Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Зеркало моей души 6 страница




В своём разговоре я затронул этот и ряд других вопросов, которые весьма трудно назвать очевидными. Когда я закончил свой сеанс работы со Стивеном и своё пояснение, он был почти что в состоянии шока, как это выяснилось несколько позже, когда он стал комментировать сказанное мною. Первое, что он сказал, так это то, что он уже получил все подтверждения моих способностей, какие ему были нужны. Дело в том, что, настроившись на работу с ним, я не только провёл свой сеанс, но и ответил на его вопросы, изложенные в письме, которое Джордж ещё даже не распечатал! Просто подобное для меня — в порядке нормы, но для других людей это выглядит, как самое настоящее чудо, хотя в этом нет никакого чуда! Именно этот эпизод стал отправной точкой нашего с ним сотрудничества в течение почти пяти лет, но об этом несколько позже…

А перед тем, как вернуться к трудовым будням, хотелось бы прояснить мою позицию по поводу чтения мыслей. Я считаю, что мысли каждого человека являются его частным делом, и я никогда не «лезу» в голову человека без его на то согласия. Исключением являются ситуации, когда от человека исходит угроза или мне, или окружающим. В этом случае я считаю, что мне не нужно разрешение такого человека, и то, я не лезу в его личные дела, а только просматриваю то, что относится к опасности. Во всех остальных случаях я не «лезу» в голову человека, даже если он и относится ко мне явно отрицательно. Это право человека — иметь своё мнение, вне зависимости от того, правильное оно или нет. Пока мнение человека не вредит никому — это его личное дело. Так что для того чтобы понять отношение Марши к нашему нахождению в доме (об этом я писал ранее) мне не нужно было проникать в её голову — её мысли просто выплёскивались из неё, как фонтан. Единственные, кто относился к нам со Светланой по-настоящему искренне в доме Джорджа Орбеляна, так это дети — Крейг и Вейд — братья-двойняшки…

И вот, после двух месяцев ощущения себя «не в своей тарелке»… мы СВОБОДНЫ! Свободны и независимы, и главное, никому и ничего не должны, и не обязаны, так как за всё платили из своего собственного кармана! Это состояние было просто замечательным! Несмотря на то, что наши «апартаменты» были очень маленькими, мы чувствовали себя в них прекрасно. Наша первая резиденция была в здании по адресу улица Каменщиков 640 (640 Mason Street), как я уже писал — почти в самом центре Сан-Франциско, между улицами Буш и Саттер (Bush and Sutter), совсем рядом с центральной площадью Сан-Франциско. Примечательностью нашей американской хрущёвки было то, что кровать убиралась в стену. Створки встроенного в стену шкафа раздвигались в стороны… и опускалась кровать, а утром в обратной последовательности всё убиралось во строенный в стену шкаф. Таким образом, комната получала свободное пространство, а без этого было бы вообще тесно и, что самое важное, невозможно было бы принимать пациентов. А так… пять минут, и спальня превращалась… спальня превращалась… в довольно уютный маленький офис, в любом случае, большего размера, чем был у меня в офисе мистера Ховарда Харрисона. В уютный маленький офис эта маленькая комнатушка превращалась только благодаря стараниям Светланы, которая создавала этот самый уют, внеся всего несколько штрихов в интерьер.

И вот, через пару дней после нашего переезда на свою квартиру, всё было готово к приёму пациентов. Мой приём начинался в 9 часов утра, и поэтому, как бы ни хотелось нам подрыхнуть подольше, приходилось вскакивать не позже половины девятого и подготавливать комнату к приёму, после чего каждый из нас занимал свои рабочие места. «Рабочим» местом Светланы была маленькая кухонька, на которой даже два человека не смогли бы разминуться. И вот, пока я работал с людьми в своём «офисе», Светлана вынуждена была сидеть всё это время на кухне на табуретке, ибо даже стул не мог поместиться между окном и кухонной плитой. Единственным её спасением в этой ситуации были книги, которые она читала, пока я занимался с пациентами. Но при её природной подвижности такое сидение на одном месте было для неё почти что пыткой, и продолжительность этой пытки увеличивалась день ото дня! Всё дело в том, что в начале у меня было немного пациентов, но с каждым днём желающих становилось всё больше и больше.

