Общая биология 4 страница

Фарадический ток слева соответственно атрофированным мышцам обнаруживает количественное ослабление возбудимости. Постоянный ток на левых конечностях также обнаруживает ослабление возбудимости по сравнению с правыми, но реакция нормального типа. Механическая возбудимость мышц и мышечный валик слева живее, нежели справа; сухожильные рефлексы слева живее; костные рефлексы также слева повышены; коленный рефлекс справа передается на левую ногу, тогда как с левой ноги иа правую подобной передачи не наблюдается. Механическая возбудимость вообще повышена, но больше в аддукторах, в то время, как подошвенный и кремастеровый, а равно и другие кожные рефлексы, в том числе и рефлексы живота, ослаблены на левой половине тела. Мышечное чувство в верхней левой конечности совершенно утрачено; больной совершенно не может определить ее местоположение. В нижней левой конечности мышечное чувство резко ослаблено. Болевая, температурная и тактильная чувствительность сохранены на обеих сторонах.

Измерение конечностей, произведенное в начале апреля 1888 г., дало следующее:

Нижняя часть предплечья правой руки......13,5 см

»»» левой»......12,5»

Верхняя часть предплечья правой»..... 20»

»»» левой»......17»

На уровне m.biceps правой руки.........18»

»»»» левой руки.........14,5»

Голень правая.................. 24»

» левая...................24»

Бедро правое...................29»

» левое...................29»

Верхняя часть бедра с правой стороны......32»

»»»» левой»......28»

Должно отметить у больного существовавшее в периоде развития его паралича особое, чрезвычайно упорное, не покидавшее больного до последних дней жизии ложное ощущение двигающейся руки слева. Больной, не имея возможности двигать своей левой рукой, чувствует, однако, присутствие двигающейся левой верхней конечности, которая иногда закидывается за спину и как бы сдавлена лежащим на ней туловищем, в другой раз лежит на его груди или животе. Больной вполне сознает, что это чувство ложное, так как знает, что его левая рука вполне парализована и тем не менее не может отделаться от своего ощущения даже и в том случае, когда смотрит на свою неподвижно лежащую, парализованную левую верхнюю конечность.

24 июля 1888 г. В. умер. Протокол его вскрытия гласит следующее.

Кости черепа тонки, dyploe плохо развито, местами отсутствует, sulci meningei достаточно развиты. Твердая мозговая оболочка по sinus longitudinalis с наружной стороны ииъицирована, особенно сзади; самый синус содержит небольшой сгусток крови, легко отделяющийся; в сииусе имеются множественные сухожильные перемычки. С внутренней поверхности dura mater ничего особенного не представляет. Processus falciformis истончен и продырявлен. Твердая мозговая оболочка по sinus longitudinal's сращена с мягкой. Вес мозга 1 537г. Вес левогополушария 634 г,

правого — ЫО г. Вес ствола с мозжечком 224 г; вес мозгового ствола 70 г, мозжечка — 153 г. Мягкая мозговая оболочка помутнена, отечна, местами сращена с веществом мозга; сосуды основания мозга ничего особенного не представляют. Мозг вообще полнокровен. В правом полушарии имеется размягчение в передней части бокового желудочка; размягченная масса серовато-желтого цвета. При ближайшем исследовании оказалось, что размягчению подверглась большая часть п. lenticularis, за исключением незначительного переднего его отдела с прилежащей частью белого вещества. Не пораженным остался весь thalamus, равно и corpus caudatum. В спинном мозгу, в грудной части, начиная с шейного утолщения до поясничного, заметно резкое уменьшение размеров переднего рога с левой стороны.

Листки плевры по всей поверхности сращены, в нижней доле правого легкого каверны величиною с голубиное яйцо. Обе почки плотны, узловаты; поверхность разреза усеяна конгломератами туберкулов. Сердце увеличено в объеме, жирно; клапаны нормальны. Печень полнокровна. В почках пассивная гиперемия. Селезенка увеличена в объеме, полнокровна. На слизистой оболочке тонких кишок при переходе их в толстые — отдельные туберкулы. На слизистой же оболочке толстых — поперечные язвы с подрытыми краями.

