Древняя Греция. Древний Рим. Византия 10 страница

старость лишила его отваги, а может быть, по словам Каллисфена, самовластие

Александра его тяготило, а высокомерие царя вызывало зависть. Александр был

раздосадован тем, что вынужден прекратить преследование, но не показал

солдатам своих истинных чувств и приказал трубить сбор (Плутарх:

"Александр"; 33). С конницей гетайров он вскачь помчался к правому флангу

варваров и напал на бегущую вражескую конницу. Начался бой, самый жаркий во

всей битве. Варвары, построенные в глубину отрядами, повернулись и напали на

воинов Александра. Много гетайров было здесь ранено и убито, но, в конце

концов, Александр одолел. Персы обратились в неудержимое бегство. Александр

готов был напасть на правое крыло неприятеля, но фессалийская конница

сражалась так блистательно, что Александру нечего было тут делать. Он

повернул и устремился опять преследовать Дария. Погоня продолжалась до

захода солнца.

Перейдя реку Лик, Александр остановился лагерем, чтобы дать немного

отдохнуть людям и лошадям. На другой день он прибыл в Арбелы и захватил

здесь деньги и все имущество Дария. Самого царя в Арбелах уже не было. Он

сразу с поля битвы умчался в Мидию, держа путь к армянским горам. С ним

бежала и бактрийская конница, царские родственники и около двух тысяч

наемников-чужеземцев. В Мидию Дарий направился потому, что, по его расчетам,

Александр после сражения должен был направиться в Вавилон и Сузы, поскольку

Вавилония и Сузиана считались самыми богатыми сатрапиями в персидской

державе и являлись, конечно, желанной наградой за невзгоды и трудности

войны.

И Дарий не ошибся. В начале 330 г. до Р.Х. Александр из Арбел повернул

в Вавилон. Поход проходил сначала степью, а потом по богатой и хорошо

возделанной равнине в междуречье Тигра и Евфрата. Вавилон был в то время

одним из крупнейших и богатейших городов Азии. Прекрасно укрепленный и в

избытке снабженный всем необходимым, он мог стать серьезным препятствием на

пути македонцев, но сатрап Мазей сдал город, кремль и казну без боя.

Александр пробыл в Вавилоне более месяца, давая отдых утомленному

войску и готовясь к новому трудному походу. Затем он отправился в Сузы. Уже

по дороге он встретил сына царского сатрапа и узнал, что тот передает ему

город и всю царскую казну -- более 50 000 талантов серебром, а также все

царское имущество (Арриан: 3; 15--16).

Оставив в Сузах мать Дария, Александр переправился через Тигр и

двинулся в землю уксиев. Эта область находилась по соседству с Сузами и

вторгалась в переднюю Персеиду, оставляя узкий проход между собой и Сузианой

(Курций Руф: 5; 3). Горные уксии не были покорены персами и прислали сказать

Александру, что они пропустят его с войском в Персеиду только в том случае,

если получат от него плату, какую они получали за проход от персидского

царя. Александр отослал их, велев идти к теснинам: там он обещал дать им

установленную плату (Арриан: 3; 17). Знакомые с местностью люди указали

Александру скрытый путь по глухим тропам в стороне от города уксиев и

сказали, что если он пошлет небольшой отряд легковооруженных, то они

проскользнут над головами врагов. Совет понравился царю, и он отправил в

горы 8000-й отряд под командой Тавро-на. Сам царь приступил к городу уксиев

и начал его осаду. Местность была неровная, заваленная скалами и камнями;

воинам приходилось сражаться и с врагами, и с условиями местности, но они

все же продвигались, так как царь находился в первых рядах и увлекал их

своим примером. Наконец показался Тав-рон со своим отрядом над укреплениями

города. При виде его дух неприятеля поколебался. Уксии начали переговоры.

Александр, помня их дерзость, сначала отвечал им сурово, но потом, после

просьбы матери Дария, смягчился, наложил на уксиев дань и позволил им жить в

их стране.

