По ту сторону принципа реальности

При рассмотрении двух принципов психической деятельности 3. Фрейд обратил внимание на живучесть источников удовольствия и на трудности, испытываемые человеком при необходимости отказа от них. Одновременно основатель психоанализа подчеркнул важное зна­чение для жизнедеятельности человека сферы фантазии, оказывающей­ся подчас едва ли ни единственным прибежищем для индивида, где он может выйти из-под власти принципа реальности и реализовать ту сво­боду, которую утратил в результате подавления своих природных вле­чений. По этому поводу он писал: «При введении принципа реальности один род умственной деятельности должен был отщепиться; он был сво­боден от исследования действительности и подчинялся только принци­пу удовольствия. Это то, что называется фантазией, которая зарождает­ся вместе с играми детей и, продолжая жить в мечтаниях, отказывается опираться на действительность» [12, с. 239].

В понимании З.Фрейда фантазия обладает собственной ценностью, поскольку позволяет человеку оставаться, вопреки действию принци­па реальности, тем существом, которое хотя бы в своем воображении может руководствоваться принципом удовольствия. Если в действитель­ной жизни человеку приходится считаться с существующей реальностью и отказываться от получения сиюминутного наслаждения, то в своих фан­тазиях он может быть попеременно и животным, идущим на поводу своих природных инстинктов, и цивилизованным существом, сублимирующим сексуальность в социокультурную деятельность.

Эта особая сфера психической деятельности как раз и привлекла вни­мание Г. Маркузе, поскольку в ней реализуется свобода от подавления и существуют возможности для неограниченного удовлетворения жела­ний человека. По его собственному выражению, «фантазия играет важ-

ФИЛОСОФСКИЙ ПСИХОАНАЛИЗ Г. МАРКУЗЕ

нейшую роль в психической структуре в целом: она связывает глубочай­шие слои бессознательного с высшими продуктами сознания (искусст­во), мечту с реальностью; она сохраняет архетипы рода, незыблемые, но вытесненные представления коллективной и индивидуальной памяти табуированные образы свободы» [13, с. 143-144].

Для Г. Маркузе заслуга 3. Фрейда состояла вовсе не в том, что он при­влек внимание исследователей к сфере фантазии. Задолго до основателя психоанализа фантазия не только признавалась важной составной частью мыслительного процесса, но и рассматривалась с точки зрения ее истин­ной ценности. То новое, что было привнесено З.Фрейдом в понимание роли фантазии в жизнедеятельности человека, заключалось в другом, а именно в том, что он установил органическую связь между фантазией и принципом удовольствия, показал большое значение сексуальности для функ­ционирования фантазии.

Человек обладал способностью к фантазированию (воображению) до того, как стал личностью, руководствующейся в своей деятельности принципом реальности. После того, как в нем возобладал разум, способст­вующий подавлению, вытеснению природных влечений, фантазия отсту­пила на задний план перед натиском реальности. Однако она сохранила свою прежнюю структуру и память о филогенетическом и онтогенетиче­ском прошлом, когда человек находился под властью принципа удоволь­ствия. Причем, как считал Г. Маркузе, по мере подавления сексуальности и санкционированного проявления ее под эгидой принципа реальности фантазия как особая психическая деятельность стала утверждать себя нередко в противостоянии нормальной сексуальности, но не в перверс-ных проявлениях, а в форме эротического наслаждения, достигаемого путем удовлетворения без подавления.

3. Фрейд учитывал возможность фантазийного проявления эротиче­ского наслаждения. Но он соотносил ее с регрессией филогенетического или онтогенетического характера. Свободное, нерепрессированное про­явление сексуальности оказывалось возможным или на доисторической ступени развития человечества, или на начальных догенитальных этапах развития ребенка. И если для основателя психоанализа действие нере­прессированного принципа реальности соотносилось исключительно с прошлым человеческого рода или индивида, то Г. Маркузе усматривал перспективу действенности подобного принципа в будущем.

Размышления Г. Маркузе о перспективной функции фантазии в какой-то степени совпадали с идеями К. Г. Юнга о воображении, как психической деятельности, ориентированной в будущее. Подобное понимание вообра­жения лежало в основе метода активного воображения, разрабатываемо­го в рамках аналитической психологии. Но, если К. Г. Юнг предупреждал

ПО ТУ СТОРОНУ ПРИНЦИПА РЕАЛЬНОСТИ

_о тех опасностях, с которыми аналитик может столкнуться при исполь­зовании метода активного воображения в процессе терапии, когда архе­типы коллективного бессознательного могут затопить сознание челове­ка и привести его к окончательному разрыву с реальностью, то Г. Марку­зе не только не обратил внимание на подобную опасность, но и вообще не принял в расчет возможные негативные последствия активизации пси­хической деятельности, связанной с фантазией и воображением.

Для Г. Маркузе наибольший интерес представляла критическая функ­ция фантазии. Ему импонировала именно эта составляющая метапсихо-логии 3. Фрейда, которая была нивелирована, на его взгляд, в аналити­ческой психологии К. Г. Юнга. Во всяком случае перспективная ценность воображения и фантазии рассматривались им под этим углом зрения. «Истинная ценность воображения распространяется не только на про­шлое, но также и на будущее: свобода и счастье, живущие в его формах, притязают на историческую реальность. В этом отказе принять ограни­чения, налагаемые на свободу и счастье принципом реальности, как окон­чательные, в отказе забыть о том, что возможно, и заключается критиче­ская функция фантазии» [13, с. 152].

