах и Бреннер, допускавшие зависимость явлений, обнаруживающихся при гальванизации в затылочной области головы, от нарушения функции полукружных каналов, также и явления, наступающие вслед за вращением вокруг оси тела, старались объяснить расстройством функции одних каналов, происходящим под влиянием перемен в давлении содержащейся в них жидкости. С тех пор, однако, как мы знаем о существовании других периферических органов равновесия,

¹ М ас h, loc. cit., p. 26.

² Хотя Max в своем описании не делает указаний относительно объективных явлений (как отклонение тела, изменения в положении глаз и др.), но, без всякого сомнения, эти явления должны были обнаруживаться в его опытах так же, как и при активном вращении вокруг оси тела.

133-

по функции совершенно сходных с полукружными каналами, подобный взгляд, без сомнения, уже не может быть более защищаем. Против него, впрочем, имеются и фактические данные, так как у животных с перерезанными слуховыми нервами при вращении удается еще наблюдать все те объективные явления (отклонение тела и головы, нистагм глаз и пр.), которые обнаруживаются при вращении здоровых животных.

Ввиду этих данных явления, наблюдаемые при вращении вокруг оси тела, мне кажется, правильнее рассматривать как явления сложной природы, находящиеся в зависимости от нарушения функции всех вообще органов равновесия, следовательно, и полукружных каналов, в области третьего желудочка и кожно-мышечных органов. Возможно думать также, что и мозжечок принимает некоторое участие в обнаружении указанных явлений, так как вследствие развития центробежной силы при вращении тела, как предполагал уже Пуркинье, полушария мозжечка могут подвергаться сдавливанию, равным образом и при гальванизации затылочной области головы ток может достигать не только до полукружных каналов, но и мозжечковых полушарий.

Все приведенные выше факты убеждают нас в том, что при самых различных влияниях, действующих па органы равновесия, кроме объективных явлений, обнаруживаются еще в высшей степени резкие изменения психической сферы в виде характеристического головокружения. Естественно поэтому заключить, что у животных при повреждении мозжечка или его приводов рядом с рефлекторным расстройством движения должны существовать подобные же субъективные явления в психической сфере, которые в свою очередь не остаются без влияния на двигательную сферу, усиливая наклонность к продолжению вынужденных движений.

Короче, явления, следующие за разрушением полушарий мозжечка или его периферических приводов как у человека, так и у животных, распадаются на два отдела: 1) объективные явления, состоящие в расстройстве равновесия тела и в непроизвольных или вынужденных движениях, сопровождаемых своеобразным отклонением глаз и явлениями нистагма; 2) субъективные явления в виде головокружения, состоящего в ложном ощущении движения собственного тела в определенном направлении, именно — в направлении действительного непроизвольного или вынужденного движения тела — и вместе с тем кажущемся движением в противополож-

!;м

ную сторону всех окружающих предметов, воспринимаемых нами при посредстве органов зрения, осязания и слуха.

Перейдем теперь к более подробному анализу и взаимной связи этих явлений.

В физиологии, как известно, существовала теория, по которой двигательные расстройства, в особенности же вращение животных с повреждением мозжечка или каналов, объяснялись развитием головокружения, иначе говоря, объективные явления ставились в прямую зависимость от явлений чисто субъективного свойства. При этом одни авторы, как Грасиоле и Левая *, допускали, что развитие головокружения у оперированных животных стоит в связи с своеобразным отклонением глаз; по мнению же других, это головокружение имеет своим источником полушария головного мозга ².

Подобная теория, однако, не может быть нами принята главным образом ввиду следующих фактов:

1. Я убедился, что у оперированных животных с вращением вокруг продольной оси последнее не прекращается и вслед за вылущением глазных яблок ³.

2. Удаление мозговых полушарий у подобных животных, как мы упоминали, вызывает только известное ослабление двигательных расстройств; все же характеристические явления у них еще обнаруживаются и вслед за этой операцией.

3. Наконец, мы знаем, что в патологии мозжечка существуют такие случаи, в которых обнаруживаются вполне ясные двигательные расстройства при совершенном отсутствии головокружения.

Нельзя согласиться также с мнением Гитцига ⁴ и Вундта⁵, по которым вынужденные движения, обнаруживающиеся при гальванизации затылочной области головы, должны быть рассматриваемы как движения произвольные, направленные к исправлению кажущегося нарушения равновесия.

