История всемирной литературы 43 страница. Записью и переложением произведений устной и письменной литературы занимались многие писатели и в других районах Индии

Записью и переложением произведений устной и письменной литературы занимались многие писатели и в других районах Индии, главным образом при княжеских дворах. Исключительным явлением в прозе урду в первой половине XIX в. было творчество двух авторов, связанных с Лакхнаусской литературной школой: Саида Иншалла-хан Инши (1756—1818) и Мирзы Раджаб Али Бет Сурура (1786—1867). Это были блестяще образованные люди, творившие во многих жанрах, однако они вошли в литературу прежде всего как создатели принципиально новых прозаических произведений, написанных на новые, а не традиционные сюжеты.

«Повесть о рани Кетаки» («Рани Кетаки ки кахани», 1803) Инши — это история любви принца Удай Бхана и красавицы княжны Кетаки, которые, преодолев всякого рода фантастические препятствия (не без помощи сверхъестественных сил), обретают наконец счастье. «Повесть» обнаруживает разительное типологическое сходство с поэтикой дастанов: герои из высокой социальной среды, стилистическая однослойность языка, контрастные характеристики персонажей, авантюрный сюжет, часто разрываемый вставными эпизодами, нарочитая назидательность, атмосфера полуволшебности и т. д. Однако, сохраняя генетическое родство с эпической традицией, автор вводит новые обстоятельства и реалии, часто внеиндийского происхождения. Новым был и подход писателя к языку. Он использовал диалект кхари-боли, распространенный на значительной территории Северной Индии, но не ставший еще в то время литературным языком, этот диалект был одинаково понятен индусам и мусульманам, поэтому «Повесть о рани Кетаки» считается общим достоянием литератур урду и хинди.

В отличие от Инши, который только последние годы прожил в Лакхнау, Сурур как художник формировался с самого начала под влиянием рафинированных вкусов лакхнаусских литературных кругов. Печатью изысканного стиля отмечено и основное его произведение — «Повесть о чудесах» (30—40-е годы) — описание любовных приключений принца Джан Алама.

Придумав сюжет, Сурур, как и Инша, во многом следует структуре народного дастана; есть еще одно внешнее качество, которое делает

654

повесть более традиционной, — она написана ритмизованной прозой, в ней много изысканных оборотов, немало стихов классиков персидской литературы и литературы урду.

Если Инша отразил общеиндийский колорит, то суруровская локализация более конкретна: это особенно проявилось в обрисовке героев, реалий быта, пейзажа, общей атмосферы жизни Лакхнау и его окрестностей. Книга Сурура, несмотря на выспренные языковые конструкции, наличие в ней сверхъестественного, явилась важнейшим этапом на пути сближения литературы с жизнью, она заложила в прозе урду основы для будущего реалистического письма. Сурур сделал первую попытку использовать речевую характеристику для обрисовки героев и обстоятельств (усложнение лексики при перенесении действия в аристократический лакхнаусский двор и наоборот упрощение ее при описании низшей социальной сферы). Сурур нарушил плавное течение дастанного сказового повествования введением большого количества диалогов. Это было новаторством, так как эпическая художественная культура на урду, как и вся мусульманская светская культура вообще, по сравнению с индусской, была более монологична (она не знала, например драмы, и поэтому, когда в XIX в. стали переводиться на урду санскритские пьесы, все диалоги заменялись авторским повествованием). Напомним, что индусские авторы в своих прозаических произведениях тяготели к драматургическим приемам.

В целом индийские дастаны следует отнести к ранним формам романного творчества. При всей своей «восточной» специфике дастаны, подвергавшиеся литературной обработке и зафиксированные письменно в XIX в., во многом соотносимы с европейскими формами средневекового романа — рыцарского, авантюрного, куртуазного и т. д., сочетая в себе порой черты этих жанров или же в отдельных своих разновидностях соответствуя какой-нибудь форме ранней европейской романистики.

