Наследие кельтской цивилизации и культуры 1 страница

Кроме трупоположения в грунтовых могильниках с 3 века укореняется и обычай трупосожжения, особенно в занятых кельтами среднеевропейских областях, где так хоронило местное исконное население. Среди пришельцев-кельтов трупосожжение прививалось неравномерно, в одних местах быстрее, в других медленнее. В некоторых могильниках конца 2 века и начала последнего века трупосожжение преобладает, но обычай хоронить несожженные тела удержался наравне с трупосожжением до самого рубежа эр.

Картину религиозной жизни кельтов дорисовывает погребальный ритуал. Со способами погребения в предшествующее гальштаттское время мы познакомились уже раньше, рассматривая княжеские захоронения. Во время военной экспансии кельтов укоренился обычай хоронить несожженные тела в могильных ямах, дост.гающих более 1 м в глубину, на общих кладбищах, которые в археологии обычно называют грунтовыми (плоскими) могильниками (то-есть с могилами, в настоящее время на поверхнести не выделяющимися, в отличие от существовавшего ранее обычая насыпать курганы). Правда, следует указать, что этот способ погребения начал преобладать главным образом вследствие передвижения кельтов, кое-где и в старой области, но в первую очередь в занятых ими областях. Там, где не было больших перемещений, долго держался старый обычай хоронить в курганах, из которых некоторые, например во Франции, стали общими местами погребения определенных членов общества, по-видимому, главным образом членов одного рода. На той территории, где долго удержался обычай захоронений в курганах, латенская культура не везде распространялась одинаково быстро, иногда там очень долго сохранялись гальштаттско-латенские элементы.

Определенным предметам или знакам приписывалась волшебная сила, предохраняющая от дурного глаза, чумы и других опасностей. Еще в христианское время такие знаки были на стенах г. Клермон — они защищали население от чумы.

В научной литературе иногда высказывается мнение, что божества, связываемые с определенными животными, первоначально имели облик этих животных (священное животное племени, тотем), и что позже, когда боги приобрели более определенные человеческие черты, эти животные стали лишь их атрибутами. Пока, однако, известны лишь изображения богов с указанными атрибутами, которые в большинстве случаев относятся уже к более позднему времени. Большое количество мелких бронзовых, а также глиняных фигурок в галльско-римских храмах свидетельствует о вотивных дарах кельтского народа и о его вере, которая жила длительное время еще в римскую эпоху.

По-видимому, действительности больше всего отвечает представление о племенных богах. Примерно так, как в Ирландии был Дагда отцом рода и его покровителем, были и другие мужчины-боги очень тесно связаны с определенными племенами.

Первоначально религиозные представления были очень тесным связующим звеном всего кельтского общества, и как сообщает Цезарь, народ в Галлии был очень предан религии. Как и все народы, кельты сохранили с древних времен некоторые магические обряды и ритуалы, при помощи которых они старались приобрести расположение разных божественных сил.

Утопление жертвы изображено и на котелке из Гундеструпа. Кажется, однако, что жертвоприношение или обет могли быть совершены и символично, путем ранения себя оружием и покропления собственной кровью священных предметов, алтаря или деревьев. Некоторые упоминания Тацита и Лукана допускают такие предположения.

От Пиренеев через Луару до Сены и Марны принцип масок в общем был схожим. В конце латенского и в начале римского периодов появляются также железные маски (маска из Аллансона, деп. Эр и Луары, из храмового клада, высота 12 см). В музеях Чехии также имеются обломки железных масок (окрестности г. Кладно), однако датировать их трудно. Кельтские маски и головы, по-видимому, помещались иногда по сторонам жертвенных столов, судя по находкам в Сан-Маргаретен в Лавантской долине, которые, впрочем, относятся уже к римскому периоду.

