Древняя Греция. Древний Рим. Византия 52 страница

точно так же, как она была вручена Нерве после убийства Домициана. Однако

сенаторы единогласно провозгласили его Августом, императором, отцом

отечества и даровали ему все почести, положенные принцепсу. Принеся

положенные жертвы, Пертинакс после этого вступил в Пала-тинский дворец в

качестве всеми признанного императора.

Правил он скорее как ласковый начальник и отец, а не как государь.

Всякому он разрешил занимать столько пустующих земель, сколько он может

обработать. Возделывающим землю он даровал освобождение от всех податей на

десять лет и навеки беспрепятственное владение ею. Отменив все пошлины,

придуманные раньше при тирании с целью получать обильные средства, он

установил прежние свободные порядки. Он был таким скромным и так любил

равенство, что даже своего сына, бывшего уже в юношеском возрасте, не ввел в

императорский дворец; тот остался в отеческом доме и посещал обыкновенные

школы и гимнасии для частных лиц, воспитывался и делал все наравне с

остальными, нигде не выставляя на показ императорского тщеславия или

пышности. Да и сам Пер-тинакс хотел оставаться в глазах других таким, каким

он был раньше (Геродиан: 2; 1--5).

Все эти меры снискали Пертинаксу любовь и уважение всех достойных

граждан. Но воины-преторианцы с самого начала невзлюбили нового императора и

в дальнейшем повиновались ему с большой неохотой. Они с вожделением

вспоминали о тех вольностях, что позволял им Коммод, покрывавший многие их

беззакония, и страшились суровости Пертинакса, имевшего славу строгого

военачальника (Геродиан: 2; 5). Сначала они попытались провозгласить

императором сенатора Триария Ма-терна, а потом консула Фалькона. И в первый,

и во второй раз сами претенденты, кажется, ничего не знали о намерении

заговорщиков. Пертинакс простил их обоих, но казнил зачинщиков беспорядков.

Этой расправой он еще больше раздражил солдат. И вот 28 марта 300

вооруженных воинов, построившись клином, ворвались в императорский дворец.

Пертинакс вышел к ним и успокоил длинной и убедительной речью. Солдаты уже

готовы были разойтись, но некий Таузий метнул в грудь императору копье.

Тогда, молясь Юпитеру, Пертинакс закрыл голову тогой и был добит остальными.

Воины насадили его голову на пику и понесли ее через весь город в лагерь.

Всего Пертинакс пробыл императором чуть больше восьмидесяти дней, и

кончина его была столь же стремительна и внезапна, как само возвышение.

Говорят, что такая судьба была предсказана Пертинак-су в самый день его

рождения: в час, когда будущий император появился на свет, жеребенок

неведомо как забрался на крышу и, недолго там пробыв, свалился на землю и

околел (Капитолии: "Гельвий Пертинакс"; 1, 6, 10-11, 14).

ПИРР I

Эпирский царь из рода Пирридов, правивший в 307--302, 295--272 гг. до

Р.Х. Сын Эакида. Род. а 319 г. до Р.Х. Умер 272 г. до Р.Х. Ж.: I) Антигона;

2) Авдолеона; 3) Биркенна; 4) Ланасса, дочь сицилийского царя Агафокла.

Пирр принадлежал к младшей ветви Пирридов. Матерью его была Фтия, дочь

фессалийца Менона, который стяжал себе славу во время Ламийской войны. Во

все время своего правления Эакид поддерживал Олимпиаду и враждовал с

Кассандром.

Когда в 313 г. до Р.Х. восставшие молоссы изгнали Эакида и возвели на

престол его брата Алкета II, а приверженцев Эакида захватили и убили,

Андроклид и Ангел бежали, тайно увезя мальчика Пирра, которого уже

разыскивали враги. Однако им пришлось взять с собой нескольких рабов и

женщин, чтобы ухаживать за ребенком, и это настолько затруднило и замедлило

бегство, что погоня уже настигала их. Тогда они передали мальчика

Андроклиону, Гиппию и Неандру, юношам верным и сильным, приказав им бежать

что есть духу и остановиться в македонском городе Мегары, а сами то

просьбами, то силой оружия до вечера удерживали преследователей, и едва

только те повернули вспять, поспешили догонять своих спутников, увозивших

Пирра. Ускользнув таким образом от преследования и очутившись вне опасности,

беглецы прибыли в Иллирию, к царю Главкию, и там, в доме царя, увидев его,

сидевшего вместе с женой, положили ребенка на пол посреди покоя. Царь был в

нерешительности. Он боялся Кассандра -- врага Эакида -- и потому долго

молчал, размышляя. В это время Пирр сам подполз к нему и, схватившись

ручонками за полы его плаща, приподнялся, дотянулся до колен Главкия,

улыбнулся, а потом заплакал, словно проситель, со слезами умолявший о

чем-то. Главкию это показалось изъявлением воли богов, и он тотчас поручил

ребенка жене, приказав ей воспитывать его вместе с их собственными детьми.

