От техники сосредоточения к методу свободных ассоциаций

В 1892 году у Фрейда были две пациентки, при лече­нии которых он не использовал гипноз. К тому времени гипноз стал для него, по его собственному выражению, «неприятен, как капризное и, так сказать, мистическое средство». Одна из пациенток, случай Люси Р., страдала легкими истерическими нарушениями, включая потерю обоняния. Вторая, случай Элизабет фон Р., испытывала мучительные боли в ногах и совершенно не поддавалась гипнозу. Предшествующий опыт показал, что, несмотря на все старания, Фрейд мог привести в гипнотическое состояние не всех пациентов, что также побудило его оставить гипноз.

Пытаясь обойтись без гипнотического внушения, Фрейд вспомнил об одном эксперименте, который он наблюдал у Бернгейма во время его поездки в Нанси. Пациента приводили в гипнотическое состояние, в ко­тором внушали ему различные действия и заставляли испытывать разнообразные переживания. После того, как он приходил в себя и находился в бодрственном состо­янии, его просили вспомнить, что было с ним до пробуж­дения и какие переживания он испытывал в то время. Па­циент ничего не помнил и говорил, что ничего не знает. Тогда его начинали убеждать в том, что на самом деле он знает о происходящем с ним в гипнотическом состоя­нии и необходимо только приложить усилия к тому, что­бы вспомнить об этом. Приходилось настаивать на том, чтобы он вспомнил забытое. В конечном счете после некоторых затруднений в памяти пациента воскрешали те переживания, которые имели место у него в гипнотиче­ском состоянии.

Осмысление этого эксперимента привело Фрейда к идее, согласно которой у истерических пациентов имеют­ся воспоминания, которые в силу каких-то причин не по­падают в поле их сознания, и создается видимость того, что они ничего не знают о них. Необходимо убедить их в том, что они обладают определенными знаниями. Надо только настойчиво требовать от них, чтобы они вспомни­ли о событиях, некогда имевших место в их жизни. Для этого не требуется гипноз. Достаточно, чтобы пациенты сосредоточивались на каком-то воспоминании. Отсюда новый технический прием, который сам Фрейд поначалу на­звал «сосредоточением».

Придерживаясь этой техники, Фрейд освободил катартический метод Брейера от элементов гипноза. Цель оста­лась прежней — дойти в воспоминаниях пациента до трав­мирующей ситуации, чтобы, благодаря выявлению на свет истины, устранить его невротические симптомы. Техни­ческий прием иной — не введение пациента в гипнотиче­ское состояние, а работа с ним в состоянии его бодрствования.

Пациента укладывали на кушетку, просили его закрыть глаза и сосредоточить свое внимание на одном из истериче­ских симптомов. Пациент должен не только сосредоточи­ться на конкретном симптоме, но и вспомнить все то, что могло бы помочь выявлению истоков его происхождения. Для достижения этой цели Фрейд задавал наводящие вопро­сы, настойчиво требовал от пациента, чтобы он воскресил в памяти все воспоминания. В том случае, если ничего не по­лучалось и пациент говорил, что он ничего не помнит и у него нет никаких воспоминаний, Фрейд прибегал, по его собственному выражению, к «небольшой методической уловке» — наложению руки на лоб. Он слегка нажимал своей рукой на л об пациента, убеждая его в том, ч го к нему обязательно придут какие-то мысли или воспоминания. После неоднократных попыток, когда путем наложения рук Фрейд настойчиво требовал от пациента извлечения воспоминаний из его памяти, у того появлялись некоторые мысли, которые он и излагал своему врачу.