Разделив свои силы с Пармени-оном, Александр приказал ему идти степью,

а сам с отрядом легковооруженных захватил горный хребет, непрерывные отроги

которого уходили в глубь Персеиды. Опустошив всю эту область, он на третий

день вступил в Персеиду, а на пятый -- в теснины, называемые Сузскими

воротами, которые занимал сатрап Персеиды Арио-барзан с 25-ю тысячами

пехотинцев. Проход представлял собой узкую дорогу, окруженную с обеих сторон

гладкими отвесными скалами. На их вершинах варвары были недосягаемы для

стрел. Как только македонцы вступили в ущелье, враги стали скатывать с

высоты огромные камни, которые, натыкаясь на другие, катились дальше с еще

большей силой и давили не только отдельных людей, но и целые отряды. Тем не

менее македонцы двигались вперед, пока не дошли до стены, которой Ариобарзан

перегородил ущелье. Здесь Александр вынужден был повернуть обратно, так как

увидел, что штурмом стену взять невозможно.

Расположившись лагерем на открытом месте, царь стал совещаться о том,

что делать дальше. Люди, знавшие местность, говорили Александру, что в

Персеиду легко попасть через Мидию, но совесть не позволяла Александру

оставить без погребения убитых воинов. Он призвал к себе недавно взятых

пленников, среди которых был один, знавший персидский и греческий языки.

Пленник сказал, что царь напрасно ведет войско в Персеиду по горным хребтам;

есть лесные тропинки, едва доступные людям, где все закрыто зеленью, и

сплетающиеся деревья делают лес непроходимым. Александр немедленно ухватился

за эту возможность зайти Ариобарзану в тыл (Курций Руф: 5; 3--4). Он оставил

в лагере полки Кратера и Мелеагра и велел им штурмовать стену, как только

они узнают, что Александр уже обошел кругом и подходит к персидскому лагерю

(об этом должен был известить сигнал трубы). Сам он с полками Пердикки и

легковооруженными ночью осторожно вышел из лагеря и двинулся в горы (Арриан:

3; 18). Путь его был чрезвычайно тяжел. Помимо труднопроходимых скал и

откосов, воинам приходилось преодолевать снежные заносы; перебравшись через

перевал, воины оказались среди болот и непроходимых лесов (Курций Руф: 5;

4). Тем не менее, оставив позади все трудности, македонцы внезапно напали на

сторожевые посты персов и перебили их. На заре Александр совершенно

неожиданно напал на вражеский лагерь. Одновременно с его переходом через ров

трубы подали знак войску Кратера, и тот повел людей на штурм стены. Персы

попали между двух линий противника и обратились в бегство, не вступив даже в

бой. Отовсюду, однако, путь им был прегражден: с одной стороны нажимал

Александр, с другой наседали солдаты Кратера. Большинство варваров было

перебито, другие погибли, срываясь в паническом страхе с крутых обрывов. Сам

Ариобарзан с немногими всадниками бежал в горы (Арриан: 3; 18).

Рассеяв врага, македонцы двинулись к Персеполю. В пути Александру было

доставлено письмо хранителя царской казны Тирида-та. Тот писал, что жители,

оставшиеся в городе, услыхав о приближении македонцев, хотят разграбить

сокровищницу; пусть же он поторопится ее захватить. Александр оставил пешие

войска и с одними всадниками поспешил к Персеполю, который успел захватить

раньше, чем охрана расхитила казну. Он уже завоевал и частью принял на сдачу

много городов с обильными царскими богатствами, но сокровища этого города

намного превзошли все остальное. Сюда варвары свезли богатства со всей Азии,

золото и серебро лежало в сокровищницах грудами. Общая сумма добычи

достигала 120 000 талантов (Курций Руф: 5; б), если перевести золото в цену

серебра. Желая взять часть этих денег с собой для военных нужд, а другую

поместить для сохранности в Сузах, Александр потребовал из Вавилона,

Месопотамии, а также Суз караван мулов и, кроме того, 3 000 вьючных

верблюдов. Весь город кроме царского дворца был отдан на разграбление

воинам. А был этот город самым богатым из существующих под солнцем, и в

домах частных лиц с давних пор было полным-полно всякого добра. Македонцы,

врываясь, убивали всех мужчин и расхищали имущество, которого имелось очень

много (Диодор: 17; 70--71). Дворец вскоре разделил судьбу персидской

столицы. Рассказывают, что, собираясь выступить против Дария, Александр

как-то вместе с друзьями пировал и забавлялся. На пирушку к своим

возлюбленным пришли и женщины, пившие вместе с остальными. Самой известной

была Таис, родом из Аттики. В разгар веселья она воскликнула, что всего

сладостнее для нее было бы поджечь дом Ксеркса, сжегшего некогда Афины,

самой подложить под него огонь, чтобы по всему миру пошла об этом молва и

чтобы говорили, что женщина сильнее отомстила персам за Элладу, чем

знаменитые военачальники Александра. В ответ поднялся крик. Сотрапезники

стали уговаривать и подгонять друг друга. Царь, увлеченный общим порывом,

вскочил с венком на голове и с факелом в руках пошел впереди. Спутники его

веселой толпой окружили дворец (Плутарх: "Александр"; 38). Александр первым

бросил факел, затем это сделали и другие, и вскоре дворец со всеми

постройками был охвачен огромным пламенем (Диодор: 17; 72).

