Бегство в болезнь

Принцип реальности заставляет человека считаться с внешней необходимостью. Но в том-то и дело, что бессоз­нательные сексуальные влечения оказывают сопротивле­ние реальному миру, всячески противятся налагаемым из­вне ограничениям. Тем самым создается благоприятная почва для возникновения внутрипсихичееких конфлик­тов. Там, где сексуальные влечения не находят возможно-

ста прямого удовлетворения, происходит регрессия либи­до к ранним периодам развития с инфантильным выбором соответствующего объекта. На основе психического кон­фликта возникают невротические симптомы, являющие­ся замещением несостоявшегося удовлетворения. Будучи средством инфантильного либидозного удовлетворения, они как бы игнорируют тот объект, от которого пришлось отказаться и, по сути дела, утрачивают связь с внешней ре­альностью. Тем самым происходит отход от принципа реа­льности и возвращение на некогда уже проторенный путь реализации принципа удовольствия.

Раскрывая возможный путь возврата от принципа реа­льности к принципу удовольствия, Фрейд считает, что именно этот путь способен привести к психическому забо­леванию. Если в силу внешних препятствий и внутреннего неприятия определенных способов снятия напряжения человек не может в реальном мире удовлетворить свои сексуальные влечения, то он уходит от реальности и с по­мощью болезни пытается найти себе замещение недоста­ющего удовлетворения. Уход от неудовлетворяющей дей­ствительности завершается, по выражению Фрейда, бегст­вом в болезнь. Невротические заболевания — типичный пример такого бегства в болезнь, свидетельствующий о своеобразных попытках разрешения человеком своих внутрипсихичееких конфликтов.

Находясь под влиянием внутренних вытеснений бес­сознательных желаний, человек находит существующую реальность неудовлетворительной. Он погружается в мир фантазий и путем регрессии, возвращения к инфантиль­ным фазам психосексуального развития, где некогда без особого труда достигал удовлетворения, воображает себе исполнение его желаний. Создаваемые человеком фанта­зии могут выражаться по-разному. Активный, деятель­ный, обладающий художественным дарованием человек может в своей творческой работе воплотить свои фантазии в действительность. Но если это не удается, если у челове­ка нет соответствующих способностей и дарований, то ему не остается ничего другого, как уйти в созданный им са­мим и более удовлетворяющий его фантастический мир. Вместо художественных творений возникают симптомы невротических заболеваний. Путем регрессии либидо вос­крешает инфантильные желания и соответствующие им способы удовлетворения их, что сопровождается бегством

в болезнь. «Невроз, — подчеркнул Фрейд, — заменяет | наше время монастырь, в который обычно удалялись: те, которые разочаровались в жизни или которые чуЕ вали себя слишком слабыми для жизни» [7. С. 357]. «

Для лучшего понимания того, в чем состоит та*
попытка разрешения внутриличностного конфликт
которая характеризуется бегством в болезнь, можно, пщ
жалуй, воспользоваться образным сравнением, приве<|
денным Фрейдом в одной из своих работ. Представь!
себе, что по узкой тропинке, проложенной на крутом!
склоне скалы, едет на верблюде человек. Неожиданно ui
повороте появляется лев. Положение безвыходное, та.Ц|
как тропинка настолько узкая, а лев столь близко, чт
повернуть обратно и убежать уже невозможно. Челове^
считает себя обреченным на неминуемую гибель. Ему Щ
остается ничего другого, как или пассивно ожидатД
своей печальной участи или, собравшись с силами, всту|
пить в схватку со львом, хотя шансы на выживание нич₍*
тожны. Иначе ведет себя верблюд. Столкнувшись
опасностью, он вместе с сидящим на нем человеком^
бросается в пропасть. Лев остается, что называется,
носом. Но и для человека исход оказывается губитель-|
ным, так как он даже не успевает вступить в борьбу за|
свою жизнь. Если использовать данную аналогию, то,!
помощь, оказываемая неврозом, дает не намного луч-|
ший результат для человека, чем попытки верблюда из-;|
бежать гибели от разъяренного льва. Правда, благодаря;
неврозу, человек не погибает, не прекращает своего су­
ществования. Однако его жизнь превращается в беспо-;
койство и муку, поскольку, способствуя снятию напря­
жения при столкновении с реальностью, бегство в нев­
роз только на время спасает человека, обрекая его на
уход от реальности в мир иллюзий и длительное состоя-/
ние неуверенности, отчаяния и страха. ';

