Теория Фрейда (1895 —1897) впоследствии им отвергнутая, в которой определяющая роль в этиологии психоневрозов отводилась воспоминаниям о реальных сценах соблазнения

В период основания психоанализа Фрейд считал, что теория соблазнения способна объяснить вытеснение сексуальности.

Фрейд впервые говорит о соблазнении в 1893 г. Между 1895 и 1897 гг. Фрейд придавал ему важное теоретическое значение, причем он вынужден был относить сцены травмирующего соблаз­нения все дальше, в раннее детство.

Теория соблазнения — это не только признание важнейшей роли (в возникновении душевных расстройств) сексуальных сцен по сравнению с другими травмами; для Фрейда особое значение сексуальных сцен стало опорой дальнейшего изучения механизма вытеснения.

В упрощенном виде эта теория предполагает, что травма возникает как бы в два приема или на двух этапах, отделенных друг от друга периодом полового созревания. Первый этап, или этап соблазнения в собственном смысле слова, характеризуется Фрейдом как "досексуальное" событие сексуальной жизни, обусловленное факторами, внешними по отношению к субъекту, который пока еще не способен испытывать сексуальные эмоции (отсутствие соматических условий возбуждения, невозможность освоить этот опыт). В тот момент, когда возникает сцена соблазнения, она не подвергается вытеснению. Лишь на втором этапе другое событие, не обязательно имеющее собственно сексуальное значение, вызывает в памяти — по ассоциации — первое событие. "Здесь — замечает Фрейд, — открывается уникальная возможность увидеть, как воспоминание приводит к гораздо более значительному результату, нежели само событие" Из-за прилива эндогенных воз­буждений воспоминание подвергается вытеснению.

Сцена соблазнения переживается пассивно, но это означает не только пассивное поведение субъекта, но и его неспособность к живой реакции при отсутствии соответствующих сексуальных представлений; пассивность — это свидетельство неподготовленности, в силу которой соблазнение порождает "сексуальный испуг"

Приписывая соблазнению столь важную роль в генезисе вытес­нения, Фрейд последовательно искал сцены пассивного соблаз­нения при неврозе навязчивых состояний и при истерии, где они и были, прежде всего, обнаружены. «Во всех моих случаях невроза навязчивостей я обнаруживал — уже в самом раннем детстве, задолго до будущего опыта удовольствия, — некий чисто пассивныйопыт, который не мог быть случайностью". Фрейд отличал невроз навязчивостей от истерии (на том основании, что он обус­ловлен ранним сексуальным опытом, пережитым активно и вы­звавшим удовольствие), стремясь, тем не менее, обнаружить и при неврозе навязчивостей более ранние пассивные сцены, напоминающие те, с которыми мы сталкиваемся при истерии.

Как известно, Фрейд впоследствии усомнился в подлинности сцен соблазнения и отказался от соответствующей теории. В письме Флиссу от 21.09.1897 он приводит основания для этого шага. "Я должен немедленно признаться тебе под большим секретом в том, что постепенно вызревало во мне в течение этих последних месяцев. Я больше не верю в мою невротику ". Фрейд обна­ружил, что сцены соблазнения иногда являются продуктом фан­тазирования, причем это открытие подкреплялось постепенным раскрытием детской сексуальности.

Общепринято считать отказ Фрейда от теории соблазнения (1897) решающим шагом в обосновании психоаналитической теории, в выявлении понятий бессознательного фантазирования, психической реальности, спонтанной детской сексуальности и т.д.

Фрейд и сам неоднократно подчеркивал значениеэтого момента в истории своих идей: "Хотя и верно, что истерики возводят свои симптомы к мнимым травмам, момент новизны заключается, однако, в том, что подобные сцены создаются фантазией, а потому наряду с практической реальностью необходимо учитывать и реаль­ность психическую. За этим вскоре последовало открытие того, что эти фантазии способствовали сокрытию автоэротической активности ребенка в первые годы жизни, ее приукрашиванию и возвышению. А теперь за всеми этими фантазиями возникает картина сексуальной жизни ребенка во всей ее полноте.

Это обобщенное изложение требует ряда уточнений.

1) Вплоть до конца жизни Фрейд неустанно подчеркивал рас­пространенность и патологический смысл сцен соблазнения, действительно пережитых детьми.