Александр провел в Персеполе четыре месяца, обладая теперь сказочными

богатствами. Он осыпал подарками своих друзей. По природе своей он был очень

щедр, и когда дела его пошли все лучше и лучше, он стал раздавать еще

больше. Вел он при этом себя с такой приветливостью, которая делала подарок

по-настоящему приятным. Однако, когда он увидел, что его сподвижники утопают

в наслаждениях и образ жизни их становится просто противным (у теосца

Гаг-нона, например, сапоги были подбиты серебряными гвоздями; Лео-нату

караваном верблюдов привозили для гимнастики песок из Египта; Филота заказал

себе охотничьих тенет на 100 стадиев длины; миррой натирались теперь в бане

больше, чем раньше оливковым маслом, и держали при себе постельничных и

массажистов), он стал ласково и разумно упрекать их. Сам он, упражняясь и

побуждая к этому других, подвергал себя ради доблести постоянной опасности.

Друзья же его, получив богатства и высокие звания, хотели жить в роскоши и

безделье. Их тяготили стран -ствия и походы. Постепенно они дошли до того,

что стали злословить на царя. Тогда он относился к этому еще спокойно,

говоря, что это царский удел: слушать брань за оказанные милости (Плутарх:

"Александр"; 38--41).

В начале 329 г. до Р.Х. Александр выступил из Персеполя с намерением

нанести окончательное поражение Дарию Дарий тем временем собирал войско в

Бактриане и глубинных сатрапиях. Но Александр не дал собраться ему с силами.

Стремительность продвижения македонцев превзошла все мыслимые возможности

(Диодор: 17; 73). Выйдя из Персеполя, Александр через две недели овладел уже

всей Мидией и вступил в ее столицу Экбатаны. Здесь он узнал, что у Дария

фактически нет боеспособного войска и единственное свое спасение тот видит в

бегстве. Пробыв в Экбата-нах ровно столько, сколько требовали от него дела

по налаживанию управления страной, Александр вновь устремился в погоню, --

на этот раз через земли Парфии. В пути до него дошли известия, что армия

Дария разбежалась, а сам Дарий оказался в полной власти бактрий-ского

сатрапа Бесса, который держит царя на положении пленника. Услышав об этом,

Александр заторопился еще больше. Через несколько дней изнурительной погони

македонская конница настигла варваров. Все они обратились в бегство, даже не

начав сражения. Бесс и его единомышленники старались увезти с собой в

повозке Дария, но, когда Александр уже совсем настиг их, нанесли Дарию

множество ран, бросили его, а сами бежали. Дарий умер раньше, чем его увидел

Александр (Арриан: 3; 19--21).

Бесс же ускользнул от Александра вместе с Набарзаном и многими другими

и добрался до Бактрии. Здесь он стал призывать народ к защите своей свободы.

При этом Бесс указывал, что сама их земля во многом будет им помощницей: она

недоступна, и населения в ней достаточно, чтобы приобрести независимость. Он

заявил, что будет предводителем на войне, уговорил народ и объявил себя

царем; набрал солдат, заготовил много оружия и ревностно занялся тем, что

насущно требовалось в данный момент.

Между тем Александр видел, что македонцы рвутся домой, считая, что со

смертью Дария война закончена. Собрав их всех и воодушевив подходящей речью,

он уговорил их продолжать поход. Воинов из союзных греческих городов

Александр созвал отдельно, поблагодарил за то, что они сделали, и отпустил,

подарив каждому всаднику по одному таланту и каждому пехотинцу по 10 мин.

Кроме того, он выплатил причитающееся им жалование, добавив к нему плату за

все время, какое они пробудут на возвратном пути домой. Тем же, кто

предпочел остаться вместе с царем, он выдал каждому по три таланта. Так

богато одарил он воинов потому, что, преследуя Дария, захватил много денег.

