Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Джон Стейнбек. На Восток От Эдема 47 страница




- Теперь я его понимаю, - произнесла она задумчиво.

- Кого, Арона?

- Да.

- Он был хороший... Нет, почему был? Он и сейчас хороший. Добрый,

неиспорченный, не то что я.

Они шли медленно и молчали. Потом Абра совсем остановилась, остановился

и Кейл, в она посмотрела ему прямо в лицо.

- Кейл, а я ведь давным-давно про твою мать знаю.

- Откуда?

- Мои родители об этом разговаривали. Они думали, что я сплю, а я все

слышала. Кейл, я хочу тебе что-то сказать. Мне трудно говорить про это, но

молчать еще труднее. Лучше сказать. Я уже не маленькая девочка, какой была

совсем недавно. Я стала взрослой. Ты понимаешь, о чем я?

- Понимаю.

- Ты уверен?

- Уверен.

- Ну, смотри. Теперь самое трудное... Мне надо было это раньше

сказать... Я разлюбила Арона.

- Разлюбила? Почему?

- Я очень старалась разобраться... Когда мы были маленькие, мы с ним

придумали красивую сказку и начали жить в этой сказке. Потом я подросла и

поняла, что мне нужно что-то другое, настоящее, а не придуманное.

- Но ведь...

- Подожди, дай мне досказать. Я переменилась, а Арон так и остался,

каким был. Не повзрослел. Может, он вообще никогда не станет по-настоящему

взрослым. Ему нравился этот придуманный мир, в нем все так, как он хочет. Он

даже подумать не смел, что у сказки может быть другой конец.

- А ты?

- А я не хочу терпеливо дожидаться, как и что получится из этой сказки.

Я хочу жить взаправдашней жизнью. Понимаешь, Кейл, мы с ним разные,

настолько разные, что почти чужие. Мы цеплялись за сказку по привычке. Но я

больше не верю в красивые сказки.

- Что же будет с Ароном?

- Он всегда старался, чтобы получилось, как он хочет. Ради этого готов

все вверх дном перевернуть.

Кейл стоял, уставившись в землю.

- Ты мне не веришь? - спросила Абра.

- Разобраться пытаюсь.

- Понимаешь, ребенку кажется, что он центр Вселенной. Все, что делается

вокруг, делается для него одного. Другие люди в его глазах просто куклы, с

которыми он играет. Но когда ребенок подрастает, он начинает сравнивать себя

с другими, узнает себе цену, находит свое место в мире. Начинает понимать,

что не только люди что-то должны ему, но и он должен людям. Это гораздо

труднее, зато справедливее. Я рада, что ты рассказал мне про Арона.

- Рада?

- Да, рада. Теперь я убедилась, что была права. Узнать плохое про

собственную мать - это удар. Арон не перенес удара, потому что он разрушил

придуманную им сказку. А другого, реального мира он не хочет знать. Вот он и

перевернул все вверх дном, все поломал. Он и меня поломал, когда объявил,

что хочет быть священником.

- Это надо обмозговать, - проговорил Кейл.

- Давай сюда мои книги, - сказала Абра. - И передай Ли, что я приду. Я

теперь свободна. Мне тоже надо кое-что обмозговать. Знаешь, Кейл, мне

кажется, я тебя люблю.

- Я нехороший.

- Именно за то, что ты нехороший, - Кейл не чуял под собой ног.

- Она завтра придет! - с порога крикнул он Ли.

- Что-то ты взбудоражился, - ответил тот.

 

 

 

В дом Абра вошла на цыпочках. В прихожей прокралась вдоль стены, где не

скрипел пол, хотела было подняться к себе по устланной ковром лестнице, но

передумала и пошла в кухню.

- Пришла, - встретила ее мать. - Подзадержалась.

- Надо было остаться после уроков. Как отец, лучше?

- Думаю, что да.

- Что доктор сказал?

- То же самое, что вначале, - переутомление. Ему нужен отдых.

- По его виду не скажешь, что переутомился.

Мать открыла ящик, вынула три картофелины и положила их в раковину.

- Отец очень стойкий человек, дорогая. Никогда не пожалуется на

здоровье. Зато я хороша, могла бы и догадаться. Столько сил отдавал на

помощь фронту, и это не считая собственной работы. Доктор говорит, что такой

человек может сразу слечь.