Начало истории новой литературы на языке хинди фактически можно отнести к 70-м годам XIX в. Оно связано с творчеством Бхаратенду Харишчандры. Правда, еще в первой половине века Инша в предисловии к «Повести о рани Кетаки» говорил, что хотел «написать книгу, в которой не было бы слов из других языков, кроме хинди». Он исходил из реальной сложной языковой ситуации, когда существовало несколько весьма близких между собой диалектов — брадж, авадхи, кхари-боли и др., из которых первые два вошли в литературу (в Средневековье на них сложилась обширная поэтическая традиция). Кхари-боли — разговорный язык обширного ареала Северной Индии — воспринимался индийскими мусульманами как «язык Индостана» (хундустани), «язык индусов» (хиндави, хиндуи, хинди). В XIX в. по мере того, как кхари-боли начали использовать в литературно-художественных произведениях, за ним закрепилось название «хинди», а брадж и авадхи стали восприниматься как диалекты. Ввод в литературное обращение кхари-боли хинди ознаменовался одновременно активным пополнением его лексики из санскрита. Таким образом, кхари-боли дал жизнь двум литературным языкам Индии — урду и хинди, первый из которых — это обогащенный арабско-персидской лексикой и закрепленный в арабском шрифте кхари-боли, а второй — тот же, но обильно санскритизованный кхари-боли (шрифт девангари).

В становлении хинди как литературного языка большую роль сыграл Форт Вильям колледж, в стенах которого были созданы первые обработки эпических сюжетов. Среди сотрудников колледжа известны имена Садасукхлала (1746—1824), Инди Аллахана (ум. в 1878) и Лаллуджи Лала (род. в 1763). Первым произведением на хинди, оставившим заметный след в литературе, было «Прем Сагар» («Море любви», 1803) Лаллуджи Лала, в основу которого легла десятая книга «Бхагавата-пураны». Заслуга Лала в том, что он использовал один из самых популярных сюжетов — историю жизни Кришны, его детские и юношеские годы, его подвиги воина и политика — для создания прозаического произведения, показав тем самым художественные возможности живого разговорного языка.

Зарождение оригинальных произведений на маратхи относится к 1857 г., когда вышел роман Бабы Падманаджи (1831—1906) «Путешествие Ямуны». Индийцы XIX в., усвоившие просветительскую идею о противоречии социальной действительности и «естественной природы» человека, исходили из возможности и необходимости переустройства общества на разумных началах. Эти проблемы писатели показывают на примере семьи, прежде всего печальной судьбы женщины. В романе «Путешествие Ямуны» повествуется о том, как молодая супружеская пара — Ямуна, выпускница миссионерской школы, втайне принявшая христианство, и ее муж Винаян путешествуют по Махараштре. В результате несчастного случая Винаян погибает, и Ямуну ждет жалкая вдовья судьба (насильственный постриг, запрет носить украшения и праздничную одежду, затворничество и т. д.). Ямуна решается на смелый поступок — на побег и выходит вторично

655

замуж за христианина. Автор описывает не одну вдовью судьбу, а несколько, так как ему важно показать, что этот обычай бытует не только в Трьямбаке, где жила Ямуна, но по всей Махараштре. Конкретны и место, и время. Каждая из рассказанных историй могла бы стать темой целого романа. Желание исчерпать в рамках одного сюжета всю тему — характерная черта раннего романа в маратхской просветительской литературе, когда еще не были выработаны приемы романного сюжетосложения. В принципах сюжетосложения «Путешествия Ямуны» можно усмотреть влияние санскритской «обрамленной повести» и ранней английской романистики. Время создания романа — период выработки норм языка маратхи. Язык романа прост, близок разговорной речи, но в нем в известной мере ощущается влияние английской фразеологии и грамматики.

Поэты Махараштры ограничивают круг своих интересов переводами и переложениями произведений санскритской и отчасти европейской литературы, редактированием произведений средневековых маратхских классиков. Многие известные поэты этого времени были и крупными учеными и просветителями. К их числу относятся К. Чиплункар (1824—1878), П. В. Годболе (1799—1894), П. Г. Паракхи (1844—1911), Г. С. Леле (1825—1898). Вместе с тем многие из них (Чиплункар, Годболе, Леле) в своем поэтическом творчестве не отражали тех идей, которые они проповедовали со страниц периодических изданий. Поэзия оставалась еще в рамках изящного словесного искусства, развиваясь в русле рафинированной поэзии пандит-кавидхара (ученой поэзии). Правда, к этому времени относятся блестяще исполненные переводы санскритской литературы — «Мегхадуты» (Чиплункар), «Рагхуванши» (Леле), а также баллад В. Скотта, стихов Вордсворта и т. д.

