Введение. Роли речи в человеческом поведении всегда отдавалось должное в антропологической теории[3], хотя подчас о ней забывали на практике

Делл X. Хаймс

ЭТНОГРАФИЯ РЕЧИ [1] [2]

Роли речи в человеческом поведении всегда отдавалось должное в антропологической теории[3], хотя подчас о ней забывали на практике. Важность изучения речи была торжественно провозглашена (см., напр., Малиновский 1935), рассмотрена с глубоким прозрением в детали (см., напр., С э п и р 1933) и, наконец, принята как принцип полевой работы (см. ссылки в Хаймс 1959).

Мысль о том, что изучение речи может иметь решающее значение для науки о человеке, стала постоянной темой антропологической литературы. Боас (Б о а с 1911) пришел к мысли, что язык можно рассматривать как объект, родственный этнологическим явлениям вообще (под этнологией он понимал науку о психических явлениях), но в большей мере обнажающий фундаментальные процессы в силу того, что речевая деятельность сознательна и в меньшей степени допускает отвлеченное теоретизирование. Некоторые антропологи рассматривали язык и, следовательно, лингвистику как основу науки о человеке, поскольку он представляет собой звено между биологическим и социокультурным уровнями. Другие усматривали в современной лингвистической методологии образец и предтечу общей методологии для исследования структуры человеческого поведения.

Благодаря деятельности Боаса, Сэпира, Блумфилда и их учеников и возможностям, которые создаются языками американских индейцев, американская антропология сыграла важную роль в прогрессе лингвистики в США. Она способствовала разработке специальных понятий и методов исследования и применила лингвистику как средство для изысканий в других направлениях. Взаимопроникновение, отличающее антропологию и лингвистику, становится теперь характерным и для психологии и лингвистики. Усвоив достижения современной лингвистики, психологи дали в последние годы много ценных работ, представляющих значительный интерес для языковедов. Достаточно вспомнить хотя бы работы Чарльза Осгуда, Джорджа Миллера и Роджера Брауна. Гибридизация лингвистических понятий под влиянием вычислительных процедур и приемов экспериментальной психологии породила, видимо, самую бурно растущую область в изучении речи,— область, с которой антропология должна поддерживать постоянный научный контакт.

Действительно, проникновение методов современной лингвистики в смежные области "является, пожалуй, отличительным признаком второй половины нашего столетия. Можно предположить, что в процессе этого проникновения сыграют роль следующие факторы: 1) в собственно лингвистике будет продолжаться исследование истории, структуры и использования языков; 2) в других дисциплинах лингвистические понятия и приемы будут модифицироваться, реинтерпретироваться, классифицироваться и, может быть, иногда возвращаться в видоизмененной форме в лингвистику; 3) лингвистика сохранит свое положение дисциплины, ответственной за координацию результатов, касающихся словесного поведения, с точки зрения самого языка.

Так или иначе, совместный вклад лингвистики и психологии в растущую и ветвящуюся науку о словесном поведении кажется жизнеспособным и надежным. Остается ли что-нибудь на долю антропологии, если не учитывать деятельности тех ее представителей, которые становятся лингвистами и психологами, и если отвлечься от ее традиционной роли умного собеседника, готового поделиться своими наблюдениями по более общим вопросам культуры? Перейдет ли теперь к психологии роль главного союзника лингвистики среди прочих наук? Только цифры смогут ответить на этот вопрос. Он не имел бы никакого значения, если бы усиление, а не ослабление взаимной заинтересованности не было выгодно и лингвистике и антропологии.