Романизация Галлии в этой южнофранцузской области быстро обрела прочные опорные пункты. Достаточно привести Арль с построенным во времена Августа театром, со сценой, достигающей 104 м в длину, и со множеством скульптурных украшений (мраморные фигуры танцовщиц), 0ранж (Воклюз), где также еще во времена Августа возник театр с водопроводом, римские мосты в Апта (Апта Юлия) или Вазион Воконциорум (Везон-ля-Ромэн, Воклюз), когда-то важный кельтский город, а в период романизации богатейший город на левом берегу Роны, или, наконец, храмовые постройки у священного источника в Ниме. Непосредственно по соседству с Энтремоном возник город Аквы Секстиевы. Под всеми этими влияниями находилось затем и развитие в самой Галлии.

Некоторые поселения в Провансе и Лангедоке пережили долгие столетия, и местная среда постепенно подвергалась восточному и греческому, а затем иберийскому, кельтскому и римскому влияниям. В последней фазе сосредоточенный экономический напор и культурное влияние в соединении с последовательной романизацией проникал в остальные области Франции именно из этих южных районов.

Там, где все же возводились постройки репрезентативного или монументального характера, это происходило под чужим влиянием и с чужой помощью. Это имело место при постройке крепости с бастионами в Гейнебурге в позднегальштаттский период и при постройках на южнофранцузском побережье в латенский период. В так называемой кельтской архитектуре и скульптуре необходимо принципиально различать южнофранцузскую территорию в окрестностях Массилии и в нижнем течении Роны, по существу кельтско-лигурийскую, от собственно кельтских внутренних областей, начиная с Франции на восток по чешские земли и Карпатскую котловину.

Кельты не проявили себя ни в создании крупных политических образований государственного характера, ни в монументальной архитектуре. Кельты не были творцами архитектурных памятников монументального характера, они были лишь строителями крепостей, которые говорят об их организаторских способностях и являются результатом хорошо организованной работы огромных коллективов. Обычные системы укреплений в кельтском мире возводились в соответствии с древними местными традициями. Об описываемой Цезарем типичной галльской стене, географически ограниченной определенными областями кельтского мира, упоминалось уже в главе об оппидумах.

Появившиеся элементы римского влияния относятся ко времени двух походов Цезаря в Британию в 55—54 гг., но в общем островная область кельтского мира оставалась еще целое столетие вне сферы прямого римского давления. Поэтому на рубеже двух эр, когда континентальное кельтское искусство заметно обеднело или пришло в упадок, островное кельтское искусство продолжало цвести без каких-либо помех до самой середины 1 века н. э., на севере же еще дольше, по крайней мере до восьмидесятых годов этого столетия.

Кельтское искусство на британских островах носило совершенно своеобразный характер, своеобразным было и его развитие. Оно пышно расцветало именно в то время, когда уже миновала его кульминация на континенте, где оно постепенно приобретало форму массового производства среднего качества. Раннюю фазу островного искусства можно проследить примерно с середины 3 века, когда отдельные группы кельтских воинов, пришедшие откуда-то из Шампани и района среднего течения Рейна, покорили некоторые английские области, где до того времени господствовала окраинная гальштаттская культура. Только эти вооруженные группы принесли с собой зрелое латенское искусство с элементами вальдальгесхеймского стиля. О контакте с континентом говорят некоторые мечи и ножны, что полностью соответствует указанному времени. Однако нельзя утвеждать, что позже художественные изделия латенского стиля привозились с континента в Британию регулярно и в большом количестве.

Некоторые чешские находки маскообразных фибул особенно примечательны и ценны (Паненский Тынец, Хинов у Праги, таб. VII—VIII). Поэтому вряд ли можно признать правильными предположения, что северо-восточная Бавария и чешская территория в раннелатенское время являлись особой восточной областью, иллирийской. Маскообразные фибулы встречаются также в Бюртемберге, Бадене и в рейнской области вместе с находками уже явно кельтского характера.

Украшения из могилы княгини в Рейнхейме в Саарской области во многом обнаруживают и влияние восточных вкусов. На пластически обработанных концах золотого торквеса находятся человеческие головы и маски львов, на богато украшенном браслете — мотив крылатой фигуры, застежка заканчивается маской, а бронзовый кувшин с носиком и богатым гравированным орнаментом снабжен ручкой с пластическим изображением бородатой человеческой головы. В могиле находилось также бронзовое зеркало с антропоморфной ручкой.