Устроив таким образом свои дела, Александр отправился в Гир-канию и

завладел всеми городами этой страны вплоть до Каспийского моря. Вслед за

Гирканией македонцам покорились и смежные с ней племена. Многие из

военачальников, бежавших к Дарию, сами сдались ему. Милостиво обойдясь с

ними, он прославился своим великодушием. Вскоре эллинские наемники,

служившие в войске Дария, -- а их было около полутора тысяч и они отличались

своим мужеством -- пришли к Александру с повинной, получили прощение и были

зачислены в его полки с тем же жалованием (Диодор: 17; 74-- 76).

Из Гиркании Александр пошел в Задракарты, самый большой город Гиркании,

где находился царский дворец. Проведя там 15 дней, он двинулся дальше и

вторгся в Парфию, а оттуда к границам Арии. В Сузию, столицу Арии, к нему

явился Сатибарзан, сатрап этой страны. Александр оставил ему его сатрапию,

но послал с ним небольшой отряд македонцев (Арриан: 3; 25).

Именно в это время Александр стал исподволь вводить у себя персидские

обычаи. Сначала он завел во дворце жезлоносцев и поставил на эту должность

уроженцев Азии, затем сделал своими телохранителями виднейших персов

(Диодор: 17; 77). Еще находясь в Парфии, он как-то на досуге впервые надел

варварскую одежду. Может быть, он хотел только приобщиться к местным нравам

-- принятие того, к чему люди привыкли и с чем сроднились, весьма

способствует их умиротворению, -- может быть, он незаметно пытался внушить

македонцам мысль о том, что ему, как и персидскому царю, подобает кланяться

в ноги, и постепенно приучал их мириться с переменой в образе жизни. Однако

он, не принял целиком персидского облика: не надел ни штанов, ни верхней

одежды с рукавами, ни тиары, но устроил себе что-то среднее между персидской

и македонской одеждой: она была скромнее первой и пышнее второй. Он надевал

ее сначала только дома, принимая варваров и друзей, а затем стал появляться

в таком виде на людях и на больших приемах. Македонцев огорчало это зрелище,

но, чтя доблесть царя, они рассуждали так: ему следует иногда уступать в

том, что доставляет ему удовольствие и служит его славе (Плутарх:

"Александр"; 45). Видя это, Александр стал действовать более смело. По

примеру Дария он окружил себя наложницами; их было не меньше, чем дней в

году, и они отличались красотой, так как были выбраны из всех азиатских

женщин. Каждый вечер они становились вокруг царского ложа, чтобы он мог

выбрать ту, которая проведет с ним ночь (Диодор: 17; 77). А чтобы не

показалось, будто только он один опустился до порочной жизни тех, кто был

побежден его армией, Александр позволил также и своим воинам брать в жены

тех пленных женщин, с которыми они были в связи, полагая, что у солдат будет

меньше желания вернуться на родину, если в лагере они почувствуют некоторое

подобие домашнего очага и семейной обстановки (Юс-тин: 12; 4).

Чем дальше, тем более Александр усваивал местный образ жизни; коренных

же обитателей приучал к обычаям македонским. Он считал, что во время его

длительного отсутствия все устроится лучше без насилия, путем дружественного

общения и взаимного приспособления. Потому он отобрал 30 000 мальчиков и

велел учить их греческой грамоте и приучать пользоваться македонским

вооружением; к ним приставили много учителей (Плутарх: "Александр"; 47).

Занимаясь всем этим, Александр не терял из вида Бесса, который вызывал

у него все большую тревогу. Приходили известия, что Бесс надел высокую тиару

и персидскую столу, называет себя не Бессом, а Артаксерксом, и говорит, что

он царь Азии. К нему собрались персы, бежавшие в Бакт-рию, много бактрийцев,

и он поджидает прихода союзников-скифов. Александр, имея при себе уже все

свое войско, пошел на Бактрию.