Микроскопическое исследование спинного мозга обнаружило атрофию клеток переднего рога с левой стороны, особенно заметную на уровне утолщений. Боковые столбы атрофированы и перерождены.

Мы не будем здесь останавливаться на интересе этого случая в смысле оценки фокусного поражения в nucl. lenticularis и прилежащих областей белого вещества полушарий, приведшего сначала к развитию тонической судороги, а затем к развитию паралича движения противоположной половины тела вместе с анестезией мышечного чувства в парализованных членах при сохранении всех других видов кожной чувствительности. Не будем также останавливаться и на резко выраженной в нашем случае церебральной амиотрофии, обусловленной поражением п. lenticularis и последовательной атрофией клеток передних рогов. Но нельзя не обратить здесь внимания на развитие у больного того своеобразного симптома в парализованной левой стороне, который может быть назван pseudomelia paraesthetica и который в данном случае выражался ложным ощущением движения парализованной верхней конечности при полной неподвижности последней.

Заслуживает внимания, что рассматриваемый здесь симптом сопутствовался со стороны чувствительной сферы одной лишь анестезией мышечного чувства, тогда как в ранее описанном мною случае, а равно и в случае приват-доцента П. Останкова, нечувствительность была общею и захватывала все вообще виды чувствительности. С другой стороны, заслуживает внимания, что рассматриваемый симптом обнаружился при строго ограничен ном поражении в области п. lenticularis с прилежащей частью белого вещества.

Уже в первой своей работе я сравнивал испытываемое больным ощущение с тем ложным чувством существования конечности у ампутированных лиц, у которых чувствуемая конечность давно отнята. Аналогия тем более представляется полной, что

262

и в случаях ампутаций ложное ощущение присутствия конечности не исправляется ни сознанием произведенной операции удаления конечности, ни зрением, которое также убеждает в отсутствии ампутированной конечности. Равным образом у ампутированных под влиянием раздражения перерезанных нервов нередко испытывается не только отсутствие удаленной конечности, но иногда и ощущение движения отсутствующей конечности, которое как я мог убедиться в одном из случаев, отличается иногда необычайным упорством и даже мучительностью. Между гем нарушением мышечного чувства при tabes dorsalis, приводящем к обманам в отношении положения конечностей, вышеописанное явление имеет мало общего, так как иллюзии, основанные на анестезии мышечного чувства при tabes, наблюдаются лишь при закрытых глазах и тотчас же исчезают, как только больной открывает свои глаза.

Руководясь вышеприведенным нашим наблюдением, первоначально мною описанным случаем, наблюдением приват-доцента П. Останкова и теми случаями, которые наблюдаются, как последствие ампутаций, мы убеждаемся, что рассматриваемый симптом pseudomelia paraesthetica может обнаруживаться как при церебральных, так и при спинномозговых, а равно и при периферических поражениях, причем, судя по крайней мере по вышеописанному случаю, рассматриваемый симптом должен находиться в теснейшем соотношении с поражением проводников мышечно-суставного чувства, на основании которого создаются ощущения положения различных частей тела и его конечностей.

ОБ ОСОБОМ СГИБАТЕЛЬНОМ РЕФЛЕКСЕ НОЖНЫХ ПАЛЬЦЕВ

В заседании научных собраний клиники душевных и нервных болезней от 22 февраля 1901г. мной был демонстрирован и описан¹ в числе нескольких новых рефлексов особый «предплюснопаль-цевой рефлекс, выражающийся легким сгибанием пальцев при постукивании по тыльной поверхности предплюсневых костей и по основанию плюсневых». Этот «сгибательный рефлекс ножных пальцев», как я тогда же отметил, наблюдается лишь при патологическом повышении рефлексов, причем больные, на которых демонстрировался этот рефлекс, представляли собою органическое поражение мозга

В «Neurologisches Zentralblatt», № 5 за 1904, доктор К. Мендель под названием: «Ein Reflex am Fussriicken» описал, очевидно, тот же рефлекс, который мной был описан для патологических случаев, с органическим поражением мозга; но вместе с тем автор указал на то, что рефлекс этот наблюдается и у здоровых лиц, выражаясь здесь не подошвенным, а тыльным сгибанием II—V пальцев, как и в случаях функциональных параличей нижних конечностей; при органических же параличах в одних случаях этот рефлекс может выражаться тыльным сгибанием, в других же подошвенным сгибанием пальцев, причем это последнее видоизменение наблюдается в тех же случаях, в которых обнаруживается и рефлекс Бабинского.