Зарождение маратхской драмы относят к 1843 г., когда была поставлена пьеса Вишнудаса Бхаве (1819—1901) «Выбор жениха Ситы». Эта пьеса возродила традиции народной драмы и приемы классического театра. Пьеса представляла собой переложение знаменитого эпического сюжета. Прозаический текст перемежался со стихотворным. И во всех последующих пьесах Бхаве (их было около 50) составлялся лишь текст песен и стихов, а диалоги импровизировали сами актеры. Важнейшими действующими лицами пьес были сутрадхар — ведущий, видушака — шут, нати — танцовщица. Ведущий вместе с хором и оркестром находился на сцене, он сопровождал представление пением и комментировал события на сцене.

После шумного успеха в Сангли (на юге Махараштры) у узкого круга высокопоставленных лиц Бхаве начал давать представления для широких масс. Огромный успех имели представления его труппы и в крупнейших городах Махараштры, что пробудило у интеллигенции интерес к народной драматургии, в русле которой творил Бхаве, закладывая на базе незамысловатых представлений (дашаватар, лалит, гондхалов и т. д.), основы современного профессионального театра и драмы.

Социально значимая проблематика и современная тема проявились прежде всего в бенгальской драме. В течение почти полувека после закрытия в Калькутте театра Лебедева не было создано ни одной бенгальской пьесы. К середине века в Калькутте стали возникать любительские театральные труппы, которые ставили переводные или адаптированные пьесы санскритских и английских авторов («Шакунтала», «Малати и Мададхава», а также «Развлечение Бханумоти»), «Киртибилаш» — переработки «Венецианского купца» и «Гамлета»).

Существенные изменения произошли и в области бенгальской поэзии, особенно резко проявившиеся в 50-е годы. Первым значительным поэтом XIX в. был Ишшорчондро Гупто (1812—1859). Выходец из бедной семьи, лишенный возможности получить систематическое образование, Гупто тем не менее стал заметной фигурой бенгальского общества и оказал воздействие на современников как просветитель и патриот. Он был публицистом, издателем популярных в Бенгалии журналов «Шомбад пробхакор» («Светило новостей») и «Пробхакор» («Солнце»). Крайне разнообразна тематика стихов Гупто — от описания праздников, кулинарного искусства бенгальцев до социальной сатиры и страстной патриотической лирики. Свою сатиру Гупто направлял и против «ясновидящих провидцев» — схоластов и жрецов, слепо следовавших букве устаревших шастр для поддержания нелепых предрассудков («Лживый брахман», «Закон о вдовах», «Кулинизм»), и против преклоняющихся перед англичанами «космополитов» («Раболепство»), и против колонизаторов. Доминирующий мотив в творчестве поэта — любовь к родине, наиболее ярко проявившаяся в таких стихах, как «Родина», «Родной язык», «Плантаторы индиго», «Судьба Индии». Стали крылатыми строки Гупто: «Даже собаки моей страны // Мне дороже, чем идолы чужеземцев».

Сатирическое дарование Гупто наиболее ярко раскрылось в стихотворении «Плантаторы индиго». Крестьяне жалуются королеве Виктории: «Нет ничего хуже, когда захватчики берут на себя роль защитников. // Так и ядовитая

656

змея из милости, случается, заглатывает лягушку».

Народность поэзии Гупто проявилась прежде всего в патриотическом, гражданском духе его стихов, он первый среди бенгальских поэтов создал образ Родины-матери — источника поэзии.

В творчестве Гупто, как и других художников, отразился характер идейных тенденций того времени: перед писателями стояла задача помочь соотечественникам освободиться от феодальных социально-этических оков, утвердить права на земное счастье и свободу воли, отказаться от аскетизма средневековой религиозной морали, утвердить личностное начало в сознании людей. Но в то же время просветительская идеология и мораль требовали ограничения индивидуальности, предписывали представление об идеале личности, подчинившей свои помыслы и чувства общественному долгу, долгу служения нации, родине. В лучших произведениях передовых писателей человек, отключенный от жестокой и узкой кастово-корпоративной системы связей, включался в иную систему ценностных ориентации — он теперь оценивался не по касте, по сословному положению, а по гражданскому общественному статусу, т. е. по отношению к обществу, родине. Литература показывала, что человек, только обретя свободу, может вырваться из плена кастовых предрассудков и стать гражданином.

