Пристрастие к художественной литературе

ЛИТЕРАТУРНЫЕ ИСТОКИ

В работах Фрейда имеются многочисленные ссылки на писателей и поэтов. В его эпистолярном наследии, представленном ныне в виде опубликованных писем к различным людям, также встречаются имена всемирно известных и менее известных современникам авторов ху­дожественных произведений. Трудно, пожалуй, перечис­лить все имена, так как подчас упоминание о каком-либо писателе и поэте можно встретить в подстрочнике, а не в основном тексте. Имеют место и такие случаи, когда основатель психоанализа апеллирует к отдельным худо­жественным произведениям, не называя их авторов.

Разумеется, после того, как психоанализ вышел на международную арену и многие деятели культуры считали своим долгом установить с его основателем дружеские от­ношения или по крайней мере засвидетельствовать ему свое почтение, Фрейд познакомился со многими писате­лями, получившими всемирную известность. Среди них были такие писатели, как Стефан Цвейг, Арнольд Цвейг, Томас Манн, Герберт Уэллс, Ромен Ролан, Артур Шницлер и другие. Поэтому нет ничего удивительного, что в ра­ботах Фрейда позднего периода встречаются подчас имена тех писателей, с которыми он вел переписку. Но это не тот литературный источник, о котором можно говорить, что он оказал влияние на становление психоанализа.

Другое дело ранние работы Фрейда, в которых содер­жатся упоминания о различных писателях и поэтах. И хотя ссылки на них могут свидетельствовать о его общем куль­турно-образовательном уровне, ничего не говорящем о соответствующем, в плане истоков возникновения психо­анализа, воздействии на его мышление, тем не менее сами по себе они представляют определенный интерес и заслуживают внимания. Так, уже в «Толковании сновидений» Фрейд упоминает о таких писателях и поэтах, как Гейне, Гете, Гюго, Сервантес, Софокл, Твен, Шекспир. В других работах раннего периода встречаются имена Голсуорси, Гомера, Данте, Ибсена, Иенсена, Келлера, Мультатули, Пушкина, Рабле, Толстого, Флобера, Франса, Шиллера, Шоу, Элиота и многих других.

Многие из этих имен встречаются в переписке Фрейда с его корреспондентами до того, как Фрейд выдвинул пси­хоаналитические идеи и ввел само понятие психоанализа. В частности, в его письмах к невесте упоминаются имена Гете, Гюго, Лессинга, Мольера, Элиота. В письмах Флиссу, которые, в отличие от переписки с невестой, представ­ляли собой по большей части научные отчеты, лишенные какого-либо налета романтизма, встречаются ссылки на Вергилия, Золя, Киплинга, Мейера, Мопассана, Шилле­ра, Шекспира и имеются многочисленные выдержки из «Фауста» Гете.

Все это свидетельствует о том, что, помимо естествен­нонаучных и философских трудов, Фрейд не только читал разнообразную художественную литературу в целях отдох­новения от трудов праведных, но и впитывал в себя лите­ратурные образы и сюжеты, которые при случае мог испо­льзовать в качестве иллюстрации к клиническому матери­алу или собственным размышлениям о тех или иных явле­ниях жизни. И он не был зацикленным на своей работе врачом и кабинетным ученым, не получавшим наслажде­ния от чтения художественной литературы. Проявившееся еще в детские и юношеские годы пристрастие к художест­венной литературе сохранилось у него на всю жизнь. При­ходится только удивляться тому, как, будучи столь заня­тым своей исследовательской и терапевтической деятель­ностью, он умудрялся находить время для чтения художе­ственных произведений.

Поданным Э. Джонса, в восьмилетнем возрасте Фрейд начал читать Шекспира и впоследствии неоднократно пе­речитывал его. При удобном случае он использовал соот­ветствующие цитаты из шекспировских пьес и, как свиде­тельствуют его письма различным корреспондентам, а также психоаналитические работы, ссылки на те или иные произведения Шекспира, будьте «Гамлет», «Король Лир» или «Леди Макбет», являлись составной частью его раз­личных текстов.

Если в письме Флиссу от 15 октября 1897 года Фрейд посвятил лишь один абзац рассмотрению образа Гамлета, причем сделал это в основном в форме постановки раз­личных вопросов типа «не является ли его сексуальное отчуждение при разговоре с Офелией типично истериче­ским?», то в «Толковании сновидений» он специально уделил внимание раскрытию психологии поведения шек­спировского героя. Фрейд попытался перевести в осоз­нанную форму то, что, по его мнению, таилось в душе Гамлета. В интерпретации основателем психоанализа психического состояния Гамлета это звучало следующим образом: «Ненависть, которая должна была бы побудить его к мести, заменяется у него самоупреками и даже угры­зениями совести, которые говорят ему, что он сам, в бук­вальном смысле, не лучше, чем преступник, которого он должен покарать» [1. С. 231].

В дальнейшем Фрейд выдвинет идеи, согласно кото­рым совесть или Сверх - Я может выступать в качестве та­кого внутреннего тирана, под неустанным оком и давле­нием которого человек спасается «бегством в болезнь», становясь невротиком. Не присутствуют л и в предложен­ной им в «Толковании сновидений» интерпретации пси­хологии поведения Гамлета элементы того, что в после­дующих работах Фрейда нашло детальное психоаналити­ческое обоснование? Не являются ли его рассуждения о самоупреках и угрызениях совести шекспировского ге­роя исходными положениями, осмысление которых при­вело к психоаналитическим идеям о карающей совести, способствующей невротизации человека? Не исключено, что именно размышления над данной трагедией Шекс­пира подтолкнули Фрейда к мысли о рассмотрении пси­хических расстройств через призму угрызений совести человека. Не случайно, в «Толковании сновидений» он подчеркнул, что «если кто-нибудь назовет Гамлета исте­риком, то я сочту это лишь выводом из моего толкова­ния» [2. С. 231].

