В противоположность символическому и расшифровыва- ' ющему методам толкования сновидений Фрейд предлагает

научный метод их толкования, основанный на психоаналити­ческом видении бессознательной деятельности человека, по­добной той, которая наблюдается при ошибочных дейст­виях здоровых людей и симптоматических действиях нер­внобольных. Речь идет об использовании применительно к анализу сновидений того исследовательского метода вы­явления истоков симптоматики заболеваний, который был реализован Фрейдом в терапевтической деятельно­сти. Собственно говоря, благодаря методу свободных ас­социаций ему удавалось выявить у пациентов их бессозна­тельные мысли, чувства, желания, которые позволяли об­наружить истоки заболевания. Этому способствовали так­же сновидения, включаемые Фрейдом в психологически обусловленную связь, уходящую своими корнями в глуби­ны воспоминаний пациентов. Отсюда вытекало психоана­литическое понимание связи между сновидением и невроти­ческим симптомом. В свою очередь, подобное понимание приводило к идее, согласно которой один и тот же метод исследования может быть использован как при выявлении невротических симптомов, так и при толковании сновиде­ний.

Рассматривая сновидение в качестве невротического симптома, свойственного всем здоровым людям, Фрейд выдвинул ряд предположений, которые легли в основу психоаналитического метода толкования сновидений.

Первое предположение, из которого он исходил, со­стояло в том, что сновидение представляет собой не физио­логическое, соматическое, а психическое явление. Снови­дение — продукт и проявление видевшего сон человека. Но это такой продукт психической деятельности челове­ка, который по большей части не понимается им самим и о котором он вроде бы ничего не знает. И тем не менее никто другой кроме его самого не ведает о том, что он со­творил. Поэтому видевший сон сам должен сказать, что значит его сновидение и какую загадку оно представляет. Техника психоаналитического метода толкования снови­дений как раз и состоит в том, чтобы получить решение загадки от самого сновидца.

Второе предположение Фрейда состояло в утвержде­нии, что видевший сон знает свое сновидение. Правда, когда его расспрашивают о сновидении, то чаще всего он отвеча­ет, что ничего не знает о нем и не имеет ни малейшего пред­ставления о его смысле. Однако, как считал Фрейд, на са-

ЧейбинВ. М.

мом деле видевший сон знает о смысле своего собственного сновидения. Другое дело, что он просто не знает о своем знании, которое в силу различного рода причин ему только недоступно. Исходя из этого, он полагает, что не знает своего сновидения. И как это звучит не парадоксально, но оказывается, что сновидящий заблуждается относительно своего собственного незнания по поводу того, что он зна­ет. В связи с этим Фрейд в форме своеобразного каламбура говорил о том, что «в душе человека существует что-то та­кое, о чем он знает, не зная, что он о нем знает» [2. С. 62]. При терапевтической работе задача заключается в том, чтобы дать возможность видевшему сон обнаружить свое знание и сообщить его психоаналитику. Это не означает требования, чтобы видевший сон сразу сообщил о его смысле. Но он может представить материал, способствую­щий открытию истоков происхождения сновидения и по­следующему пониманию его значения.

Третье предположение Фрейда включало в себя допу­щение того, что первая пришедшая в голову видевшего сон мысль о своем сновидении должна давать желаемое объясне­ние его. Психоаналитическая техника исследования сно­видения заключается в том, что видевшего сон спрашива­ют, откуда у него это сновидение. Первое же его высказы­вание по данному поводу считается объяснением. Однако, если видевший сон будет испытывать затруднение, говоря о том, что ему ничего не приходит в голову, то необходимо настаивать на своем и убеждать его, что какая-то мысль обязательно должна появиться у него. Психоаналитик тре­бует, чтобы видевший сон отдался свободным ассоциаци­ям. В этом случае рано или поздно у сновидца возникнет какая-то мысль. Причем для психоаналитика безразлич­но, какой будет эта мысль. Главное состоит в том, что при­шедшая видевшему сон в голову мысль не будет произво­льной, случайной, поскольку в психике нет ничего слу­чайного. Так или иначе окажется, что пришедшая ему в го­лову мысль обусловлена его внутренними установками, и возникшая у него мысль будет именно такой, а не какой-то иной.