По этому поводу я должен заметить, что разгибательное движение ножных пальцев при постукивании тыльной части стопы наблюдалось также и мной в некоторых случаях у здоровых лиц, хотя и не с абсолютным постоянством, а иногда также и в патологических случаях, но такого рода разгибательное движение пальцев, по моим предположениям, должно было зависеть от механического раздражения m. extensor digit, comm. longus, частью же от непосредственного раздражения подлежащего m. extensor digit, comm. brevis, тогда как сгибательный рефлекс

¹ См. Отчеты научных собраний врачей С.-Петербургской клиники душевных и нервных болезней за 1900—190J гг., стр. 44—47.

ножных пальцев представляет собою совершенно особый рефлекс, происходящий на счет действия мышц, сгибающих пальцы, и наблюдаемый исключительно только в патологических случаях.

В этом отношении рассматриваемый рефлекс имеет более или менее полную аналогию в описанном мною же сгибательном рефлексе ручных пальцев \ который получается при постукивании молоточком области тыла запястья и основания пястных костей ручной кисти и наблюдается обыкновенно также при патологическом повышении рефлексов (например, при органических гемиплегиях).

Вышеуказанное сообщение доктора Менделя выдвигает, между прочим, важное диагностическое значение сгибательного рефлекса ножных пальцев, которое автором отмечается в двух направлениях: 1) для отличия органических параличей и 2) для определения стороны паралича при коме.

В первом случае существование подошвенного сгибания пальцев при вызывании рефлекса постукиванием говорит, по автору, за органическое поражение, во втором случае, т. е. при коме, то же явление говорит за существование органического паралича на стороне этого явления.

Что касается своих наблюдений, относящихся до описанного мною сгибательного рефлекса ножных пальцев, то я должен заметить, что ни однажды этот рефлекс не был мной отмечен у совершенно здоровых лиц.

При истерической гемиплегии его также не удалось мне отметить ни в одном случае, но он почти с постоянством наблюдался мною при тех из органических параличей (например, при гемиплегиях, при миэлитах и пр.), при которых вобще наблюдается более или менее значительное повышение рефлекторной деятельности.

При этом в резко выраженных случаях описанный мною рефлекс характеризуется не просто лишь подошевенным сгибанием ножных пальцев, но и более или менее ясным растопыриванием пальцев, вследствие их отведения; вызывается же он в таких случаях не только постукиванием с тылу стопы в области предплюсневых и плюсневых костей, но и постукиванием по наружной стороне заднего конца пятой плюсневой кости.

Что касается до отношения сгибательного рефлекса ножных пальцев к рефлексу Бабинского, то на основании своих наблюдений я могу заметить, что почти во всех случаях, где имелся рефлекс Бабинского, я мог наблюдать и вышеуказанный сгибательный рефлекс ножных пальцев; но в круге моих наблюдений имелись случаи с органическим поражением двигатель-

¹ В. Бехтерев, О запястно-пальцевом рефлексе, Обозрение психиатрии, 1903; Ueber carpo-metacarpalen Reflex, Neurol. Zbl., 1903, S. 195.

235-

ных проводников, где рефлекс Бабинского отсутствовал или был выражен неясно, тогда как сгибательный рефлекс ножных пальцев существовал налицо.

Таким образом, сгибательный рефлекс ножных пальцев, наряду с рефлексом Бабинского, может служить полезным диагностическим признаком органического поражения двигательных пирамидных путей и притом он может быть использован для доказательства органического поражения двигательных проводников иногда даже в тех случаях, в которых рефлекс Бабинского отсутствует или выражен неясно.

