Wjasl itzak shosh 2 страница

Но Эйзе было совсем не до шуток, когда она увидела, как захваты из мягкого металла устремились к темному, угрожающему космическому кораблю. Они могли обхватить корабли и станции измещением примерно в пятьдесят кубических метров, здесь этой мощности было вполне достаточно. Короткая голубая вспышка давала понять что щиты выключились автоматически. Это было неизбежно при такого рода операции.

Почти с неприязнью Эйза наблюдала, как захваты — «осьминожки» добрались до внешней обшивки терраформера, прижались к ней и начали подтягивать его к «Рии-4», словно мать, которая после долгой разлуки может наконец заключить ребенка в свои объятия.

Она подумала о Гизберте. Когда-то они тоже надеялись иметь детей.

Эйза почувствовала, как зашевелились волосы у нее на затылке, когда измерительные приборы показали резкий подъем уровня энергии на инопланетном космическом корабле. Показанная ими мощность достигала тераватт и была столь же неожиданной, как и бело-голубой, внезапно появившийся слепящий луч, который легко, будто это было масло, перерезал защитные захваты.

— Компьютер, экраны! — в ужасе закричала Эйза, в то время как Джон лихорадочно повышал расход энергии в двигателе.

Яркий энергетический луч, исходящий от терраформера, прошелся по носовой части «Рии-4» и оставил после себя глубокую зияющую дыру. Он действовал точно, быстро вгрызаясь, выискивая, как скальпель в руках циничного, обезумевшего хирурга. Неистовый рев вытекающего из рубки кислорода заглушил сигнал тревоги бортового компьютера в тот момент, когда луч перерезал кабину пилота. Только то, что энергия была точно сфокусирована и, соответственно, мало рассеяна, уберегло Джона и Эйзу от того, чтобы сгореть в ту же секунду.

Визоры их защитных шлемов автоматически захлопнулись еще до того, как из узкой кабины вышел весь воздух, и в то же время бесшумно включилось кислородное снабжение костюмов. Но все это было абсолютно бесполезно: бело-голубой луч ослепил Джона и Эйзу, им не хватило каких-то долей секунды, чтобы зажмуриться. Луч проник в эти неплотно сомкнутые глаза и обжег сетчатку.

Двигатели тяжелого спасательного корабля реагировали медленно, и оба пилота чувствовали, как ничем не сдерживаемое ускорение буквально вдавливает их в сиденья. На какое-то мгновение Эйза ощутила, несмотря на охватившую ее панику, некоторое облегчение: только бы подальше отсюда, от этой жуткой машины! Но в силу того, что «Рии-4» увеличивал скорость, пучок лазерного луча все быстрее продвигался по корпусу корабля — в направлении к реактору.

Последнее, что осознала Эйза, было злобное шипение, из-за вибрации корпуса проникшее в ее защитный шлем.

— Гизбе!.. — вскрикнула она отчаянно, но даже не успела закончить слово.

Когда четыре дня спустя «Элдридж» проследил траектории терраформера и «Рии-4», он смог констатировать только абсолютное уничтожение спасательного корабля. Немногочисленные осколки, оставшиеся после его взрыва, уже невозможно было обнаружить, так как они исчезли в великой бесконечности Вселенной.

Единственным утешением для тех, кто находился на борту огромного транспортировочного корабля, мог служить тот факт, что взрыв не пощадил и терраформера: на этот раз он был уничтожен окончательно и бесповоротно, рассечен на две большие и множество мелких частей, медленно дрейфующих по космосу. Их можно было собрать без малейшего риска и эвакуировать для дальнейших исследований на невидимую с Земли сторону Луны.

В то же самое время далеко-далеко на Земле на вершине скалы сидел молодой человек. Скала едва приподнималась над поверхностью воды. Он сидел и пристально смотрел вдаль, поверх спокойного прилива Тихого океана, на кроваво-красные лучи заката.

Он чувствовал себя опустошенным, выжженным, по его щеке скатилась одна единственная слеза. Он еще не знал, почему на него неожиданно напало такое глубокое отчаяние, но тяжелое предчувствие медленно просыпалось в нем, охватывая сердце ледяным холодом.