Высказанное Фрейдом третье предположение нужда­ется в прояснении, поскольку критическое отношение к его методу толкования сновидений нередко основывается на том что видевшему сон может придти в голову все, что угодно, и, следовательно, нет никаких оснований для рас-

смотрения первой пришедшей в голову мысли в качестве отправной, способствующей пониманию смысла снови­дения. На самом деле психоаналитическая техника толко­вания сновидений предполагает как бы исключение раз­мышлений человека о своем сновидении. Дело в том, что, как подчеркивал Фрейд, «психическая структура размыш­ляющего человека совершенно иная, чем структура на­блюдающего свои психические процессы» [3. С. 105]. Поэ­тому необходимо не размышление видевшего сон о своем сновидении, а спокойное самонаблюдение, не допускаю­щее каких-либо критических суждений по поводу возни­кающих у него ассоциаций. Размышляющий человек спо­собен подвергнуть критике возникающие у него мысли, в результате чего они могут быть отвергнуты, прерваны, за­менены другими. В состоянии спокойного самонаблюде­ния видевший сон свободно предается своим мыслям, ас­социациям, воспоминаниям, что способствует появлению таких его представлений, которые имеют непосредствен­ное отношение к значению сновидения.

Психоаналитический метод толкования сновидений включает в себя установку, в соответствии с которой при спокойном самонаблюдении целесообразнее иметь дело не со сновидением в целом, а с составляющими его элементами. Если видевшего сон спросить, чем вызвано его сновиде­ние и что оно означает, то, как правило, он ничего не мо­жет сказать ни о том, ни о другом. Поэтому следует разбить сновидение на составные его части, обратить внимание на отдельные его элементы и осуществлять самонаблюдение по отношению к ним. В этом случае о пришедших в голову мыслях никак нельзя будет сказать, что они являются про­извольными, случайными, совершенно не связанными с содержанием сновидения.

Благодаря разложению сновидения на составляющие его части и отдельные элементы психоаналитический ме­тод толкования сновидений заметно отличается от тради­ционного символического метода толкования, при кото­ром сновидение рассматривалось в качестве чего-то еди­ного и целостного. В этом отношении он обнаруживает сходства с другим методом толкования сновидений — ме­тодом расшифровывания, поскольку и в том, и в другом случае толкование осуществляется с учетом разнообраз­ных деталей сновидения, которое воспринимается в каче­стве сложного образования, состоящего из множества

12*

психических явлений. Но это не означает, что психоана­литический метод толкования сновидений полностью совпадает с методом расшифровывания. Между ними имеются существенные различия, поскольку при анализе сновидений Фрейд ориентировался главным образом на прошлое и апеллировал к такому словнику, ключевыми шифрами которого были знаки сексуального характера, в то время как традиционный метод популярного расшиф­ровывания исходил из установки на будущее, включавшей в себя шифры словника как предзнаменования грядущих событий.

Имеется еще одно важное различие между психоана­литическим методом толкования сновидений и попу­лярным расшифровыванием. В первом случае прибли­зительно одинаковое сновидение у различных лиц мо­жет трактоваться по-разному в зависимости от различ­ных обстоятельств жизни и характера конкретного чело­века. Одинаковый элемент сновидения может вызывать у одного лица вполне определенные мысли и ассоциа­ции, в то время как у другого лица они могут быть ины­ми, подчас противоположными по своему смыслу и зна­чению. В случае использования метода популярного расшифровывания применяется один и тот же постоян­ный ключ, при помощи которого раскрывается содержа­ние сновидения, что значительно упрощает процесс толкования, но приводит к нивелировке различий меж­дулюдьми, снижает ценность самого толкования и ведет к искажению смысла сновидений.

3. «Царская дорога» к бессознательному

Для Фрейда сновидение как таковое — это «царская до­рога» к познанию бессознательного и лучший способ подго­товки к исследованию неврозов. Как и ошибочное действие, оно является полноценным психическим явлением. Оно не бессмысленно и не абсурдно, хотя нередко восприни­мается человеком именно таким образом, поскольку чаще всего он не понимает его смысла. На самом деле, как пола­гал Фрейд, каждое сновидение имеет смысл и свою психи­ческую ценность.

Но что лежит в основе сновидения? Какова та движу­щая сила, благодаря которой возникает то или иное снови-

дение? Как и каким образом зарождается сновидение в глубинах человеческой души? О чем сновидение говорит и в чем его подлинный смысл?

В «Толковании сновидений» Фрейд рассмотрел мно­гие предшествующие работы, авторы которых пытались по-своему ответить на эти и многие другие вопросы. Ак­центируя внимание на психической природе сновидения, он отверг разнообразные точки зрения, согласно которым в основе этого странного и непонятного явления лежат исключительно физиологические раздражения, получае­мые человеком извне или изнутри. Подробно проанализи­ровав свое, приснившееся ему летом 1895 года и ставшее классическим сновидение об инъекции Ирме, он пришел к выводу, что любое сновидение, действительно, имеет смысл и является ни чем иным как осуществлением жела­ния.

С точки зрения Фрейда, сновидение — это осуществле­ние запретных, подавленных, вытесненных в бессознатель­ное, желаний, возвращение человека к его инфантильному (детскому) состоянию. В сновидении находят отражение наши собственные влечения и желания. В нем вновь ожи­вают все характерные черты примитивной душевной жиз­ни, включая различные формы проявления сексуально­сти.