Впоследствии Фрейд неоднократно будет обращаться к творчеству Шекспира. В работе «Мотив выбора ларца» (1913) он сосредоточит свое внимание на рассмотрении пьесы «Венецианский купец» и драмы «Король Лир». В ра­боте «Некоторые типы характеров из психоаналитической практики» (1916) он даст свою интерпретацию пьесы «Леди Макбет». И хотя в том и другом случае речь идет скорее о психоаналитическом прочтении пьес Шекспира, то есть использовании психоаналитических идей при рассмотрении художественных произведений, нежели о выдвижении новых концепций на основе литературного материала, тем не менее даже в этих работах подспудно продолжается подготовка к дальнейшему развернутому обоснованию ранее высказанных Фрейдом представле­ний о смерти («Мотив выбора ларца»), угрызениях совес­ти и раскаянии («Леди Макбет»).

Как уже отмечалось, Фрейд с детства читал Шекспира на английском языке. Надо сказать, что шедевры мировой литературы инициировали изучение им иностранных язы­ков. Так, чтение книг Сервантеса побудило Фрейда к изу­чению испанского языка. Это имело место в то время, ког­да он учился в гимназии и дружил с Зильберштейном. В зрелые годы основатель психоанализа не рассказывал об этом, и о его пристрастии к произведениям Сервантеса стало известно лишь после того, как была опубликована его переписка с невестой. В одном из писем, датиро­ванном 7 февраля 1884 года, Фрейд написал своей невесте о том, что его снова навестил Зилберштейн, и в связи с этим сообщил: «Мы проводили вместе все время, свобод­ное от школьных занятий. Вместе изучали испанский, придумывали загадочные истории и таинственные имена, почерпнутые из книг великого Сервантеса» [3. С. 95].

Однажды в хрестоматии по испанской литературе Фрейд со своим другом нашли повествование Сервантеса, героями которого были две собаки. Расположившись воз­ле дверей госпиталя в Севилье, эти собаки вели философ-ско-юмористический диалог. Фрейду и его другу так по­нравился этот диалог, что они решили присвоить себе имена собак. Фрейд назвал себя Сципионом, его друг — Берганзой. Осваивая испанский язык, читая работы Сер­вантеса, оставляя друг другу записки на испанском языке, чтобы их содержание не могли прочитать посторонние, они так и называли себя. В конце записок своему другу Фрейд подписывался: «Твой верный Сципион ждет тебя возле госпиталя в Севилье».

Начиная с отрочества, чтение художественной литера­туры было неотъемлемой частью жизни Фрейда. Он любил дарить книги своим близким, друзьям и сам с удовольст­вием получал подобные подарки. Марте и своим сестрам он часто дарил книги, среди которых были «Одиссея» Гомера, «Коварство и любовь» Шиллера, «Дэвид Коппер­фильд» Диккенса и многие другие. Как старший брат, Фрейд давал своим сестрам советы относительно того, что следует им читать в соответствующем возрасте, а от зна­комства с какими романами, например, Бальзака и Дюма, следует пока воздержаться.

Имеются упоминания о том, что до того, как Фрейд стал основателем психоанализа, он читал «Ярмарку тще­славия» Теккерея, «Миддлмарч» Элиота, «Освобожден­ный Иерусалим» Тоссо, «Историю Тома Джонса, найде­ныша» Филдинга, «Холодный дом» Диккенса и многие другие, включая произведения Дизраэли, Келлера, Твена, Байрона, Скотта, Гете, Гейне, Лессинга, Кальдерона, Хаг-гарда.

Надо полагать, что чтение художественных произведе­ний, особенно шедевров мировой литературы, не только доставляло Фрейду эстетическое удовольствие. Оно обо­гащало его мышление и давало пищу для серьезных разду­мий, в том числе и тех, которые имели непосредственное от­ношение к появлению психоаналитических идей. Ведь в сво­их художественных произведениях писатели и поэты под­час настолько глубоко вторгаются во внутренний мир че­ловека, что их образное описание разнообразных конф­ликтов и драматических развязок нередко способствует лучшему пониманию человеческой психики, чем сухие, лишенные эмоций и логически выверенные исследования ученых. Это прекрасно понимал Фрейд, считавший, что писатели и поэты знают, по его собственному выражению, «множество вещей между небом и землей, которые еще и не снились нашей школьной учености». В опубликован­ной в 1907 году работе «Бред и сны в «Градиве» В. Иенсена» он писал: «Даже в знании психологии обычного чело­века они далеко впереди, поскольку черпают при этом из источников, которые мы еще не открыли для науки» [4. С. 139].

Очевидно, что, помимо естественнонаучной и философ­ской литературы, Фрейд мог черпать недостающие ему для понимания глубин человеческой психики знания именно из художественных произведений. И, видимо, не случайно его описание историй болезней не является сухой констата­цией фактов, а часто оказывается почти что детективным жанром интригующего расследования, в конце которого раскрывается тайна жизни человека, уходящая своими корнями в раннее детство.

Дата добавления: 2015-06-04