В понимании Фрейда бегство в болезнь — это одна из возможностей выживания человека, в силу внешних об­стоятельств жизни и внутренних конституционных осо­бенностей не способного полноценно осуществлять своюдеятельность в реальном мире. Человек может при­бегать к бегству в болезнь потому, что, по мнению осно­вателя психоанализа, предрасположение к неврозу со­ставляет его преимущество перед животным. Однако об­ратная сторона этого преимущества заключается в том,

что нередко человек оказывается пленником самого себя. Загоняя себя в болезнь, он направляет все свои усилия не на то, чтобы от мира созданных им фантазий вновь перейти к реальному миру, как это делает творче­ский человек, а на то, чтобы путем регрессии и фикса­ции на ранних этапах своего развития получить эрзац удовлетворения садистского, мазохистского или садист-ско-мазохистского типа.

Психоаналитическое понимание бегства в болезнь основывается на том, что для бессознательных процессов, участвующих в формировании психических механизмов этого бегства, критерий реальности не имеет какого-либо существенного значения. Это означает следующее. Неза­висимо от того, с чем имеет дело человек, с внешней ли действительностью, с реальными событиями жизни или с какими-либо мыслительными, психическими продукта­ми деятельности, будь то фантазии, грезы или иллюзии, — все это может восприниматься им в качестве психиче­ской реальности. Фактически, любая внутрипсихическая работа может быть приравнена человеком к внешней дей­ствительности. По Фрейду, мир фантазий, например; яв­ляется не менее значимой для человека психической реа­льностью, чем материальная реальность, воспринимае­мая им в процессе его предметной деятельности. Поэто­му в его работах можно встретить высказывания, соглас­но которым нет необходимости делать различия между фантазией и действительностью.

Разумеется, речь идет вовсе не о том, что Фрейд не ви­дел никаких различий между фантазией и действительно­стью. Напротив, он подчеркивал, что для, условно говоря, нормальных людей действительный мир — это та реаль­ность, в которой они осуществляют свою деятельность, руководствуясь принципом реальности, в то время как для психически больных фантазия является тем миром, кото­рый для них не менее значим, чем реальный мир для здо­ровых людей, и в котором они постоянно пребывают, ру­ководствуясь принципом удовольствия. Но поскольку психоанализ имеет дело с осмыслением не столько мате­риальной, сколько психической реальности и акцентирует внимание не столько на сознательных, сколько на бессоз­нательных процессах, то в своей теоретической и терапев­тической деятельности аналитику приходится принимать в расчет специфику и особенности мира фантазий. Боль-

ной человек создает себе различного рода фантазии, в} мире которых он живет. И это не мистификация, а факт^ 2 имеющий для невроза ничуть не меньшее значение, чем ■ то, если бы он, действительно, пережил содержание своих> фантазий наяву. Поясняя свою точку зрения, Фрейд под­черкивал: «Эти фантазии обладают психической реально­стью в противоположность материальной, и мы постепен­но научаемся понимать, что в мире неврозов решающей является психическая реальность» [8. С. 235].

В разделе работы об истории возникновения психоа­нализа обращалось внимание на то, что Фрейду прихо­дилось сталкиваться с такими пациентами, которые в своих воспоминаниях выдавали вымысел за реальные события. Отказавшись от первоначальной теории со-' блазнения, основанной на признании реальных травми- ■-■ рующих ситуаций детства, будь то наблюдение сексуаль­ных отношений между родителями, совращение взрос^ лыми малолетних детей или угроза кастрации, он пере-; смотрел свои первоначальные представления об этиоло­гии неврозов. Фрейд не отказался от них, а внес такие коррективы, в соответствии с которыми психическая' реальность с ее фантазиями играла в образовании нев­розов важную, значительную, часто предопределяющую роль. Отсюда его особый интерес к возникновению и значению той психической деятельности человека, ко­торая относится к сфере фантазии.