За одно можно быть спокойным. Современная лингвистика широко усваивается младшим поколением ученых антропологов, которые с большим знанием дела работают в самых различных областях, начиная с исторических и дескриптивных штудий и кончая проблемами семантики и социального варьирования. Большинство таких работ посвящено четко определенным лингвистическим проблемам, их теоретические основы твердо установлены, их методология хорошо обоснована, а результаты имеют немалое значение, особенно для ареалов, в которых число языков быстро сокращается. Нет нужды подробно описывать важность этих работ для антропологических исследований или доказывать их непреходящую ценность для лингвистики в собственном смысле слова. Пожалуй, в Соединенных Штатах традиционные связи между лингвистикой и антропологией стали теперь гораздо прочнее и глубже, чем десятилетие

Важно не упустить возможности развить новые связи, а к этому ведет такое исследование речевого поведения, которое может быть обеспечено, пожалуй, только сотрудничеством антропологии и лингвистики. Речь идет, не просто о том, чтобы заставить лингвистику работать над другими научными проблемами, такими, как когнитивное или экспрессивное поведение. И в том и в другом роль речи велика и уже привлекала внимание антропологов: исследование проблем когнитивного поведения связывается с именем Уорфа, а проблемами экспрессивного поведения занимались в последние годы ученые, называвшие себя «паралингвистами». Однако продолжать изучение этих проблем и пытаться подвести под них прочный антропологический фундамент — значит начать исследование новой проблематики, которой уделялось мало внимания.

Действительно, имеется несколько слабо развитых областей науки, имеющих дело с речью, для которых антропология может оказаться полезной. Все они похожи друг на друга в том отношении, что нуждаются в свежей теоретической мысли, методологической выдумке и эмпирической работе и ведут свое происхождение от антропологии как дисциплины по существу сравнительной. К числу этих областей относятся обновленная (возможно, под названием «социолингвистики») диалектология; изучение места языка в эволюционной теории культуры; семантическая типология языков; наконец, подлинно сравнительное изучение словесного искусства.[4] Все упомянутые области начали, к счастью, привлекать внимание. Однако для антропологического исследования поведения интерес представляет еще одна область, которая кажется весьма общей и существенной и на которую совсем не обращали внимания. Она может быть названа этнографией речи.

В некотором смысле эта область является недостающим звеном между тем, что обычно описывается в грамматиках, и тем, что обычно описывается в этнографиях. И грамматика и этнография используют показания речи для обнаружения других моделей; ни та, ни другая не фокусирует внимания на ее собственных моделях. В другом смысле это вопрос о том, какие сведения о речи, помимо правил грамматики и словаря, усваиваются ребенком в процессе его превращения в полноправного члена данного языкового общества. Наконец, это вопрос о том, что иностранец должен узнать о речевом поведении данной группы, чтобы получить возможность правильно и эффективно участвовать в ее действиях. Этнография речи занимается ситуациями и практикой, моделями и функциями говорения как вполне самостоятельного рода деятельности.

Трудно сказать, каково в деталях возможное содержание этой области и как может выглядеть ее системное описание, хотя я и попытаюсь это сделать в настоящей работе. Полевых обследований, посвященных этой теме, почти нет; мало внимания уделялось и теории и методологии таких обследований. Если собрать вместе все имеющиеся отрывочные сведения, их окажется достаточно, чтобы показать, что модели и функции речи могут быть очень разными у разных групп; в частности, способы использования речи в процессах социализации и образования могут разительно отличаться друг от друга. Однако этих сведений недостаточно для того, чтобы выделить все переменные или выявить систему. Поэтому нижеследующее изложение должно быть ориентировано на предстоящую полевую работу.

Зачем предпринимать такую полевую работу? На это есть несколько причин. Во-первых, иначе нельзя обнаружить интересующие нас и подлежащие упорядочению явления; их систематическое описание может затем дать толчок для сравнительного изучения варьирования речевого поведения в разных культурах («сравнительного речеведения» — рядом со сравнительным изучением религии, права и т. п.)и указать его место в теории. Во-вторых, полевая работа может оказаться полезной для других исследований, таких, как изучение формирования личности в раннем возрасте.

Я попытаюсь выявить существо и проблематику этой области, показав прежде всего, что изучение речи как фактора в когнитивном и экспрессивном поведении приводит к вопросу об этнографических правилах использования речи в обществе. Затем я обрисую дескриптивные процедуры, способные обнаружить такие правила. Обследование роли речи в социализации с помощью техники опроса дает многое для понимания содержания и методов решения одной важной проблемы. В заключение я кратко перечислю новые теоретические перспективы, вытекающие из опыта всей

Дата добавления: 2015-06-04