Дуалистическая концепция влечений

В одном из предшествующих разделов работы обраща­лось внимание на то, что по мере развития психоаналити­ческой теории и практики Фрейд внес существенные из­менения в свое учение о человеческих влечениях. Правда, точнее было бы сказать, что речь идет не столько о прин­ципиальных изменениях в самом учении о влечениях, ско­лько о пересмотре тех психоаналитических положений, в которые пришлось вводить коррективы в соответствии с новыми данными и наработками, полученными и в про­цессе развития психоанализа.

Фрейд неоднократно подчеркивал, что знания о приро­де и особенностях влечений представлялись столь недоста­точными для создания какой-либо общей теории, что они всегда вызывали у него неудовлетворение своей неопреде­ленностью и неоднозначностью. В самом деле, до возник­новения психоанализа многие мыслители пытались выде­лить основные влечения человека, определяющие и детер­минирующие его жизнедеятельность. Причем каждый из них на свой манер выделял в качестве основных столько влечений, сколько ему нравилось или, по крайней мере, представлялось целесообразным. Столкнувшись с подоб­ной ситуацией и с теми трудностями, которые возникали на пути изучения влечений человека, Фрейд был вынужден признать, что ни в одной из областей психологии исследо­вателям не приходилось действовать до такой степени в по­темках и что никакое иное знание не было таким важным для обоснования научной психологии.

Для лучшего понимания того, какие изменения были внесены в психоаналитическое учение о влечениях, при­дется кратко повторить уже сказанное, с тем чтобы в даль­нейшем непосредственно перейти к рассмотрению пре-

ломленных через призму деструктивное™ взглядов Фрей­да на взаимоотношения между человеком и культурой.

Итак, первоначально основатель психоанализа взял в ка­честве аналога дифференциации влечений представления древних мыслителей о голоде и любви. Соответственно этим представлениям он выделил влечения к самосохранению и сексуальные влечения. При этом влечения к самосохране­нию отождествлялись с влечениями Я, а сексуальные влече­ния включали в себя более широкий спектр, выходящий за пределы обыденного понимания сексуальности как нечто такого, что сопряжено исключительно с сохранением чело­веческого рода.

По мере переосмысления психоаналитических взгля­дов на психосексуальное развитие человека стало очевид­ным, что либидо не ограничивается сексуальной энер­гией, целиком и полностью ориентированной на внешний по отношению к человеку объект. Исследование детской сексуальности и анализ нервнобольных с необходимостью подвели к признанию того, что либидо способно откло­няться от внешнего объекта и может быть направлено на собственное Я, которое оказывается для человека не менее сексуальным объектом^ чем окружающие его люди. При­чем в ряде случаев собственное Я индивида становится са­мым важным среди других сексуальных объектов. Речь идет о нарциссическом либидо, когда сексуальная энергия человека направляется не вовне, а вовнутрь себя. Это нар-циссическое либидо оказывается, с одной стороны, выра­жением тех же самых сил, которые приводят в действие сексуальные влечения, а с другой — тождественным влече­нием к самосохранению.

Представления Фрейда о нарциссическом либидо, наи­более ярко выраженные, пожалуй, в 1914 году в работе «О нарциссизме», способствовали развитию психоанали­тической терапии, поскольку способствовали лучшему по­ниманию природы нарциссических неврозов, но постави­ли под вопрос правомерность дуалистического учения о влечениях. Действительно, предшествующая противопо­ложность между влечениями Я и сексуальными влечения­ми оказалась как бы размытой, так как часть первых влече­ний была признана либидозной, наделенной сексуальной энергией. Различение двух первоначально выделенных ви­дов влечений человека теряло смысл в силу признания того, что влечение к самосохранению имеет такой же либидоз-

ный характер, как и сексуальное влечение. Это вело к дале­ко идущим последствиям, связанным с необходимостью отказа от дуалистической концепции влечений и пере­смотром представлений о либидо в духе того расширенно­го толкования, которое было осуществлено Юнгом в его работе «Либидо, его метаморфозы и символы».