Психоаналитическое понимание связей фантазии с-\ невротическими заболеваниями включает в себя рассмот­рение того, почему, в отличие от сексуальных влечений,.; придерживающихся принципа удовольствия, Я человека г стремится руководствоваться принципом реальности и каким образом осуществляется возвращение к принципу -удовольствия. Для Фрейда фантазия оказывается такой¹:! формой человеческого существования, в которой индивид; освобождается от каких-либо притязаний со стороны i внешней реальности и обретает былую свободу, ранее!! приобретенную им на стадии инфантильного психосексу­ального развития и позднее утраченную в силу необходи-«мости считаться с окружающим его миром. В фантазии принцип реальности не накладывает свой отпечаток на че-. • ловека, который наслаждается своей свободой, открыв для Ц себя нечто вроде заповедной пущи, отвоеванной у прин­ципа-реальности и ставшей его убежищем от внешнего

мира с его различными требованиями, притязаниями и ограничениями.

Фрейд проводил параллель между творениями челове­ком фантазий и устройством заповедных пущ, охраной парков, необходимых людям для сохранения девственной природы, того первоначального вида земли, который пре­терпевает все большие изменения под натиском бурного развития земледелия и промышленности. Фантазия как раз и является такой заповедной пущей, где человек может удовлетворять свои естественные желания, исходящие из его первозданной природы и относящиеся не только к его собственным переживаниям, но и переживаниям доисто­рических времен, когда, например, открытое проявление сексуальных влечений не было чем-то предосудительным, запретным, постыдным. «Таким образом, — подчеркивал Фрейд, — в деятельности фантазии человек наслаждается свободой от внешнего принуждения, от которой он давно отказался в действительности. Ему удается быть еще попе­ременно то наслаждающимся животным, то опять разум­ным существом» [9. С. 238].

Та заповедная пуща с ее бессознательными грезами, о которой говорил Фрейд, является источником как сно­видений, так и невротических симптомов. Он считал, что мир грез и фантазий особенно характерен для людей, страдающих психическими расстройствами. Бегство в болезнь — это уход от реальности в мир фантазий, в ту за­поведную пущу, где невротик стремится удовлетворить свои вытесне'нные в бессознательное желания, не огля­дываясь при этом на принцип реальности и не попадая под власть социокультурных запретов. В своих фантази­ях невротик имеет дело не с материальной, а с такой реа­льностью, которая, будучи вымышленной, тем не менее оказывается реально значимой для него самого. Либидо невротика уходит в фантазию, где открывает для себя путь к вытесненным фиксациям. В результате притока либидо к фантазии энергия сексуальных влечений на­столько повышается в количественном отношении, что настоятельно требует своей разрядки. В свою очередь, требование разрядки повышенной сексуальной энергии приводит к столкновению с Я, что с неизбежностью по­рождает конфликтную ситуацию. При изменении соот­ношения сил между ними возникает симптом.

Таково фрейдовское понимание отношений мел принципом удовольствия и принципом реальности, коли­чеством накопленного либидо, и фантазией, внутрипсихи-ческим конфликтом и неврозом. Из него следовало психо^ аналитическое представление о количественном фактореJf оказывающем воздействие на образование невротической го симптома. То представление, согласно которому описа-ние психических процессов и динамическое их рассмотре­ние оказывалось необходимым, но недостаточным раскрытия существа неврозов. Помимо описания и рас<| крытия динамики психических процессов требовалось ] осмысление с экономической точки зрения. В результат подобного психоаналитического подхода к изучению этил ологии и природы неврозов Фрейд пришел к убеждению^ что, несмотря на содержательные предпосылки конфликт та между сексуальными влечениями и влечениями Я, ег возникновение становится возможным лишь тогда, когд достигается определенная степень заряженности либидо;! требующая соответственной разрядки.