Со многими пациентами, у кого в действительности не было денег, я работал бесплатно, а таких в Америке весьма много, так как для подавляющего большинства американцев 5 тысяч долларов является огромной суммой. Единственными условиями в таких ситуациях с моей стороны, было предоставление мне медицинских документов о состоянии здоровья до начала моей работы и в ходе оной, с разрешением использовать эти данные в случае необходимости в моих публичных выступлениях или публикациях. Я считал себя не вправе использовать истории болезней своих пациентов без их на то согласия. И кроме этого, я никогда не говорил людям, что я считаю их уже здоровыми, без того чтобы не послать их на медицинские тесты. И делал это я не потому, что не знал что говорить, а потому, что моё знание нельзя было предоставить в виде результатов медицинских тестов, к которым люди привыкли, и которым люди доверяли.

И кроме того, в Америке предостаточно своих «целителей», которые, в лучшем случае, не вредили своим пациентам, и к которым люди приходили со своими проблемами. А потом эти целители убеждали их, что они вылечили у них болезнь, а медицинские тесты показывали, что ничего не изменилось. И после такого «опыта» и слухов мне было просто бессмысленно говорить нечто подобное, несмотря на то, что в моём случае болезни исчезали реально. Поэтому я и посылал своих пациентов в медицинские учреждения, чтобы не я, а сами врачи, на основании медицинских тестов, делали выводы о состоянии здоровья моих пациентов. В мою задачу входило только в нужный момент своей работы сказать, когда и какие медицинские тесты было бы неплохо пройти! Таким образом, никто не мог обвинить меня в том, что я им «лгу» о том, что они уже выздоровели. Такое заключение выдавали им врачи, имена которых я даже не знал, и которые не знали ни меня, ни того, что я делаю, и поэтому не могли быть, даже при самой большой натяжке, моими «сообщниками» в деле «обманывания» бедных, доверчивых «аборигенов», как бы этого и ни хотелось моим врагам. Подобной стратегии и тактики я придерживался всегда, и это было единственно правильным решением, особенно, если учесть, что врачи не могли понять происходящего с людьми, так как они, в большинстве случаев, даже не знали о том, что их пациенты посещают мои сеансы!

Так или иначе, молва обо мне передавалась из уст в уста. За все пятнадцать лет моего пребывания в США я никогда не помещал своей рекламы в средствах массовой информации. Очень многие говорили обо мне своим близким и знакомым, хотя было много и тех, кто никогда не говорил обо мне даже своим хорошим знакомым. Причины подобного молчания некоторых были чисто коммерческие, если можно так сказать. Дело в том, что работающий американец, вне зависимости от состояния своего здоровья, будет всем говорить, что он здоров, и у него всё прекрасно, даже если он болен неизлечимой болезнью. Связан такой обман с тем, что работающие на кого-то люди просто боятся, что если остальные узнают об их болезни, это может послужить причиной потери работы. А для большинства потеря работы означает потерю дома, в котором живёт их семья, потерю возможности оплачивать медицинскую страховку, без которой им просто невозможно получить медицинскую помощь. Именно поэтому многие работающие по найму предпочитали не распространяться о состоянии своего здоровья…

Особенно активным в моей живой рекламе в самом начале моей частной практики в США был англичанин Стив (Steven), который оказался очень чувствительным к моему воздействию. Он реагировал очень бурно на каждое движение моей руки, на каждое действие и очень открыто делился своим восприятием с другими. Он был в таком восторге оттого, что я делаю, что рассказывал об этом всем своим знакомым, которых у него было очень много. И очень многие, испытав на себе моё воздействие, приводили ко мне своих детей, родственников и знакомых. Так что, буквально в течение первой недели марта число моих пациентов возросло до десяти человек в день, а потом, в течение другой недели — до пятнадцати-двадцати человек! И хотя не все мне платили, но, тем не менее, более половины из моих пациентов платили мне за каждый сеанс пусть относительно небольшие деньги, но это давало возможность уже не зависеть ни от кого финансово и не ограничивать себя практически ни в чём.