О НАСИЛЬСТВЕННОМ ПЛАЧЕ ПРИ МОЗГОВЫХ ПОРАЖЕНИЯХ

В работе «Насильственный смех и плач при мозговых поражениях» ^х я обратил внимание на то, что в известных случаях мозговых параличей развивается беспричинный насильственный смех. Тогда же я указал и на случаи мозговых параличей, в которых подобным же образом обнаруживался насильственный плач.

Так как в выражении эмоций, согласно моим экспериментальным исследованиям², играют роль зрительные бугры и принадлежащие им системы волокон, то очевидно, что такой симптом, как насильственный смех и плач, не может происходить без отношения к его проявлению систем зрительных бугров.

Вслед за мной на случаи мозговых поражений с насильственным смехом и плачем стали обращать внимание и другие авторы (Бриссо, Федоров, Минганзини). Между прочим, Бриссо ³ вскоре опубликовал подобные же случаи, причем подобно мне отнес причину своеобразного симптома к зрительному бугру.

Вышеописанные случаи, как мне кажется, не совсем правильно называть спазмодическим или судорожным смехом, как делает Бриссо и некоторые другие авторы, так как в сущности в этих случаях дело идет о смехе, который, правда, развивается с непреодолимой силой, которого больные удерживать не могут и при котором больные часто даже не могут указать определенно повода к смеху, но тем не менее они всегда определенно утверждают, что им «смешно».

Следовательно, здесь имеется налицо психический импульс, побуждающий к смеху, но нет лишь соответствующей задержки и потому смех в этих случаях развивается при незначительней-

¹ В. Бехтерев, Нервные болезни, 1894, в. 1, стр. 49 и след.; см. также: В. Б е х т е р е в, Об отправлении зрительных бугров у животных и человека, Вестник психиатрии, 1885, и Virch. Arch., 1887, Bd. 110 и Arch. f. Psychiatrie, 1897.

⁸ В. Б e x т е р е в, Об отправлении зрительных бугров у животных и человека, Вестник психиатрии, 1885; Virch. Arch., 1887.

⁸ Brissaud, Sur le rire et le pleurer spasmodique, Lesons, 1895; см. также. Rf.vue rclentif., 1894, N 2.

шем поводе вопреки желанию больного, как навязчивое душевное состояние, подобно навязчивой эмоции.

Но от вышеуказанных состояний навязчивого или насильственного смеха следует, по моему мнению, отличать действительно спазмодический или судорожный смех. Под этим названием следует разуметь такой смех, который развивается без психических поводов, как настоящая судорога. Он действительно наблюдается иногда в более редких случаях эпилепсии в форме ауры при начале приступа. К случаям судорожного смеха следует отнести также не очень давно описанное мной наблюдение Ч

В этом случае дело шло об органическом поражении основных частей мозга с односторонним параличом и развитием односторонних судорог, которые всегда начинались судорожным смехом. Приступам предшествовали каждый раз аура в форме щекотания парализованной левой руки, и самый смех протекал в бессознательной сфере, являясь в настоящем смдсле слова судорожным, как и тоническое напряжение парализованной руки, развивавшееся с постоянством в течение этих приступов. Руководясь тем, что у больной имелась гемианопсия с гемиопической реакцией зрачков, что могло быть объяснено поражением tractus optici или наружного коленчатого тела, я пришел к выводу, что дело идет в этом случае о поражении зрительного бугра, раздражение которого и служило причиной развития спазмоди-ческого смеха.

Особенностью такого судорожного или спазмодического смеха, кроме отсутствия для него соответствующего психического импульса, служит также тот факт, что смех в этом случае сопутствует приступу эпилепсии и развивается в виде его предвестника, безразлично, будет ли дело итти о приступе большой или малой эпилепсии.

Руководясь всем вышесказанным, можно признать, что судорожный или спазмодический смех, о котором здесь идет речь, может быть уподоблен настоящей судороге, тогда как насильственный смех, описанный мною при мозговых параличах, представляет собою явление, психически обусловленное, т. е. наступившее вследствие известных ассоциаций, но развивающееся неудержимо против воли и желания больного, следовательно, может быть уподоблен навязчивым движениям.