Таким образом, опора на фантазию и воображение, выступающие в форме Великого отказа, т.е. своеобразного протеста против прибавочной репрессии, стала отправной точкой размышлений Г. Маркузе о нерепресси­рованном развитии инстинктов в зрелой цивилизации.

Термин «Великий отказ» был позаимствован им из философии А. Уайт-хеда, который соотносил «Великий отказ» с первичной эстетической характеристикой, способствующей пониманию того, что неверное в отно­шении действительного факта какое-то высказывание может оказать­ся истинным в качестве эстетического достижения. Но он использовал выражение «Великий отказ» для того, чтобы, с одной стороны, подчерк­нуть критический смысл фантазии, не смиряющейся с принципом реаль­ности, а с другой стороны, проиллюстрировать необходимость отрица­ния принципа производительности как не только не противоречащего прогрессу сознательной рациональности, но, напротив, совпадающему с ним. Что касается эстетической составляющей Великого отказа, то она была включена в концептуальные размышления Г. Маркузе в форме дока­зательства внутренней связи между эстетическим измерением реальности и удовольствием, чувственностью, свободой, которые могут быть основой нерепрессивной цивилизации.

Г. Маркузе считал, что развитие принципа производительности спо­собствовало усилению расхождения между архаическим бессознательным и сознательными процессами в человеке. Оно также привело к расхож­дению между реальным состоянием и потенциальными возможностями

ФИЛОСОФСКИЙ ПСИХОАНАЛИЗ Г. МАРКУЗЕ

человека. Вместе с тем человечество движется в таком направлении, когда возможен новый поворот в преобразовании инстинктов. В процессе этого преобразования действующим лицом становится не человек, наделенный животными инстинктами, как это имело место в прошлом, а рациональ­но мыслящий, сознательный человек, использующий окружающий его мир для самореализации собственных возможностей. Поворотный пункт преобразования инстинктов оказывается не регрессией к первоначально­му состоянию, а прогрессивным развитием рациональной организации высокоразвитого общества, в рамках которого становится возможным освобождение от власти отчужденного труда и нерепрессивное, свобод­ное от прибавочного подавления проявление инстинктов.

Власть принципа производительности привела к такому развитию цивилизации, где критерием уровня жизни стали телевизоры, автомо­били и другие предметы потребления, погоня за которыми оправдыва­ет необходимость прибавочной репрессии. За пределами власти данно­го принципа уровень жизни определяется другими критериями, прежде всего всеобщим удовлетворением основных человеческих потребностей и свободой от вины и страха. Причем свобода от вины и страха понимает­ся с точки зрения освобождения человека как от внешних, так и от внут­ренних диктатов.

Размышления Г. Маркузе о жизни человека за пределами принципа производительности основывались на предположении, что в условиях зрелой цивилизации созданное людьми материальное и интеллектуаль­ное богатство может быть использовано для удовлетворения их потребно­стей без наличия институтов и отношений господства. При таком состоя­нии общественного устройства механизация и рационализация труда будут способствовать уменьшению расхода количества энергии инстинк­тов на необходимую деятельность (неотчужденный труд), что приве­дет к крушению системы репрессивных ограничений. Это означает, что ранее существовавший антагонизм между принципом удовольствия и принципом реальности утратит свою силу. Более того, в условиях зрелой цивилизации возникнет перевес в пользу принципа удовольствия, в результате чего произойдет высвобождение Эроса и инстинкта жизни, которые будут пре­валировать в жизнедеятельности человека.

По мысли Г. Маркузе, за пределами принципа производительности открывается такой простор для работы воображения, который стано­вится питательной почвой для возникновения потребности в новом принци­пе реальности. Освобожденная от институтов власти производительность лишается своей репрессивной функции и способствует свободному раз­витию потребностей человека. Появившееся свободное время и неизрас­ходованная на необходимый труд энергия человека могут быть исполь-

АРХЕТИПЫ СУЩЕСТВОВАНИЯ В НЕРЕПРЕССИВНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ

зованы для «свободной игры» человеческих способностей вне господ­ства отчужденного труда. «Область за пределами труда означает свободу и самореализацию и формирует условия человеческого существования, отрицающего принцип производительности. Это отрицание упраздняет рациональность господства и сознательно "дереализует" построенный ею мир, переосмысливая последний в свете рациональности удовлетво­рения» [14, с. 161].

Подобное видение возможностей развития нерепрессивной цивили­зации привело Г. Маркузе к выдвижению постулата о грядущем изменении динамики инстинктов. Направленность этого изменения обусловлена тем, что за пределами принципа производительности теряют свое былое зна­чение как его производительность, так и его культурные ценности. Имев­шая ранее место борьба за существование становится не чем иным, как борьбой против каких-либо ограничений свободной игры человеческих способностей. Контроль над инстинктами, который ранее осуществлялся под воздействием принципа производительности, оказывается не только обременительным, но и исторически изжившим себя. Переориентация борьбы за существование приводит к радикальному изменению динамики инстинктов, что имеет далеко идущие последствия, касающиеся структу­ры психики человека и полного переустройства его бытия.

Во всяком случае речь может идти, как полагал Г. Маркузе, о возоблада­нии нового принципа реальности, сексуализации человеческого тела и отноше­ний между людьми, восстановлении ранее подвергнутого репрессии права на удовлетворение, изменении равновесия между Эросом и инстинктом смерти, угасании в инстинктах тех консервативных тенденций, о которых 3. Фрейд писал в работе «По ту сторону принципа удовольствия» (1920).

Дата добавления: 2015-06-04