- Можно, я загляну к нему?

- Видишь ли, Абра, мне кажется, ему не хочется никого видеть. Давеча

судья Кнудсен звонил, так отец велел сказать, что спит.

- Тебе помочь?

- Пойди сначала переоденься. Не дай бог, запачкаешь новое платье.

Абра прошла на цыпочках мимо отцовского кабинета и поднялась к себе. Ее

комната слепила полированными поверхностями мебели и яркими, цветастыми

обоями. Фотографии родителей в рамочках на столе, стихотворные послания в

рамочках на стенах, туфли, аккуратно поставленные рядышком у кровати на

натертом полу, - решительно все на своем, раз и навсегда определенном месте.

Мать все делала так, как хотела: кормила ее, выбирала платье, устанавливала

распорядок жизни. Абра давно отказалась от мысли завести себе личные, только

ей принадлежащие вещи. Даже в собственной комнате она не знала уединения.

Уединялась она единственно в свои мысли. Несколько писем, которые она

хранила, находились в гостиной - были спрятаны в двухтомных "Воспоминаниях

Улисса С. Гранта" <Улисс Симпсон Грант (1822-1885) - американский

военачальник, главнокомандующий вооруженных сил северян во время

Грагкданской войны, 18-й президент США.>. С тех пор, как генеральские

мемуары сошли с печатного станка, ни одна живая душа в доме, кроме нее

самой, не прикоснулась, насколько ей было известно, к их страницам.

Абра не задумывалась, почему ей сейчас так хорошо. Многое она сердцем

чувствовала и не любила говорить. Она прекрасно знала, к примеру, что отец

вовсе не болен. Скрывает он что-то. А вот Адам Траск, напротив, точно болен:

она видела, как он, шаркая ногами, брел по улице. Интересно, мать знает, что

отец притворяется?

Абра скинула платье и надела ситцевый сарафанчик, предназначенный для

работы по дому. Причесав волосы, сна прошла на цыпочках мимо комнаты отца и

спустилась вниз. Там она вытащила из дневника открытку, полученную от Арона,

и в гостиной вытряхнула из второго тома "Воспоминаний" его письма, плотно

сложила и, подняв юбку, засунула их под резинку панталон. Письма немного

выпирали на животе, но на кухне она надела передник, и стало совсем

незаметно.

- Можешь почистить морковь, - сказала мать.- Вода вскипела?

- Закипает.

- Тебе нетрудно положить бульонный кубик в эту чашку? Доктор сказал,

что отцу очень полезен бульон.

Когда мать понесла наверх дымящуюся чашку, Абра открыла мусорную топку

в газовой плите, кинула туда письма и подожгла.

Мать вернулась, потянула носом.

- Дымом пахнет.

- Это я мусор сожгла. Ведро было полно.

- Надо спрашивать, прежде чем берешься что-нибудь делать, - сказала

мать.- Я коплю сухой мусор и по утрам обогреваю им кухню.

- Прости, мама, я не подумала.

- Пора научиться думать о таких вещах, дорогая. Ты какая-то рассеянная

последнее время.

- Прости, мама.

- Бережливость - это статья дохода. В столовой зазвонил телефон. Мать

пошла туда, сняла трубку, и Абра слышала, как она сказала: "Нет, к нему

нельзя. Доктор запретил. Нет-нет, категорически никаких разговоров. Ни с

кем".

Вернувшись в кухню, она сказала:

- Это опять судья Кнудсен.

 

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ

 

 

 

 

На другой день в школе Абра была невнимательна: она предвкушала встречу

с Ли. На перемене ей попался Кейл.

- Ты сказал, что я сегодня приду?

- Он уже какие-то пирожные затеял, - сказал Кейл. На нем была военная

форма: гимнастерка не по росту с жестким стоячим воротничком, на ногах

краги.

- У тебя строевая, - сказала Абра. - Тогда я одна пойду. А какое

пирожное?

- Не знаю, кажется, корзиночки с клубникой. Оставь штучки две, ладно?

Хоть попробовать.

- Хочешь посмотреть, что тут? Это я Ли подарок приготовила. Гляди! -

Она открыла картонную коробку. Новая картофелечистка, только кожицу снимает.

И очень удобная. Думаю, ему понравится.

- Ну все! Не видать мне пирожных как своих ушей, протянул Кейл и

добавил: - Если задержусь, подожди, не уходи без меня, ладно?