Когда пациенты пошли «косяком», Светлане приходилось сидеть на своей табуретке с девяти часов утра до четырёх, а порой и дольше. Через каждые двадцать минут меня ждал новый пациент. Я старался назначать время максимально плотно и не заставлял людей ждать более пяти минут. Того же я требовал и от своих пациентов. Я уважал время своих пациентов, и требовал от них уважения моего… и мне удалось добиться того, что практически никто никогда не опаздывал. Конечно, не всё всегда зависело от самого человека, случались пробки на дорогах, ломались машины, но люди всегда звонили мне и сообщали о таких ситуациях, и я всегда старался найти для них «окошко», часто даже жертвуя на это время своего небольшого перерыва. Так что очень быстро мне удалось организовать свою работу в оптимальном режиме, хотя этот режим со стороны и выглядел очень напряжённым.

Кто знаком с привычками американцев, тот поймёт, что это такое. Американцы никогда не славились своей пунктуальностью. И вина здесь не только в их собственной неорганизованности. Когда врач назначает человеку прийти к девяти часам утра, то, чаще всего, пациент увидит своего врача не раньше одиннадцати часов, и то, если повезёт! В Америке врачи считают, что пациент всегда должен их ждать, чтобы у них никогда не было простоя! А то, что человек вынужден ждать приёма врача по несколько часов, это практически никого из врачей не волновало. Главным для них было то, чтобы ни один час их рабочего времени не остался неоплаченным. Я никогда не любил, чтобы в ожидании меня скапливались толпы людей, так как считал это, в первую очередь, проявлением неуважения по отношению к этим людям. Но требовал и от людей уважения к моему собственному времени. За всё время моей частной практики в США только несколько раз мои пациенты пробовали проявить таким образом неуважение ко мне.

Помню, один раз молодой мужчина договорился со мной по телефону о своём визите, я назначил ему день и время, когда я смогу его увидеть, и всё его устраивало. В назначенное время никто не появился, и никто даже не позвонил. Меня несколько удивило такое его поведение, но я подумал, что человек просто передумал и не посчитал нужным мне об этом сообщить. Мне было немного неприятно, но я тут же забыл об этом человеке. Каково же было моё удивление, когда этот человек появился у меня через два дня и даже совсем в другое время, чем то, которое я ему назначил. И хотя в тот момент я не был занят, я отказался принять его. Я уточнил его имя, посмотрел в своё расписание и спросил его, помнит ли он о том, что он должен был прийти ко мне на приём два дня тому назад и совсем в другое время. Первоначально я предположил, что он всё просто перепутал, но он подтвердил мне, что он не забыл о назначенном мною дне и времени приёма, но «просто» у него не получилось, и он пришёл ко мне, когда у него это получилось.

Такой его ответ меня немного ошарашил, и я спросил у него о том, есть ли у него телефон? Он ответил положительно, и тогда я спросил, почему же он мне не перезвонил и не перенёс время своего визита? На это он ответил мне, что не посчитал нужным это сделать. После таких ответов и несмотря на то, что в тот момент я не был занят, я отказал ему и сказал, что если он хочет попасть на мой приём, то он заранее должен мне позвонить и появиться в назначенное время, а не тогда, когда ему заблагорассудится.

Бывало, что люди перепутывали дни, когда они должны были прийти ко мне на приём, но таких случаев было немного, и это не было преднамеренным обманом. А в целом мои пациенты вели себя очень организованно, и у меня практически никогда не возникало накладок. Такая организованность и дисциплина позволяли мне максимально эффективно использовать своё время, да и люди не теряли своего времени, зная, что они всегда попадут на приём в точно назначенное время с точностью до минуты. Такая организация моей работы позволяла мне не только принять моих пациентов в минимальное время, но и в освобождённое благодаря этому время заниматься другими делами. Единственным недостатком такой организации было то, что мне приходилось каждые пятнадцать-двадцать минут «включаться» и «выключаться».