Первоначально мной², а затем и Бриссо³ был высказан взгляд, что такое состояние объясняется устранением задерживающего влияния со стороны произвольно-двигательного пути для facialis, проходящего в переднем отделе внутренней капсулы. Но впоследствии я отказался от этого взгляда, особенно когда мне встретились случаи развития насильственного смеха при

¹ В. Бехтерев, Обозрение психиатрии, 1901, стр. 121.

^! Тая же.

³ Е г i s s a u d. 1. с.

мозговых поражениях без паралича facialis. Такой случай был представлен мною несколько лет назад в одном из научных собраний клиники душевных и нервных болезней ¹.

Наряду со случаями насильственного смеха при мозговых поражениях встречаются и случаи насильственного плача при мозговых процессах. На эти случаи насильственного плача я обратил внимание еще в 1894 г. в своей книге «Нервные болезни» (в. 1, стр. 73), где я говорю по поводу этого следующее: «Необходимо заметить, что насильственный или неудержимый плач наблюдается довольно нередко при мозговых поражениях. Мне удавалось его видеть в прогрессивном параличе, при мозговом сифилисе и в случаях мозговых опухолей и при размягчениях. Как известно, насильственный или неудержимый плач встречается нередко и при неврозах, являясь обычным спутником истерии. Но мне случалось видеть насильственный или неудержимый плач как совершенно самостоятельное явление при отсутствии всяких явлений истерии. В этом случае плач, повторявшийся приступами, не сопровождался рыданиями, но приводил всегда к обильному слезоотделению» ².

Наибольшего интереса в отношении выяснения патогенеза этого своеобразного симптома, как мне кажется, заслуживают случаи гнездовых поражений мозга с развитием насильственного плача. При этом должно иметь в виду, с одной стороны, случаи насильственного плача, обнаруживающегося наряду с существованием насильственного смеха, которые мною уже ранее были описаны³, и затем случаи, в которых при наличности мозгового поражения обнаруживается только насильственный плач без соответственных явлений насильственного смеха.

Такие случаи не часты, но мне встречались уже несколько раз. Одним из типических случаев этого рода может служить, между прочим, следующий случай.

Больной Ш., около 60 лет. Лет 7 тому назад после воспаления легких имел какое-то заболевание, при котором обнаруживалась параличная слабость в конечностях с болями. Со временем больной оправился, но с тех пор у него обнаруживается общая слабость и в особенности слабость ног, которая стала особенно заметно прогрессирвать последние три года.

Перед пасхой 1904 г. больной без видимой причины ослабел в такой степени, что ходить уже не мог, но затем мало-помалу несколько оправился и стал передвигаться, хотя и с трудом. Вместе с развитием слабости ног у больного стал обнаруживаться насильственный плач, появляющийся без всякой причины или при самом незначительном поводе. Достаточно сказать, что во время разговора с врачом больной начинает по многу раз плакать, всхлипывая, не будучи в состоянии удержаться от плача.

¹ См. Отчеты научных собраний клиники душевных и нервных бо^ лезней, 26 октября 1900 г.

² В. Бехтерев, Нервные болезни, в 1. стр. 73.

¹¹ Там же.

Когда больной перешел под мое наблюдение, я нашел у него явления склероза артерий, ясно выраженного в лучевых, височных и сонных артериях, резкую глухость сердечных тонов с нечистым оттенком первого-тона. Исследование других органов не дало никаких существенных уклонений. Но у больного имелась параличная слабость нижних конечностей, особенно левой, вследствие чего походка больного представляется паретической, с мелким шагом в виде семенящей походки. По той же причине больной с трудом садится и должен придерживаться руками за что-нибудь, прежде чем сесть. В руках можно также обнаружить некоторую слабость, особенно слева. Складки лица сглажены, язык высовывается прямо. Чуствительность без изменений. Сухожильные рефлексы на нижних конечностях слева повышены. Мочеиспускание ослаблено, на ночь подкладывается утка.

В психическом отношении никаких явлений не обнаруживается, кроме некоторой слабости памяти.