- А ты понесешь потом мои книжки?

- Факт, понесу.

Она посмотрела ему прямо в глаза таким долгим, внимательным взглядом,

что он чуть было не опустил голову, и пошла в класс.

 

 

 

Поднимался теперь по утрам Адам поздно. Последнее время он спал часто и

понемногу, и Ли приходилось по нескольку раз заглядывать к нему, чтобы

посмотреть, не проснулся ли он.

- Хорошее утро, чувствую себя прекрасно, - сказал он в этот день.

- Какое уж там утро! Почти одиннадцать.

- Боже ты мой! Надо скорей вставать!

- А зачем вам вставать? - сказал Ли.

- Как зачем?.. А правда, зачем... Но я же хорошо себя чувствую, Ли.

Можно в комиссию сходить. Как там на дворе?

- Сыро, - ответил Ли.

Он помог Адаму встать с постели, помог застегнуть пуговицы, завязать

шнурки на ботинках и вообще привести себя в порядок. Пока Ли хлопотал, Адам

рассказывал:

- Знаешь, мне сон приснился, очень жизненный. Отца во сне видел.

- Насколько мне известно, достойный был джентльмен, - отвечал Ли. - Я

видел папку с газетными вырезками; помните, адвокат вашего брата прислал?

Должно быть, достойный был джентльмен.

- А тебе известно, что он был вор? - Адам смотрел на Ли совершенно

спокойно.

- Дурной вам сон приснился, не иначе, - возразил Ли. - Ваш отец

похоронен на Арлингтонском кладбище. В одной заметке говорится, что на

похоронах присутствовал вице-президент и военный министр. Мне кажется, наш

"Вестник" заинтересовала бы статья о нем. Как раз ко времени. Не хотите

посмотреть папку?

- И тем не менее он был вор, - повторил Адам. - Раньше я не верил, а

теперь верю. Он присваивал деньги, принадлежащие СВР.

- Ни в жизнь не поверю.

На глазах у Адама выступили слезы. Последнее время глаза у него вообще

были на мокром месте.

- Вы тут посидите, а я принесу что-нибудь поесть, сказал Ли. - Знаете,

кто днем придет к нам? Абра!

- Абра?- переспросил Адам.- Ах да, конечно. Славная девчушка.

- А я так просто люблю ее, - сказал Ли. Он усадил Адама перед карточным

столиком.- Может, поломаете голову над разрезной картинкой, пока я завтрак

приготовлю?

- Спасибо, сегодня не хочется. Сон попробую разгадать, пока не забыл.

Когда Ли вошел к Адаму с подносом, тот мирно спал в кресле. Ли разбудил

его, заставил есть, а сам тем временем почитал ему "Салинасскую газету".

Потом он проводил его в ватер-клозет.

В кухне стоял душистый аромат печеного теста, а от сока ягод,

пролившегося в духовке на противень, разливался приятный горько-сладкий,

вяжущий запах.

Сердце Ли переполнялось радостью. То была радость ожидания подступавших

перемен. Кончается земное время Адама, подумал он. Мое тоже должно бы

кончаться, но я этого не чувствую. Я словно бы бессмертен. Когда-то, когда

был совсем молодым, я знал, чувствовал, что смертен, а сейчас нет. Смерть

отступила. Не знаю, нормальное ли это чувство.

Любопытно, что имел в виду Адам, говоря, что его отец был вор.

Вероятно, ему это приснилось, подумал Ли. Но тут же началась привычная для

него игра ума. Допустим, что это правда - тогда получается, что Адам, этот

честнейший из честных человек, всю жизнь жил на ворованные деньги. Теперь

вот это завещание, усмехнулся про себя Ли. Значит, Арон, который чуть ли не

упивается собственной безгрешностью, тоже всю свою жизнь будет жить на

накопления от доходов с публичного дома. Что это, какая-то шутка или же

порядок вещей таков, что если одно явление чересчур перевешивает другое, то

автоматически включается некий балансир, и равновесие восстанавливается?

Ему вспомнился Сэм Гамильтон. В какие только двери он ни стучался!