При всех моих опытах с гальванизацией в затылочной области головы так же, как и в опытах с вращением вокруг оси, отклонение тела всегда происходило в направлении субъективного движения и, следовательно, никак не могло служить к цели исправления равновесия. Кроме того, указанное отклонение тела мы всегда сознаем уже как совершившийся факт, не имея никакой возможности предупредить его или задержать. Последнее, очевидно, также мало говорит в пользу того, чтобы вынуж-

¹ Gratiolet et Leven, Mouvements de rotation sur l'axe determines par les lesions du cervelet, L'Institut, I860, v. 28.

² V u 1 p i a η, Lecons sur la physiologie gen. et сотр., Paris, 1866, p. 599 et suiv.

³ На этот факт указывает также Вульпиан (там же, стр. 596). «Hitzig, Unters. uber das Qehirn., S. 225.

* Вундт В., Основы физиологической психологии, СПБ, вып. 1.

денные движения зависели от нашей воли. Наконец, больные с поражением мозжечка или полукружных каналов никогда не определяют вынужденные движения как произвольные. Многие из них вовсе не могут дать ясного отчета о происхождении этих движений, тогда как другие для обозначения их употребляют стереотипное выражение: «как будто бы какая-то невидимая сила постоянно их толкала в известном направлении»".

Приводя эти данные, я вовсе не имею в виду совершенно отрицать влияние произвольных импульсов на движения, обнаруживающиеся при указанных условиях. Я хотел только сказать, что упомянутые движения, так же как и движения животных с разрушением органов равновесия, носят по преимуществу рефлекторный характер, но, без сомнения, кажущееся движение видимых предметов, 'а равно и субъективно сознаваемое непроизвольное движение тела, обманывая относительно положения собственного тела в окружающем мире, в свою очередь может служить причиной произвольного импульса, способствующего движению тела в том же направлении, в котором совершается и непроизвольное или рефлекторное вынужденное движение.

Следовательно, произвольные движения в данном случае являются движениями вторично обусловленными, тогда как непосредственно вызванные вышеуказанными влияниями движения всегда носят на себе характер движений непроизвольных или рефлекторных, вследствие чего они и понимаются как движения вынужденные или насильственные.

Но если двигательные расстройства, обнаруживающиеся при нарушении функции органов равновесия, как мы только что выяснили, носят по преимуществу рефлекторный характер и только отчасти могут зависеть от субъективных явлений головокружения, то, быть может, не следует ли рассматривать эти последние как результат появляющихся у животного двигательных расстройств.

Действительно, некоторые из авторов высказывались в том смысле, что головокружение, появляющееся при нарушении функции органов равновесия, находится в прямой зависимости от движения глазных яблок. Вот, например, как Гитциг в своем классическом труде говорит о причине головокружения при гальванизации мозжечка: «Наступление такого рода кажущегося движения при описанных движениях глазных яблок представляет в такой мере физиологический постулат, что объяснение этой части головокружения движениями глаз я считаю не только вероятным, но и необходимым».

На мой взгляд, однако, все подобные теории не могут считаться вполне удовлетворительными. Дело в том, что хотя и могут быть приведены неоспоримые доказательства в пользу возможности развития головокружения под^ влиянием непроиз-

больных движений глазных яблок¹, но не в этом, повидимому_г заключается главная причина головокружения, наступающего-как при вращении тела, так и под влиянием гальванизации мозжечка, а равно и вообще при нарушении функции органов равновесия.

Мы знаем, в самом деле, что больные, страдающие периферическим нистагмом, уже вскоре после развития своей болезни не испытывают головокружения. Далее известно, что при головокружении, развивающемся под влиянием вращения вокруг оси тела, фиксирование глаз не прекращает кажущегося движения окружающих предметов. Некоторые авторы говорят даже об усилении головокружения при этом условии (Мах, Цион). Здесь уместно привести также интересный опыт Маха: если при вращении вокруг оси тела давлением на глазное яблоко вызвать в поле зрения фосфен, то оказывается, что последний участвует в кажущемся движении предметов даже и при том условии, если глаз фиксирован прочно и вследствие того все время остается неподвижным.

Бреннер, впрочем, и этот факт старался объяснить с точки зрения вышеупомянутой теории, допуская, что фосфен смещается в таких случаях под влиянием только одних иннерва-ционных ощущений, хотя бы при этом и не происходило действительного движения глазного яблока. Но Цион² мог наблюдать смещение фосфена даже и в том случае, если во время опыта при закрытых глазах фиксируют близко отстоящий палец или кончик носа. Без сомнения, при подобном условии ощущения иннервации, как замечает сам Цион, могут дать только представление о неподвижности глаз и, следовательно, зрительное головокружение может происходить и без активного участия зрительных органов.