Большое значение для развития новоиндийских литератур имели английский язык и литература. Английская литература ввела индийцев в мир новых идей, познакомила их с иной формой поэзии, показала колоссальные возможности прозаических произведений. Английский язык стал для индийцев главным средством общения с культурой и литературой народов Запада, он приобщил их, как это ни покажется парадоксальным, и к духовным ценностям мусульманского Востока: большинство переводов произведений арабо-персидской литературы было осуществлено с английского; более того, народы Индии знакомились с художественной культурой друг друга в английских переводах. Английский язык, ставший средством общения между европейцами и индийцами и разными индийскими литературами, своеобразным языком интеллектуалов Индии, дал жизнь новому явлению — англоязычной индийской литературе.

Первым англоязычным поэтом Индии был Генри Дерозио. Он выступил в 1826 г. со сборником «Poems» — «Стихотворения». Поэзия Дерозио складывалась под явным воздействием европейской литературы, в ней легко угадываются образный строй, стилистические приемы и даже мотивы английской романтической лирики. Но при всем подражательном характере его поэзия запечатлела мысли и чувства индийцев того времени, она пропитана любовью к Индии, чувством высокой гражданской ответственности человека. В стихотворении, посвященном студентам Хинду колледжа, поэт говорит о той радости, которая охватывает его, когда он видит «созревание новой мысли», сулящей грядущую славу его родине. Гимном Индии можно назвать его стихотворение «Индии — моей родной стране». Поэт сравнивает Индию с гордым орлом, крылья которого «скованы цепью», пишет об ее искусстве, потерявшем былую силу и красоту. В другом стихотворении он выражает свою веру в возрождение былой славы родины («Но спящее однажды может проснуться... // Арфа моей страны, дай я ударю по твоим струнам»).

На английском языке создавал свои стихи Кашипрасад Гхош (1809—1873), ровесник Дерозио, Ронголал Бондопадхай (1827—1887), ученик Гупто, и крупнейший поэт и драматург XIX в. Майкл Модхушудон Дотто (1824—1873). Гхош рано оставил творческую деятельность, уйдя в публицистику. Гупто и Дотто, пройдя через увлечение английским языком, вернулись в стихию родного языка. Подобная эволюция была типичной для творческой интеллигенции Индии того времени.

Ронголал Бондопадхай, усвоивший уроки патриотической лирики Гупто и свободолюбивой поэзии Байрона и Шелли, создавал свои произведения на материале национальной истории. Из четырех поэм Бондопадхая лучшей считается «Сказание о Падмини» (1858), где с наибольшей силой проявились и художественное мастерство, и патриотические чувства поэта. В основу сюжета поэмы легло легендарно-историческое событие Средневековья — осада раджастанской крепости Читора делийским султаном Алауддином и подвиг супруги раджи — Падмавати, которая предпочла смерть неволе, взойдя во главе женщин Читора на костер. Современники поэта легко расшифровали подтекст поэмы, проецируя мысли, выраженные автором на современную действительность. Многие строки поэмы зажили самостоятельной жизнью, став песнями, маршами участников освободительного движения конца XIX — начала XX в.

Важнейшим этапом в развитии бенгальской литературы явилось творчество Модхушудона Дотто (1824—1873). Как поэт и драматург Дотто не только существенно обновил поэзию и драматургию, но и оказал воздействие на художественное сознание бенгальцев; он обновил и обогатил

657

поэтический язык, жанровую систему и изобразительные возможности бенгальской литературы. Принято считать, что именно с Модхушудона Дотто начинается современная бенгальская литература. Всплеск творческой активности Дотто приходится на период с 1859 по 1862 гг., за это время написаны лучшие его произведения: в 1859 г. две сатирические социально-бытовые пьесы «И это называется цивилизация?!» и «Оперение старого попугая»; в 1860 г. — историческая трагедия «Принцесса Кришна», мифологическая поэма «Рождение Тилоттамы», в 1862 г. — девятичастная героическая поэма «Гибель Мегхнада» и поэма «Героини».