Какие у него были замечательные идеи и изобретения, однако никто не помог

ему деньгами. Впрочем, зачем ему деньги? Он и так был богат, у него хватало

Всего, а больше ему не нужно. Земные богатства и скапливаются-то у нищих

духом, у тех, кто обделен подлинными интересами и радостями жизни. Если уж

прямо, по чести, то главные богатей-это и есть голытьба убогая. Так это или

не так, размышлял Ли. Судя по некоторым делам их, безусловно так.

Он подумал о Кейле, который сжег деньги, чтобы наказать себя, и о том,

что от наказания мучился меньше, чем от своего поступка.

"Если где-нибудь и когда-нибудь мне посчастливится встретиться с Сэмом

Гамильтоном, - сказал себе Ли, порасскажу же я ему всяческих историй!"-и

добавил в уме; "Да и он мне тоже!"

Ли пошел к Адаму; тот старательно открывал папку, где хранились вырезки

об его отце.

 

 

 

Днем подул холодный ветер, однако Адам настоял на своем: надо пойти

заглянуть в призывную комиссию. Ли хорошенько укутал его и вывел на улицу.

- Если вдруг почувствуете себя плохо, садитесь прямо на тротуаре и

ждите.

- Хорошо, - пообещал Адам.- Но сегодня совсем голова не кружится.

Может, даже к Виктору зайду, пусть глаза посмотрит.

- Не надо, завтра вместе сходим.

- Там посмотрим, - ответил Адам и зашагал, бодро размахивая руками.

Пришла Абра с сияющими глазами и покрасневшим от студеного ветра носом.

При виде ее Ли тихонько засмеялся от радости.

- А где же обещанные пирожные? - по-хозяйски осведомилась она. -

Давайте спрячем их от Кейла, а? - Она присела на стул, огляделась.- До чего

хорошо у вас. Я так рада, что пришла.

Ли раскрыл было рот, но в горле у него запершило, и все же надо было

сказать, что он хотел, сказать как можно деликатнее. Он остановился перед

ней.

- Знаешь, - начал он, - я не так многого хотел в жизни. Смолоду приучил

себя к мысли, что многого мне и не надо. От желаний сплошные разочарования.

- А теперь чего-то хотите? - весело спросила Абра. - И чего же?

- Хорошо, если бы ты была моей дочерью!..- выпалил он. Потрясенный, Ли

быстро отошел к плите, выключил газ под чайником, потом снова зажег.

- Хорошо, если б вы были моим отцом, - тихо отозвалась Абра.

Он посмотрел на нее и быстро отвернулся.

- Правда?

- Правда.

- И почему?

- Потому что я люблю вас, как отца.

Ли кинулся вон из кухни. У себя в комнате он тяжело опустился на стул и

сидел так, крепко стиснув руки, пока его не перестали душить слезы. Потом он

встал и взял с комода миниатюрную резную шкатулку из черного дерева. На

крышке был изображен дракон, вздымающийся к небесам. Ли бережно понес

коробочку в кухню и поставил перед Аброй.

- Это тебе, - сказал он недрогнувшим тоном.

Абра открыла шкатулку и увидела там маленькую нефритовую брошь, на

которой была вырезана человеческая рука, правая рука - изящная, с длинными,

чуть согнутыми пальцами, как бы предлагающая мир и покой. Абра осторожно

вынула брошь, лизнула ее, медленно провела по своим пухлым губам и приложила

прохладный темно-зеленый камень к горячим щекам.

- Единственное украшение моей матери, - сказал Ли.

Абра встала, положила ему на плечи руки и поцеловала в щеку. Ни разу в

жизни он не испытывал такого волнения.

- Кажется, изменила старику его хваленая восточная

невозмутимость,счастливо рассмеялся Ли. - Дай я лучше чай приготовлю,

родная. А то совсем расчувствуюсь. Он отошел к плите и добавил: - Знаешь, я

еще никому не говорил "родная". Ни разу в жизни.

- Я еще утром проснулась такая счастливая, - сказала Абра.

- Я тоже, - проговорил Ли. - И знаю отчего: тебя ждал.

- Мне тоже поскорее прийти хотелось, хотя...

- Я вижу, ты другая стала. Совсем взрослая. Что-нибудь произошло?

- Произошло. Я Ароновы письма сожгла.

- Он тебя обидел?

- Да нет. Просто не по себе мне было последнее время. Я же с самого

начала старалась ему доказать, что никакая я не идеальная.