Спустя некоторое время враги потребовали отдать им мальчика, а Кассандр даже

предлагал за него 20 талантов, но царь не выдал Пирра. Более того, когда

Пирру исполнилось 12 лет, Главкий с войском явился в Эпир и вернул своему

воспитаннику престол. Это случилось в 307 г. до Р.Х., когда эпироты убили

Алкета II.

Лицо у Пирра было царственное, но выражение его было скорее пугающее,

нежели величавое. Зубы у него не отделялись друг от друга; вся верхняя

челюсть состояла из одной сплошной кости, и промежутки между зубами были

намечены лишь тоненькими бороздками. Верили, что Пирр может доставить

облегчение страдающим болезнью селезенки, стоит ему только принести в жертву

белого петуха и его правой лапкой несколько раз легонько надавить на живот

лежащего навзничь больного. И ни один человек, даже самый бедный и

незнатный, не встречал у него отказа, если просил о таком лечении: Пирр брал

петуха и приносил его в жертву, и такая просьба была для него самым приятным

даром.

Когда Пирру исполнилось 17 лет, он, считая, что власть его достаточно

крепка, отправился за пределы своей страны, чтобы взять в жены одну из

дочерей Главкия, вместе с которыми он воспитывался. Тогда молоссы снова

восстали, изгнали его приверженцев, разграбили имущество и призвали на

царство Неоптолема III, сына Александра I, отпрыска старшей ветви Пирридов.

Пирр, утратив власть и лишившись всего своего достояния, отправился к

Деметрию По-лиоркету, сыну Антигона I, женатому на его сестре Деидамии. В

большой битве при Ипсе (в 301 г. до Р.Х.), где сражались все цари, Пирр, в

ту пору совсем еще юный, принял участие на стороне Деметрия и отличился в

этом бою, обратив противника в бегство. Когда же Де-метрий потерпел

поражение, Пирр не покинул его, но сперва по его поручению охранял города

Эллады, а после заключения перемирия был отправлен заложником к Птолемею I

Лагу в Египет. Там, на охоте и в гимнасии, он сумел показать Птолемею свою

силу и выносливость, но особенно старался угодить Беренике, так как видел,

что она пользуется у царя наибольшим влиянием. Пирр умел войти в доверие к

самым знатным людям, которые могли быть ему полезны, а к низким относился с

презрением, жизнь вел умеренную и целомудренную, и потому среди многих

юношей царского рода ему оказали предпочтение и отдали ему в жены Антигону,

дочь Береники. После женитьбы Пирр стяжал себе еще более громкое имя, да и

Антигона была ему хорошей женой, и поэтому он добился, чтобы его, снабдив

деньгами, отправили с войском в Эпир отвоевать себе царство. Там многие были

рады его приходу, ибо ненавидели Неопто-лема за его жестокое и беззаконное

правление. Все же опасаясь, как бы Неоптолем не обратился за помощью к

кому-нибудь из царей, Пирр прекратил военные действия и по-дружески

договорился с ним о совместной власти.

С течением времени нашлись люди, которые стали тайно разжигать их

взаимную неприязнь и подозрения. Неоптолем стал искать случая отравить Пирра

и вовлек в заговор его виночерпия. Но заговор его открылся. Пирр имел самые

точные сведения о готовящемся на него покушении и предоставил все собранные

улики некоторым могущественным эпиротам. Те же призвали его уничтожить

Неоптолема и взять всю власть над страной в свои руки. Пирр так и поступил.

Он пригласил Неоптолема на одно из празднеств и убил (в 295 г. до Р.Х.)

С тех пор Пирр питал в душе много великих замыслов, однако больше всего

надежд сулило ему вмешательство в дела соседей-македонян. Незадолго до этого

Кассандр умер, а между его сыновьями -- Антипатром и Александром V --

началась распря. Александр обратился за помощью к Пирру. Пирр явился и

потребовал в награду за союз Стимфею и Паравею, подвластные македонцам, а

также Амбракию, Акарнанию и Амфилохию, принадлежавшие покоренным им народам.