Кельтское ювелирное дело, чеканка и литье металлов вскоре начали развивать и новые мотивы. С юга были заимствованы некоторые растительные орнаменты, особенно листовидные пальметки, завитки и цветы лотоса, которые позже комбинировались с рисунком в виде буквы S (S-образные), образующим различные лировидные узоры, особенно типичные для кельтского искусства. Эти S-образные узоры, располагаемые рядом или соединенные друг с другом, иногда образуют сплошной ряд, а иногда два S-образных рисунка соединяются и образуют основной мотив S-образной лиры, часто комбинируемый еще с пальметами — так называемые лировидные пальметки.

S-образные лиры украшают золотое кольцо из Роденбаха, изготовленное еще в раннем стиле. Этот рисунок однако бытует очень долго и встречается в более поздние века на чеканенных изделиях, например, на бронзовых ножнах мечей (Енишув Уезд у Билины в Чехии, рис. 18) или на керамических изделиях как выгравированный, так и штампованный. Но и пальметки видоизменяются и используются самым различным образом: их соединяют с лирой в одно целое или используют только их половинку или лишь части в различных вариантах (полупальметки, серповидные пальметки и т. д.).

Равно и спираль чем дальше, тем больше проникает в кельтскую орнаментику. Ею пользуются в различных комбинациях. Она неустанно изменяется, становится массивней, набухает, приобретает пластичность и трубкообразно расширяется. Возникают правовращающиеся и левовращающиеся формы, которые в период расцвета кельтского искусства составляют весьма сложные композиции, иногда плоские арабески, иногда рельефно подчеркнутые членистые формы, вихревые схемы и трехплечные вихревые узоры (трискелес, трикветрум). Постепенно появляется новая черта в кельтском искусстве: отход от точной симметрии, являющейся наследием гальштаттского времени, и переход к свободной соразмерности, а иногда даже к асимметричности. Бесконечные варианты нескольких основных криволинейных мотивов, исполненных с удивительным чувством и изобретательностью, составляют богатые композиции, в которых скрыта не всегда понятная нам символика.

Этот раннелатенский стиль кельтского искусства появляется вскоре после середины 5 века, как показывает содержание княжеской могилы в Клайнаспергле в Бюртемберге. Привозные аттические миски кельтский художник обтянул прорезной золотой бляхой, на которой выбитый жемчужнообразный узор комбинируется с более простым листообразным рисунком. Золотая оковка питьевых рогов, концы которых снабжены бараньей головой, также украшена жемчужнообразным орнаментом, а в одном случае и мотивом S-образно выгнутых козлиных рогов, образующих змеевидную волнистую линию. Па золотых пластинках из княжеской могилы в Фершвайлере у Боллендорфа (Эйфельская область), которые по всей вероятности когда-то украшали шкатулку для драгоценностей, уже появляются чеканные лотосообразные цветы, все еще стереотипно расположенные по кругу, как и в гальштаттскую эпоху, и маски Силена (?) с тремя рожками. Однако на золотом диске со вставками из коралла в Овре-сюр-Уаз (Сена и Уаза), который когда-то служил фаларом, в единую композицию сливаются маскообразные мотивы, рельефно подчеркнутые S-образные лиры и пузыреобразно-каплевидные узоры, перемежающиеся с жемчужнообразными линиями в качестве дополнительного украшения. В композиции появляется правильный ритм и, несмотря на все еще строгие рамки, значительная жизненность. На золотой пластинке из Вайсскирхена, искусном изделии из золотого листа на железной основе, вокруг центрального овального рисунка расположены 4 человеческих маски, которые вкраплены в пухлые пузыри, окруженные жемчужнообразным орнаментом; так возникло художественное произведение, которое хотя еще и несет черты старого геометрического стиля, но производит совершенно новое впечатление. Рисунок, украшающий золотую прорезную покрышку из кургана в Шварценбахе (Биркенфельд), уже исходит из совершенной композиции, листовидные и каплеобразные мотивы использованы в многочисленных вариантах и дополнены жемчужнообразным орнаментом, а S-образные мотивы по образцу трикветрума составляют трехплечные узоры и, соединяясь, образуют рисунок S-образной лиры.