Было бы не корректно говорить о том, что Фрейд пер­вым рассмотрел сновидение с точки зрения осуществле­ния желания человека. До него неоднократно высказыва­лись подобные соображения. Однако авторы работ, в ко­торых находила отражение подобная точка зрения, как правило, говорили о том, что осуществление желания ха­рактерно для некоторых сновидений. Фрейд же пришел к более глобальному заключению и высказал мысль, соглас­но которой «осуществление желаний является смыслом каждого сновидения» [4. С. 131].

Подобного рода обобщение было подвергнуто крити­ке, поскольку каждый человек может сказать, что в прин­ципе у него имелись такие сновидения, которые были свя­заны с неприятными ощущениями, чувствами недоволь­ства и различного рода страхами, ничего общего не имею­щими с осуществлением желаний. Неужели у самого Фрейда не было подобных сновидений? Неужели у него не возникало даже тени сомнений относительно того, что не все сновидения могут быть связаны с осуществлением же-

ланий? Если в сновидении человек не только не испыты­вает удовольствия, а напротив, ощущает боль и страдание или его охватывает ужас и страх, то о каком осуществле­нии желаний может идти речь вообще?

Фрейд не был столь наивным, чтобы не считаться с подобного рода сновидениями. В его собственных сно­видениях также содержались такие картины и сюжеты, которые вызывали неприятные ощущения и порождали чувство страха. Так, в сновидении об инъекции Ирме па­циентка Фрейда жалуется на боли в горле, желудке, жи­воте, что вызывает у него беспокойство: «Я пугаюсь и смотрю на нее. У нее бледное, опухшее лицо. Мне при­ходит в голову, что я мог не заметить какого-нибудь ор­ганического заболевания». Эту часть сновидения никак не отнесешь к числу тех, которые вызвали у Фрейда удовлетворение своей предшествующей терапевтиче­ской деятельностью.

Так почему же он считал, что каждое сновидения явля­ется осуществлением желаний человека? Разве это утвер­ждение не противоречило даже его собственным сновиде­ниям, в которых находили отражение его чувства неудов­летворения и страха?

Казалось бы, стоило смягчить формулировку и огра­ничиться тезисом, согласно которому некоторые, возмож­но даже многие, но не все без исключения сновидения представляют собой осуществление желаний человека, как тут же снимались бы излишние возражения в адрес Фрейда. Но он не пошел на подобного рода уступки, счи­тая, что возражения, связанные с апелляцией к сновиде­ниям, где проявляются чувства неудовлетворения и стра­ха, являются на самом деле мнимыми и не опровергают его вывод о том, что любое сновидение — суть осуществление желаний человека.

Фрейд исходил из того, что чувства неудовлетворения и страха относятся к явному содержанию сновидения, в то время как психоаналитический метод толкования сно­видений предполагает раскрытие его внутреннего содер­жания. Если явное содержание сновидения может носить неприятный характер, то его скрытое содержание гово­рит совсем о другом. На этом основании Фрейд выдвинул предположение, согласно которому толкование сновиде­ний, в которых находят свое отражение неприятные чув­ства и различного рода страхи, позволяют говорить о том,

что и эти сновидения являются осуществлением желаний человека.

Психоаналитический подход к сновидениям вызывает
и другой вопрос. Как можно считать, что сновидения име­
ют смысл, если довольно часто они бывают абсурдными,
нелогичными, противоречащими здравому смыслу? Ведь
человек видит во сне подчас такие странные, не связанные
друг с другом картины и сюжеты, которые ничего не гово­
рят ни о его настоящей жизни, ни о его реальном поведе­
нии. Человек может быть мягким, добрым, отзывчивым,
помогающим своим ближним и любящим их, а в сновиде­
нии вдруг появляются сцены насилия и убийства, где он
принимает непосредственное участие. О каком смысле
сновидения можно говорить, если оно противоречит дей­
ствительной жизни человека и является порой совершен­
но абсурдным? '

Фрейд не обошел стороной этот вопрос. Для него аб­сурдность сновидений не является доказательством того, что они лишены какого-либо смысла. Абсурдность любого сновидения — это некая намеренность, возника­ющая в результате искажения его смысла. Как и в случае неприятных чувств и проявления различного рода стра­хов, абсурдность относится к тому содержанию снови­дения, которое человек видит во время сна и которое он может воспроизвести в момент своего пробуждения. Аб­сурдность, нелогичность, противоречивость, чуждость сновидения — все это находит свое отражение в том, что Фрейд назвал его явным (манифестным) содержанием. Однако за явным содержанием сновидения можно обна­ружить то, что он назвал скрытыми (латентными) мысля­ми сновидения. Эти мысли сновидения недоступны со­знанию видевшего сон человека, они бессознательны. Скрытые мысли сновидения прячутся за явным его со­держанием, которое и представляется человеку абсурд­ным. Сами же эти мысли не являются абсурдными, не­логичными, чуждыми человеку. Они связаны с его жела­ниями и представляют собой полноценные составные части его бодрствующего состояния.