Немного поясню, что я понимаю под словами «включаться» и выключаться». Дело в том, что рабочее и нерабочее состояния моего организма весьма сильно отличаются друг от друга. В нерабочем состоянии все мои структуры (за исключением защитных и сканирующих) свёрнуты. Как неразумно освещать улицы городов в солнечный день, так же неразумно ходить с постоянно развёрнутыми структурами и пропускать через себя вхолостую мощные потоки материй. В таком активном состоянии любая, даже случайная мысль на уровне подсознания может реализоваться, что совершенно недопустимо. Поэтому, пока нет надобности, я хожу в свёрнутом состоянии. Конечно, не я сам сворачиваюсь во что-то, а сворачиваются созданные мною структуры мозга и сущности. Для всех окружающих, не имеющих возможности видеть происходящее на других уровнях реальности, мало что изменяется при моём сворачивании и разворачивании структур, но очень часто люди чувствуют этот переход, как если бы они попали под мощное магнитное поле. Более чувствительные люди воспринимают сворачивание и разворачивание структур, как будто их «сдувает» без ветра.

При сворачивании и разворачивании структур, на моё физическое тело подаётся большая нагрузка, давление может подскочить с нормального до двухсот и выше в течение нескольких секунд. И хотя я многое изменил в своём физическом теле, тем не менее, ощущения эти не из самых приятных. При разворачивании структур, нагрузки на физическое тело получаются очень большие. Могу предположить, что похожее состояние испытывают космонавты при взлёте и посадке космических кораблей. Так вот, для перехода в активный, рабочий режим, приходится разворачивать свои структуры. Конечно, я не разворачиваю все свои структуры, но «стержень» моих структур активизируется всё равно, потому что моя сущность и созданные мною структуры едины. И хотя мне не нужна вся моя мощность, даже при таком неполном разворачивании мне приходится сдерживать мощность, чтобы не допустить перегрузки человека. Даже при самой минимальной активизации своих структур активная мощность гораздо больше, чем в состоянии выдержать большинство людей, и при работе мне всегда приходится сдерживать рвущуюся наружу мощность. Это, можно сказать, побочный эффект тех преобразований, что я сделал себе.

Таким образом, во время работы с моими пациентами мне приходилось каждые пятнадцать-двадцать минут «разворачивать» и «сворачивать» себя, а в развёрнутом состоянии ещё и следить, чтобы мощность случайно «не выплеснулась», куда не надо! И так — пятнадцать-двадцать раз в день, что, конечно, приводило к некоторой усталости. Когда закрывалась дверь за последним пациентом, мне хотелось одного — «плюхнуться» и «продолжительно моргнуть» эдак минут на тридцать-сорок, как минимум! Это то, чего больше всего хотелось мне после окончания приёма пациентов. Светлана же, отсидев на стуле всё это время, рвалась размять свои затёкшие от долгого сиденья ноги и освободиться от вынужденного плена в кухне-малютке.

Так что я «стряхивал» с себя усталость, и мы вдвоём отправлялись в город, а иногда, если приезжал Джордж на своей машине, мы все вместе отправлялись в парк Сан-Франциско, или в какое-нибудь интересное место. Часто после окончания приёма мы ехали на какую-нибудь встречу с интересующимися моими возможностями людьми или с учёными. Очень часто мы вдвоём со Светланой отправлялись в какое-нибудь новое для нас место в Сан-Франциско. Выяснив у Джорджа, как добраться до того или иного места, мы в свободное время отправлялись на «разведку боем».

Конечно, это касалось мест, куда можно было добраться на общественном транспорте. Квартира, которую мы тогда снимали, была, как я уже писал, практически в самом центре Сан-Франциско, и нам нужно было пройти всего три блока до подземки или мюни (Muni), где мы садились на ту или иную линию и отправлялись на изучение города. Во многих местах город представлял собой спальные районы, в которых ничего особенного, кроме жилых домов, не было. Одними из первых наших таких вылазок были поездки на мюни в район Западных Ворот (West Portal), в торговый центр «Stonestown» (Каменный город) и на набережную торгового порта Сан-Франциско. В районе Западных Ворот метро выходит из-под земли на поверхность. Выход подземки выглядит, как огромный зев, проглатывающий и выплёвывающий поезда. Мы со Светланой тогда первый раз пытались добраться самостоятельно до торгового центра «Stonestown», но когда подземка выскочила на поверхность, то состав оказался в начале района Западных Ворот, и мы решили сойти именно там.