Здесь нельзя упустить из виду еще следующего обстоятельства: как известно, при вращении вокруг оси тела наступает не одно только зрительное головокружение, но также осязательное и слуховое; вряд ли при этом можно сомневаться в том, что все эти ложные ощущения, происходящие в различных органах

¹ Примером могут служить, например, случаи развития головокружения, появляющегося при смотрении на движущиеся перед глазами предметы, на быстрое течение водопада и пр. В работе «К физиологии равновесия тела» (Pfluger's Arch., 1883, Bd. XXXI) я объясняю подобное головокружение непосредственным влиянием движений глазных яблок на функцию области третьего желудочка. Ввиду признания в настоящее время волокон, выходящих из зрительных нервов позади chiasma непосредственно в серое вещество области третьего желудочка (см. мои «Проводящие пути мозга»), можно думать и о возможности передачи при посредстве этих волокон к органу равновесия, заложенному в области третьего желудочка, самих зрительных импульсов, независимо от всяких движений глазных, яблок.

² Ц и о н, Об отправлении полукружных каналов и т. д., Военно-медицинский журнал за июль 1879; также These pour le doctorat, Paris, 1878.

13?

•чувств, должны быть результатом одной и той же общей причины. Спрашивается теперь, как же мы должны объяснить происхождение осязательного и слухового головокружения при вращении тела, если кажущееся движение окружающих предметов мы поставим в зависимость от неправильного отклонения глазных яблок?

Наконец, я должен указать на многочисленные, известные всем клиницистам, факты из патологии человека, доказывающие, что при поражениях мозжечка и полукружных каналов характеристическое головокружение нередко обнаруживается при отсутствии каких-либо объективных явлений. Точно так же в приведенных выше опытах с вращением вокруг оси тела и в опытах с электризацией в области мозжечка, если только применяют слабый ток, явления головокружения обнаруживаются прежде, чем удается заметить какие-либо изменения в положении глазных яблок.

Все эти данные приводят нас к тому выводу, что симптом головокружения в указанных случаях в такой же мере составляет прямое последствие нарушения функции органов равновесия, как и своеобразные двигательные расстройства. Последние, быть может, служат только моментом, усиливающим до известной степени приступы головокружения, но ничуть не составляют главной причины его развития, как допускали некоторые авторы.

Итак, объективные и субъективные явления, обнаруживающиеся при нарушении функции или при разрушении органов равновесия, не относятся друг к другу как причина к следствию. Оба ряда явлений представляют собою только сочетанный симптом, будучи в то же время прямым следствием одной и той же причины. При разрушении органов равновесия, следовательно, мы имеем явления, совершенно аналогичные тому, что наблюдается при поражении других чувствующих органов: с одной стороны, прекращение известного ряда рефлексов, источником которых служит данный орган, с другой — нарушение восприятия определенных ощущений. Это в свою очередь говорит в пользу того, что органы равновесия не только служат в организме постоянным источником рефлекторных движений, направленных к цели поддержания равновесия тела, но •они должны быть также рассматриваемы и как органы, воспринимающие известные ощущения.

Здесь мы займемся еще на короткое время характером субъективных явлений, обнаруживающихся при тех или других влияниях на органы равновесия, а затем перейдем к выяснению тех •ощущений, которые воспринимаются этими органами.

Головокружение, обнаруживающееся при нарушении функции органов равновесия, как мы видели, состоит, собственно

говоря, из двоякого рода ложных ощущений: 1) из ощущений движения собственного тела в известном направлении и 2) из кажущегося движения в противоположном направлении всех предметов, которые мы в состоянии видеть, осязать и звуки которых мы слышим.

Спрашивается теперь: в каком отношении состоят друг к другу оба ряда ощущений и не существует ли между ними внутренней связи?

Я думаю, что в этом случае мы, действительно, имеем тесную связь одного явления с другим, т. е. что одно из них находится в прямой зависимости от другого. Это ясно уже из того обстоятельства, что ощущение движения собственного тела и кажущееся движение окружающих предметов прямо противоположны по направлению.

Известно, что пассивные движения своего тела мы обыкновенно переносим на окружающий нас мир, причем все предметы нам кажутся движущимися в противоположном направлении. •С другой стороны, и движение окружающих предметов мы нередко переносим на самих себя. Достаточно припомнить здесь всем известный пример, что во время остановки на станции железной дороги, при передвижении поездов мы нередко поражаемся следующим явлением: нам кажется, что видимые нами поезда стоят на одном месте, тогда как наш вагон пришел в движение.

Таким образом, легко представить себе, что если при известных влияниях на органы равновесия мы получим с самого начала ложное ощущение движения собственного тела в известном направлении, то вместе с тем все окружающие предметы нам должны казаться движущимися в обратном направлении. Наоборот, если бы при тех же условиях мы получили первичное ощущение в виде движения окружающих предметов, то мы перенесли бы его на самих себя и таким образом ощущали бы вместе с тем движение собственного тела.