Однажды одна из моих пациенток рассказала страшный сон, в котором какие-то два чудовища терзали ее лучшую подругу. Они выкалывали ей глаза, сдирали с нее кожу, ломали пальцы рук, дерга­ли за волосы с такой силой, что кровь лилась по лицу. Подруга кри­чала, звала на помощь, а два чудовища молча измывались над ней.

Пациентка видела эту ужасную картину. Она стояла за выступом ка­кого-то сооружения, молча наблюдала за происходящим и не могла | сдвинуться с места. Девушка хотела помочь своей подруге, чтобы освободить ее от мерзких чудовищ, но какая-то сила удерживала ее от попыток броситься на выручку или хотя бы закричать. Рассказав о своем сновидении, пациентка назвала его нелепым, кошмарным, противоречащим тем отношениям, которые у нее сложились с ее лучшей подругой. Они подружились в детстве и на протяжении бо­лее десяти лет были неразлучны, любили друг друга. Они проводили много времени вместе, никогда не ссорились, знали о друг друге буквально все. И то, что произошло в сновидении, являлось пол­нейшей нелепостью, так как, по заверениям пациентки, если бы не­что подобное случилось в реальной жизни, то она бы, не раздумы­вая, бросилась на выручку своей лучшей подруги. В сновидении же она не только не помогла своей подруге, но и ничего не могла сде­лать с собой, будучи не в состоянии сдвинуться с места. А это, на ее взгляд, является полнейшим абсурдом, так как в принципе она гото­ва отдать свою жизнь, чтобы выручить подругу из беды.

Когда мы разбирали абсурдное, по мнению пациентки, сновидение, то я спросил, что она испытывала в тот мо­мент, когда какая-то сила удерживала ее на месте и она не могла помочь своей подруге. Сперва девушка ничего не могла сказать по этому поводу. Потом она нашла объясне- | ние своей бездеятельности, поведав о том, что вроде бы ей | было страшно. На вопрос о том, страшно ли ей было за себя или за подругу, пациентка ответила, что в общем-то | она не трусиха, но в сновидении ее охватило какое-то не­понятное чувство, которое она не в состоянии объяснить. Тогда я спросил, не испытывала ли она каких-либо нега­тивных чувств по отношению к ее подруге. Пациентка ка- | тегорически отвергла подобную возможность, заявив, что они с подругой, словно сестры, и она любит ее, как род­ную. Девушка не допускала мысли, что у нее могут быть | какие-либо скрытые негативные чувства по отношению к подруге. Она убеждала меня и саму себя в том, что между | ними такие прекрасные отношения, которые в принципе не могут быть ничем омрачены.

Только последующий анализ выявил нечто такое, что пациентка скрывала от самой себя. Она вспомнила, как два года тому назад они с подругой отдыхали летом на юге. | Там они познакомились с молодым человеком, который ей очень понравился. Но этот молодой человек стал уде- 1 лять особое внимание ее подруге, которая была более при- 1 влекательной. Несмотря на это, между подругами не было 1 никаких недоразумений. Через несколько дней подруги | возвратились домой и со смехом вспоминали о молодом

человеке, который безуспешно пытался ухаживать за од­ной из них. Незадолго перед тем, как пациентке приснил­ся кошмарный сон, подруги ходили на дискотеку. Там по­вторилась та же история, что и на юге. Поклонник пациен­тки, с которым она была знакома несколько месяцев, стал обмениваться с ее подругой такими взглядами, что ей ста­ло не по себе. Когда я спросил девушку, что она имеет в виду, то она ответила, что все это ерунда и не имеет ника­кого отношения к сновидению. И только после более по­дробного обсуждения всех этих сюжетов пациентка с бо­льшой неохотой призналась, что, наблюдая в сновидении за тем, как два чудовища терзали ее подругу, она испыты­вала не столько страх, сколько непонятное для нее чувство минутного, но быстро исчезнувшего наслаждения.