Ни то, ни другое не могло быть приемлемым для Фрей­да. Дуалистическая концепция влечений позволяла рассмат­ривать бессознательные психические процессы как в качест­венном, так и в топическом отношении. Осуществленный в 1913 году разрыв с Юнгом, в основе которого помимо все­го прочего лежали концептуальные расхождения в пони­мании либидо, не способствовал радикальному переос­мыслению природы влечений, подрывавшему основы психоанализа и без того ставшие объектом критики со сто­роны сторонников индивидуальной психологии и анали­тической психологии.

Однако Фрейд не мог оставаться безучастным по отно­шении к тому двусмысленному положению, в котором оказалась психоаналитическая теория с признанием нар-циссического либидо. Перед ним во всей остроте встали серьезные и принципиальные вопросы. Если влечения к самосохранению и сексуальные влечения имеют одну и ту же либидозную природу, то, быть может, не стоит прово- / дить между ними какие-либо различия? Если оба влечения являются по своему характеру однопорядковыми, то, воз­можно, кроме либидозных вообще нет никаких других влечений? При утвердительном ответе на оба вопроса пси­хоанализ оказывается на грани концептуального банкрот­ства. В первом случае психоаналитики должны были при­знать справедливой критику тех, кто обвинял психоанализ в пансексуализме, с чем никогда не соглашался Фрейд. Во втором случае в идейном споре между основателем психо­анализа и Юнгом правым оказывался последний, соглас­но представлениям которого либидо не "ограничивается сексуальностью, а олицетворяет собой силу и энергию влечений вообще.

После мучительных сомнений и глубоких раздумий Фрейд нашел выход из трудного для него и психоанализа положения. Вместо первоначального дуализма, включаю­щего в себя разделение на влечения к самосохранению (вле­чения Я) и сексуальные влечения, он выдвинул новое, не ме­нее дуалистическое представление о влечении к жизни и вле-

чении к смерти. В концептуально оформленном виде новое представление о влечениях человека было выражено им в работе «По ту сторону принципа удовольствия» (1920). Применительно к проблемам культуры оно нашло свою последующую разработку десять лет спустя в книге «Недо­вольство культурой», где основатель психоанализа выска­зал свои соображения на соотношение между инстинктом жизни и инстинктом смерти, Эросом и Танатосом.

2. Проблематика смерти

Прежде чем рассмотреть вопрос о том, как и каким обра­зом Фрейд пришел к пониманию природы влечений к жизни и влечений к смерти, инстинкта жизни и инстинкта смерти, необходимо, видимо, прояснить то, что может быть связано в лучшем случае с недоразумением, а в худшем — с искаже­нием истинного положения дел. Во всяком случае во мно­гих психоаналитических работах и в критических исследо­ваниях по психоанализу нередко встречаются расхожие представления, согласно которым основатель психоана­лиза ввел в научный оборот понятие Танатоса и именно в 20-х годах заговорил о проблеме смерти.

Следует иметь в виду, что в своих работах Фрейд не ис­пользовал термин Танатос, а предпочитал писать об инстин­кте смерти. Понятие Танатоса было введено в психоанали­тическую литературу В. Штекелем, который одним из пер­вых обратил внимание на символику смерти в сновидени­ях и фантазиях пациентов. Поэтому было бы не срвсем точ­но в терминологическом отношении, хотя и вполне спра­ведливо в содержательном плане, говорить о том, что осно­ватель психоанализа выдвинул в 20^х годах соответствую­щие представления о Танатосе. И если в заглавии этого раз­дела работы использовано сочетание слов «Эрос и Тана­тос», то это сделано мною лишь потому, что в настоящее время термин Танатос характеризует собой общие пред­ставления о деструктивности в психике человека и в культу­ре. У Фрейда же речь идет об Эросе и инстинкте смерти.

Кроме того, в отечественной и отчасти в зарубежной литературе нередко дается такая оценка, согласно которой Фрейд обратился к проблематике смерти в 20-е годы. Как правило, его размышления о жизни и смерти соотносятся с трагическими событиями, связанными со смертью его

друга А. фон Фройда (1920), 26-летней дочери Софии (1920) и любимого 4-летнего внука Хайнца (1923), когда, по свидетельству очевидцев, основателя психоанализа ви­дели впервые плачущим. Иногда высказывается и точка зрения, в соответствии с которой интерес к проблеме смерти возник у Фрейда в связи с первой мировой войной.

