Хельге Т. Каутц 4 страница

— Священники-ученые Божественной Империи Паранидов нашли то, что безрезультатно искали до сих пор все другие народы! — провозгласил он, а камера в это время медленно приближалась к черному объекту. — Это мыслящий корабль не-святых машин, ЦП, их мозг, их Центральный Пост дистанционного управления! Уничтожьте его, и каждый ксенонец застынет в неподвижности, выполняя последний приказ ЦП! И… — Резким движением паранид опустил свои воздетые вверх костлявые руки; казалось, что теперь он обнимает ими весь зал. — …Мы выследим их одного за другим и уничтожим без всякого сопротивления! — Все три выпуклых глаза фанатически сверкали, в то время как взгляд Соманклитансвта медленно, справа налево, переходил с одного делегата в зале на другого.

Мощный темный цилиндр вяло продвигался в центр голосферы. Он медленно вращался вокруг своей оси, сопровождаемый целым роем маленьких черных истребителей.

— Мы искореним их всех, навсегда! Их уход из известных секторов станет уходом в неизвестность, в забвение, путешествием без возврата! — Последние слова паранида сопровождались долгим эффектно созданным эхом.

Вокруг носа боронской госпожи министра распространилось облако пурпурного ужаса и смешалось с едкими гормонами Нола Хи, вкусовые щупальца которого исполняли какой-то неистовый танец. И, напротив, из глоток семерых сплитов, сидевших вокруг Тхи т'Ггта, вырвался восторженный крик, сопровождаемый одобрительным клацанием рук-захватов паранидов, числом три раза по три.

Геноцид! То, что предлагал сейчас Соманклитансвт, было просто-напросто уничтожением целого народа! Даже если ксенонцы и были «просто» машинами, причем опасными машинами, они все равно были мыслящими существами, отдельным видом! Защищаться от их нападений и оттеснять их — это одно. А полностью и навсегда их уничтожить — совсем другое. Предложение паранида было крайне неэтичным и, помимо прочего, не соответствовало воле Древнего Народа!

Бала Ги удивленно взглянула на своего советника. Специалист по проблемам этики тоже дрожал от перенесенного шока.

— Этого не должно произойти, это не должно случиться, — вырывались булькающие звуки из-под его жабр.

— Нет, ни за что, — соглашалась с ним министр. — Никогда! Мы должны обсудить это с Соманклитансвтом!

— И с Еле Ной, звездной воительницей, — глухо добавил Нола Хи.

Бала Ги ощутила присутствие твердого намерения в гормональном облаке своего советника. Нола Хи был почти так же умен, как и Лар, и при этом почти всегда оказывался правым. Как хорошо, что сейчас он рядом с ней!

— Да, и еще раз да! — щелкнула она в знак согласия. Потом Бала Ги решительно привела в действие контактор, который сигнализировал о желании делегата взять слово.

Соманклитансвт тут же демонстративно отвел все три глаза от боронского сектора, чтобы продемонстрировать свое неуважение по отношению к этим не-святым существам. Оставаясь стоять со все еще раскинутыми в стороны костлявыми руками, он ожидал выступления боронской делегации.

— Его Преосвященство Соманклитансвт, — пропищала Бала Ги. Она боялась ошибиться и обратиться к нему, употребив полный титул, что было запрещено всем не-святым существам. — Мы никогда не захотим, не сможем и не допустим, чтобы вы уничтожили думающие, знающие, живые существа-машины, истребили их и вычеркнули их вид из истории нашей Вселенной.

Паранид мгновенно нахохлился, как большая костлявая райская птица. Из-за ярко вспыхнувшего луча света его фигура поблекла на темном фоне, в то время как голос налился злобой.

— Богохульство! Машины изуродовали облик Священной Трехмерности! Ваша геометрическая компетентность несовершенна! Вы — бельмо на глазу Башры и Ксаара! Вы не-святы в третьей степени! Разве недостаточно неприятностей вы нам уже причинили? Мы уничтожим вас всех, до последней плавучей особи! Кто не с нами, тот против нас! Будь то Королевство Борон, Гильдия Профита или Аргонская Федерация!

Бала Ги издала целый поток звонких щелкающих звуков, эхо которых отражалось в плотном пурпурном гормональном потоке, медленно расплывавшемся в зале. Специалист по проблемам этики Нола Хи попросил слова, непривычно коротко и четко из-за охватившего его внутреннего смятения.