В явном содержании сновидения пациентки были кар­тины, связанные с истязаниями ее лучшей подруги и ее собственной неспособностью помочь ей избавиться от двух чудовищ. В скрытых мыслях сновидения обнаружи­лось нечто такое, что неожиданно для нее самой доставило ей минутное удовольствие. Пациентка любит свою подру­гу, но эпизоды с молодыми людьми, когда они стали отда­вать предпочтение не ей, а ее подруге, породили в бессоз­нательном такие «нехорошие» мысли, которые нашли свое отражение в сновидении. За абсурдностью явного со­держания сновидения стояли скрытые бессознательные мысли, вытесненные из сознания. В явном содержании сновидения они оказались искаженными и преломленны­ми, в результате чего девушка видела, как истязали ее луч­шую подругу, но ничем не могла помочь ей. Она готова была объяснить свою бездеятельность тем, что какая-то сила не давала ей возможности сдвинуться с места и что, по-видимому, это был страх. Но в явном содержании сно­видения не было даже намека на то, почему она неожидан­но для себя испытала чувство минутного наслаждения. Лишь в процессе анализа удалось выявить скрытые мысли сновидения, которые пациентка отгоняла от себя наяву. Они касались ее взаимоотношений с подругой и молоды­ми людьми, когда, наряду с чувствами любви к ее лучшей подруге, возникли ранее не веданные ей противополож­ные чувства, скорее всего смутившие ее и вызвавшие в ее душе дискомфорт.

Процесс превращения скрытых мыслей сновидения в явное его содержание Фрейд назвал работой сновидения.

В результате этой работы происходят такие искажения скрытых мыслей сновидения, благодаря которым человек оказывается, как правило, неспособным обнаружить их в содержании своего сновидения. Для того, чтобы обнару­жить и выявить скрытые мысли сновидения, необходимо совершить обратный процесс. Деятельность, связанную с переходом от явного содержания сновидения к скрытым его мыслям, Фрейд назвал работой толкования.

4. Механизмы работы сновидения

С точки зрения основателя психоанализа, работа сновидения является таким психическим процессом, о котором человек не догадывается. Предшествующая психология сознания не имела ни малейшего представ­ления о том, что именно в процессе работы сновидения осуществляются различного рода искажения, ведущие как бы к обману человека, видящего сон. Благодаря ра­боте сновидения в психике человека осуществляется игра сил, скрытая от его сознания. Изучение этой рабо­ты позволяет лучше понять, почему необходимо допу­щение гипотезы о существовании бессознательной пси­хической деятельности. Во всяком случае работа снови­дения как нельзя лучше демонстрирует то, что психика человека не покрывается сознанием, она включает в себя такие процессы, которые по большей части являют­ся бессознательными.

Деление психики на сознание и бессознательное — один из основных постулатов психоанализа. Согласно другому его постулату, между сознанием и бессознатель­ным находится цензура, представляющая собой контроли­рующую инстанцию, выступающую в роли непримиримо­го и неприступного стража. Наделенная определенной властью, цензура решает вопрос о том, допускать ли бес­сознательные представления в сознание. Если эти пред­ставления не нарушают покой человека, не вызывают ни­каких неприятных ощущений и не влекут за собой Никако­го чувства неудовольствия, тр цензура пропускает их в сферу сознания. Но если бессознательные представления могут вызвать негативные эмоции человека и он будет ис­пытывать неудовольствие от них, то стоящая на страже цензура сделает все для того, чтобы не допустить их в со-

знание, отогнать их назад и загнать обратно в глубины души.

В состоянии бодрствования цензура чрезвычайно ак­тивна и строга. Она не пропускает в сознание человека те его побуждения, которые под воздействием родительско­го, школьного, общественного воспитания и этического воздействия на него соответствующих норм поведения в культуре считаются асоциальными и аморальными. Дру­гое дело состояние сна, при котором человек как бы отво­рачивается от существующей реальности и исключает ее из своего сознания. Однако, как считал Фрейд, отключе­ние человека от реальности во время сна вовсе не означает, что цензура вообще прекращает свою деятельность. Чело­век спит, но цензура по-прежнему оказывает на него свое воздействие. Правда, действие цензуры на человека во сне не столь значительно, как это имеет место в его бодрствен-ном состоянии. Цензура не имеет своей прежней силы. Поэтому бессознательные представления способны дойти до сознания человека. Однако в своем ослабленном виде' цензура осуществляет такие манипуляции с бессознатель­ными представлениями человека, благодаря которым они как бы переодеваются в другие одежды и воспринимаются сознанием совершенно иначе, чем это могло бы быть, если бы они оставались в прежнем одеянии. Ночью, во время сна в человеке начинают шевелиться и приподнимать свою голову различного рода неприличные побуждения, желания, влечения. Но цензура дает такую направленность работе сновидения, в результате которой происходит его ис­кажение. В конечном счете, скрытые мысли сновидения доходят до сознания человека в искаженном виде, так как их проявление в форме явного содержания сновидения оказывается совершенно не таким, каким оно могло бы быть,-если бы между сознанием и бессознательным не было никакой цензуры.