Для нас важно поэтому выяснить — какое из двух упомянутых ощущений в данном случае мы должны считать первичным или основным? Этот вопрос представляется возможным разрешить на основании следующего соображения.

Если бы кажущееся движение окружающих предметов при нарушении функции органов равновесия было ощущением первичным или основным, то, без сомнения, как при опытах с вращением вокруг оси тела, так и при гальванизации в затылочной области головы ложное ощущение движения собственного тела должно было бы исчезать или по крайней мере уменьшаться в более или менее резкой степени вместе с закрытием глаз. Между тем опыт, как мы видели, показывает, что при подобных условиях чувство движения собственного тела не только не уменьшается, а, наоборот, еще в значительной степени усиливается.

Последнее обстоятельство заставляет нас с положительностью заключить, что при влияниях, действующих на органы равновесия, основным ощущением является чувство движения собственного тела в известном направлении, кажущееся же движение окружающих предметов в противоположную сторону есть неболее, как ощуще ниевтор и чное, составляющее прямое последствие первого ощущения.

Итак, различные нарушения в деятельности органов равновесия вместе с рефлекторными двигательными расстройствами возбуждают прежде всего ощущения движения тела в том или другом направлении. Выяснив этот факт, нам уже не трудно будет определить и специфическую энергию рассматриваемых органов, а вместе с тем выяснить себе и характер тех ощущений, которые в нормальном состоянии воспринимаются при посредстве этих органов.

Некоторыми авторами уже были предприняты попытки определить специфический характер ощущений одного из органов равновесия, именно —полукружных каналов. Упомянем здесь прежде всего о двух более распространенных мнениях Гольца, Маха и Бреннера. Первый автор высказался в том смысле, что полукружные каналы представляют собою чувствительные органы для равновесия головы и косвенным образом всего тела («sind, so zu sagen, Sinnesorgane fur das Gleichgewicht des Kop-fes tmd mitlelbar des ganzen Korpers»).

Нетрудно видеть, что подобное определение имеет в виду явления нарушения равновесия, следующие за разрушением каналов. Мы знаем, однако, что эти явления суть по преимуществу рефлекторной природы и не стоят в прямой зависимости от каких-либо ощущений.

Спрашивается поэтому, существует ли какая-либо возможность определять по этим явлениям специфический характер тех ощущений, которые воспринимаются при посредстве органов равновесия? Конечно, нет. В пояснение сказанного представим себе следующий пример: вместе с перерезкой зрительного нерва,. как известно, вполне прекращается рефлекторное сокращение зрачка под влиянием света; но можно ли заключать отсюда, что зрительный нерв представляет собою чувствующий орган для поддержания радужной оболочки в сокращенном состоянии?

Гипотеза Маха и Бреннера, без сомнения, представляет уже значительный шаг вперед, хотя и она имеет свои слабые стороны.

По мнению Маха, полукружные каналы суть органы, при посредстве которых мы определяем движение собственного тела и, следовательно, специфические ощущения этих органов суть ощущения движения тела. Главное основание, на которое опирается этот взгляд, очевидно, имеет в виду одно из положений

автора, а именно: как бы мы ни изменяли во время пассивных вращений характер тактильных и мышечных ощущений наблюдателя, последний тем не менее еще сохраняет способность определять направление движения. Отсюда автор и заключает, что в организме нашем должен существовать особый специфический орган, при помощи которого мы определяем направление движений нашего тела. Путем дедукции Мах приходит к заключению, что этот орган должен представлять собою полукружные каналы. В более полном развитии теории Маха и Бреннера, приписывая полукружным каналам задачу воспринимать ощущения вращения и движения тела вообще, признает вместе с тем за отолитами функцию, благодаря которой мы ориентируемся в пространстве. То и другое выполняется благодаря следующим условиям: каждый полукружный канал, как известно, представляет собою дугообразную полость, наполненную эндолим-фой. При всяком вращении головы, благодаря инерции, происходит обратное относительное движение жидкости, передающееся на выступающие в просвет нервные волоски, служащие нервными окончаниями п. vestibuli; благодаря этому механическому раздражению нервных окончаний, и сознается вращение жидкости, а вместе с тем и вращение головы. Так как далее человек обладает тремя полукружными каналами, расположенными в направлении трех перпендикулярно пересекающихся плоскостей, то, очевидно, таким образом при посредстве полукружных каналов воспринимается вращение вокруг каждой оси тела. С другой стороны, нервные окончания отолитов, как известно, вступают в желатинозную массу, образуя с последней пластинку, на которой покоится отолит. Каждое ускорение движения вызывает смещение отолита как более тяжелого тела, причем смещение отолита также производит механическое влияние на подлежащие нервные волоски. Таким образом, движения отолитов, механически раздражая нервные окончания, в свою очередь, дают нам возможность заключать о движении головы. Должно заметить, что теория эта подкрепляется опытными исследованиями над глухонемыми со стороны Джэмса и Крейдля¹, но лишь в отношении влияния полукружных каналов на развитие головокружения и рефлекторных движений глаз, появляющихся при вращении тела вокруг оси. Это влияние, без сомнения, должно признать бесспорным, хотя уже из вышеприведенных данных представляется очевидным, что, кроме полукружных каналов, на развитие тех и других явлений обнаруживают влияние и деятельность других органов равновесия, по функции совершенно аналогичных полукружным каналам. Вышеприведенную гипотезу Маха и Бреннера мы считаем ошибоч-