Особенностью больного является неудержимый плач, который появляется без достаточного внешнего повода, иногда при одном виде вновь пришедшего к нему знакомого человека, при первом его слове, притом плач нередко развивается приступами, сменяя один приступ другим, так что правильная беседа с больным становится невоможной. О причине плача больной не дает никаких пояснений, да и не может их дать, так как с каждым вопросом на счет плача последний развивается с такой неудержимой силой, что ни о каком объяснении не может быть и речи. Достаточно больного спросить, почему он плачет, чтобы он начал неудержимо плакать. Когда он успокоится, новый вопрос вызывает тот же неудержимый плач. Лишь иногда больной на вопрос скажет «не знаю» и заплачет.

В обыкновенной домашней обстановке больной также часто и- по самому незначительному поводу плачет. Новое лицо, пришедшее к нему, также возбуждает в нем плач. Всякое радостное событие, а тем более в какой-либо мере печальное, вызывает также неудержимый и продолжительный плач.

Бывают дни, когда больной буквально не в состоянии сказать ни сдова из-за неудержимого плача.

В беседе с больным при веселом его настроении он обнаруживает иногда улыбку и даже смех, но насильственного смеха вовсе не замечается; напротив того, часто начавшаяся улыбка переходит в плач.

С течением времени все явления, обнаружившиеся в физической сфере, стали медленно прогрессировать, мало-помалу у больного развилась столь значительная параличная слабость, что он стал ходить только с поддержкой и вместе с тем голос ослабел в такой степени, что больной мог давать почти шопотом короткие ответы на задаваемые вопросы; насильственный плач продолжался в прежней степени.

После перенесенной пневмонии слабость еще более усилилась, у больного время от времени начали появляться припадки зыбывчивости и недостаточной ориентировки в окружающем, что, впрочем, обычно не продолжалось более нескольких часов и самое большее день-два. В последний период времени у больного развилось апоплектоидное состояние с повышением температуры, после которого слабость достигла такой степени, что больной хотя и мог еще удерживаться на ногах, но почти совершенно не мог ходить, не мог говорить и вместе с тем у него обнаружилось резкое затруднение глотания, чейн-стоксовское дыхание и резко ухудшилась деятельность мочевого пузыря.

Хотя состояние больного с течением времени вновь стало несколько улучшаться, но затем спустя несколько недель у него развилась задержка мочи, присоединился катарр мочевого пузыря, а затем острый пиэлит, от которого он и скончался при высокой температуре в сопорозном состоянии. За последний период болезни до развития сопорозного состояния у больного также обнаруживался неудержимый плач в крайне резко выраженной степени, вследствие чего правильные расспросы об его состоянии представлялись невозможными.

Данный случай, в котором имелся насильственный плач без насильственного смеха, представляет собой явления общего прогрессирующего пареза нижних и частью верхних конечностей с преобладанием паретической слабости на левой стороне, — явления, развившиеся на почве обширного склероза мозговых сосудов, повлекшего, очевидно, к гнездовым размягчениям в мозговых полушариях, как это нередко бывает в старческом возрасте.

Но подобные же случаи насильственного плача встречаются и при более ограниченных гнездовых поражениях мозга, как показывает, например, следующий случай, исследование которого было произведено по моей просьбе доктором П. А. Останковым.

Больной 3., 64 лет; себя считает больным около года. 17 августа 1905 г. в 2 часа ночи с ним вдруг сделалось худо, но, оправившись и не потеряв сознания, он лег в постель; через полчаса при позыве к мочеиспусканию он встал, но затем вдруг упал, причем у него скривило рот на сторону и отнялась левая рука и нога. С этих пор больной слег в постель и вылежал около трех месяцев. Дня 3 — 4 после паралича ему плохо повиновался язык. Только спустя три месяца появились движения в ноге, а затем немного и в руке; первое время больной не мог ни стоять, ни ходить, руки висели, как плеть. Впоследствии, кроме полупаралича, у больного еще развилось недержание мочи и стал появляться насильственный или неудержимый плач.

Из анамнестических сведений о больном известно, что отец его умер от мозгового паралича, мать — от водянки; одна из сестер — от чахотки.

В семье нервных и душевнобольных не было. Сифилис отрицает, пил одну меленькую рюмочку водки перед обедом, курил много. Из болезни хворал только в молодости «горячкой», о которой много не помнит и рассказать не умеет.