Названный кувшин уже является образцом собственного кельтского производства. Кельтская орнаментика постепенно была доведена до необыкновенной виртуозности путем соединения масок различного характера, каплевидных и пузыреобразных узоров, спиралей, лирообразных рисунков и улиткообразных мотивов в продуманные композиции. Одновременно достигают высокого уровня и различные способы художественной обработки металлов, что проявляется не только в литье и чеканке, но и в ажурных и инкрустированных кораллом и эмалью изделиях. И клювовидный кувшин 4 века из Басе-Юте (Мозель), ранее часто считавшийся кувшином из Бузонвиля, уже является не привозной, а весьма совершенной кельтской работой, одним из лучших изделий кельтской торевтики. Рельеф, пластика и гравировка здесь комбинируются с инкрустацией кораллом и эмалью. Ручке кувшина внизу придана маскообразная форма, вверху — форма звериной, вероятно, волчьей головы. Его узкая форма несколько напоминает клювовидный кувшин из Галлейн-Дюррнберга (Зальцбург), также относящийся к 4 веку, богато украшенный как пузыреобразными мотивами и пальметами, так и человеческими головами и звериными фигурками.

В работах раннего стиля во многом еще используются архаические и субархаические (поархаические) классические формы, заимствованные в греческом мире и удержавшиеся в отдаленных от цивилизации областях весьма продолжительное время. Копируются этрусские мотивы (золотое кольцо из Роденбаха), заимствуются звериные мотивы из италийско-этрусской области (бутыль из Матцхаузена) и восточные образцы главным образом звериного характера. Чаще всего они встречаются в юго-западной Германии, части Франции и Бельгии, но их находят также в Чехии и Австрии. К ним относятся также уже ранее упомянутые маскообразные фибулы, по своей конструкции восходящие к италийской фибуле чертозского типа. Мы находим их в зоне от среднего течения Рейна на восток до средней Чехии. Их главным признаком являются человеческие и звериные маски различной трактовки, иногда в более реалистическом исполнении, а иногда в столь фантастическом виде, что мы с трудом отличаем мотив человеческой маски от звериной.

В этой связи следует уделить внимание и другим находкам на территории к северу от Альп. Оставим в стороне самые последние находки в Галлейн-Дюррнберге, сведения о которых еще не опубликованы, и упомянем в первую очередь о мече из Гальштатта с ножнами, украшенными фигурным узором (рис. 18). Эти фигуральные мотивы не являются кельтскими и говорят скорее о южном, итальянском происхождении (Эсте, этрусская среда), однако некоторые детали в одежде и вооружении свидетельствуют о местной среде. Вероятно, это изделие североальпийской оружейной мастерской возникло под сильным влиянием атестинской области (Эсте) в северной Италии. К тому же времени, вероятно к 4 веку, относится также меч из кургана у Дражичек у г. Табора в Чехии, ножны которого украшены листовидным гравированным орнаментом, а сердцеобразный наконечник ножен — углублениями в виде медальонов для вставок из коралла (таб. XXVI).

Зрелый латенский стиль

Зрелый латенский стиль, называемый также вальдальгесхеймским, является выражением второй фазы кельтского искусства, начиная со второй половины 4 века, и представляет собою уже сложившееся и зрелое искусство. По находкам мы считаем центром этого зрелого стиля область Рейна, часть Швейцарии и Францию, однако отдельные изделия рассеяны по всему европейскому континенту, всюду, куда проникли кельтские вооруженные отряды. Одновременно этот стиль является стилем периода кульминации кельтской экспансии. Могила в Вальдальгесхейме, в которой были найдены драгоценности (таб. XIV) и которая дала этому стилю второе название, и могилы в Филоттрано в Италии можно отнести примерно к тому же времени, к концу 4 века. В обоих случаях это изделия зрелого стиля. Большая часть предметов из могил в Монтефортино у Болоньи, в Марцаботто и в других североитальянских городах также относятся к концу 4 и к 3 векам; раннелатенский стиль кельтского искусства в Италии встречается редко. Искусно обработанные золотые шейные гривны кельтского стиля встречаются однако уже во всем кельтском мире. Иногда они целиком отлиты из драгоценного металла, иногда же их основа бывает из другого металла, некоторые полые. Одни носились долго и сильно потерты, другие явно попали в могилу вскоре после их изготовления.