Когда юный Александр согласился, Пирр захватил эти области, оставил в них

свои гарнизоны, а остальные владения, отобрав у Антипатра, вернул

Александру.

В 294 г. до Р.Х. в Македонию приехал Деметрий I Полиоркет. Вскоре ему

представился случай убить Александра. Он умертвил юношу и был провозглашен

царем Македонии. Не взирая на прежнюю дружбу, Пирр и Деметрий стали

готовиться к войне между собой. В 289 г. до Р.Х. цари двинулись друг на

друга, но оба сбились с пути и разминулись. Деметрий вторгся в Эпир и

разграбил его, а Пирр напал на македонское войско, стоявшее в Этолии.

Военачальник Деметрия Пантавх вызвал Пирра на поединок. Пирр дважды ранил

его и свалил с ног. Эпироты, ободренные победой своего царя, прорвали строй

македонцев, бросились преследовать бегущих и многих убили, а 5000 взяли в

плен.

Этот поединок и поражение, нанесенное македонцам, не столько вызвали

ненависть к Пирру, сколько умножили его славу и внушили свидетелям и

участникам битвы восхищение его доблестью. О нем много говорили и считали,

что и внешностью своей и быстротой движений он напоминает Александра, а видя

его силу и натиск в бою, все думали, будто перед ними тень Александра или

его подобие, и если остальные цари доказывали свое сходство с Александром

лишь пурпурным облачением, свитой, наклоном головы да высокомерным тоном, то

Пирр доказал его с оружием в руках. После смерти Антигоны он женился еще не

раз и всегда из расчета, желая расширить свои владения: он был женат на

дочери Автолеонта, царя пэо-нийцев, на Биркенне, дочери Бар-диллея, царя

иллирийцев, и на Ланассе, дочери Агафокла Сира-кузского, которая принесла

ему в приданное Керкиру. От Антигоны у него был сын Птолемей, от Ла-нассы --

Александр, а от Бирке-ны -- Гелен. Всех их он с самого рождения закалял для

будущих битв и воспитывал храбрыми и пылкими в бою.

После битвы в Этолии Пирр вернулся домой и некоторое время спустя

заключил с Деметрием Мир. Деметрий готовил в ту пору восточный поход, мечтая

о завоевании Азии, и очень желал помириться с Пирром, чтобы не иметь у себя

в тылу такого беспокойного соседа. Миру, однако, не суждено было продлиться

долго. В том же году Пирр развелся с Ланассой, которая ревновала мужа к

другим женам-варваркам. Она удалилась на Керкиру, куда вскоре приплыл

Деметрий. Он сошелся с Ланассой и поставил в городе гарнизон. Этот эпизод

окончательно убедил Пирра во враждебности Деметрия, и он примкнул к союзу

Лисимаха, Птолемея и Селевка, который те заключили против Деметрия.

В 288 г. до Р.Х. Лисимах вторгся в Верхнюю Македонию. Пирр выждал,

когда Деметрий выступит против него, и занял Нижнюю Македонию. Деметрий

повернул армию и пошел на Пирра. Но как только два войска сблизились, многие

македонцы стали перебегать к Пирру. Испуганный Деметрий тайком бежал из

лагеря. Пирр без боя вошел в лагерь, где македонское войско провозгласило

его царем. Но вскоре появился Лисимах и, считая разгром Деметрия общей

заслугой, стал требовать у Пирра раздела власти. Пирр принял его

предложение, потому что сомневался в македонцах и не мог твердо на них

положиться. Цари поделили между собой страну и города.

Сперва это решение послужило им на пользу и прекратило войну, но вскоре

оба убедились, что раздел власти стал для них не концом вражды, а лишь

источником распрей и взаимных обвинений. Пока Деметрий мог угрожать обоим,

цари хранили видимость мира, но в 285 г. до Р.Х., когда Деметрий потерпел

поражение в Сирии, Лисимах двинулся на Пирра, который стоял лагерем под

Эдессой. Письмами и речами он побудил знатнейших македонцев к измене,

пристыдив их за то, что они поставили над собой господином чужестранца, чьи

предки всегда были рабами македонцев, а друзей и ближайших соратников

Александра изгнали из Македонии. Когда многие склонились на уговоры

Лисимаха, Пирр, испугавшись, ушел с войском эпи-ротов и союзников, потеряв

Македонию так же легко, как прежде приобрел. Изгнанный в Эпир, он скоро стал

тяготиться мирной жизнью и только ждал случая, чтобы ввязаться в

какую-нибудь авантюру. Возможность представилась ему через пять лет.