Все это так, поскольку и первая мировая война с ее многочисленными жертвами, и личные переживания по поводу ухода из жизни близких ему людей не могли оста­вить Фрейда равнодушным к факту смерти. Однако было бы неверно говорить о том, что только под влиянием по­добных трагических и печальных событий проблематика смерти попала в поле его зрения и что до этого он никогда не обращался к осмыслению явления смерти как такового.

Первый жизненный урок, заставивший будущего осно­вателя психоанализа задуматься над феноменом смерти, был преподнесен ему в детстве его матерью. Ц работе «Тол­кование сновидений» Фрейд изложил одно/из своих дет­ских воспоминаний, когда в возрасте шести лет он учился у матери и она ему сказала, что он сделан из земли и должен превратиться в землю. Маленькому Сиги это не понрави­лось, и он выразил сомнение по этому поводу. Тогда его мать потерла руку об руку и показала черные кусочки кожи, которые отделились при трении ладони об ладонь. Тем са­мым она хотела наглядно проиллюстрировать сыну ранее высказанную мысль, что все люди сделаны из земли. «Мое удивление этому, — вспоминал Фрейд, — было безгранич­но, и я усвоил себе веру в тог, что впоследствии прочел в сло­вах: «Ты обязан природе смертью» [1. С. 185].

Если мы обратимся к письмам Фрейда к невесте, то об­наружим, что до возникновения психоанализа его интересова­ли проблемы жизни и смерти. В то время он не предавался глу­боким размышлениям на эту тему, как это имело место в ра­боте «По ту сторону принципа удовольствия», опублико­ванной почти сорок лет спустя. Во всяком случае его раз­мышления о жизни и смерти не получили какого-либо кон­цептуального обоснования. Тем не менее в письме к невес­те от 29 августа 1883 года он замечал, что все люди «связаны жизнью и смертью» и что жизнь для каждого из нас «завер­шается смертью, то есть небытием» [2. С. 71—72].

По мере выдвижения психоаналитических идей Фрейд неоднократно обращался к проблеме смерти. Так, в «Тол­ковании сновидений» в поле его зрения оказались снови-

дения, связанные с представлениями человека о смерти близких ему людей. Он обратил внимание на сновидения детей, на их наивные представления о смерти и высказал соображение, согласно которому «страх смерти» чужд ре­бенку. При этом Фрейд подчеркнул, что представление ре­бенка о смерти имеет весьма мало общего с пониманием ее взрослым человеком. «Ребенку, — писал он, — не знакомы ужасы тления, могильного холода, бесконечного «ничто» и всего того, что связывается со словом «смерть» в пред­ставлений взрослого и что имеется налицо во всех мифах о потустороннем мире» [3. С. 221].

В работах, написанных и опубликованных Фрейдом до первой мировой войны, проблематика смерти также нахо­дила свое отражение. В частности, в статье «Культурная» сексуальная мораль и современная нервозность» (1908) он писал о том, что с ограничением сексуального удовлетворе­ния «у народов наступает обыкновенно увеличение страха жизни и боязнь смерти» [4. С. 28]. В работе «Мотив выбора ларца» (1913) он рассматривал немоту в качестве символа смерти и подчеркивал то обстоятельство, что немоту чело­века можно воспринимать «как олицетворение самой смер­ти, как богиню смерти» [5. С. 215]. В книге «Тотем и табу» (1913), исследуя табу мертвецов и демонизм умерших, основатель психоанализа высказал мысль, согласно кото­рой «табу покойников вытекает из противоположности между сознательной болью и бессознательным удовлетво­рением по поводу смерти» [6. С. 391]. Одним словом, вопре­ки распространенному мнению, его обращение к пробле­матике смерти имело место до того, как он столкнулся с массовыми убийствами в период первой мировой войны и смертью близких ему людей в 20-е годы.