Все приметы предсказывали бурю, это он знал наверняка.

— Я так по тебе тоскую, Эйза, — прошептал он. Потом резко выпрямился, натянул водолазный костюм и скользнул в воду.

Океан мгновенно поглотил его, и спустя какое-то время на одинокий выступ скалы легла тень ночи.

ГЛАВА 2

Интересно, как все выглядит на бесчисленных других планетах, которые вращаются вокруг других солнц? Есть ли там тоже жизнь? И если она, эта внеземная жизнь существует, то как она возникла? На основе таких же органических молекул, как и жизнь на нашей Земле? Похожи ли существа далеких планет на нас или они совсем другие, потому что приспособились к иным условиям окружающей среды? И какие еще могут быть варианты?

Карл Саган. Космос

— Сизандра!

Голос Нопилея эхом прокатился по старым коридорам выгоревшей некогда спиральной станции Борона и через какое-то время вернулся к нему из далеко расположенных друг от друга концов коридора, превращаясь по пути в призрачный шепот.

— Ах ты, чертова яичница! — тихо выругался Нопилей, когда его яйцебрат не отреагировал на возглас и скрылся из виду за ближайшим поворотом. Ну почему же было так трудно находить удовольствие и переживать что-либо интересное с Сизандрой или кем-либо еще, кто был старше на четыре солнца?

Он быстро подобрал с земли свое рассыпанное имущество: кредитную карту, телефон, скребок для чешуи, рычальные кубики и пищевой концентрат, запихнул все кое-как в оранжево-голубой пластиковый пакет и побежал догонять своего яйцебрата. И только когда дверь в командную рубку плавно закрылась за ним со скользящим шорохом, он вдруг вспомнил, что забыл отключить станцию и включить режим ожидания. Ее энергия, в конце концов, не бесконечна, а какой-нибудь случайно пролетающий мимо корабль ни в коем случае не должен ее обнаружить даже на расстоянии в мегапарсек.

Задвинув в дальний угол мрачные мысли, он развернулся на когтистой лапе и снова вошел в командную рубку.

Просторный зал округлой формы с панорамным обзором окружающего его со всех сторон космоса производил гнетущее впечатление: большинство пультов, контрольных устройств и приборов, выдержанных в соответствии с эстетикой Борона в различных оттенках голубого цвета, потрескалось и раскололось, на них виднелись черные следы копоти, многих пламя и вовсе не пощадило, и только более светлые пятна подсказывали места их былого расположения. Судя по всему, кто-то разграбил станцию уже после пожара, выломал и унес все, что еще могло функционировать.

«А может быть, и продал, — добавил Нопилей мысленно, — что еще-то с ней делать?»

Однако какая-то часть пультов все еще работала. Датчики светились темно-голубым или пурпурным цветом (это были боронские цвета для обозначения «Все в норме» или «Внимание»), дисплеи докладывали в стандартной аргонской нумерации, что функционирование систем жизнеобеспечения чуть выше минимальных показателей и что в общем и целом состояние подаренной им космической станции вполне приличное, что не могло не радовать.

— Сделки, подразумевающие быстрое получение прибыли, хоть и соблазнительны, но не выгодны, когда дело касается долгосрочных планов, — поучающе наставлял Сизандра, но Нопилей просто не обращал на него внимания.

Старый борон, давший ему координаты выгоревшей и забытой станции в районе, граничившем с теладийской империей, взамен не просил ничего, кроме того, что Нопилей «не забудет своих боронских друзей и союзников». В дальнейшие детали он предпочел пока не вдаваться.

Нопилей отдал бортовому компьютеру команду перейти в режим готовности. Все компьютеры, с которыми молодой телади до сих пор имел дело, реагировали на устные команды; эта модель, вероятно, тоже, но, судя но всему, только на боронском языке. Она была такой древней, что даже не владела аргонским деловым языком, и ею пользовались задолго до того, как Телади в пятьсот шестьдесят третьей язуре вступили в Планетарное Сообщество. По этой причине Нопилею пришлось своими пальцами ящера, не очень-то приспособленными для боронских приборов, буквально вколачивать команды в поле ввода программы. Он надеялся, что Сизандра, разозлившись, не вернется к модулю один, чтобы без него отправиться в инкубатор, — для отключения системы станции потребуется несколько мизур, в течение которых его яйцебрат и коллега, возможно, сделает достаточно странные выводы.