В 282 г. до Р.Х. римляне напали на тарентийцев. У тех не было сил вести

войну, но бесчестная дерзость вожаков народа не давала им сложить оружие, и

тогда они задумали призвать и сделать военачальником в войне против римлян

Пирра, отличного полководца и в то время самого праздного из царей. Пирр

воспрянул духом, предвидя возможность великих завоеваний в Западном

Средиземноморье. Разгромив Рим, он хотел овладеть всей Италией и Сицилией, и

оттуда напасть на Карфаген.

Как только из Тарента прибыли грузовые суда, Пирр в 280 г. до Р.Х.

погрузил на них 20 слонов, 3000 всадников, 20 000 пехотинцев, 2000 лучников

и 500 пращников. После того как все было готово, он отчалил, но когда

корабли вышли на середину Ионийского моря, их понес необычный для этого

времени года бурный ветер. Благодаря храбрости и расторопности гребцов и

кормчих кораблю Пирра удалось приблизиться к берегу. Опасаясь, что корабль

будет разбит, Пирр бросился в море, а приближенные и телохранители

немедленно кинулись его спасать. Однако в темноте среди огромных волн трудно

было оказать ему помощь, и только на рассвете, когда ветер стих, Пирр

выбрался на сушу, изможденный телом, но бодрый духом. Мессапы, на землю

которых его вынесло бурей, по мере сил оказали ему помощь и подвели к земле

немногие уцелевшие корабли, на которых было несколько десятков всадников,

меньше двух тысяч пехотинцев и два слона.

С этими силами Пирр отправился в Тарент. Вступив в город, он ничего не

предпринимал против желания тарентийцев, пока не подошли спасшиеся корабли и

не собралась большая часть его войска. К этому времени Пирр увидел, что

чернь в Таренте по доброй воле не склонна ни защищаться, ни защищать кого бы

то ни было, а хочет лишь отправить в бой его, чтобы самой остаться дома и не

покидать бань и пирушек. Поэтому он закрыл все гимнасии и портики, где

тарентийцы, прогуливаясь, вершили военные дела на словах, положил конец

неуместным пирам, попойкам и шествиям и многих призвал в войско.

Когда пришло известие, что римский консул Левин с большими силами

опустошил Луканию и наступает на Тарент, Пирр счел недостойным в бездействии

смотреть, как приближается враг, и выступил с войском, не дождавшись прихода

союзных отрядов. Свой лагерь он устроил на равнине между Пандосией и

Гераклеей. Узнав, что римляне остановились неподалеку за рекой Сири-сом,

Пирр верхом отправился к реке на разведку, осмотрел охрану, расположение и

все устройство римского лагеря. Увидев царивший повсюду порядок, он с

удивлением сказал своему приближенному Мегаклу, стоявшему рядом: "Порядок в

войске у этих варваров совсем не варварский. А каковы они в деле --

посмотрим". И уже опасаясь за дальнейшее, он решил дождаться союзников, а на

тот случай, если римляне попытаются перейти реку раньше, поставил стражу,

чтобы помешать переправе. Но римляне начали переходить реку сразу в

нескольких местах, так что греки, боясь окружения, отступили. Узнав об этом,

Пирр встревожился еще больше и приказал своим военачальникам построить

пехоту и держать ее в боевой готовности, а сам во главе трех тысяч всадников

напал на строящихся после переправы римлян. Во время битвы красота его

оружия и блеск роскошного убора делали его заметным отовсюду, и он делом

доказывал, что его слава вполне соответствует его доблести, ибо, сражаясь с

оружием в руках и храбро отражая натиск врагов, он не терял хладнокровия и

командовал войском так, словно следил за битвой издалека, поспевая на помощь

всем, кого одолевал противник.

Тем временем подошла построенная фаланга, и Пирр сам повел ее на

римлян. Те выдержали натиск, и завязался бой, исход которого долгое время не

мог определиться: говорят, что семь раз противники поочередно то обращались

в бегство, то пускались в погоню за бегущими. Победу грекам принесла только

атака слонов. Римские кони не выносили вида этих чудовищ и мчались вместе с

всадниками вспять, не успевая приблизиться к врагам, а Пирр, напав во главе

фессалийской конницы на пришедших в замешательство противников, обратил их в

бегство и многих перебил. Иероним сообщает, что в этой битве римляне

потеряли семь тысяч, а Пирр -- меньше четырех тысяч. Он взял римский лагерь

и привлек этой победой на свою сторону многие союзные с Римом города,

опустошил обширную область и продвинулся вперед настолько, что от Рима его

отделяли лишь 300 стадиев.