Дотто явился первым, кому удалось органически соединить традиции европейской и индийской художественной культур. Дотто существенно преобразовал бенгальскую драму, его произведения вошли в классический репертуар, но справедливо и другое: он использовал, усвоил опыт современных бенгальских драматургов, в частности опыт социально-бытовой драмы, которая вошла в литературное сознание современников; успели стать прочным достоянием художественного сознания бенгальцев конца 50-х годов и ранние образцы романистики, очерковой литературы, социальная и патриотическая поэзия Гупто и Бондопадхая, которые подготовили, предварили творчество Дотто, явившееся новым качеством бенгальской художественной культуры.

Первая драма Дотто «Шармиштха» грешит многими недостатками, которые он отмечал и в пьесах своих коллег-современников: композизиционная рыхлость, затянутость сценического действия многословность монологов, неоправданно большая растянутость повествования в ущерб изобразительности, однослойный недифференцированный усложненный язык. Пьесу восприняли как осуждение феодальных обычаев и законов морали, подавлявших проявление естественных чувств женщины, ее право на любовь. Именно это гуманистическое истолкование мифа и обеспечило успех «Шармиштхе». Сюжет второй драмы, «Падмавати» (1859), был заимствован из греческой мифологии, что свидетельствовало об устойчивой привязанности Дотто к европейской литературе.

Две комедии Дотто «И это называется цивилизация?!» и «Оперение старого попугая» упрочили позиции социально-бытовой драмы в бенгальской литературе. В этих пьесах нашли отражение явления, которые уже находились под прицелом просветительской публицистики и художественной литературы.

В первой пьесе Дотто в образах главного персонажа Нобобабу (в переводе — «новоявленный господин») и его друзей высмеивается псевдопросветительская деятельность части компрадорской буржуазии, далекой как от подлинной европейской культуры, так и от собственной национальной традиции, равнодушной к судьбам родины и народа.

В «Оперении старого попугая» Дотто показал другое полярное проявление современной индийской действительности — ханжество и лицемерие носителей традиционной феодальной морали.

Симпатии автора на стороне простых крестьян. Мусульманин Ханиф и индус Бачоспоти, оба бедняки-крестьяне, чужды религиозного антагонизма, напротив, они проявляют сословную солидарность в борьбе против своего помещика.

Обращение к современному жизненному материалу, способствовавшее дальнейшему сближению литературы и живой действительности, существенно сказалось и на языке этих пьес. Персонажи пьес Дотто заговорили простым народным языком, обогащенным живыми бытовыми интонациями; существенным завоеванием Дотто явилось то, что он предпринял серьезную попытку использовать речь как социальную и индивидуальную характеристики персонажей. Так, Набобабу и ему подобные говорят на бенгало-английском жаргоне, представители старого поколения — на чистом бенгали, язык мусульман пересыпан лексикой и идиомами из урду и персидского и т. д. Примечательной была реакция тех слоев бенгальского общества, которые расценили пьесы Дотто как критику в свой адрес, они использовали свой общественный авторитет, чтобы не допустить их представления на сцене (их премьеры состоялись позднее, в конце 60-х годов).

Пьесой «Принцесса Кришна» Дотто заложил основы бенгальской исторической трагедии. В основу сюжета легли события из истории междоусобных войн в Раджастане в начале XIX в., соответственно трансформированные творческим воображением драматурга.

Несмотря на громоздкость сценического действия — пять актов и четырнадцать картин — пьеса «Принцесса Кришна» стала одной из любимейших бенгальцами пьес. «Самые прекрасные драмы в мире, — писал Модхушудон Дотто, — это те, в которых сочетается трагическое и комическое». Восторженный прием современниками и последующая популярность пьесы были обусловлены гармоническим сочетанием героической и трагической расы, связанной с линией Кришны, и многообразием иных человеческих чувств и настроений, обилием комических бытовых ситуаций. Просветительско-классицистическая коллизия драмы — столкновение