Уже по дороге он получил известие, что сатрап ариев Сатибарзан перебил

отряд македонцев, вооружил ариев и собрал их в городе Артакоане. Узнав о

продвижении Александра, он решил идти со своим войском к Бессу, чтобы вместе

с ним напасть на македонцев где придется. Получив такое известие, Александр

не пошел в Бактрию, а с частью войска поспешно двинулся на Сатибарзана и

ариев (Арриан: 3; 25). Когда царь приблизился к нему, Сатибарзан испугался и

его большой армии, и прославленного мужества македонцев. Поэтому, взяв с

собой 2000 всадников, он поспешил к Бессу, чтобы побудить его скорее оказать

ему помощь, а остальным велел бежать на высокую гору, где было много

непроходимых мест и удобных убежищ. Приказ этот был выполнен, но Александр,

с присущей ему решительностью, энергично повел осаду беглецов и принудил их

сдаться. Затем в течение 30 дней он овладел всеми городами в Арии и

отправился в Дрангиану. Там он поселился во дворце Дрангены и дал отдых

войску.

Подавив это восстание, Александр вскоре столкнулся с опасностью более

грозной, так как исходила она не от покоренного врага, а непосредственно от

самих македонцев. Некто Лимн, один из друзей царя, за что-то упрекал его и,

увлеченный гневом, решил составить против него заговор. Когда заговор

раскрылся, обнаружилось, что Филота знал о нем и не донес царю. Александр

поручил судить его македонцам (Диодор: 17; 78--79). Положение Филоты давно

внушало зависть и ненависть, и теперь на него возвели бесконечное количество

клеветы. Его схватили и стали допрашивать (Плутарх: "Александр"; 49). То ли

не выдержав пыток, то ли от угрызений совести (это так и осталось

неизвестным) Филота признался, что стоял во главе заговорщиков. После того

как он и все его сообщники были казнены, Александр распорядился убить также

Пармениона. Долгие годы тот оставался первым другом Александра и вторым

после него человеком в армии. Его не было тогда при дворе, так как он

остался управлять Мидией. Александр послал на драмадерах людей, которые

опередили весть о казни Филоты и тайком убили его отца в Экботанах. Убийство

Пармениона было воспринято неоднозначно. Если солдаты, находившиеся в

Дрангиане и присутствовавшие при суде Филоты, отнеслись к нему как к

должному, то воины мидийских гарнизонов сильно негодовали на царя. Александр

велел вскрывать их письма, направленные в Македонию. Всех, кто дурно

отзывался о царских намерениях, он решил соединять в один отряд под

названием "отряд беспорядочных", так как боялся, чтобы они своим ропотом и

речами не развратили остальное войско (Диодор: 17; 80).

Уладив все эти дела, Александр возобновил поход на Бактрию. Выступив из

Дрангианы, он покорил по пути племена аримаспов и гад-росов. В начале 328 г.

до Р.Х. он вступил в предгорья Гиндукуша, заселенные парапамисадами. Тут он

узнал, что Сатибарзан вернулся в Ариану, после чего арии опять восстали.

Александр послал против них перса Артабаза и одного из диадо-хов -- Эригия,

а сам продолжал поход, который отличался большой сложностью. Земля

парапамисадов была расположена в высокогорных районах, климат ее был

чрезвычайно суров. Глубокие снега покрывали всю землю, а жестокие морозы

доводили людей до изнеможения. Войско, заведенное в эту пустынную местность

без следов человеческой культуры, претерпело все, что только можно

претерпеть: голод, холод, утомление и отчаянье. Многие погибли от непривычно

холодного снега, многие отморозили ноги, другие ослепли от нестерпимого

блеска снегов. Утомленные походом воины ложились на снег, не в силах

продолжать путь. Александр пешком обходил войско, поднимал лежавших и

поддерживал тех, кому трудно было идти. Он не щадил сил, появляясь то в

первых рядах, то в центре, то в арьергарде. Наконец, прибыли в места менее

дикие, и войско оправилось, получив в изобилии продовольствие; в устроенный

тут лагерь пришли и воины, отставшие в пути.

Оттуда войско отправилось к Гиндукушу и перевалило через него за 17

дней. У подножия высокой скалы по ту сторону гор было выбрано место для

основания города. Семь тысяч старейших македонцев и, кроме того, воины, уже

негодные для военной службы, получили позволение поселиться в новом городе,

названном Александрией Кавказской.

Миновав горы, Александр вступил в пределы Бактрии. Страна эта славилась

своими плодородными оазисами, где размещались богатые города и

многочисленное население. Но большую часть Бактрии занимали бесплодные

пески, и земля здесь была совершенно безлюдной. У Бесса было 8000

вооруженных бактрийцев. Пока они думали, что из-за жаркого климата македонцы

скорее направятся в Индию, они покорно подчинялись ему. Узнав же о

приближении Александра, они покинули Бесса и разбежались по своим селам.