В течение 3 века в развитии художественных ремесел наступает явный перелом. В результате изменяющегося экономического и политического положения искусство, служившее знати, отходит на задний план, и место собственно искусства занимает художественная "промышленность", изделия которой предназначены для более широких слоев. Можно говорить об определенной демократизации среды, в которой однако военный слой сохраняет руководящее положение. Неустанно возрастающее производство снабжало кельтов различными изделиями, выпуск которых был более массовым, но не серийным: фибулами, подвергающимися различным изменениям в конструкции под влиянием моды (рис. 21), множеством ручных и ножных браслетов, поясными цепями и разными предметами обихода. Хорошо сделанное бронзовое украшение стало более народным, заметно также стремление распространить его и в некельтской среде. И в то время, разумеется, изготовлялись более качественные украшения и тщательно отделанное оружие для высшего слоя, но разница между обоими видами изделий была уже не так велика.

Пластический стиль и стиль красивых мечей

В этом уже более массовом производстве нашел применение пластический стиль, который особенно распространился во 2 веке. Вместо двухразмерного орнамента появился трехразмерный, рельефный, часто дополняемый тонкой гравировкой. Его возникновение относится к более раннему периоду, но с конца 3 века он достигает кульминации в сильно расчлененных браслетах с S-образными и улиткообразными пластическими украшениями и в ножных браслетах, состоящих из отдельных полушариев (таб. XXIX—XXX), иногда почти бароккообразного характера, в различных розеткообразных и пальметкообразных браслетах, кругах с имитацией филигранных украшений, пластически расчлененных гривнах и фибулах. В Чехии и Моравии несколько мастерских изготовляло блестящие образцы этого литейного искусства. В Карпатской котловине этот тип украшений встречается реже. Сырьем служила главным образом бронза, позже и железо, изделия из которого в виде фибул или браслетов впервые достигли в этот период высокого художественного уровня. На западе этот стиль проявляется не только в изделиях из бронзы, но и в блестящих работах ювелиров, переполненных улиткообразными и другими пластическими мотивами (например, браслеты из Орильяк-Кантал). Такие находки однако не так часты. Примерно в то же время появляется стиль "красивых мечей", названный так по ножнам, обработанным с большим совершенством и украшенным с лицевой стороны гравированными или вычеканенными узорами со звериными и растительными мотивами, иногда расположенными по диагонали. Их находят от Карпатской котловины на запад до самой Швейцарии, где мы встречаемся с ними в Латене еще на рубеже 2 и последнего веков.

Следовательно, в более поздний латенский период особенно в западоцельтской континентальной области наблюдается заметный упадок местной художественной творческой деятельности, определенное обеднение, если рассматривать развитие с точки зрения первоначального размаха в ранний и поздний латенский период. Лишь в некоторых местах удержались художественные мастерские, производящие высококачественные изделия, украшенные зернью и филигранью драгоценности (Регели в Венгрии), поздние маскообразные украшения типа Маломержице-Брно (таб. XXIII) или художественно исполненные культовые котелки и другие предметы культового характера. Но производство более доступных по цене предметов было преобладающим. Творческий дух проявился отчасти еще в кельтском монетном деле.

Островное кельтское искусство

Английские музеи в настоящее время гордятся выдающимися произведениями кельтского искусства, преобладающая часть которых носит своеобразные черты местного производства. В Британии, как видно, вскоре возникли местные мастерские, в которых отечественные ремесленники соединяли техническое совершенство с оригинальным восприятием образцов, давая им свое содержание и достигая небывалой тонкости. Поэтому мы говорим об островном латенском искусстве, как об особой ветви кельтского искусства, различая в нем отдельные местные стили и школы (мастерские). Более старую фазу этого островного искусства Пигготт назвал стилем ТоррсВандсворт. Раскопки в Торрс в юго-западной Шотландии прославились бронзовым шлемом для лошади и бронзовой оковкой пары рогов для питья, ранее ошибочно реконструированных с шлемом как одно целое.