Улица Западных Ворот начиналась прямо от выхода подземки и, скорей всего, такое название улицы напрямую связано с подземкой, так как никаких других «ворот», «дверей», «порталов» в окрестностях не было, кроме зева туннеля подземки. Это моё предположение имело определённую логику. Эта улица оказалась очень уютной. Множество маленьких магазинчиков, ресторанов мексиканской, китайской, японской и других кухонь, кинотеатр, построенный, скорей всего, в начале пятидесятых. Маленькие магазинчики имели каждый своё «лицо», и именно это и создавало особый уют.

В одном из этих магазинчиков Светлана увидела женские туфли на высоких каблуках таких ярких цветов, которых никогда нельзя было увидеть в советских магазинах. Туфли были из хорошей мягкой кожи самых разных и неожиданных цветов: и ярко-красными, и зелёными, и голубыми, и жёлтыми, но сделанными в… Китае. Цена этих туфель была удивительно маленькой, настолько маленькой, что я до сих пор её помню — каждая пара стоила 9 долларов! Сначала мы со Светланой не могли понять, почему такие замечательные туфли из хорошей кожи стоят так дёшево. Светлана выбрала несколько пар для себя, и мы в удивлении покинули этот магазинчик. Только несколько позже, стала ясна причина такой дешевизны — туфли оказались одноразовые! После единственного использования их можно было выбрасывать. Особенно, если прошёлся дождик — подошвы, попав в лужи, просто раскисали.

После этого мы уже никогда не отступали от поговорки: «Мы не столь богатые люди, чтобы покупать дешёвые вещи!» Но в одном из маленьких магазинчиков на этой улице Светлана нашла то, что действительно и выглядело очень красиво, и было действительно высокого качества. Там она купила и себе, и в подарок нашим матерям, моей сестре и жене моего брата Светлане, очень красивые вязаные кофты и жакеты из ангорской шерсти с вышитыми культивированным жемчугом узорами. Всё было ручной работы, сделано с большим вкусом, и было любо-дорого посмотреть на эти изделия. И душа радовалась, когда я представлял, как в такой красоте будут выглядеть наши близкие… И вместе с другими подарками для всех наших близких, мы послали купленное домой в своих первых посылках. Послали посылки и в Литву, где жили родители Светланы и её сын Роберт, и в Россию, где жили мои родные.

Правда, мой брат Владимир в 1991 году перебрался в Харьков, купив там квартиру, но не прожил там долго. После развала Советского Союза на Украине пошли самые настоящие перекосы по отношению к русскому населению. От всех, не родившихся на территории Украины, требовали сдачи экзамена по украинскому языку, без которого практически не было возможности ни работать, ни жить в Харькове, хотя стал «украинским» только после революции 1917 года. Это произошло, когда создавался СССР, и Украине потребовался рабочий класс, чтобы большевики от имени оного могли осуществлять «диктатуру пролетариата»! Именно таким образом у Украины «появилась» вся так называемая Восточная или Левобережная Украина! Не спрашивая у русского народа, большевики, среди которых русских по национальности практически не было, направо и налево раздавали русские земли. Но это уже другой вопрос.

Так или иначе, в 1994 году мой брат со своей семьёй был вынужден покинуть русские земли, которые, по воле политических авантюристов, одним росчерком пера стали «украинскими», хотя никогда Украине не принадлежали, но зато хорошенько были политы русской кровью! И таким образом он со своей семьёй, все члены которой родились на территории России, были вынуждены переселяться обратно в Россию уже как переселенцы и ещё несколько лет ждать российского гражданства. Но всё это было ещё только впереди, а пока вернёмся в Сан-Франциско, в март 1992 года…

Несколько позже описываемых событий мы со Светланой во время одной из наших вылазок добрались и до торгового центра «Stonestown». Как я уже упоминал, подземка «выходит» наружу в районе Западных Ворот, и далее состав движется по поверхности. Доехав до нужной нам остановки, мы добрались и до этого торгового центра. Торговый центр «Stonestown» действительно оказался огромным, но меня в нём в основном заинтересовал гигантский по нашим, советским понятиям, отдел электроники. Новейшие модели телевизоров, видеомагнитофоны, фото- и видеокамеры, компьютеры… всё это мне было любопытно и интересно. В таких местах я мог «прогуливаться» довольно-таки долго, в то время как Светлане были интересны и другие места. Светлана с неменьшим энтузиазмом, чем я, «прогуливалась» по отделу электроники, и это радовало меня. Но у меня не получалось с таким же энтузиазмом «прогуливаться» по отделам, которые были интересны ей. Обычно, через несколько минут нашей остановки в таких местах моя физиономия становилась кислой, я начинал то и дело посматривать на свои часы, и через минуту-две начинал спрашивать Светлану о том, скоро ли мы двинемся дальше?