Как и каким образом работа сновидения ведет к иска­жениям? Какие психические механизмы действуют в пси­хике спящего человека? Что они из себя представляют? Благодаря каким процессам скрытые мысли сновидения оказываются искаженными до такой степени, что они ока­зываются вне поля зрения человека, имеющего дело с яв­ным содержанием сновидения?

Обращаясь к анализу своих собственных сновидений и сновидений пациентов, Фрейд попытался ответить на эти

вопросы. При этом он исходил из того, что работа снови­дения, состоящая в переводе скрытых мыслей в явное его содержание, осуществляется с помощью ряда психологи­ческих механизмов. К ним он отнес такие механизмы, как сгущение, смещение, превращение мыслей в зрительные об­разы и вторичная обработка. Благодаря этим механизмам явное содержание, или, можно было бы сказать, текст сно­видения, может выглядеть странным, абсурдным, неле­пым, непонятным, противоречащим логике обыденного поведения человека/Появлению подобного текста снови­дения, являющегося искажением скрытых 'мыслей его, способствует цензура, которая отвечает, по мнению Фрей­да, за различные пробелы и пропуски в сновидении, моди­фикацию и перегруппировку его материала.

Под сгущением Фрейд понимает то, что явное содер­жание сновидения, то есть его текст или та картина, ко­торая предстает перед взором человека во бремя сна, яв­ляется сокращением его скрытых мыслей. Сновидение может быть лаконичным, кратким и незначительным по объему, в то время как скрытые его мысли допускают значительное разнообразие и богатую палитру выраже­ния. В процессе сгущения некоторые элементы скрытых мыслей опускаются. В явное содержание сновидения переходит только часть материала его скрытых мыслей. При этом отдельные элементы скрытых мыслей могут соединяться между собой, образуя в тексте сновидения нечто целое. Составление коллективных лиц, образова­ние новых частей, причудливые комбинации слов — все это является важными средствами процесса сгущения в сновидении.

Так, сновидящий может видеть картину знакомства с девушкой, образ которой носит размытые очертания, составленные из различных черт, принадлежащих его матери, ее подругам, жене знакомого, героине понра­вившегося ему художественного произведения и другим лицам. Или перед ним предстает расплывчатая панора­ма фантастического города, в котором на фоне сельско­го пейзажа и стеклянных небоскребов средневековые рыцари обольщают голубых марсианок, одетых в дере­вянные сандалии, короткие шорты и какие-то непонят­ные накидки, наглухо закрывающие их шеи. Или он слышит раздающийся откуда-то сверху громкий голос Зевса, метнувшего молнию о скалу с так-ой силой, что та

раскалывается на несколько частей, а мелкие камушки, разбив стекло в квартире, рассыпаются по его письмен­ному столу таким образом, что составляют непонятную для него фразу, в которой одновременно присутствуют иероглифы и слова, написанные на английском, фран­цузском и русском языках.

Смещение рассматривается Фрейдом в качестве такого процесса, при котором какой-либо скрытый элемент за­мещается на другой, не похожий на него. Кроме того, вме­сто какого-то важного, значимого элемента на передний план может выходить другой, несущественный и малопри­метный. При этом содержание сновидения кажется стран­ным, поскольку в его центре оказывается то, что не имеет прямого отношения к скрытым мыслям. Благодаря меха­низму смещения при работе сновидения лишаются интен­сивности психически ценные элементы, относящиеся к скрытым мыслям, и в его содержание попадают те незна­чительные элементы, из которых создаются новые ценно­сти. Результатом смещения оказывается то, что содержа­ние сновидения заметно отличается от скрытых его мыс­лей. Текст сновидения отражает не сами эти мысли, а ис­кажение жизни в бессознательном.

Например, сновидящий видит себя погружающимся в теплую, приятную, изумительно чистую и прозрачную воду живописного озера, а по небу проплывает розовое, освещенное солнечными лучами облако, из которого вы­глядывает крылатый ангел, но почему-то с перекошенным от злобы лицом старого, мудрого и в то же время вызываю­щего ужас колдуна. Глубинный же анализ вскрывает иную картину: центром притяжения переживаний человека на самом деле являются воспоминания не об озере, а о мате­ри, некогда любившей его и заключавшей в свои объятия; перекошенное лицо облака-ангела оказывается умершим отцом, с детства вызывавшим у сновидца почтение и тре­пет, благоговение и страх.

В психологическом отношении самым интересным в работе сновидения для Фрейда является такой механизм, под воздействием которого происходит превращение скры­тых мыслей в зрительные образы. Эти образы — не единст­венная форма, в которую превращаются мысли. Тем не менее наглядное изображение слова — постоянная черта сновидения. Другое дело, что установление связи между словом и его изображением представляется делом труд-

ным. Проблема заключается в том, что существующая между скрытыми мыслями логическая связь не полностью воспроизводится изобразительными средствами. В снови­дении практически невозможно адекватное отражение в зрительных образах логических связей между отдельными мыслями, соединенными между робой союзными словами типа «если, то», «потому что» и другими. В процессе рабо­ты сновидения подобная логическая связь утрачивается, и ее приходится восстанавливать лишь в процессе толкова­ния сновидения. Но логическая связь между скрытыми мыслями может находить свое отражение в явном снови­дении при помощи изображения последовательности со­бытий или отдельных элементов сновидения.