— Его Преосвященство Соманклитансвт! Мы дадим приют машинам, убежище на нашей собственной территории, и вы не осмелитесь…

— Вы не понимаете, что говорите, Нола Хи! — загремел Соманклитансвт. — Вы этого не знаете и не можете знать, поскольку вам никогда не будет дано созерцать Священную Трехмерность!

— Понтифик не посмеет, он не посмеет этого сделать, — повторял Нола Хи дрожащим голосом маленькой девочки. — Не нарушать границы нашей территории, ни при каких обстоятельствах. Нет — никогда!

Не говоря больше ни слова, Соманклитансвт скрестил на груди свои длинные руки и запахнул богато украшенную тунику, как будто задернул занавес. Он склонил голову, и спустя мгновение возвышение для ораторов опустело.

Глава 6

Гхок — это не что иное, как большая космическая муха со светящимся сердцем, которая его очень сильно любит. Ему нравятся гхоки!

Тхи т'Ггт,

первый воин семьи Хонх

Чудовище было огромным. Оно излучало ярко-зеленый свет и придавало всему окружающему вид какого-то нереального жуткого кошмара. Едкий запах тления смешивался с ядовитым, сладковато-горьким запахом, который шел от переливающегося через край желудочного сока или чего-то еще более противного. Оно было чужеродным, внушающим дикий страх. Его многоглазая, безротая морда безучастно и бездумно смотрела вниз на перепуганного теладинца, тело которого уже было готово впасть в защитную каталепсию. Самым отвратительным в чудовище был, пожалуй, его широкий подвижный хвост, извивавшийся где-то внизу, между полосками изрезанной стены, и пытавшийся пробраться в палатку. На самом конце этой длинной конечности, которая в форме буквы «У» изгибалась вокруг тела твари, была безгубая пасть, усеянная острыми клыками. Нопилей в ужасе смотрел на жующие челюсти. Между зубов и из отверстия пасти твари свисали клочки кожи и куски мяса животных, ставших ее добычей, а также остатки темной кашеобразной массы, по которой стекала тонкая нить светящейся зеленым цветом жидкости, падающей мелкими каплями на днище палатки. В тех местах, где капли попадали на прочный материал, он начинал коробиться, покрываться пузырями и в конце концов с треском лопался.

Перепуганный теладинец вдруг осознал, что все еще держит в левой лапе клинок многофункционального устройства. Зверь был очень большой и опасный. У него были огромные полупрозрачные крылья, которыми он размахивал возле изуродованной палатки. И кроме того, его туловище выделяло сильнодействующую коррозийную жидкость.

Нопилей посмотрел на приближающийся прожорливый хвост, потом на клинок. По сравнению с драконом джунглей клинок был таким маленьким, просто крошечным! Ни один теладинец не смог бы поранить себя таким оружием, в этом отношении теладинские инженеры по технике безопасности проделали большую работу. Нопилей сглотнул и переложил клинок в другую лапу. Может быть, справа он сможет лучше ударить? Прожорливая пасть, принюхиваясь, приблизилась еще немного.

— Йааашшш! — закричал Нопилей, с трудом ворочая языком.

Защитное оцепенение набирало силы. Это был конец! Острые когти существа, разодравшего стены палатки так, будто это была тонкая алюминиевая фольга, сейчас разорвут его на куски, как только каталепсия сделает его абсолютно беспомощным. Тогда эта прожорливая пасть доберется до него! Он боялся, он безумно боялся.

Но — когти, тонкая фольга, клинок… Перед его внутренним взором возникло видение, будто освещенное одной-единственной стробовспышкой.

Не раздумывая, он инстинктивно шлепнулся на спину. Резкая боль пронзила позвоночник, когда он упал на какой-то острый предмет, но он не обратил на это внимания, быстро перевернулся и покатился к задней стене палатки. Нопилей даже не замечал, что из его глотки вырываются хриплые звуки, нечленораздельные, не по-теладински писклявые и пугающие одновременно.

А прожорливая, чавкающая пасть не отставала от него. Добравшись до стены, Нопилей выпрямился и ткнул в нее клинком. Пьезопалатка заскрипела, но не поддалась. Материал сильно растянулся, интенсивно сопротивляясь, будто был сделан из эластичной резины.