Пока станция постепенно отключала еще действующие системы, взгляд Нопилея упал на автоброкер брата, одиноко стоявший на закопченной консоли. Интересно, Сизандра оставил его здесь нарочно? Нопилей раздул ноздри. Что за бездушный и скучный прибор! И все же Сизандра каждую свободную мизуру последних четырех с половиной солнц отшлифовывал свою новую биржевую программу.

Нопилей в это время работал с телефоном, в периоды, свободные от высиживания яиц, посещал самые разные далекие планеты и торговые станции, видел даже пиратские базы и фабрики оружия и заключил множество контрактов. В принципе, ничего необычного для теладийского ящера-торговца, но уж совершенно необычно для телади, которому от роду всего одиннадцать солнц и который еще минимум одно солнце должен просиживать школьную скамью в престижном инкубаторе в Гордости Корпорации.

Собственно говоря, это был не совсем инкубатор. Здесь, в Гордости Корпорации, ящеры появлялись на свет из яиц, воспитывались до совершеннолетия, то есть на протяжении двенадцати солнц, проходили необходимое для каждого телади обучение многочисленным наукам, связанным с воспитанием молодых ящеров-телади, а также экономике и финансам, поскольку это были основополагающие теладийские науки. Понятия «яйцо» и «профит» были священны для каждого из них.

Его последней и до сих пор самой большой удачей было целенаправленное распространение слухов об одном невероятно прибыльном «профитроиде» — астероиде, который якобы более чем на девяносто процентов состоял из нивидиума. При одном воспоминании об этом дельце чешуйчатый гребень Нопилея приподнялся вдоль всего хребта, что означало ухмылку. Сам он подцепил этот слух у одного подвыпившего аргонского пирата и, естественно, не поверил ни единому слову. Но ему казалось, что будет весьма забавно подхватить эту фантастическую историю, гуляющую среди космолетчиков, и распространить ее в кругах телади, всегда ищущих выгоду.

Повинуясь внезапному порыву, он приказал автоброкеру Сизандры активно заняться изучением производства нивидиума.

Наконец все было готово, и Нопилей взял пластиковый пакет, чтобы последовать за своим яйцебратом к модулю.

— Знаешь, коллега, — сказал Сизандра, в то время как темная боронская спираль постепенно исчезала, оставаясь в усеянной звездами тьме, — мне бы хотелось, чтобы ты немного серьезнее относился к целям Корпорации Телади.

— О, но ведь я и так отношусь к ним серьезно, брат, — возразил Нопилей, — даже очень серьезно! — Чешуйчатый гребень начал слегка щекотать его, но он взял себя в руки. — Ты только взгляни на это. — Он сделал энергичное движение в направлении окна, и взгляд Сизандры невольно последовал за этим движением. — Как ты думаешь, брат, там ведь, наверное, чего только нет?

— Там профит, — сухо ответил Сизандра и снова устремил взгляд на приборную доску модуля.

Термин «профит», означающий прибыль, выгоду, давно стал общеупотребительным.

— Неизвестные планеты, куда еще не ступала лапа телади, — предположил Нопилей. — Народы, которых никто никогда не видел…

— Источники дохода, — настаивал на своем Сизандра.

— Тайна прыжковых врат!

— А что в них такого таинственного? Просто пролетаешь сквозь них и — бац! — ты уже на месте.

Нопилей возмущенно раздул ноздри.

— Брат, твоя фантазия застыла где-то на нулевой отметке.

Прежде чем ответить, Сизандра слегка откорректировал траекторию полета маленького модуля и осторожно лег на самый быстрый и в то же время самый надежный курс, назад, к инкубатору.

— Ну и что в этом плохого? И вообще, не называй меня все время братом, коллега.