В случае Элизабет фон Р. Фрейд заставлял больную рассказывать все то, что она знает или хотя бы смутно помнит. Он беспрестанно задавал вопросы и, что назы­вается, постоянно давил на нее. Фиксируя те затрудне­ния, которые возникали у нее по ходу воспоминаний, он неотступно возвращался к ним, требуя отнес прояснения недостающих звеньев в цепи воспоминаний. Шаг за ша­гом вместе с пациенткой Фрейд пробирался в глубь вос­поминаний, вскрывая новые напластования и события, относящиеся к истории ее жизни. Так, путем долгой, уто­мительной и упорной работы он открывал истину, благо­даря которой устанавливалась связь между забытыми, травматическими, патогенными сценами из жизни боль­ной и последующими, порожденными ими симптомами. Используя в своей работе с Элизабет фон Р. новое техни­ческое средство, Фрейд достиг того, что во время анали­тических сеансов начали, по его собственному выраже­нию, «говорить» больные ноги пациентки.

Случай Элизабет фон Р. был для Фрейда первым пол­ным анализом истерии, которым он сам остался доволь­ным. «Методическую уловку» с наложением руки на лоб пациента он стал использовать и в других случаях, счи­тая, что под давлением его руки каждый раз устанавли­вается забытое воспоминание, воскрешение которого достигается настойчивостью врача по отношению к бо­льному. С точки зрения Фрейда, патогенные представ­ления становятся доступными для восприятия пациента тогда, когда он отвлекается от сознательного поиска и размышления. Напористость врача необходима не для того, чтобы пациент проявил свою волю в воспоминани­ях. Напротив, она направлена на то, чтобы своей психи­ческой работой врач смог преодолеть какую-то силу, ме­шающую воспоминаниям больного, которому следует без критики, разумных доводов и сомнений отдаваться доступным ассоциациям. Это был уже не просто техни­ческий прием, а новый метод, названный Фрейдом «пси­хическим анализом».

В 1895 году Фрейд совместно с Брейером опубликова­ли работу «Исследования истерии». В ней излагались и разбирались пять историй болезни, включая пациентку Брейера Анну О. и четырех пациенток Фрейда. Наряду сих совместной вступительной статьей и теоретическими рас­суждениями Брейера в книге содержалась заключительная глава о психотерапии истерии, принадлежащая перу Фрейда. Эти материалы дают представление как о специфике использованного им метода психического анализа, так и о самой процедуре его осуществления.

Для наглядности приведу выдержку из написанной Фрейдом главы. Надеюсь, ее пространность оправдана двумя обстоятельствами. Во-первых, из текста становится более понятным, какие идеи предопределили возникнове­ние психоанализа. Для наглядности я их специально выде­лю. Во-вторых, точное текстуальное воспроизведение дает возможность ознакомиться с манерой вопрошания Фрей­да и говорения пациента во время аналитического сеанса, что может представить определенный интерес для тех, кто интересуется практической терапией.

Итак, Фрейд пишет:

«Разъяснения, получаемые благодаря процедуре давления, иногда возникают в очень странной форме и в обстоятельствах, делающих заманчивым предположение о бессознательном интел­лекте. Так, я вспоминаю одну даму, много лет страдавшую от на­вязчивых представлений и фобий, которая рассказывала мне о возникновении заболевания у нее в детстве, но не могла назвать причину заболевания. Она была искренней и интеллигентной и оказывала лишь небольшое сознательное сопротивление. (Здесь я хочу заметить, что психический механизм навязчивых представле­ний имеет очень много внутреннего родства с истерическими сим­птомами, и поэтому методика анализа в обоих случаях должна быть одинаковой.)