Сходные лица или вещи могут изображаться в снови­дении путем идентификации. Скажем, сходные между со­бой два лица выражаются в явном сновидении изображе­нием всего лишь одного лица, в то время как второе лицо устраняется и не входит в зрительный образ. Не исключе-, но и образование сложных комбинаций, когда изображе- • ние одного лица наделяется характеристиками другого че- \ ловека, а его имя может быть заимствовано от третьего лица. Подчас вместо реального сходства путем идентифи­каций или сложной комбинации в явном содержании сно­видении находит отражение воображаемое сходство. Если учесть, что сновидение, по словам Фрейда, «абсолютно эгоистично», то можно предположить, что за изображени­ем другого лица может скрываться собственное «Я» путем идентификации с этим лицом. Или, напротив, за изобра­жением сновидящего на самом деле скрывается какое-то] другое лицо.

Характерные для скрытых мыслей сновидения логиче­ские противопоставления с трудом воспроизводятся в яв­ном его содержании. И все же они могут находить свое от-; ражение в содержании снобидения путем переворачива- \ ния различных элементов материала, входящего в остов'! сновидения. Превращение в противоположность, перево­рачивание является одним из распространенных средств; изображения сновидения. Поэтому скрытый смысл сно­видения может проясняться в том случае, если в процессе. интерпретации осуществляется переворачивание тех или иных частей его явного содержания. Нечто аналогичное имеет место и по отношению ко времени. В сновидении может изображаться конец какого-то события, в то время

как выявление скрытых мыслей его показывает, что речь идет о начале события.

Одной пациентке приснился сон, в котором она находилась в
пещере вместе с матерью. Девушка разделывала шкуру какого-то
животного, а ее мать сидела у костра и палкой размешивала куски
мяса, находящиеся в котле с кипящей водой. Неожиданно мать под­
скочила к дочери и стала бить ее палкой по голове. Девушка вскочи­
ла на ноги и воскликнула: «За что?» Мать еще несколько раз стукну­
ла дочь палкой по ее рукам и проворчала: «За то, чтобы ты была вни­
мательной, а то опять порвешь шкуру». В явном тексте сновидения
мать выступает в роли агрессора, стремящегося путем наказания до­
чери предотвратить те ее возможные оплошности, которые дочь до­
пускала раньше. Во время разбора сновидения пациентка вспомни­
ла, что однажды, раздвигая штору на окне, она слишком сильно дер­
нула ее, и та порвалась. Узнав об этом, ее мать сильно рассердилась
на дочь, отругала и сказала, что за такое надо было бы руки оторвать.
Девушка обиделась на мать, но, чувствуя свою вину, ничего ей не от­
ветила. В сновидении, видимо, нашло свое отражение прошлое со­
бытие, хотя и не в столь адекватной форме, как это имело место в
жизни. ^s

Однако дальнейший анализ сновидения показал, что на самом деле в его основе лежало нечто другое. Явное со­держание сновидения было настолько перевернуто, что пациентка не могла обнаружить его скрытые мысли. В сновидении мать упрекала и била свою дочь. В скрытых мыслях все было наоборот. Дочь хотела наказать свою мать за то, что, во-первых, мать совсем не понимает ее и, во-вторых, как и она сама, ее мать совершает порой такие действия, за которые можно было бы не только ее пору­гать, но и оторвать руки. Подобная интерпретация вызва­ла у пациентки воспоминание, которое до этого не прихо­дило ей в голову. Она вспомнила неприятную для нее ис­торию. По какому-то пустяку она в очередной раз поссо­рилась с матерью. Затем первая пошла на примирение с ней. Мать не сердилась на дочь и, чтобы сгладить впечат­ление от ссоры, решила оказать ей услугу. Она гладила свои вещи и заодно взялась погладить блузку дочери. Од­нако результат оказался плачевным. Телефонный звонок отвлек мать, и она спохватилась только тогда, когда почув­ствовала запах гари. Оставленный на блузке горячий утюг привел ее в негодность. Увидев, что блузку нельзя носить, дочь испытала такое негодование по отношению к матери, что готова была ее побить. От греха подальше, в расстроен­ных чувствах она выбежала из дома и только со временем, успокоившись, внутренне сказала себе, что, хотя ей жаль

испорченную блузку, тем не менее ради нее не стоит окон­чательно портить отношения со своей матерью.

