Маленький бродяжка

Тигр

Муха

Маленький трубочист

Заблудившаяся девочка

Святой четверг

Чем этот день весенний свят,

Когда цветущая страна

Худых, оборванных ребят,

Живущих впроголодь, полна?

Что это — песня или стон

Несется к небу, трепеща?

Голодный плач со всех сторон.

О, как страна моя нища!

Видно, сутки напролет

Здесь царит ночная тьма,

Никогда не тает лед,

Не кончается зима.

Где сияет солнца свет,

Где роса поит цветы,—

Там детей голодных нет,

Нет угрюмой нищеты.

В будущем далеком

Вижу зорким оком,

Как от сна воспрянет

Вся земля — и станет

Кротко звать творца,

Как дитя — отца…

И бесплодный край

Расцветет, как рай!

В дебрях южной стороны,

В царстве ласковой весны

Крошка девочка брела,

Утомилась и легла.

Ей седьмая шла весна.

Птичек слушая, она

Увлеклась и невзначай

Забрела в пустынный край.

«Сладкий сон, слети ко мне

В этой дикой стороне.

Ждет отец мой, плачет мать…

Как могу я мирно спать?

Баю-баюшки-баю…

Я одна в чужом краю.

Разве может дочка спать,

Если дома плачет мать?

Коль у мамы ноет грудь,

Мне здесь тоже не уснуть.

Если ж дома спит она,

Дочка плакать не должна…

Ты не хмурься, мрак ночной!

Полночь, сжалься надо мной:

Подыми свою луну,

Лишь ресницы я сомкну!»

Сон тревогу превозмог.

Звери вышли из берлог

И увидели во мгле —

Спит младенец на земле.

Подошел к ней властный лев

И, малютку оглядев,

Тяжко прыгать стал кругом

По земле, объятой сном.

К детке тигры подошли,

Барсы игры завели…

И на землю, присмирев,

Опустился старый лев.

Он из пламенных очей

Светлых слез струил ручей,

И, склонив златую прядь,

Стал он спящую лизать.

Львица, матери нежней,

Расстегнула платье ей,

И в пещеру — в тихий дом —

Львы снесли ее вдвоем.

Черный маленький мальчик на белом снегу,

«Чистить трубы кому?» — он кричит на бегу.

— Где отец твой и мать? — я спросил малыша.

— Оба в церкви, — сказал он, на пальцы дыша. —

Оттого, что любил я играть на лугу,

А зимою валяться в пушистом снегу,

Был я в черное платье, как в саван, одет

И пошел в трубочисты с младенческих лет.

Слышат мать и отец, что я песню пою,

И не знают, что жизнь загубили мою.

Славят бога они и попа с королем —

Тех, что рай создают на страданье моем.

Бедняжка-муха,

Твой летний рай

Смахнул рукою

Я невзначай.

Я — тоже муха:

Мой краток век.

А чем ты, муха,

Не человек?

Вот я играю,

Пою, пока

Меня слепая

Сметет рука.

Коль в мысли сила,

И жизнь, и свет,

И там могила,

Где мысли нет,—

То пусть умру я

Или живу, —

Счастливой мухой

Себя зову.

Тигр, о тигр, светло горящий

В глубине полночной чащи!

Кем задуман огневой

Соразмерный образ твой?

В небесах или глубинах

Тлел огонь очей звериных?

Где таился он века?

Чья нашла его рука?

Что за мастер, полный силы,

Свил твои тугие жилы

И почувствовал меж рук

Сердца первый тяжкий стук?

Что за горн пред ним пылал?

Что за млат тебя ковал?

Кто впервые сжал клещами

Гневный мозг, метавший пламя?

А когда весь купол звездный

Оросился влагой слезной, —

Улыбнулся ль наконец

Делу рук своих творец?

Неужели та же сила,

Та же мощная ладонь

И ягненка сотворила

И тебя, ночной огонь?

Тигр, о тигр, светло горящий

В глубине полночной чащи!

Чьей бессмертною рукой

Создан грозный образ твой?

* * *

Есть шип у розы для врага,

А у барашка есть рога.

Но чистая лилия так безоружна,

И, кроме любви, ничего ей не нужно.

Ах, маменька, в церкви и холод и мрак.

Куда веселей придорожный кабак.

К тому же ты знаешь повадку мою —

Такому бродяжке не место в раю.

Вот ежели в церкви дадут нам винца

Да пламенем жарким согреют сердца,

Я буду молиться весь день и всю ночь.

Никто нас из церкви не выгонит прочь.

И станет наш пастырь служить веселей.

Мы счастливы будем, как птицы полей.

И строгая тетка, что в церкви весь век,

Не станет пороть малолетних калек.

И Бог будет счастлив, как добрый отец,

Увидев довольных детей наконец.

Наверно, простит он бочонок и черта

И дьяволу выдаст камзол и ботфорты.

Дата добавления: 2015-06-26