Когда я спросил эту даму, видела ли она что-либо или не поя­вилось ли у нее какое-нибудь воспоминание при давлении моей руки, она ответила: «Ни то, ни другое, но мне вдруг пришло в голо­ву одно слово». — «Одно-единственное слово?» — «Да, но оно зву­чит очень уж глупо». — «Скажите его все-таки». — «Старший двор­ник». — «Больше ничего?» — «Нет». Я надавил еще раз, и опять у нее всплыло пришедшее ей на ум слово. «Рубашка». Теперь я заме­тил, что здесь имеется новая форма ответа, и повторными надав­ливаниями я способствовал получению бессмысленного на вид ряда слов: старший дворник — рубашка — кровать — город — теле­га. «Что это должно означать?» — спросил я. Она мгновенно поду­мала, потом сказала: «Это может быть только та история, которая мне сейчас приходит на ум. Когда мне было 10 лет, а моей старшей сестре — 12, у нее однажды ночью случился припадок острого воз­буждения. Ее пришлось связать и отвести в город на телеге. Я знаю точно, что с ней справился и сопровождал ее потом в лечебное уч­реждение старший дворник».

Мы продолжили этот вид исследования и услышали от нашего оракула другие ряды слов, не все из которых мы су­мели истолковать. Однажды их удалось использовать для продолжения этой истории и для связывания с другой. Значение этой реминисценции вскоре выявилось. Заболе­вание сестры потому произвело на нее такое глубокое впечатление, что у них была общая тайна: они спали в одной комнате и однажды обе подверглись сексуальному нападе­нию определенного лица мужского пола. Благодаря упо­минанию об этой сексуальной травме, полученной в ранней юности, вскрылось не только происхождение первых на­вязчивых представлений, но выявилась ситуация, травми­ровавшая ее позже. Странность этого случая состояла то­лько в появлении отдельных ключевых слов, которые нам приходилось перерабатывать в предложения, так как ви­димость отсутствия соотношений и связей сохранялась для целых идей и сцен, обычно возникавших при давле­нии. При дальнейшем прослеживании закономерно ока­зывалось, что не связанные с виду реминисценции на са­мом деле тесно связаны и непосредственно ведут к иско­мой психической травме» [21. С. 61—62].

В воспроизведенном отрывке присутствуют идеи Фрейда о бессознательном интеллекте, сопротивлении, сексуальной травме, методике анализа истерии, приемле­мой для изучения невроза навязчивых состояний. По сути дела, это те идеи, которые легли в основу психоанализа. К этому следует добавить что в тексте его главы, заверша­ющей совместно с Брейером написанный труд «Исследо­вания истерии», имеются более подробные рассуждения о сопротивлении, а также размышления о переносе (транс­фере) и вытеснении. Напомню высказывания Фрейда о психоанализе. Согласно одному из них, психоаналитиче­ским является любое исследование, признающее факты сопротивления и переноса. Согласно другому, учения о сопротивлении, вытеснении, бессознательном, этиологи­ческом значении сексуальной жизни и важности детских переживаний являются составными частями психоанали­за. Поэтому можно говорить о том, что с публикацией в 1895 году совместного труда Брейера и Фрейда появился новый метод исследования и терапии, получивший название психоанализа.

Год спустя после публикации данной работы Фрейд впервые использует термин «психоанализ». Это нашло свое отражение в его статье «Наследственность и этиоло­гия неврозов», вышедшей в свет на французском языке 30 марта 1896 года. Полтора месяца спустя была опублико­вана на немецком языке статья Фрейда «К вопросу об этио­логии истерии», в которой также фигурировал термин «психоанализ». Так был осуществлен переход от психического анализа к психоанализу.

Этот переход сопровождался дальнейшим изменением методики и техники исследования истоков возникнове­ния невротических симптомов. Отказ от гипноза был необ­ходимой предпосылкой для осуществления психического анализа. Отказ от наложения рук на лоб пациента с целью оказания на него давления — важным шагом на пути возник­новения психоанализа.

Случай Элизабет фон Р. открыл Фрейду глаза на необ­ходимость изменения используемой им техники анализа. На протяжении многих сеансов он оказывал на нее давле­ние, стремясь своими вопросами направить пациентку в русло необходимых для анализа воспоминаний. Он убеж­дал ее в том, что она не только знает, но и должна воскре­сить в памяти важные события предшествующей жизни. Он настаивал на необходимости вспомнить то, что она за­была. Дело дошло до того, что пациентка выразила свое недовольство по поводу того нажима, который Фрейд ока­зывал на нее. Ей мешали настойчивые требования анали­тика, направленные на конкретные воспоминания. Его вопросы не позволяли ей отдаться свободному течению мыслей. Под его напором зарождающиеся у нее ассоциа­ции не получали свободного развития.