658

чувства долга и любви и торжество долга — как нельзя лучше отвечала идеологическим запросам эпохи, когда передовые люди, не только художники, использовали материал национальной мифологии и истории для возбуждения патриотических чувств современников. Сам Дотто всячески акцентирует внимание на патриотическом характере действий героини, сравнивая ее судьбу на протяжении всей пьесы с судьбой легендарной жены Меварского раджи Падмавати, которая предпочла смерть позору. Большой силой художественного воздействия обладает комико-бытовой пласт пьесы, где господствуют две фигуры, наиболее жизненные образы — Дхонодаш и Модоника. Дхонодаш — совершенно новое явление в индийской драматургии, это порождение нового буржуазного века — века предпринимательства. Пройдоха и плут, в основе действий которого лежит страсть к наживе, Дхонодаш (в переводе имя его означает «раб денег») проявляет чудеса изобретательности и выдумки во имя своих эгоистических интересов.

Тем, что Модхушудон Дотто вошел в сознание бенгальцев как родоначальник современной бенгальской литературы, в первую очередь, он обязан своими поэтическими произведениями. Именно в области поэзии наиболее мощно проявился новаторский, революционный дух творческого дарования Дотто.

Уже первая поэма Дотто «Рождение Тилоттамы», с которой, как принято считать, «начинается рождение новой бенгальской литературы» (Хорошпрошад Шастри), была дерзким и решительным вызовом традиционной поэтике. Поэма была написана белым стихом, который не был знаком бенгальской поэзии. Он убрал в традиционном силлабическом пояре рифмовку, сделал подвижной цезуру и тем придал стиху естественность речевого потока. Смятение и возмущение ценителей искусства, вызванное этим дерзким шагом Дотто, вскоре были побеждены высокими и неоспоримыми художественными достоинствами поэмы — «величием и красотой образов, пристальным вниманием к миру природы, тонким чувством красоты и великолепным языком» (Р. Бошу). Поэт использовал известный мифологический сюжет о двух братьях-демонах, Сунде и Упасунде, вступивших в борьбу с богами-небожителями, которым удалось одолеть братьев с помощью чар подосланной к ним красавицы Тилоттамы. Влюбив в себя Сунду и Упасунду, Тилоттама исполнила свое назначение — братья погибли в схватке за обладание ею, а она сама вознеслась на небо и превратилась в звезду.

Тяготение к сильным мятежным характерам, героическое осмысление действительности, обусловленное самим духом эпохи, когда рушились традиционные феодальные устои и представления, происходил мучительный сложный процесс формирования национального самосознания индийцев, заметно у многих художников, но наиболее отчетливо проявились в творчестве Дотто, в «Принцессе Кришне» и «Рождении Тилоттамы» и особенно в большой эпико-героической поэме «Гибель Мегхнада», которая закрепила за ним славу «литературного мятежника» (слова самого поэта). Сюжет для своей поэмы «Гибель Мегхнада» Дотто взял из «Рамаяны», из самой драматической части, посвященной борьбе владыки Ланки (Цейлон) демона Раваны и его воинства с богом Рамой и гибели доблестного сына Раваны Мегхнада (Индраджит). Дотто коренным образом переосмыслил освященный религией традиционный сюжет, сместив в нем этические акценты так, что Равана и его сын — олицетворение зла — оказались воплощением высоких нравственных качеств. «Я презираю Раму и его сброд, думы же о Раване воспламеняют мое воображение — он был славный малый», — писал Дотто. Это был решительный вызов ортодоксальному образу мысли, и передовые соотечественники поэта по достоинству оценили и приняли глубинный смысл поэмы, так как в своей борьбе против средневековых предрассудков каждый из них в известной мере ощущал в себе Равану. Воспевая Равану и Индраджита, восставших против богов и их любимца Рамы, поэт «восставал против самой религии», отвергал «богобоязненность со свойственными ей самоотречением, убогостью и самоистязанием» (Р. Тагор). Для современников был вполне очевиден не только антиортодоксальный, но и другой, не менее существенный смысл поэмы Дотто, — она была пронизана идеями свободолюбия, патриотического самопожертвования во имя родины, которые поэт воплотил в образах Раваны и его доблестного сына. Всем ходом поэтического повествования Дотто показывает величие и благородство в словах и поступках Индраджита, бесстрашно сражающегося, чтобы защитить свою «золотую Ланку» от обезьяньего полчища Рамы, не меньшим обаянием овеян и образ самого Раваны, испытавшего полную чашу горя, потерявшего любимого сына и все, чем владел, но не сломленного, остающегося великим в своем поражении.