Нопилей промолчал. Он откинулся в кресле и закрыл глаза. И в самом деле, ничего странного не было в том, что его народ считался среди других обитателей Планетарного Сообщества ворчливым, неповоротливым и скучным. А началось все с того, что телади, вступившие в Сообщество последними из всех спустя много лет после его основания, высокомерно называли это Сообщество Гильдией Наживы и таким образом низвели мотивации и желания многих сотен миллиардов обитателей планет до своего собственного мыслительного горизонта. Все вертелось вокруг выгоды. Кредиты тут, выручка здесь, ресурсы там — и единственным приключением, которое телади вообще мог пережить, было проводившееся каждое солнце покрытие налогов на доход, событие, приводящее целые семьи — ох, извините, отряды — в состояние легкого переполоха.

Поговаривали, что телади по природе своей инертны и малосообразительны. Но Нопилей в этом сомневался. Ведь существовало же несколько теладийских искателей приключений — военные, первооткрыватели, ученые. Не очень много, приходится признать, и большинство из них в своих рискованных предприятиях преследовали только одну цель: скопить как можно больше богатства. Но как бы то ни было, они доказали, что и телади может обладать не только талантом биржевого маклера, торговца или поверенного в делах.

Самым большим препятствием на пути к приключениям у Нопилея служило, конечно же, его полное имя, которое слишком ясно свидетельствовало о его происхождении: Иземада Сибазомус Нопилей Четвертый. Быть внуком Цео Иземады, великого Председателя всей Корпорации Телади, — значит иметь огромные преимущества, но наряду с этим и массу обязанностей.

Хуже всего было то, что от него постоянно ожидали очень многого. Конечно, к удивлению (если даже не к изумлению) его родителей по яйцу, он был, причем с большим отрывом от других, самым лучшим учеником, какого когда-либо видел инкубатор. Он без малейших усилий обогнал Сизандру, которого тоже считали одаренным яйцебратом, и на занятиях постоянно обращал на себя внимание тем, что мешал заниматься или спал, но при этом усваивал материал и одолевал своих преподавателей вопросами, на которые они часто не знали ответа. Уже где-то на пятом или шестом солнце его жизни яйцебратья начали избегать его, так и не сумев вывести из себя своими грубыми шутками.

Ох уж эти шутки телади.

Чешуйчатый гребень удовлетворенно приподнимался каждый раз, когда Нопилей вспоминал о том, как эти «шуточки» раз за разом терпели неудачу.

Если бы какому-нибудь другому телади, пока он спал, приклеили квантовым клеем на парту кредитную карту, у него бы все чешуйки встали дыбом. Нопилею же было просто смешно. Кредитную карту, вещь, священную для любого телади, и приклеить намертво к парте! Они что, ожидали, что он вместе с кредиткой потащит в банк и парту?

— Чшш… чшш-ш, — прошипел Нопилей, усмехаясь, в то время как равномерный, спокойный гул двигателя медленно погружал его в сон.

ГЛАВА 3

Поскольку законы математики имеют отношение к действительности, они не верны. А поскольку они верны, они не имеют отношения к действительности.

Альберт Эйнштейн

Моложавый мужчина, вышедший этим утром из покрашенного в бежевый цвет бунгало, где он провел последние ночи, пребывал в отличном настроении и насвистывал какую-то песенку. Он был одет в светло-голубой комбинезон Объединенного Космического Отряда, на правом рукаве которого красовалось стилизованное изображение Витрувианского человека — известного рисунка Леонардо да Винчи. Гордый символ ОКО говорил о мирном исследовании космоса на службе всего человечества и планеты, а кроме того — о бдительности и защищенности всей родной Солнечной системы.

Несмотря на то, что он был плохо выбрит — судя по всему, он не брился и вчера — и под его глазами залегли темные круги, которые являлись, вероятно, следствием бессонной ночи, а может быть, и свидетельством того, что он уже далеко не молод, чего и не скажешь с первого взгляда, он производил впечатление бодрого человека. Он прошелся по вымощенной дорожке, уже присыпанной тонким слоем красного песка, остановился и прищурился, когда солнечный луч попал прямо в глаз и немного ослепил его. Мужчина непроизвольно сморщился и чихнул.

— Будь здоров, Кайл!

Кайл Вильям Бреннан повернулся в сторону говорящей и потер нос. Елена Кхо стояла и смеялась, прислонясь к двери соседнего бунгало. В отличие от Кайла, она была одета в полном соответствии с австралийской зимой: в голубые шорты с бахромой, блузку в клеточку, завязанную узлом на животе, и сандалии.