- Теперь тебе больше не надо никому ничего доказывать, достаточно быть

самой собой. И от этого тебе стало легче. Правильно я говорю?

- Наверное, так оно и есть.

- Абра, ты об их матери знаешь?

- Да... Слушайте, Ли, я еще даже пирожного не попробовала!- сказала

Абра. - И пить ужасно хочется.

- Вот тебе чай... Тебе Кейл нравится?

- Нравится.

- Трудно ему сейчас. До краев и хорошим, и плохим напичкан. Его любой

одним пальчиком...

Абра опустила голову.

- Он меня в Алисаль пригласил, когда распустятся дикие азалии.

Ли взялся за край стола и подался к ней.

- Я не собираюсь выпытывать, поедешь ты или нет.

- А я и не скрываю. Поеду.

Ли откинулся и сказал, глядя ей в лицо:

- Заходи почаще, не забывай нас.

- Мама и папа против.

- Я твоих родителей только раз видел, - сказал Ли язвительно. -

Почтенная пара. Но понимаешь, родная, есть такие лекарства, которые на кого

хочешь подействуют. Что если взять да и сказать им, что Арон только что

получил в наследство сто тысяч. Как ты думаешь, поможет?

Абра кивнула с серьезным видом, хотя кончики губ у нее задергались.

- Думаю, поможет. Только не знаю, как им сказать.

- Дорогая, если бы я узнал такую потрясающую новость, я бы первым делом

к телефону кинулся. На весь бы свет раззвонил. Боюсь только, неисправность

на линии появится.

Абра кивнула.

- И вы бы сказали, откуда деньги?

- Э, нет! Секрет фирмы.

Абра взглянула на будильник, повешенный на гвоздь в стене.

- Ой, скоро пять! Мне надо бежать, - заторопилась она. - Отец болен. Я

думала, Кейл пораньше со строевой придет.

- Заходи почаще, - сказал ей Ли вдогонку.

 

 

 

На крыльце Абра столкнулась с Кейлом.

- Подожди, я сейчас! - Он вошел в дом и бросил книги.

- Смотри, не растеряй ее учебники! - крикнул Ли из кухни.

Надвигался зимний вечер. Порывистый ледяной ветер яростно раскачивал

мигающие газовые фонари, и тени метались туда-сюда, как вспугнутые летучие

мыши. Прохожие, спешащие с работы в тепло родного дома, прятали лица в

воротники. Когда ветер утихал, с катка за несколько кварталов доносилась

механическая музыка.

- Абра, подержи, пожалуйста, книги. Надо воротничок расстегнуть, а то

голову отрежет.- Кейл нащупал крючки и вздохнул с облегчением. Он взял книги

у Абры. Высокая пальма перед домом Берджесов гнулась под ветром, и ее

разлапистые листья с треском колотились друг о друга, а у закрытых дверей

кухни протяжно, истошно мяукала кошка.

- Не получится из тебя хороший солдат, - заметила Абра. - Чересчур ты

самостоятельный.

- Это мы еще посмотрим, - сказал Кейл.- На что он способен, наш старый

Краг-Иоргенсенс? Только дурацкие упражнения придумывает. А вот если на самом

деле понадобится, и мне будет интересно, не хуже других буду.

- Пирожные были замечательные, - сказала Абра. Я тебе одно оставила.

- Спасибо, попробую. Вот из Арона настоящий вояка выйдет.

- Да, настоящий,.. и к тому же симпатичный, во всей армия такого не

найдешь. Когда поедем азалии смотреть?

- Только весной.

- Давай пораньше. И еды возьмем.

- Пораньше дождь может быть.

- Дождь или ясно - все равно поедем.

Абра взяла у него свои книги и вошла в калитку.

- До завтра!

Кейл не повернул к дому, а пошел дальше, в беспокойную мглу, мимо

школы, мимо катка - крытой площадки с громыхающим механическим мелодеоном, и

ни единого человека не было на льду. Старик - хозяин катка сиротливо сидел в

будочке, задумчиво наматывая на указательный палец билетную ленту.

На Главной улице тоже не было ни души. Ветер гнал по тротуару обрывки

бумаги. Из кондитерской Белла вышел полицейский Том Мик и зашагал рядом с

Кейлом.

- Эй, солдат, застегнул бы воротничок.- заговорил он.

- А, это вы. Том, привет! Режет, проклятый.