После битвы к Пирру пришло множество луканов и самнитов, и он смог

сформировать большое войско. Однако римляне не делали никаких попыток к

заключению мира и продолжали готовиться к новым сражениям. Чтобы склонить их

на уступки, Пирр предложил отпустить без выкупа всех пленных и обещал

римлянам помощь в завоевании Италии. Взамен он не требовал ничего, кроме

дружеского союза с ним и неприкосновенности Тарента. Сенат отказался,

заявив, что пока Пирр остается в Италии, римляне будут воевать с ним до

полного истощения.

В следующем году Пирр встретился с римлянами близ города Аскула. Первый

день был неудачным для него. Неприятель оттеснил его войско в места

непроходимые для конницы, к лесистым берегам быстрой реки, откуда слоны не

могли напасть на вражеский строй. Много воинов было ранено и убито в этом

сражении, пока ночь не прервала его. На следующий день, задумав перенести

битву на равнину и бросить в бой слонов, Пирр заранее укрепил наиболее

уязвимые позиции караульными отрядами и, расставив между слонами множество

метателей дротиков, стремительно двинул на врага плотно сомкнутый строи.

Римляне не могли уклониться в сторону или ударить с фланга, как в предыдущем

сражении, и встретили противника на равнине лицом к лицу. Стремясь скорее

отбросить фалангу, пока не подошли слоны, легионеры упорно бились мечами

против сарисс, но против слонов их доблесть была бессильна. Римляне бежали в

свой лагерь, потеряв 6000 человек. Пирр потерял за два дня 3500. Говорят,

что он заметил какому-то человеку, радовавшемуся победе: "Если мы одержим

еще одну такую победу над римлянами, то окончательно погибнем". В самом

деле, в двух прошедших сражениях погибла большая часть войска, приведенного

им с собой, и почти все его приближенные и полководцы; других воинов,

которых можно было бы вызвать в Италию, у него уже не было, а кроме того, он

видел, что пыл его местных союзников остыл, в то время как вражеский лагерь

быстро наполняется людьми, и что после всех поражений римляне не пали духом,

но гнев лишь приумножил их упорство.

В следующем году у Пирра появились новые надежды. Ему даже пришлось

выбирать, потому что одновременно к нему обратились сицилийцы, предложившие

занять Акрагант, Сиракузы и Леонтины и просившие изгнать карфагенян и

освободить остров от тиранов, и вестники из Греции, сообщившие, что Лисимах

убит, а унаследовавший ему Птолемей II Керавн пал в битве с галатами и

теперь самое время явиться в Македонию, лишившуюся царя. Пирр сетовал на

судьбу, которая в один и тот же час представила ему две возможности

совершить великие дела, ибо понимал, что от одной из них необходимо

отказаться, и долго колебался. Но затем, решив, что в Сицилии его ждут более

славные подвиги и что оттуда недалеко до Африки, он предпочел двинуться на

остров. В Таренте он поставил караульный отряд, а тарентийцам, с

негодованием требовавшим, чтобы он либо вел войну с римлянами, ради которой

явился, либо покинул страну и оставил им город таким, каким его принял,

отвечал высокомерно, советуя спокойно ждать, пока придет их черед. Затем он

отплыл в Сицилию, где все шло так, как он предполагал: города с готовностью

присоединились к нему, так что на первых порах ему нигде не пришлось

прибегать к военной силе, и всего с 30 000 пехоты, 2500 всадников и 20

слонами он разбил карфагенян и занял их владения. Лишь Эрик, недоступный по

своему местоположению и хорошо укрепленный, он взял силой. Сообщают, что

Пирр первым забрался на его стены, отражая натиск многочисленных врагов, и,

нагромоздив вокруг себя горы мертвых тел, сам остался невредимым. Затем он

обратился против мар-ментинцев, сильно досаждавших грекам, разбил их в

сражении и разрушил многие принадлежавшие им крепости.

Карфагеняне, напуганные напором этого человека, согласны были заплатить

ему деньги и прислать суда, если бы он заключил с ними союз, но Пирр,

жаждавший добиться большего, ответил, что заключит мир только в том случае,

если они покинут Сицилию. Гордый своей мощью и успехами, стремясь

осуществить то, ради чего он приплыл в Сицилию, а более всего мечтая об

Африке, Пирр стал набирать по городам гребцов, которых не хватало на многих

его кораблях, и при этом действовал уже не мягко и снисходительно, а властно

и жестко, прибегая к насилиям и наказаниям. Сначала он не был таким,

напротив, как никто другой, привлекал к себе приветливым обхождением, всем

доверял и никого не стеснял, зато позже, превратившись из вождя народа в

тирана, своей суровостью стяжал себе славу человека жестокого и коварного.