— Как спалось, капитан? — спросила она, приложив руку к глазам и внимательно вглядываясь в поверхность большого соленого озера.

Лишь несколько раз в столетие в озеро Эйре прибывала вода; этой зимой им повезло, они смогли воочию увидеть это грандиозное чудо природы и насладиться им.

Сотни тысяч местных птиц — фламинго и пеликаны — заселили это обычно такое унылое озеро и всю прибрежную полосу. Они стояли маленькими группками, спали, чистили перья, выслеживали корм, скапливались в другом месте, соперничали за благосклонность своего избранника и быстро перелетали с места на место. Воздух наполнялся какофонией криков тысяч и тысяч птичьих голосов, перебивавших друг друга. К этому гаму примешивался плеск воды и хлопанье многих тысяч крыльев. И хотя озеро располагалось на расстоянии более двух километров от территории, занимаемой ОКО, весь этот шум находившейся в постоянном движении недолговечной колонии проникал в самое отдаленное бунгало. Как ни странно, птицы по большей части с уважением относились к наступлению темноты и давали возможность мирно спать ночью обитателям зданий, будто созданных самой природой.

— Спасибо, майор, — ответил Кайл, пока Елена шла к нему.

Кайл оценивающе оглядел ее с головы до ног и восхищенно присвистнул. Они оба знали, что все это не всерьез, хотя Еленой можно было действительно залюбоваться. При росте метр семьдесят пять она вовсе не смотрелась маленькой. Стройная, ладно скроенная фигура, загорелые руки и плечи выглядели соблазнительно, и было заметно, что она внимательно следила за своей спортивной формой. Она вряд ли принадлежала к тому типу, который называют «маленькая беззащитная женщина». Ее круглое лицо обрамляли спадавшие до плеч густые прямые волосы цвета воронова крыла, блестевшие на солнце. Но самым примечательным в Елене были ее темно-карие глаза, излучавшие энергию, с интересом и любопытством глядевшие на мир и выдававшие своим разрезом и миндалевидной формой ее отчасти азиатское происхождение.

— Ах ты, старый ловелас, — усмехнулась Елена, которую друзья часто называли просто Лин. — Ну-ка подойди, дай мне к тебе прикоснуться! — Она быстро подошла к Кайлу, который был выше ее максимум сантиметров на семь, и горячо обняла его.

Вчера вечером она прибыла сюда на специальный проект «Озеро Эйре и Передовое научно-исследовательское астрономическое Предприятие» — сокращенно ПНИАП — и была вынуждена сразу же принять участие в многочасовом обсуждении сложившегося положения. После чего у нее хватило сил лишь на то, чтобы бросить Кайлу мимоходом короткое вымученное «привет!», добраться до отведенной ей квартиры и уснуть глубоким сном без сновидений.

— Слушай, сколько же мы не виделись? — воскликнула Елена и слегка отшатнулась от Кайла, чтобы получше его разглядеть.

Кайл Вильям Бреннан, которого легко можно было вывести из себя, назвав «Вилли», был по-военному коротко пострижен, у него были серо-голубые глаза, лукавая мальчишеская улыбка, квадратный подбородок. Несмотря на просторный комбинезон, можно было заметить, что у него узкая талия и хорошо развитые бицепсы. Метр восемьдесят два ростом, коренастый, он оставался подвижен и энергичен.

Елена попыталась повторить восхищенный свист Кайла, но смогла произвести лишь легкое пыхтение, закончившееся веселым смехом.

— Мне кажется, я никогда этому не научусь!

— У тебя нет таких замечательных щелей между зубами, как у меня, — ответил Кайл и тоже засмеялся. — А не позавтракать ли нам вместе? В столовой?

— Да, да! Я умираю от голода! — воскликнула Елена.

Ее желудок уже просто урчал! И она только теперь это заметила? Последний раз она ела в транзитном лайнере, вчера вечером. «Остается надеяться, что у нас хватит времени, чтобы спокойно позавтракать», — подумала она.

Завершающее обсуждение в Миссии было назначено на десять часов, и не исключено, что оно продлится до вечера.