Конечно, я ждал её, сколько было нужно, но, как говорится, при этом «висел» над душой, что навряд ли создавало приятную атмосферу для неё. Я мог долго «прогуливаться» в отделах электроники, в автомобильных магазинах, оружейных, как и большинство мужчин. Я всё-таки мужчина, и в моих генах многие поколения моих предков заложили любовь к оружию, лошадям (машинам). В течение многих веков и тысячелетий мои предки были воинами, защищали родную землю от врагов, и делали это с честью, проливая свою кровь, отдавая свои жизни. И мои предки «впечатали» в свои гены любовь к боевому другу — коню, и к оружию, от которых в бою очень часто зависела сама жизнь и, в конечном счёте, победа над врагом. Ведь мало кто знает, что воины на уровне витязей общались со своим боевым другом-конём ТЕЛЕПАТИЧЕСКИ! Лошадь — очень умное животное, и если человек становился другом, то более преданное существо трудно себе представить, чего нельзя сказать о машине.

Во время боя только полное единство, своеобразный симбиоз между человеком и лошадью позволял действовать необычайно слаженно, и без той жестокости к животному, с которой это делают сейчас. И происходило чудо: человек и лошадь становились как бы одним существом, когда быстрота и сила лошади становились продолжением человека! При таком единстве у человека оказывались свободными обе руки, конь немедленно реагировал с радостью на мысленную просьбу-приказ своего хозяина, и такой воин становился практически неуязвим! А если к этому добавлялось ещё и владение боевой магией и виртуозное владение булатными мечами, можно только представить себе, что испытывали враги, столкнувшись с таким воином!

И рождались потом легенды о сказочных существах — кентаврах! Кентавры — мифические существа из так называемой «древнегреческой мифологии». Но на самом деле кентавры не были мифическими существами, а были самыми что ни на есть, обычными людьми! Ну, может быть, не совсем обычными, если они могли общаться телепатически с животными, владели боевой магией, но, тем не менее, людьми! Просто жившие вокруг Средиземного моря племена изгоев, забывшие свои корни и потерявшие родовую память, не знали лошадей. А южную ветвь русов, заселявших современный Крымский полуостров, которые сами себя называли людьми князя Скифа, или просто скифами, называли ТАВРАМИ, в соответствии с их собственным названием этого полуострова — ТАВРИДА. Именно по этой причине конный рус-скиф превратился у НИХ в КОН ного ТАВРАКЕНТАВРА. Так что, далеко не всегда мифы и легенды являются выдумкой! Вот такие вот дела получаются, если немного «покопать» привычные для нас с детства понятия и представления!

На уровне генетической памяти, закреплённой многими поколениями воинов моего рода, сохранились знания о том, как вращать мечи обеими руками, нужно только довериться своей генетической памяти и не мешать ей! Также, сколько себя помню, всегда любил лошадей. Ещё будучи маленьким ребёнком, просил свою бабушку, чтобы она купила мне жеребёнка, когда она спрашивала меня, какой подарок я хотел бы для себя. Когда в детстве мы приезжали к бабушке в деревню, я всегда был рад, когда она приезжала с пасеки на бричке и потом мы вместе отводили её лошадь на колхозную конюшню. Я всегда просил дать мне повод, чтобы именно я отвёл лошадь на конюшню, и когда мне давали повод, с гордо поднятой головой вёл доверенную мне лошадь в колхозную конюшню. И для меня было неважно, что я веду под уздцы не породистого скакуна, а обычную, колхозную, беспородную лошадь! Для меня было важно, что я веду такое замечательное живое существо! А утром бабушка уезжала на пасеку рано, когда я ещё спал, и это меня всегда сильно огорчало.