Первая мировая война подтолкнула Фрейда к более глу­боким размышлениям о проблеме смерти. 16 февраля 1915 года он выступил в Вене с докладом «Мы и смерть» и в начале того же года опубликовал в психоаналитическом журнале «Имаго» статью «Размышления о войне и смерти».

В докладе «Мы и смерть» Фрейд подчеркнул, что пси­хоанализ взял на себя смелость выступить с утверждением, согласно которому каждый из нас в глубине души не верит в собственную смерть. Бессознательное отношение совре­менного человека к смерти во многом напоминает собой аналогичное отношение первобытного человека, и в этом плане в каждом из нас жив наш предшественник, не ве-

ривший в собственную смерть, но прибегавший к убийст­ву другого, воспринимаемого в качестве врага. На основе исторического сопоставления и выдвинутых им психоана­литических идей Фрейд высказал ряд соображений, прлу-чивших в дальнейшем свое концептуальное обоснование в работах 20—30-х годов. В частности, он говорил о том, что осознание вины произошло из двойственного чувства по отношению к покойнику, а страх смерти — из идентифи­кации с ним, современные люди являются потомками бес­конечной череды поколений убийц, а страсть к убийству сохраняется у нас всех в крови, нашим задушевным отно­шениям с другими людьми всегда присуща доля враждеб­ности, и именно она дает толчок бессознательному жела­нию смерти. Одновременно с этими соображениями осно­ватель психоанализа поставил вопрос о том, не следует ли в свете психоаналитических идей пересмотреть наше отноше­ние к смерти. Если наше бессознательное не верит в собст­венную смерть, то это является результатом культурного отношения к смерти, свидетельствующего о психологиче­ски завышенной мотивации жизни, и, следовательно, не должны ли мы смириться с истиной, что все мы смертны. «Не лучше ли было бы, — вопрошал Фрейд, — вернуть смерти в действительности и в наших мыслях то место, ко­торое ей принадлежит, и понемногу извлечь на свет наше бессознательное отношение к смерти, которое до сих пор мы так тщательно подавляли?» [7. С. 25].

Фрейд понимал, что поставленные им вопросы могут быть восприняты в качестве некого призыва регрессиро­вать на предшествующие ступени культурного развития. Поэтому он специально подчеркивал, что речь идет не о рассмотрении смерти как высшей цели, а о том, что измене­ние отношения к Ней может способствовать тому, чтобы сде­лать жизнь более сносной. Не случайно, перефразируя из­вестное высказывание древних «если хочешь мира, гото­вься к войне», основатель психоанализа в конце своего до­клада заявил: «Если хочешь вынести жизнь, готовься к смерти» [8. С. 25].

В статье «Размышления о войне и смерти» Фрейд, фак­тически, повторил свои идеи, относящиеся к проблеме и изложенные им в докладе «Мы и смерть». Особое внима­ние он обратил на то разочарование, которое вызвала пер­вая мировая война у людей, и на изменившееся отношение к смерти, которую эта война навязала людям. При этом он

подчеркнул, что войны никогда не прекратятся, пока раз­деляющая нации враждебность «указывает на мощную силу инстинктов в психике», изучаемая детьми в школах история мира «в значительной степени является серией убийств одного народа другим», вызванные первой миро­вой войной ощущаемые людьми замешательство и полное бессилие в значительной степени определены тем, что «мы не можем сохранить наше прежнее отношение к смерти, а новое еще не выработалось» [9. С. 17, 24].

Следует, пожалуй, обратить внимание на то обстоятель­ство, что, несмотря на свои размышления о смерти и вопро-шания, связанные с необходимостью, на его взгляд, изме­нить отношение людей к ней, вплоть до 20-х годов Фрейд не решался говорить ни об инстинкте агрессии, ни об инстинк­те смерти, хотя уже в 1915 году признал существование агрес­сивного, деструктивного влечения, наряду с сексуальными импульсами составляющего основу садизма. Признание та­ковых в качестве неизменных спутников человеческой жиз­ни нашло свое отражение лишь в работах позднего периода его исследовательской и терапевтической деятельности, что имело место, в частности, в его книгах «По ту сторону прин­ципа удовольствия» и «Недовольство культурой».

Дата добавления: 2015-06-04