Она посмотрела на запястье и поняла, что забыла в бунгало свой информационный браслет.

— Надеюсь, времени хватит, — сказала она, обращаясь к Кайлу. — Сколько сейчас?

Кайл поднял в воздух указательный палец и ощутил теплое дуновение.

— Гмм… я думаю, сейчас примерно четверть… Ай!

— Вот как, четверть до «ай», да? — ухмыльнулась Елена, ущипнув своего лучшего друга и многолетнего коллегу. — Господи, как же я рада снова тебя видеть! Адмирал Моррисон, конечно, общительный парень, да и вообще он ничего, но его юмор не выходит за пределы плохо рассказанных анекдотов. Пойдем же, наконец, в столовую, я действительно умираю с голоду. — Она взяла Кайла под руку.

— Слушай, а ты не хочешь закрыть дверь? — Он указал через плечо на бунгало Елены.

— А зачем? Или ты думаешь, что сюда может вломиться орда плохо оплачиваемых чиновников морского штаба, которые разграбят бунгало, украдут мой ужас-какой-ценный спальник, чтобы завтра загнать его в Аделаиде владельцу антикварной лавки?

— Я бы скорее поставил на жадных хищных ястребов, — усмехнулся Кайл.

Елена улыбнулась.

— Слушай, я вспомнила, ведь я же привезла кое-что для тебя из Европы.

Она высвободила руку, повернулась и быстро пошла к своему бунгало. Когда спустя несколько секунд она снова появилась, то старательно прикрыла за собой дверь и поспешила к Кайлу, который с интересом смотрел на нее. Елена что-то прятала в правой руке и попросила друга и коллегу закрыть глаза и вытянуть руку.

— Что это? — воскликнул Кайл.

Лежащее у него на ладони было не что иное, как шарик с гладкой поверхностью, диаметром примерно в полтора мяча для настольного тенниса. Несмотря на небольшой размер, шарик был очень тяжелым и безупречно гладким. В пальцах Кайла появилось непривычное ощущение: сквозь холодную поверхность шарика проникало какое-то необыкновенное живое тепло.

— Открой глаза! — приказала Елена.

Кайл сделал то, что ему велели, и посмотрел на шарик, который положила ему в ладонь Елена. По цвету он представлял собой такую потрясающую смесь голубого и белого, что вначале его можно было принять за камешек. Но чего не могло быть в камешке — белые полосы медленно и замысловато передвигались по поверхности, образовывали маленькие завихрения, создавая в других местах знакомые земные очертания. Кайл сразу же понял, что держит в руках миниатюрную модель Земли, но не статичную, а такую, что могла создавать живые узоры из облаков и все время находилась в движении.

— Елена, это просто потрясающе!

— А теперь брось его! — потребовала Елена. Он непонимающе взглянул на нее. — Просто отпусти.

Кайл позволил шарику скатиться с его ладони. Но вместо того чтобы упасть на землю, он завис в воздухе так, что казалось, будто его держит нечто невидимое. Потом шар сориентировался и поднялся на уровень подбородка Кайла, — казалось, его подняла какая-то призрачная рука. На этом уровне он остановился и начал величественно вращаться.

— А теперь, — прошептала Елена, которая смотрела на парящий шарик как зачарованная, — назови одну из девяти планет. Любую.

— Марс, — сказал Кайл не раздумывая. Шарик на какой-то момент застыл, а потом начал изменять цвет, размер и направление вращения, пока не превратился спустя несколько секунд в точное подобие красной планеты.

— Bay! — вырвалось у Кайла. — А я могу… я могу… я могу назвать Юпитер?

Шарик снова буквально на секунду застыл на месте, изменил цвет и медленно увеличился как минимум в четыре раза, прежде чем явить собой типичный, цвета охры, затянутый полосами облаков лик Юпитера.

— Он… не соблюдает масштаб! Я имею в виду, по сравнению с Марсом.

— Кайл, если бы ты не стоял к нему так близко, он бы еще немного вытянулся в длину. Морфинговые игрушки сейчас последний писк моды. Здорово, правда?

— А что он еще может? — спросил Кайл. Он положил руки на Юпитер. Структура поверхности не изменилась, и удивительная смесь тепла и холода вновь пронизала его пальцы. — Это просто потрясающе!