В скрытых мыслях сновидения пациентка ругала свою мать и, повторяя ее выражение, готова была ото­рвать ей руки за то, что она испортила блузку. Ее мать оказалась точно в таком же положении, в каком находи­лась дочь, когда нечаянно порвала штору. Мысленно па­циентка ругала и била свою мать, которая должна была на «своей собственной шкуре» прочувствовать то, что испытывала дочь, когда ее незаслуженно наказывали. Она как бы говорила матери: «Прежде чем наказывать меня за нечаянно совершенные проступки, лучше по­смотри на себя! Ты сама совершаешь такие же проступ­ки». Но, испытывая двойственные чувства к матери, включая дочернюю любовь, в жизненных ситуациях па­циентка сдерживала себя. Цензура сработала и в ее сно­видении, в результате чего в его явном содержании про­изошло перевертывание скрытых мыслей. Не она ругала и била свою мать, а наоборот, как и в жизни, мать ругала свою дочь. К этой перевернутой картине добавились и искажения, когда работа сна привела к изображению пе­щерной жизни, разделыванию шкуры животного, битью палкой по голове и рукам.

Помимо сгущения, смещения и превращения мыслей в зрительные образы еще одним механизмом образования сновидений является вторичная обработка. В понимании Фрейда, вторичная обработка — это деятельность, прида­ющая сновидению как бы приглаженный вид. Сновиде­ние утрачивает характер абсурдности и нелепости. Оно приводится в порядок. В нем устанавливаются логические связи и заполняются пробелы. Однако в процессе вторич­ной обработки сновидения допускаются различного рода логические ошибки, в результате чего видимая картина или сюжет сновидения не соответствуют действительному его содержанию.

Вторичная обработка содержания сновидения напо­минает деятельность бодрствующего сознания. Она осу­ществляется чаще всего тогда, когда сновидец начинает воспроизводить и пересказывать свое сновидение. Норма­льное мышление требует от содержания сновидения, что­бы оно было понятным. Оно подвергает сновидение пер­вому толкованию, способствуя тем самым его затмению или искажению. Поэтому при психоаналитическом тол-

ковании сновидения не следует обращать внимание на его мнимую связность, являющуюся результатом вторичной обработки его содержания.

Помимо изъятия и вычеркивания из ясного содержа­ния сновидения того, что подчас находит свое отражение в скрытых его мыслях, имеет место и нечто такое, что свиде­тельствует о различного рода дополнениях и привнесени­ях в сновидение того, чего нет в скрытых мыслях. Так, в сновидениях подчас воспроизводятся всевозможные фан­тазии, которые до этого существовали в дневной жизни человека.. Деятельность сновидения может пользоваться ранее существовавшими фантазиями. При рассмотрении этого вопроса Фрейд исходил из того, что не само сновиде­ние создает фантазию, а бессознательная деятельность фантазии играет важную роль в образовании мыслей, скрывающихся за сновидением.

Таким образом, в понимании Фрейда работа сновиде­ния — это своеобразный психический процесс, заслужи­вающий внимания и требующий изучения. Сгущение, смещение, превращение мыслей в образы и вторичная об­работка — объекты психоаналитического исследования, открывающего новые связи между различными сферами человеческой деятельности, в частности между развитием языка и мышления. В целом представление о работе сно­видения приводит к признанию необходимости рассмот­рения взаимосвязей между мотивами желаний, являю­щихся движущей силой сновидения, и четырьмя механиз­мами его образования, между самими этими механизмами и включением сновидения в общую картину душевной

жизни человека.

Сновидение как таковое рассматривалось Фрейдом в качестве компромиссного образования. С одной стороны, оно удовлетворяет запросы человека, связанные с желани­ем спать, путем отказа от внешнего мира. С другой сторо­ны, оно дает вытесненным желаниям человека возмож­ность удовлетворения в форме галлюцинаторного испол­нения желания.

Для Фрейда сновидение является наглядным приме­ром того, что подавление и вытеснение бессознательного в бодрствующем состоянии не устраняют бессознательные желания человека. Вытесненное и подавленное сохраняет способность к психическим функциям, которые активи­зируются в состоянии сна. Поэтому сновидение можно

рассматривать в качестве одного из проявлений вытеснен­ного бессознательного. В связи с этим Фрейд писал: «Пси­хически подавленное, которое в бодрствующем состоянии не могло найти себе выражения и было изолировано от внутреннего восприятия, в ночной жизни, при господстве компромиссных образований находит себе пути и средст­ва для проникновения в сознание» [5. С. 479]. Анализ сно­видения дает возможность проникнуть в глубь этого таин­ственного механизма, а его толкование оказывается спо­собствующим познанию бессознательного в душевной жизни человека.

Дата добавления: 2015-06-04