- Что-то тебя последнее время не видать по ночам.

- Угу.

- Неужто исправился?

- Все может быть.

Том ужасно гордился тем, что умеет с самым серьезным видом разыгрывать

людей.

- Похоже, зазнобу завел?

Кейл ничего не ответил.

- Слышал, будто твой братец годков себе надбавил и махнул в армию. А

ты, выходит, у него девчонку отбиваешь?

- Выходит, отбиваю.

Тома разбирало любопытство.

- Уилл Гамильтон раззвонил, будто ты пятнадцать тысяч на фасоли

заколотил. Верно это?

- Выходит, верно.

- Ты же малолетка еще. Куда тебе такую кучу денег?

- А никуда. Сжег я их, - ухмыльнулся Кейл.

- Как сжег?

- Очень просто, взял спички - и готово!

Том пристально посмотрел Кейлу в лицо. - Поня-я-тно!.. Ну и правильно

сделал. Бывай, мне тут заглянуть надобно. - Том Мик страсть как не любил,

когда его разыгрывают. "Ишь, щенок паршивый, - пробурчал он, отойдя. - Шибко

умный заделался!"

Разглядывая витрины, Кейл медленно брел по Главней улице. Интересно,

где похоронена мать? Может, узнать и отнести ей на могилу цветы? Он

усмехнулся. Страннее желание - или он просто дурачит себя? Салинасский ветер

надгробный камень снесет, не то что букетик гвоздик. Ему вдруг почему-то

вспомнилось мексиканское название гвоздик, кто-то, кажется, говорил ему,

когда он был маленький. Их называют Гвоздиками Любви, а ноготки - Гвоздиками

Смерти. И слово какое-то гвоздистое, острое - claveles. Пожалуй, лучше

отнести на ее могилу ноготков. "Я уже, как Арон, рассуждаю", - усмехнулся

Кейл.

 

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ

 

 

 

 

Зимняя стужа не отпускала. Уже давно прошли все сроки, а зима все

тянулась - холодная, сырая, ветреная. "Во Франции палят из этих проклятых

пушек, - толковали в народе, - а во всем мире погода портится".

Всходы в Долине были робкие, редкие, а полевые цветы так припозднились,

что некоторые решили, что они не появятся вовсе.

Мы привыкли, что Первого мая, когда воскресные школы во всей округе

устраивают в Алисале пикники, кусты дикой азалии, протянувшиеся там по

берегам речки, уже стоят в полном цвету. Иначе и быть не может - так мы

считали. Какой же это праздник без распустившихся цветов азалии!

Но в тот год Первое мая выдалось холодным. Ледяной дождь отбил всякую

охоту к загородной прогулке. Прошло две недели, а в Алисале по-прежнему не

распустилось на единого цветка.

Кейл не мог знать, что погода так подведет его, когда приглашал Абру за

город в пору цветения азалий. Ему было неудобно откладывать поездку.

Их "форд" стоял в гараже у Уиндхэмов на ходу. накачаны шины, два

новеньких аккумулятора, чтобы сразу завести мотор. Ли должен был приготовить

бутерброды и через день покупал особые булки, но потом это ему надоело и он

бросил.

- Зачем откладываешь? - спросил он Кейла.

- Я же обещал показать цветущие азалии.

- А как ты узнаешь, когда они распустятся?

- У нас в школе два брата учатся, Силаччи. Они оттуда. Говорят, еще

неделю ждать, а то и дней десять.

- Смотри, как бы она вообще не лопнула, твоя вылазка.

Здоровье Адама постепенно улучшалось. Он уже шевелил левой рукой и

начал понемногу читать и с каждым днем - все дольше.

- Вот когда устаю, буквы расплываются. А так - прекрасно вижу. Хорошо,

что я очки не заказал, от стекол зрение только портится. В жизни на глаза не

жаловался.