Елена пожала плечами:

— Все планеты, самые интересные спутники, несколько комет, Солнце, звездное небо. И все это выглядит так, будто ты смотришь с самых разных небесных тел. Кроме того, можно еще заглянуть в океаны Земли и Титана.

— Луна, — произнес Кайл. Он наблюдал за тем, как шарик медленно уменьшался, пока не достиг размера мяча для игры в настольный теннис. В конце концов Кайл охватил миниатюрный вариант спутника Земли ладонью и сжал в кулаке. — Но ведь это же безумно дорого!

— Это придумал один из моих друзей. Гизберт, большая и единственная любовь Эйзы МакКаллум. Ты ведь его знаешь? — Елена взяла руку Кайла и сжала в своих ладонях. — Он изготовил его с совершенно четкой целью, только для человека, который вернет нам звезды. Для тебя.

Несколько мгновений Кайл задумчиво смотрел на нее.

— Но ведь я всего-навсего подопытный кролик. Думаю, мне нужно позвонить Гизберту и поблагодарить за подарок.

Елена едва заметно покачала головой, секунду внимательно смотрела на него своими миндалевидными глазами, потом выпустила руку Кайла.

— Он погиб два года назад в катастрофе при глубоководном погружении, Кайл. Его уже давно нет с нами.

— Но…

— Только на прошлой неделе его мать передала мне этот подарок вместе с последней весточкой от Гизберта. Она адресована либо мне, либо тебе, так как тогда он еще не знал, кто из нас двоих станет кандидатом. Хочешь послушать?

Кайл молча кивнул. Елена прикоснулась к своему запястью — она надела информационный браслет, когда заходила в бунгало, — и включила последнюю запись Гизберта:

«Мне хотелось бы верить в то, что смерть Эйзы не была совсем напрасной, что она внесла свой вклад в то, чтобы врата к звездам были снова открыты, чтобы человечество вновь смогло достичь расцвета, не повторяя старых ошибок. Поэтому кто-то из вас — Лин или Кайл, — куда бы вы ни отправились, руководствуйтесь, принимая решения, живым сердцем человека, а не холодным интеллектом машины. Я создал эту морфинговую сферу для вас, чтобы вы всегда могли носить с собой образ нашей любимой родины. Пожалуйста, не расставайтесь со сферой и в один прекрасный день верните ее на Землю целой и невредимой».

ГЛАВА 4

Мартин Занда совершенно непредсказуем. Кроме того, он — фанатик. Через год о нем никто уже и не вспомнит.

Наяна Ганн. 205 год по теладийскому летоисчислению

Нопилей сидел, прислонившись спиной к стене, на своем спальном столе, удобно устроив лапы на увлажнителе. Заголовок на считывающем устройстве в его когтистой лапе отображал название увлекательного приключенческого романа «Космическая станция „Антигона" не отвечает», в котором рассказывалась поразительная антивоенная история. Трагические события этой истории происходили во времена ожесточенного Ксенонского конфликта, и главными действующими лицами была аргонская яйцепара, жившая примерно в двести четырнадцатой язуре.

Нопилей бросил взгляд поверх устройства для чтения на гнездо-яйцо — большую общую комнату и одновременно спальню, где Нопилей и его коллеги проводили время в перерывах между занятиями и спали.

Он задумался. Что конкретно представляла из себя яйцепара? Насколько он знал, аргонцы, в отличие от телади, не откладывали яиц. Может быть, в данном случае просто неточность в переводе, сделанном телади?

Его взгляд остановился на окне. Стояло ясное утро, как почти любое утро здесь, в инкубаторе. Планета Платиновый Шар, седьмая планета системы Гордость Корпорации, где находился известный инкубатор, была одним из самых прекрасных мест, какое только мог вообразить себе телади. К сожалению, во всех других отношениях она не представляла никакой ценности, на ней не было ни природных ресурсов, ни местных разновидностей животного мира. Предположительно, даже сама атмосфера создавалась искусственно огромными подземными газовыми трансформаторами, которые давным-давно установили на полюсах планеты какие-то мистические существа.

Дата добавления: 2015-06-04