Величие души Лонгфелло

Величие души Бонавентуры

В тринадцатом столетии Марк воплощался святым Бонавентурой – отцом церкви, признанным философом и богословом. Он был известен как «князь мистиков». Бонавентура отличался величием души. В молодом возрасте, в 35 лет его избрали главой ордена францисканцев. Вскоре после этого он был призван стать миротворцем ордена, так как тот был разделён на сторонников неизменной строгости и тех, кто хотел смягчить некоторые правила.

В книге «Жизнеописания отцов, мучеников и других основных святых» преподобный Альбан Батлер пишет: «Бонавентура не так давно появился в их среде, но силой своих увещеваний, мягко и с любовью, он восстановил совершенный покой. И всё братство пошло за этим новоявленным Иисусом Навиным в едином порыве, единодушно по единому пути».

Положение главы ордена позволило Бонавентуре быть ещё более великодушным, более щедрым. Однажды, вернувшись в Париж, он посетил несколько монастырей. Батлер говорит: «Повсюду он продемонстрировал, что принял главенство лишь для того, чтобы стать самым смиренным, самым отзывчивым, самым сострадательным из всех братьев и слугою всего своего ордена». Поистине, он был тем, кого сейчас называют «руководитель-слуга».

Бонавентура учил, что истинное величие душа обретает в исполнении мелких ежедневных обязанностей. Батлер пишет: «Святой Бонавентура относил совершенство христианской добродетели не столько к героическим делам религиозной направленности, сколько к хорошему исполнению обычных дел».

Этот святой сказал: «Наибольшего совершенства верующий достигает, делая обычные дела совершенным образом». Постоянная преданность в малом – это «великая и геройская добродетель». ¹⁰

Возлюбленные члены ливингстонской общины, берите пример со Святого Бонавентуры в любви и величии души.

В девятнадцатом веке Марк воплощался Генри Уодсвортом Лонгфелло, самым популярным американским поэтом своего времени. И есть одно качество, которое сияет особенно ярко в поэзии Лонгфелло, это сердечность. Однако, не каждый, кого восхищает его поэзия, догадался бы, что трагедия была частью жизни поэта.

Его юная, нежная и умная первая жена умерла от болезни, прожив с мужем всего лишь четыре года. До самого конца он верил, что она поправится. Борясь с депрессией, вызванной её смертью, он написал одно из своих самых чудесных стихотворений – «Псалом Любви». Трагедия постепенно увела Лонгфелло от его основной – научной – деятельности к поэзии.

Спустя семь лет он снова женился, и у него родились два сына, а затем дочь, которая умерла во младенчестве. Несколько месяцев поэт чувствовал, что его способность любить и быть счастливым умерла вместе с ней. Позднее у него и его жены родились три дочери. Когда Лонгфелло находился на вершине своей славы, трагическая смерть второй жены снова повергла его в скорбь; растапливая сургуч, женщина уронила на пол спичку, от которой вспыхнуло её платье, и она скончалась от ожогов.

Несмотря на то, что горестные воспоминания возвращались к нему на протяжении всей жизни, Лонгфелло героически сносил свои потери. Он посвятил себя переводу «Божественной комедии» Данте, и это был лучший перевод того времени. Я считаю, что именно пережитые трагедии помогли ему столь глубоко тронуть своей поэзией сердца и души людей. Так росло величие его души и сострадание людям.

Современник Лонгфелло нарисовал замечательный портрет величия его души. Вот что он пишет:

«Возможно, самыми выдающимися чертами характера Лонгфелло были его отзывчивость и благотворительность. Несмотря на свою занятость, он всегда находил время сделать то, о чём его просили, никогда не был слишком занят, чтобы принять посетителя, ответить на письмо или помочь словом и делом любому, кто нуждался в поддержке.

Замечательна учтивость Лонгфелло со всеми, даже с нежданными посетителями и детьми, которые просили принять их или, не отваживаясь на это, висели на воротах в его саду, чтобы только взглянуть на него. Он всегда считал само собой разумеющимся то, что люди приходили посмотреть кабинет Вашингтона [в его доме], и с большим интересом показывал им его.

Он никогда, пока ещё мог писать, никому не отказывал в автографе. Его акты благотворительности, хотя и сохранявшиеся в тайне, были многочисленны и щедры. О нём совершенно правдиво можно сказать: «Он шёл, повсюду творя добро», – и не только с помощью денег, но и своим присутствием, и моральной поддержкой.

Скольким опечаленным сердцам он являлся как ангел, своим глубоким голосом пробуждая гармонии надежды там, где были отчаяние и тишина! Скольким молодым литераторам, обескураженным неудачей своих первых шагов, он принёс утешение и вдохновил на новые, более высокие усилия!

Насколько он был свободен от ревности и мстительности!

Однажды, когда автор предложил президенту вступительной комиссии Гарвардского университета включить в состав комиссии Лонгфелло, тот ответил: «Что в этом пользы? Лонгфелло никогда не станет ни к кому и ни к чему придираться».

И это правда. Вся его жизнь была наполнена той симпатией, той любовью, что многострадальна и не завистлива, что прощает до семижды семи раз, а если нужно – ещё больше». ¹¹

Возлюбленные члены ливингстонской общины, берите пример с Генри Лонгфелло в любви и величии души.

Мне бы хотелось, чтобы мы могли сказать, что, подобно Марку, все члены нашей Церкви говорят на одном языке любви и величия души. Мне бы хотелось, чтобы наше святилище стало небом, где люди всех профессий, всех религий и всех культур могут собраться вместе и чувствовать себя как дома.

И посему я с великой любовью в сердце освящаю Церковь Вселенскую и Торжествующую св. Марка в Ливингстоне, штат Монтана.

Дата добавления: 2015-06-04