Этот островной стиль комбинирует свободный пластический орнамент с линейным гравированным рисунком. В нем используются пальметки, спирали, лировидные мотивы и завитки, заканчивавшиеся в поздний период стилизованными и сильно схематизированными птичьими головками. Ранний стиль сосредоточен главным образом в юго-восточной части Англии; гораздо позже, только в конце 2 века, он проникает в Ирландию. Много находок сделано в реках или торфяниках и болотах, поэтому часто считают, что это вотивные дары. Среди этих находок первое место занимают части военного вооружения и детали сбруи или повозок. Однако значительная часть находок носит поздний характер, в том числе и овальный умбон из Темзы в Вандсворте (лондонская область).

В последнем веке островное кельтское искусство достигло высокого уровня и, по мнению Фокса, в то время существовало не менее шести художественно-ремесленных школ. Знаменитый шлем с рогами из Британского музея (рис. 33), найденный в Темзе у моста Ватерлоо, является работой темзенской школы второй половины последнего века и относится к замечательнейшим кельтским изделиям в Британии; он украшен тонким рельефом, комбинированным со вставками из эмали и напоминает некоторые более ранние работы, например щит из Вандсворта.

И напротив, так часто изображаемый щит из Баттерси, также 113 реки Темзы, с чеканными украшениями и вставками из красной эмали, несколько старше, исполнен в строгой симметричности во всех деталях, прямо-таки с формалистическим педантизмом. Из поразительных находок последних лет следует привести группу пяти кладов золотых украшений и монет, найденных в 1948—1950 гг. в Снеттишеме (Норфольк) в восточной Англии. В кладе Е находился торквес из золотого сплава (58 %золота, 38% серебра, вес 1085 г, рис.34) и монеты галльских атребатов. Торквес с кольцевидными концами является выдающейся работой восточно-центральной школы также второй половины последнего века. В Британии это по существу первая большая группа находок золотых шейных гривен совместно с монетами. Прекрасные ножны для мечей, украшенные по всей лицевой стороне (Бугторп в Йоркшире, Лиснакрогера в Ирландии), также относятся по преимуществу к последнему веку.

На развитие кельтского искусства в Британии в последнем столетии до н. э. оказало влияние несколько новых факторов. Около 75 г. до н.э. в юго-восточную Британию вторглись племена белгов. По-видимому, вожди белгов привели с собой из северо-восточной Галлии выдающихся мастеров, так как много прекрасных работ находится как раз в области, захваченной белгами, а иногда прямо в их могилах. С вступлением белгов в Британию связывают более реалистическое исполнение звериных мотивов и расцвет эмальерных работ. На бронзовых полосах деревянных ведер мы видим в чеканке не только животных (рис. 13), но и человеческие маски и головы (Айлесфорд, Марлбору). В то же время вошли в моду металлические зеркала с богатой гравировкой, так что можно говорить об особом стиле зеркал.

Кельтская архитектура и пластика

Южнофранцузская кельтско-лигурийская область

На территории, на которую кельты проникли самое раннее примерно лишь в конце 4 века и где они соприкасались с лигурами, они оказались также в самом тесном контакте со сферой греческого искусства. Поэтому здесь нельзя говорить о чисто кельтском искусстве. Согласно преданиям, кельты учились технике возведения укреплений у греков. Такое утверждение касается не кельтов вообще, а именно этой южнофранцузской кельтско-лигурийской области, Галлии греческой (Gallia Graeca) в Провансе. На этой территории вскоре возникли оппидумы с крепостными стенами, правильными улицами и храмовыми постройками, что ясно говорит о заимствовании и копировании греческих и восточных образцов с их террасами, пропилеями (монументальными входными воротами с колоннами) и другими элементами, необычными для внутренних районов. По сравнению со среднеевропейскими оппидумами они более похожи на города. На юге Франции, таким образом, кельты узнали многое, многому научились.