Фрейд внес два уточнения в хронологический порядок сцен соблазнения, которые лишь по видимости кажутся противоре­чащими друг другу:

а) сцена соблазнения относится к более позднему периоду, а в качестве соблазнителя выступает другой ребенок — ровесник или старший. Однако посредством ретроспективного фантазирования сцена соблазнения переносится на более ранний период, а роль соблазнителя приписывается родителю;

б) описание доэдиповой связи с матерью позволяет, особенно в случае девочки, говорить о том, что при уходе за новорожденным мать подвергает его реальному сексуальному соблазну, который становится прообразом последующих фантазий: "В данном случае фантазия ставится на реальную почву, поскольку именно мать в своих заботах о гигиене ребенка и уходе за ним неизбежно вызывает, быть может, впервые, приятные ощущения в его гениталиях".

2) На уровне теории вряд ли можно сказать, что Фрейд просто-напросто отказался от приведенного выше объяснения. Скорее напротив — он вновь использовал некоторые важные элементы этой объяснительной схемы при последующих разработках психо­аналитической теории. Это:

а) мысль о том, что вытеснение есть нечто такое, что осущест­вляется в несколько этапов, причем новый этап в последействии придает травматический смысл предыдущему. Эта концепция находит свое развитие, к примеру, в работе "Из истории детского невроза" (1918);

б) мысль о том, что на втором этапе вытеснения Я подвергается агрессии, наплыву внутреннего возбуждения: в теории соблазнения именно воспоминание, а не само событие имеет травматическое значение. И в этом смысле "воспоминание" играет в этой теории роль "психической реальности", "чужеродного тела", позднее отданную фантазированию;

в) мысль о том, что, напротив, психическая реальность воспоминания или фантазии должна обрести свое предельное обоснование на "почве реальности". Очевидно, Фрейд никогда не считал возможным трактовать фантазию как простой отблеск спонтанной сексуальной жизни ребенка. Он постоянно искал за фантазией обоснование ее реальности — признаки первосцены (случай Че­ловека с волками), соблазн, которому мать подвергает младенца. При этом возникла мысль о том, что фантазии основаны, в конечном счете, на "первофантазиях", передаваемых по наследству мнестических следах опыта, пережитого в истории чело­веческого рода: "...все те фантазии [...], которые нам рассказывают в анализе, некогда, в первозданные времена, были реальными фактами жизни человеческой семьи..." И в самом деле, первый вариант фрейдовской теории соблазнения строился вокруг этой мысли: поначалу сцена соблазнения непременно должна была обосновываться чем-то более реальным, нежели работа вообра­жения;

г) наконец, Фрейд вынужден был признать, хотя и довольно поздно, что в фантазиях о соблазнении он "впервые столкнулся с Эдиповым комплексом..." И в самом деле, от соблазнения девочки отцом до эдиповской любви девочки к отцу — всего один шаг.

Однако, проблема в том и заключается, чтобы понять фантазию соблазнения. Можно ли считать его формой защиты, положительной стороной Эдипова комплекса, или же его нужно рассматривать как основополагающую данность, как следствие того факта, что детская сексуальность всецело структурирована чем-то внешним по отно­шению к ней — отношениями родителей, их желаниями, которые предшествуют желанию субъекта и придают ему определенную форму. В этом смысле реально переживаемый соблазн, равно как и фантазии, суть не что иное, как проявления этой данности.

Двигаясь далее в том же направлении, Ференци в 1932 году подхватил фрейдовскую теорию соблазнения и показал, что взрос­лая сексуальность с ее "языком страстей" — это надлом детского мира с его "языком нежности". Опасность подобного обновления теории соблазнения в том, что она открывает путь к доаналитическому понятию сексуальной невинности ребенка, на которого воздействует извращенная сексуальность взрослых. Как раз от мысли о том, что ребенок живет — до этого взлома, совращения — в особом мире, своей жизнью, Фрейд и отказывался, считая соблазнение одной из "первофантазий", относящихся к предыстории человеческого рода. Соблазнение для него — это не конкретный факт в истории субъекта, но структурный момент, доступный переносу в исторический мир лишь в форме мифа.

Дата добавления: 2015-06-04