В «Гибели Мегхнада» в характере переосмысления традиционного мифологического сюжета в значительной мере сказалось влияние «Потерянного рая» Мильтона, которого Дотто считал лучшим поэтом всех времен и народов. Заметным явлением в бенгальской поэзии явилась и мифическая поэма Дотто «Героини», навеянная

659

«Посланиями» Овидия, но созданная на материале индийской мифологии. Она состоит из писем, каждое из которых — взволнованный драматический монолог героинь древних преданий. Поэт создал образы бенгальских женщин, отстаивающих свое право на любовь и счастье.

Модхушудон Дотто первым в индийской поэзии ввел жанр сонета, ставший со временем одним из самых популярных жанров. Сборник, где собрано свыше ста сонетов (1866 г.), Дотто написал будучи во Франции. В них поэт подводит итог жизни, многие проникнуты ностальгией, любовью к далекой родине; поэт скорбит о рабской доле Индии, воспевает красоту родных просторов, осуждает свое пренебрежение в юности к родине и «алмазному кладу родного языка».

Данный период в индийских литературах ознаменовался началом медленного, мучительного процесса ломки эстетических канонов Средневековья, разрушения прежней жанровой иерархии, появлением новых литературных жанров. Огромным завоеванием было создание качественно новой прозы и выдвижение ее на передний план художественной культуры. Переводы и переложения санскритской классики заложили прочную основу художественной прозы XIX в. Эта проза, выросшая на базе собственной традиции, претерпевала исподволь заметные структурные изменения, как бы готовясь к встрече с другой прозаической традицией — европейской, соприкосновение с которой сулило рождение качественно новой литературы. И поэзия при всем ее каноническом консерватизме под воздействием живой действительности и идеологических факторов времени претерпевала заметные изменения, обогащаясь современной проблематикой, но происходило это не столь быстро, как в прозе.

659

СИНГАЛЬСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

В 1815 г. произошло глубоко трагическое событие в истории Ланки: пало Кандийское царство — последний оплот сингальской государственности, и английские колонизаторы стали полновластными хозяевами страны. Это вызвало нравственное потрясение, небывалое для всей эпохи европейской колонизации острова, длившейся уже три века (с начала XVI в.). Крушение надежд, смятение, ненависть к чужеземцам, горечь и вынужденная покорность — этот сложный комплекс мыслей и чувств, конкретные события последнего этапа борьбы вплоть до окончательного поражения запечатлены в произведениях исторического характера, прежде всего в жанре героических поэм хатана.

В «Ингириси-хатана» («Война с англичанами») описана военная кампания англичан 1803 г. против кандийского царя Викрамараджасинхи (1798—1815), когда сингальский правитель одержал временную победу и наголову разгромил своих врагов. Поэма носит явный панегирический характер и напоминает произведения этого жанра, созданные в эпоху ранних португальских завоеваний острова. Викрамараджасинха изображен благородным правителем, поначалу снисходительным и милостивым к пришельцам. В подробностях воссоздаются военные планы и действия хитроумных англичан, продвижение их армий, действия военачальников. Рассказывается, как вынужденный противостоять коварству захватчиков, сингальский царь со своими министрами и полководцами дал им решительный отпор. Живописно, в мрачных тонах рисуется картина поражения англичан в битве, которая произошла в долине Ваголла. Кратко излагается и вторая безуспешная попытка британцев захватить Канди из Баттикалоа. Завершается поэма эротическими строфами, вложенными в уста женщин, и благопожелательными формулами. Славословья Викрамараджасинхе содержатся и в поэме «Шри Викрамараджамяндуре-кави» («Поэма о дворце Шри Викрамараджи»), описывающей ритуальную «царскую» вспашку рисового поля в провинции Думбара в девятый год правления царя (подобный ритуал считается у сингалов действенным средством магической защиты, охраны всего государства). Здесь о Викрамараджасинхе говорится как о царе, «слава которого гремит во всем мире», как о «защитнике своих подданных, сияющем точно солнце в небесах».

Дата добавления: 2015-06-04