Но так уж сложилось, что мне ни разу не пришлось сидеть в седле. Хотя об этом я мечтал всю свою жизнь. Во Франции меня уже много лет дожидается подарок друга — жеребец англо-венгерской породы чёрного цвета. Именно на таких жеребцах выезжали на сражение и витязи русов, и рыцари средневековья. Но ситуация складывается так, что я до сих пор не могу добраться до наших французских владений. А генная память предков говорит мне о том, как я должен сидеть в седле, как двигаться, как управлять лошадью без удил и т.д. Когда я даю людям, имеющим лошадей, советы о том, как войти в контакт с лошадью, как её нужно чувствовать и как управлять посредством мысли, оказывается, что, следуя этим моим советам, они получают то, о чём я говорил. Это подтверждает, что генная память реальна, и нужно только научиться её слушать… Но я вновь «немного» отклонился в сторону, и пора возвращаться к событиям марта 1992 года…

Светлане удивительным образом удавалось найти что-нибудь эдакое, что, как по волшебству, могло превратить самоё убогое жилище во что-то необычное, сказочное. У неё от природы безукоризненный вкус и чувство гармонии, поэтому я был рад, когда она, найдя то там, то здесь ту или иную безделушку и поместив её в правильное место, превращала неказистое помещение во что-то загадочное, неповторимое. Возле торгового комплекса «Stonestown» располагался и кинотеатр, куда мы со Светланой довольно часто ходили на фильмы. И хотя мы ещё не всё понимали из того, о чём говорилось на экране (по крайней мере, я), тем не менее, посещение кинотеатра позволяло окунуться в языковую среду, ибо при моём общении с пациентами использовался весьма специфический язык, и у меня было мало практики в обычной разговорной речи.

Однажды мы со Светланой ожидали свой поезд, и на остановке рядом с нами появилась группа лесбиянок. Конечно, мы уже знали, что прекрасный город Сан-Франциско знаменит на весь мир как столица гомосексуалистов. Но, даже зная это, было неожиданностью увидеть женщину, постриженную, как мужчина, в мужской одежде, держащую другую женщину за руку, как влюблённая парочка! В Советском Союзе ничего подобного нам не приходилось встречать, и для нас было некоторым потрясением наблюдать воочию такое проявление нарушения законов природы! Я не буду сейчас останавливаться на этом явлении, которое является природной патологией, болезнью, хотя я и знаю причину этого явления. Просто сделаю небольшую «зарисовочку» по этому вопросу.

Всё дело в том, что такое, противоречащее самой природе, поведение мужчин и женщин не является нормальным, как это пытаются внушить всем остальным определённые силы. Если у человека увеличена в два раза, к примеру, щитовидная железа, то такому человеку объявляют, что у него базедова болезнь, и начинают его лечить, вплоть до хирургического удаления части щитовидной железы. Причина таких действий в том, что чрезмерно увеличенная щитовидная железа вырабатывает такое количество гормонов, что человек начинает вести себя неадекватно, и его организм работает «не на тех оборотах». Так вот, к примеру, РАЗМЕР ГИПОФИЗА мужчины-гомосексуалиста в ЧЕТЫРЕ РАЗА БОЛЬШЕ РАЗМЕРА ГИПОФИЗА НОРМАЛЬНОГО МУЖЧИНЫ! У нормальной женщины размер гипофиза в два раза больше размера гипофиза нормального мужчины. И это понятно: ведь женщина — будущая мать, и её организм должен иметь возможность обеспечить не только своё собственное нормальное функционирование, но и развитие будущего ребёнка! И то, такая природная необходимость приводит к тому, что женщины постоянно находятся под гормональным «прессом», максимум которого как раз-то и приходится на особые женские дни. В эти особые дни многие женщины ведут себя не совсем уравновешенно, что объясняется мощным влиянием гормонов.

Можно только себе представить, под каким гормональным «прессом» оказываются мужчины, гипофиз которых В ДВА РАЗА БОЛЬШЕ ГИПОФИЗА ЖЕНЩИНЫ! Поведение такого мужчины просто НЕАДЕКВАТНО! Это серьёзная патология, которую надо лечить! И это не предположение! На томограмме (MRI) такая патология видна весьма чётко, но об этом знает не более двадцати процентов медиков в США! А остальные просто даже не предполагают об этом. Возникает только вопрос: кому выгодно объявлять явление гомосексуализма НОРМОЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ПОВЕДЕНИЯ?




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-06-04; Просмотров: 281; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.023 сек.