Как бы то ни было, но города, пусть и неохотно, выполняли его требования,

пока вскоре он не стал подозревать в измене Фенона и Сострата, знатных

сиракузян, которые первые уговорили его приехать в Сицилию, открыли перед

ним город, едва он явился, и больше всех помогали ему в сицилийском походе.

Пирр не желал ни брать их с собой, ни оставлять на острове. Сострат в страхе

перешел на сторону врага, а Фенона Пирр умертвил. И тут дела царя сразу

приняли иной оборот: города возненавидели его; одни из них присоединились к

карфагенянам, другие же призвали мамертинцев. В ту пору, когда Пирр повсюду

видел измены, заговоры и восстания, к нему прибыли письма от самнитов и

тарентийцев, которые, лишившись своих земель и с трудом отстаивая от римлян

свои города, просили его о помощи. Это помогло Пирру скрыть, что его

отплытие означает отказ от всех замыслов и бегство, ибо на самом деле

Сицилия, словно потрясаемый бурей корабль, уже не повиновалась ему, и он,

ища выхода, поспешно бросился в Италию.

Когда Пирр в 275 г. до Р.Х. покинул Сицилию, варвары объединились

против него: карфагеняне дали ему в самом проливе морское сражение, в

котором он потерял немало кораблей, а мамертинцы, числом не менее 10 000,

переправились раньше Пирра и, не осмеливаясь встретиться с ним лицом к лицу,

заняли неприступные позиции. Когда Пирр на уцелевших судах прибыл в Италию,

они напали на него и рассеяли все его войско. Погибли два слона и множество

воинов из тылового отряда. Пирр сам отражал натиск врага и без страха

сражался с опытным и дерзким противником. Когда он был ранен мечом в голову

и ненадолго вышел из боя, мамертинцы воспрянули духом. Один из них,

огромного роста, в сверкающих доспехах, выбежал вперед и громким голосом

стал вызывать Пирра, если тот еще жив, выйти и сразиться с ним. Пирр,

раздраженный, повернулся и, пробившись сквозь ряды своих щитоносцев,

пытавшихся его удержать, вышел гневный, со страшным, забрызганным кровью

лицом Опередив варвара, Пирр ударил его мечом по голове, и, благодаря силе

его рук и отличной закалке стали, лезвие рассекло туловище сверху донизу,

так что в один миг две половины разрубленного тела упали в разные стороны.

Это удержало варваров от новых нападений: они были поражены и дивились

Пирру, словно какому-то сверхъестественному существу.

Остальной путь Пирр прошел беспрепятственно и с 20 000 пехоты и 3000

всадников прибыл в Та-рент. Пополнив там войска самыми храбрыми из

тарентийцев, он тотчас выступил против римлян, стоявших лагерем в Самнии.

Один из консулов Маний Курий стоял лагерем возле Беневента, другой находился

в Лукании. Пирр поспешил напасть на Мания прежде, чем подойдет второе

войско, и потому, собрав самых сильных людей и самых свирепых слонов, ночью

двинулся на лагерь врага. Но дорога была длинная, шла через густой лес,

воины заблудились в темноте, и таким образом время было потеряно. На

рассвете враги ясно увидели Пирра, двигавшегося по гребню холмов. Маний

немедленно вышел из лагеря, напал на передовых воинов и обратил их в

бегство. Однако, когда в бой вступили слоны, римляне отступили к самому

лагерю. Здесь они забросали слонов из-за укреплений множеством копий и

сумели повернуть их вспять. Бегство слонов через ряды фаланги внесло в ряды

Пирра сильный переполох, и римлянам оставалось только закрепить победу.

Так рухнули все надежды Пирра в Италии и Сицилии; шесть лет потратил он

на эти войны и хотя был побежден, но и в поражении сохранил свое мужество

непоколебимым и по-прежнему считался повсюду самым опытным, сильным и

отважным из современных ему царей. Однако добытое подвигами он терял ради

надежд на будущее и, алчущий далекого и нового, не мог удержать

достигнутого, если для этого нужно было проявить упорство. Поэтому Антигон и

Дата добавления: 2015-06-26