Если первоначально Фрейд полагал, что его актив­ность, настойчивость и требовательность являются не­сомненным благом для анализа, то недовольство по это­му поводу, проявленное в случае Элизабет фон Р., заста­вило его задуматься над используемой им техникой. Реа­льная трудность в процессе воскрешения воспоминаний состояла, видимо, не только в сопротивлении пациента, что впоследствии стало одним из важных, первостепен­ных объектов анализа, но и в невозможности пациента в условиях усиленного давления аналитика на него отда­ться свободному ассоциированию. В конечном счете, у Фрейда хватило мудрости не только прислушаться к до­водам его пациентки, но и последовать совету не оказы­вать на нее излишнее давление.

Так, обладая чутьем исследователя и руководствуясь здравым смыслом, Фрейд пришел к методу свободных ассо­циаций. К тому методу, который, как и в случае Анны О. с катарсисом, был подсказан пациентом. К тому методу, ко­торый как раз и был положен в основу психоанализа.

По этому поводу Фрейд писал: «Первоначальный спо­соб преодолевать сопротивление, применяя напор и убеж­дение, был необходим, чтобы врач мог для начала сориен­тироваться, чего здесь следует ожидать. Но применять его долго было слишком утомительно для обоих участников, и были некоторые очевидные сомнительные стороны. Так что на смену ему пришел другой метод, в известном смыс­ле ему противоположный. Вместо того чтобы побуждать пациента говорить что-нибудь на определенную тему, те­перь ему предлагалось отдаться свободным ассоциациям, то есть говорить, что ему только придет на ум, когда он не ду­мает ни о какой сознательной цели» [22. С. 119].

Таким образом, возникновение психоанализа связано с отказом от гипноза и использованием метода свободных ассоциаций. С того времени, начиная с Фрейда и кончая современными психоаналитиками, метод свободных ас­социаций стал альфой и омегой психоаналитической тера­пии.

Терапевтическая деятельность Фрейда - важный источник идей и технических разработок, приведших к возникновению психоанализа. Важный, но не единст­венный источник, как это подчас представляется многим психоаналитикам, сводящим психоанализ только и иск­лючительно к клинической практике.

Даже из предыдущего рассмотрения нетрудно заме­тить, что становление психоанализа связано не только с терапевтической, но и исследовательской деятельнос­тью Фрейда. Впрочем, оба вида деятельности тесно пе­реплетаются друг с другом. По крайней мере именно так обстояло дело у Фрейда, в отличие от ряда современных психоаналитиков, для которых клиническая или част­ная практика — это основа основ психоанализа, а иссле­довательская деятельность — некий придаток, совсем не обязательный и к тому же обременительный, а в услови­ях бешенного темпа жизни, когда едва успеваешь при­нимать пациентов, совершенно не нужный.

В плане выявления истоков возникновения психоана­лиза нет необходимости останавливаться на детальном обсуждении вопроса о соотношении исследовательской и терапевтической деятельности, теории и практики пси­хоанализа. Хочу лишь обратить внимание на то, что тера­певтическая практика — отнюдь не единственный и исчерпы­вающий источник, положивший начало становлению психоанализа. Наряду с ним имеются и другие, из которых Фрейд черпал вдохновляющие его идеи и которые оказа­лись для него не менее продуктивными, чем аналитиче­ская практика.

Перейду к рассмотрению других истоков возникнове­ния психоанализа, тем более что они действительно явля­лись существенными и необходимыми для формирования мышления Фрейда и выдвижения им психоаналитических идей.

Глава 5

Дата добавления: 2015-06-04