Status praesens. Зрачки неравномерны, левый зрачок несколько шире правого, световая реакция их выражена хорошо. В лице заметна резкая асимметрия, левая носогубная складка сглажена, левый угол рта опущен; при высовывании языка он немного отклоняется влево. Движения глазных яблок нормальны. Зрение, слух и вкус хороши. Обоняние ослаблено. Левая рука полусогнута и приведена к туловищу; движения в ней ограничены, мышечная сила ослаблена резко. Походка больного паретическая, при ходьбе он приволакивает левую ногу, на одной левой ноге стоит с трудом, мышечная сила в ней ослаблена. При исследовании чувствительности замечается небольшое понижение болевой чувствительности на левой руке, ноге и на левой половине лица.

Коленные рефлексы резко повышены на левой ноге. Слабо выраженный симптом Бабинского. Подошвенный рефлекс получается резко. Со стороны тазовых органов следует отметить запоры и недержание мочи.

Во внутренних органах: гипертрофия сердца (увеличение его границ), диастолический шум, притупление на месте выслушивания аорты. Акцент на a. carotis с правой стороны особенно. Аритмия пульса. Склероз венечных артерий. Полный замедленный пульс.

Что касается насильственного плача, то он у больного появляется уже при простом опросе о его состоянии. Достаточно его спросить о здоровье, чтобы он тотчас же расплакался. Нечего говорить, что один намек на его плач тотчас же приводит к развитию неудержимого плача. На вопрос о причине плача он поясняет, что у него в груди сразу как бы стесняет и приливает к голове, возбуждая наклонность к плачу.

Исследование его физического состояния также обыкновенно приводит к неудержимому плачу. Иногда кажется, что больной плачет без видимой причины, но при расспросах больной обыкновенно указывает тот или иной незначительный повод, например, говорит о своем неизле-

чимом состоянии или что-либо подобное. Вообще больной обнаруживает плач почти при каждом обращении к нему с расспросами, иногда в виде многократных приступов и, кроме того, обнаруживает нередко плач и в то время, когда он предоставлен самому себе. Во время представления его мной на лекции слушательницам Женского медицинского института, приступы плача почти не прекращались в течение всего времени, пока больной оставался в аудитории.

Как и в предыдущем случае, здесь дело идет, очевидно, так же]р склерозе мозговых сосудов, но самое поражение должно быть поставлено в связь с местной закупоркой, как надо думать, в области центральных ветвей правой a. fossae Sylvii, чем и объясняется развившийся у больного половинный паралич, к которому затем присоединилось недержание мочи и насильственный плач.

Заслуживает внимания, что как в этом, так и в предыдущем случае насильственный смех сопутствовался недержанием мочи. Этот факт обращает на себя внимание в том отношении, что подкорковые центры мочеиспускания, как показали наши исследования ¹, заложены в thalamus opticus, вследствие чего является возможным предположить, что область поражения в подобного рода случаях так или иначе вовлекает в поражение и зрительный бугор. Это же обстоятельство объясняет нам и появление насильственного плача у больных, так как зрительный бугор содержит в себе центры мимических движений ².

Таким образом, по отношению к патогенезу насильственного плача как симптома мозговых поражений я должен, собственно, повторить то, что сказано мной еще в статье: «Насильственный или неудержимый смех и плач при мозговых поражениях»³.

«Что касается* физиологических условий появления плача, то, без сомнения, они представляют собой много общего с подобными же условиями появления смеха. Плач, возбуждаемый психическими импульсами, без сомнения, обусловливается сочетанной деятельностью мимического центра facialis и центров слезоотделения. Отсюда очевидно, что центрами и проводниками, служащими для импульсов, ведущих к обнаружению плача, являются также зрительные бугры и принадлежащая им система волокон. Таким образом, мы принимаем, что и насильственный плач, встречаемый при мозговых поражениях, имеет в общем туже физиопатологическую основу, как и насильственный смех; следовательно, он обусловливается или устранением задерживающих импульсов или же вызывается раздражением соответствующих центров и проводников».

Дата добавления: 2015-06-26