Ли довольно кивал. Он съездил в Сан-Франциско, привез оттуда пачку книг

и, кроме того, выписал множество оттисков различных публикаций. Он перечитал

все, что написано об анатомии мозга, и теперь прекрасно разбирался в

симптомах и осложнениях тромбоза и вообще в патологических изменениях

мозговой деятельности. Он изучал предмет и расспрашивал знающих людей с

таким же упорством, с каким в свое время изловил, разделал и проанализировал

ивритский глагол. Поначалу доктора Г. С. Мэрфи раздражала настырность

слуги-китайца, но потом раздражение уступило место искреннему уважению к его

любознательности, и он начал относиться к нему едва ли не как к ученому

коллеге. Он даже брал у Ли новые журналы и оттиски статей с сообщениями о

диагностике и лечении таких заболеваний. "Этот китаеза побольше моего знает

о кровоизлияниях в мозг, - заявил он однажды доктору Эдвардсу. - И наверняка

не меньше вас". В голосе его прозвучало деланное недовольство и скрытое

восхищение. Медики терпеть не могут, когда непосвященные лезут в тайны их

профессии.

- Мне кажется, что процесс абсорбции продолжается, - говорил Ли,

докладывая об улучшении состояния Адама.

- Был у меня больной...- перебил его доктор Мэрфи и поведал целую

историю о счастливом излечении.

- Однако я опасаюсь рецидива, - продолжал Ли.

- Ну уж это как Всевышнему будет угодно, - отвечал доктор Мэрфи. -

Артерия не автомобильная шина, ее не залатаешь. Кстати, как тебе удается так

часто измерять у него давление?

- Он загадывает мое давление, а я его. Это интереснее, чем играть на

скачках.

- И кто же выигрывает?

- Он бы в два счета продулся, если бы я захотел. Но это испортит игру и

показания тоже.

- А каким образом ты не даешь ему разволноваться? - поинтересовался

доктор Мэрфи.

- У меня есть собственный метод. Я его разговорной терапией называю.

- Должно быть, уйму времени отбирает?

- Отбирает, - согласился Ли.

 

 

 

28 мая 1918 года американские войска провели свое первое крупное

сражение Первой мировой войны. Первой дивизии под командованием генерала

Булларда было приказано овладеть деревней Кантиньи. Расположенная на холме,

она господствовала над долиной реки Авр. Несколько линий траншей и тяжелые

пулеметы образовывали ее систему обороны. Боевые позиции протянулись больше

чем на милю.

В 6.45 утра 28 мая после часовой артиллерийской подготовки началась

атака. В бою участвовали 28-й пехотный полк под командованием полковника

Или, один батальон 18-го пехотного полка во главе с Паркером, рота Первой

саперной части и дивизионная артиллерия Самеролла при поддержке французских

танков и огнеметов. Атака завершилась полным успехом. Американские части

закрепились на новом рубеже и отбили две мощные контратаки немцев. Клемансо,

Фок и Петен направили Первой пехотной дивизии поздравления.

 

 

 

Только в самом конце мая братья Силаччи объявили, что на азалиях

высыпал наконец оранжево-розовый цвет. Это было в среду, как раз перед

звонком на первый урок.

Кейл кинулся в английский класс, и как только мисс Норрис заняла свое

место на учительской платформе, он помахал носовым платком и шумно

высморкался. Выйдя из класса, он сбежал вниз в уборную для мальчиков и через

несколько минут услышал за стеной, в туалете для девочек, шум спускаемой

воды. Он выскользнул черным ходом во двор, прокрался вдоль кирпичной стены,

махнул за перечный куст и лишь после того, как его уже нельзя было увидеть

из школы, сбавил шаг. Вскоре Абра нагнала его.

- Когда они распустились?- спросила она.

- Сегодня утром.

- Может, подождем до завтра?

Кзйл поглядел на яркое, золотое солнце, первый раз в этом году

пригревающее землю, и спросил:

- Ты хочешь подождать?

- Нет, не хочу, сказала она.

- И я не хочу.

Они бросились бегом, купили у Рейно хлеба и начали тормошить Ли, чтобы

тот поскорее приготовил еду. Адам услышал громкие голоса и заглянул в кухню.

- Что тут за шум?

- На пикник собираемся, - сказал Кейл.

- Разве в школе отменили занятия?

- Как же, они отменят, - вставила Абра. - Мы сами себе праздник

устроили.

- Ты сегодня как роза, - улыбнулся Адам.

- Мы в Алисаль едем, за азалиями! Поедемте с нами, а? - воскликнула

Абра.

- А и в самом деле...- проговорил Адам и сам же себя перебил: -

Впрочем, нет, не могу. На фабрику обещал заглянуть. Трубы там кое-где




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-06-26; Просмотров: 260; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.227 сек.