Тот, переправившись через Амударью с кучкой друзей, оставшихся ему верными,

сжег свои лодки, чтобы их не использовали враги, и стал собирать новое

войско в Согдиане.

Александр устремился вслед за врагом и двинулся в путь через пустыни

Бактрии. Вскоре стала ощущаться острая нехватка воды. Жар летнего солнца

раскалял пески, и они пылали, словно непрерывный пожар, опаляя все вокруг.

Изнурительная жажда привела к тому, что Дух воинов начал падать. Александр

был озабочен столькими бедствиями, но понимал, что только его мужество может

вдохнуть новые силы в воинов. Как-то раз двое солдат, посланных вперед

выбрать место для лагеря, вернулись, неся в кожаных мехах воду. Они несли ее

сыновьям, находившимся, как они знали, в этой части войска и жестоко

страдавшим от жажды. Когда они повстречались с царем, один из них, открыв

мех, наполнил водой сосуд, который у него был, и протянул его царю. Тот,

взяв его, спросил, кому они несут воду, и, узнав, что своим сыновьям, вернул

им полный кубок, к которому не притронулся, и сказал: "Я не в силах выпить

все один и не могу разделить между всеми такую малость. Берите и отдайте

вашим детям то, что вы для них принесли (Курций Руф: 7; 3-5).

Прибыв в Драпсак, Александр дал войску отдохнуть и повел его на Аорн и

Бактры, самые большие города в бактрийской земле. Взял он их сходу. После

этого он принял власть над остальными бакт-рийцами, которые сдались почти

без сопротивления. Из Бактр он двинулся к Амударье. Александр собирался

приступить к переправе, но увидел, что переправиться через эту реку нигде

невозможно: шириной она была, по крайней мере, шесть стадий и очень

глубокой, с песчаным дном и таким сильным течением, что оно легко

выворачивало колья, которые забивали в дно. Положение особенно затруднялось

недостатком леса.

Александр велел собирать шкуры, из которых были сделаны палатки, набить

их самой сухой травой и зашить так тщательно, чтобы вода не могла проникнуть

внутрь. Эти набитые и зашитые меха оказались вполне пригодными для

переправы, и за пять дней войско переправилось с ними на тот берег (Арриан:

3; 29).

Переправившись в Согдиану, Александр спешно направился туда, где, по

его сведеньиям, находился Бесс с войском. Но главные военачальники Бесса --

Спи-тамен и Дитаферн, уже сговорились и схватили Бесса. Вскоре они привели

его, скованного и в ошейнике, к Александру. Царь почтил их дарами, а Бесса

передал для казни брату Дария (Диодор: 17; 83).

Поскольку во время перехода через горы и пустыню македонцы потеряли

много лошадей, Александр пополнил конницу местными лошадьми и пошел в

Маракан-ды -- столицу Согдианы. Оттуда он двинулся к Сырдарье. Неподалеку от

этой реки македонцы, ушедшие за фуражом, были убиты согдий-цами, которые

затем бежали на гору, недоступную и отвесную со всех сторон. Их было около

30 000. Александр напал на них с самыми легкими на ходу воинами. В

завязавшемся ожесточенном бою было много раненых. Самому Александру насквозь

пробили бедро, стрела отколола часть кости. Тем не менее гора была взята. Из

30 000 уцелело не более 8000 человек (Арриан: 3; 30).

На берегах Сырдарьи Александр решил основать город, назвав его своим

именем. Место это показалось ему подходящим, так как сулило будущему городу

процветание от торговли и было превосходно защищено от возможного нападения

саков. За то, что город станет большим, ручалось и обилие поселенцев,

которых он хотел собрать здесь, и блеск его имени (Ар-риан: 4; 1).

Но выполнение этого замысла отсрочилось из-за известия о начавшемся

восстании согдийцев, увлекших за собой и бактрийцев. Подняли восстание 7000

всадников, которым Александр велел явиться к себе. Между тем Спитамен

распространил слух, что македонцы собираются перебить их и тем самым лишить

Согдиану ее защитников. Всадников поддерживало все население. Александр,

встревоженный размахом восстания, отправил к согдийцам Спитамена, надеясь,

что тот поможет привести их к покорности. Оказавшись среди своих, Спитамен

встал во главе восстания. Узнав об измене перебежчиков, Александр немедленно

Дата добавления: 2015-06-26