Кельтско-лигурийский оппидум Энтремон (деп.Буш-дю-Рон), центр и одновременно святилище саллиев, построен в массильской области еще в 3 веке и был позже разрушен римлянами в 124 г. до н.э. Его широкие стены из каменных квадров и с закругленными башнями сохранились на некоторых местах до высоты 4 м. Четырехугольные дома каменной сухой кладки стоят тесно друг у друга, так что стены у них обилие, и выравнены в широкие правильные улицы. От ударов колес повозок дома были защищены особыми тумбами и плитами. В ямах-погребах находилось много местных и привозных сосудов для хранения запасов; не забыто и об элементарных требованиях канализации. Кое-где были обнаружены даже остатки простенькой мозаики. В этом поселении городского типа, где Ф. Бенуа уже несколько лет занимается раскопками, на самом высоком месте находилось святилище. К нему вела дорога длиною примерно в 100 м, окаймленная скульптурами героев. В руинах святилища сохранились четырехугольные известняковые столбы с вытесанными на них человеческими головами {рис. 35, 12 голов на одном столбе) — остатки так называемого "зала голов". В культовом зале в нишах каменных столбов грубыми гвоздями были прикреплены настоящие человеческие головы (культ отрубленных голов). В части, открытой до настоящего времени, найдено много обломков скульптур из известняка, в том числе голова ребенка, голова князя с волосами, зачесанными венком в виде диадемы, мужская голова с кудрявыми волосами, женская голова, камень с вытесанными на нем четырьмя головами (2 мужских и 2 женских), голова воина и почти целые скульптуры воинов. Это поистине целая глиптотека, коллекция скульптур и торсов, хотя и сильно поврежденных, так как римляне разрушили город в 124 г. и уничтожили святилище, как возможный центр будущего сопротивления.

Подобное положение было и в других местах Прованса. В оппидуме Рокепертус (Буш-дю-Рон) портик (фасад с колоннами) святилища составляли три каменных столба, когда-то раскрашенных, с углублениями в них для человеческих черепов. Над поперечным бревном наверху была помещена каменная, более полуметра в высоту фигура приготовившейся взлететь птицы, по-видимому, как символ пути на тот свет. Мы находим здесь и "Гермеса" с двумя головами, между которыми торчит клюв хищника. Все пропилеи были разделены на 2 террасы. Скульптуры в сидячем положении ("поза Будды") представляют бога или князя или же героизированного умершего, одна с шейной гривной и браслетом, другая в одежде с поясом; они также носят следы первоначальной раскраски.

Все это свидетельствует о том, что на юге Франции возникали местные скульптурные мастерские; в них создавались каменные статуи, в первую очередь религиозного и культового характера. Влияние греческой среды здесь очевидно. Местные художники однако не всегда правильно понимали образцы и идею отдельных замыслов и соразмерность пропорций в общей концепции. Некоторые черты скульптур этих героев в южнофранцузских святилищах особенно характерны: выдающиеся скулы, прямой нос с широкой переносицей, брови полукругом, волосы, низко нависающие над выпуклым лбом; некоторые из этих черт мы находим и в чисто кельтской скульптуре.

Знаменитая "Тараске" (рис, 37) из Новэ (Буш-дю-Рон), скульптура чудовища, тело которого напоминает льва, опирающегося лапами на две человеческих головы с длинными бородами, принимаемыми также за "tetes coupees" —отрубленные головы, сделана из местного известняка в доримский период. Может быть, это символ смерти, вечного молчания, мотива, который был особенно распространен в более поздний латенский период; однако ее происхождение и истинное значение нам трудно определить в настоящее время. Культ черепов, по-видимому, был очень распространен по всей территории. В кельтоиберийском оппидуме Пюиг Кастелар также были найдены человеческие черепа, в которых сохранились даже гвозди, которыми они когда-то были прибиты.

Дата добавления: 2015-06-26