Как отмечалось выше, изучение отношений ме> сексуальными влечениями и влечениями Я привело Фрей-| да не только к рассмотрению проблемы нарциссизма нарциссических неврозов, раскрытию двух принципов психической деятельности, но и к осмыслению вопроса < филогенетическом и онтогенетическом развитии. Пьши ясь понять'смысл, этиологию и природу неврозов, он вый двинул идею, согласно которой сексуальные влечения влечения Я представляют собой сокращенные повторен» в развитии человека того, что имело место в развитии че-| ловечества, начиная от первобытных времен и кончая се-'| годняшним днем. Фактически, Фрейд высказал мысль том, что оба вида влечений являются унаследованными иЦ следовательно, соотношение внешних и внутренних фак­торов, лежащих в основе этиологии неврозов, требуе иного видения, отличного от привычных представлений^ ранее предложенных в рамках физиологии, психологии психиатрии. Это иное, психоаналитическое видение включало в себя установку на рассмотрение важного знаЩ чения внутренних тенденций развития человека, некогда в истории развития человечества представлявших собой! жизненную необходимость приспособления к реальному! миру, но с каждым новым поколением входящих во внут-?

ренний мир человека в форме унаследованных психических образований.

С точки зрения Фрейда, психическая реальность как раз относится к тем внутренним тенденциям развития че­ловека, которые служат питательной почвой для возник­новения неврозов. Это означает, что филогенетические, то есть связанные с развитием человеческого рода, истоки характерны не только для сексуальных влечений, но и для фантазий человека. Как и сексуальные влечения, фанта­зии имеют древнее происхождение. Их содержание отли­чается завидным постоянством, сохраняющимся на про­тяжении многих веков. Фрейд назвал их прафантазиями, являющимися ничем иным, как филогенетическим досто­янием человечества.

В своих прафантазиях человек как бы выходит за пре­делы собственных переживаний, становится сопричаст­ным со всем тем, что ранее имело место в истории разви­тия человечества. Он приобщается к переживаниям пред­ков, в сокращенном виде воспроизводит доисторическое прошлое, которое становится.своего рода психологиче­ской истиной в его индивидуальном развитии. Исходя из подобной точки зрения, Фрейд считал, что все обнаружи­ваемое психоанализом в форме фантазий, будь то вспыш­ка сексуального возбуждения ребенка при наблюдении интимных отношений между родителями, совращение детей, кастрация, инцест или отцеубийство, — все это было реальностью в первобытном обществе, первобыт­ной орде. По выражению основателя психоанализа, «фантазирующий ребенок просто восполнил доистори­ческой правдой пробелы в индивидуальной правде» [10. С. 237].

Такое понимание связей между филогенетическим и онтогенетическим развитием, прошлым и настоящим, реальностью и фантазией поставило представление об Эдиповом комплексе в центр психоаналитического виде­ния этиологии и природы неврозов. Не случайно Фрейд вполне отчетливо и недвусмысленно заявил, что Эдипов комплекс со всеми своими производными является основой любого невроза. И хотя аналитическое изображение этого комплекса является увеличением и огрублением того, что в детстве представляется, как правило, в качестве некого наброска, тем не менее основатель психоанализа считал, что лучше переоценить, чем недооценить его влияние в

жизни человека. Поэтому он уделял столь пристальное внимание рассмотрению роли Эдипова комплекса как одного из важных источников сознания вины, так часто мучащее невротиков. Той вины, которая возникает в душе человека независимо от того, совершил ли он ка­кое-либо непристойное деяние или только помыслил о нем. Той вины, которую психологически вобрал в себя современный человек за совершенное его предками в до­историческое время преступление — отцеубийство.

Дата добавления: 2015-06-04