¹ S. А. К г е i d 1, Zur physiol. Bedeutung d. Ohrlabyrinthes, Wiener klin. Wschr., 1892, №2; ProtoK. d. K- K- Gescllsch. d. Aerzte in Wirnam, 12 Febr. 1892.

ной в той части, которая касается объяснения субъективных, явлений, обусловливаемых функцией полукружных каналов. Дело в том, что представление о движении нашего тела мы можем составить себе не иначе, как при посредстве ощущений положения его в пространстве. Без подобных ощущений немыслимо было бы и представление о движении тела. Иначе говоря, прежде чем ощущать движение тела, мы должны ощущать его положение.

Что ощущения положения тела действительно присущи нашему организму, мне кажется, не может подлежать сомнению. Известно, что в каких бы условиях равновесия мы ни находились, мы всегда в состоянии определить с известной точностью положение своего тела даже в том случае, если при этом мы не пользуемся ни зрительными, пи осязательными или мышечными ощущениями. Так, при пассивном погружении в воду с закрытыми глазами мы все еще в состоянии с известной точностью определить в каждую данную минуту как направление, так и величину уклонения своего тела по отношению к вертикальной линии. Вряд ли, кроме того, можно сомневаться в том, что в подобных случаях мы ощущаем прежде всего положение своей головы;, определение же положения других частей тела в отношении головы, очевидно, может быть уже достигнуто при посредстве ощущений, исходящих с нашей кожной поверхности и от мышц.

В действительности органы равновесия по своему устройству представляются в высшей степени хорошо приспособленными для ощущений положения головы, а вместе с тем и всего тела.

Если принять, что давление жидкости в полукружных каналах и в воронкообразной части третьего мозгового желудочка служит естественным раздражителем для нервных окончаний этих органов, в пользу чего, по моему мнению, существуют вполне веские соображения, то легко представить себе, что, сообразно положениям нашей головы, давление на те или другие чувствительные приборы, заложенные в стенках упомянутых органов, должно изменяться, что и служит нам источником специфических ощущений положения головы.

Что касается кожно-мышечпых органов равновесия, нормальным раздражителем которых, как следует думать, является прикосновение и вообще давление на кожную поверхность и суставы и растяжение мышц и связочного аппарата, то, очевидно, они более приспособлены к определению положения отдельных членов по отношению к положению головы. Весьма вероятно, что при посредстве этих именно органов мы и воспринимаем специфические ощущения положения своих членов, которые мы относим к так называемому мышечному чувству. Во всяком случае, ощущения, возникающие при посредстве кожно-мышечных органов равновесия, должны служить прямым дополнением к тем ощущениям поло-

жения головы, которые мы получаем на основании импульсов от полукружных каналов и области третьего желудочка.

Само собою разумеется, что эти ощущения положения головы и прочих частей тела, воспринимаемые при посредстве органов равновесия, лежат, между прочим, и в основе того чувства, которое мы называем чувством равновесия тела. С этой стороны Гольц, признававший в полукружных каналах чувствительные органы для равновесия головы и косвенным образом всего тела, без сомнения, был весьма близок к истине.

Допустив, что периферические органы равновесия служат нам прежде всего источником особых ощущений положения головы и тела вообще, мы вместе с тем должны'принять, что при посредстве тех же самых органов мы определяем и перемену этого положения, т. е. движение тела. Дело в том, что при всяком движении тела в наших органах равновесия должен возникать последовательный ряд импульсов, на основании которых создаются ощущения положения тела в различные промежутки времени. Это и дает нам возможность иметь представление о движении нашего тела.

Дата добавления: 2015-06-26