Теладинец сильно зашипел, когда его коснулась вонючая прожорливая пасть. Капля кислоты из безгубой пасти чудовища упала на правую ногу Нопилея. Плотоядно принюхиваясь, гигантское насекомое втянуло в себя едкий запах горящей кожи, а капля кислоты, слегка дымясь, миллиметр за миллиметром въедалась в чешую теладинца. Но Нопилей не обращал на это внимания. Подгоняемый страхом, он судорожно пытался проколоть стенку палатки, снова и снова размахивая ножом, сопя, рыча, ни о чем не думая. Он хотел только одного: выбраться отсюда!

Спустя какое-то время, показавшееся ему вечностью, хотя на самом деле прошло не больше сезуры, нож вдруг прорвал стенку палатки. Всей своей тяжестью Нопилей навалился на нож. Раздался треск рвущегося материала, и в стене, от пола до пояса Нопилея, появилось зияющее отверстие. Теладинец раздвинул дрожащими лапами края и вывалился в ночь.

Флуоресцирующий свет, исходящий от дракона джунглей, чье крылатое туловище занимало почти половину полянки, освещал ее как днем. Плоская голова зверя со странной безучастностью смотрела на свой собственный прожорливый хвост, обвивавший палатку, точно они принадлежали разным существам. На полянке было множество маленьких лужиц светящегося желудочного сока, вступившего в реакцию с сухой листвой. Струйки едкого дыма пробивались из-под листьев и тянулись над поляной.

Нопилей непроизвольно задержал дыхание, выпрямился и сломя голову бросился в темную глубь джунглей. Тварь судорожно пыталась высвободить свой хвост из рухнувшей палатки, чтобы броситься вслед за добычей, которую уже считала своей. Но широкие крылья запутались в прочном искусственном материале. Чудовище издало мощный трубный звук ярости и разочарования, заставивший убегающего ящера вскрикнуть и оступиться. Тварь еще активнее пыталась освободиться от остатков палатки, и наконец ей это удалось. Мощно хлопая своими большими крыльями, она поднялась в воздух почти вертикально, а тлеющий огонь под ней начал пожирать сухую листву.

Дракон джунглей протрубил еще раз, громко и разочарованно, но шум, производимый убегающей добычей, становился все тише. Тварь не могла преследовать свой живой обед в густом лесу, потому что ее крылья были слишком широкие, а джунгли слишком густые.

Безумная гонка по абсолютно черному лесу была мучением для испуганного теладинца, пыткой, полной непреходящего ужаса. С каждым своим коротким шагом он все чаще спотыкался о кусты, попадавшиеся ему под ноги. Он спотыкался об острые камни, которые царапали и еще больше растягивали связки незащищенных пальцев ног. Чешуя на его и без того разбитых коленях распухла, на лапах пульсировали многочисленные ушибы, а невидимые лианы, объединив свои усилия, заплетали его щиколотки и пытались повалить его. Неизвестно откуда взявшиеся сучья хлестали его по чувствительной морде, заставляя вскрикивать от боли. От трубного рева дракона джунглей, раздававшегося за его спиной, кровь стыла в жилах, а в груди было так больно, будто туда вонзили стальной клинок.

Невзирая на страх и боль, Нопилей бежал все дальше. От усталости и оттого, что поднялась температура крови, его кожа покрылась странной цветной пленкой. Его глаза, которые обычно хорошо видели в темноте, отказывались служить, они показывали ему какие-то тени, силуэты и жутких зверей там, где их не было. И только три неистово бьющихся сердца не давали ему рухнуть и впасть в защитную каталепсию. Но даже они не могли бесконечно отодвигать неизбежное. Нопилей, мысли которого только начали приходить в норму, двигался все медленнее, сильно хромал, лапы его постепенно теряли чувствительность. Наконец он остановился. Теладинец еще попытался вскинуть лапы, чтобы защитить себя при падении, но неподвижность уже завладела всем его туловищем. Издав какое-то хрипящее шипение, он рухнул мордой вниз на землю дремучего девственного леса. И в тот же момент его сознание полностью отключилось.

Через несколько мизур высоко над кронами древних деревьев раздался тихий шелест. Стайка светящихся слабым светом точек медленно спустилась на тонких, извивающихся шелковых нитях на неподвижное тело. Там, где эти червеобразные личинки чуть промахивались, они начинали изгибаться и карабкаться туда, куда изначально старались попасть. А те, что приземлялись сразу на чешуйчатый панцирь Нопилея, тут же начинали в него внедряться и укореняться, пробивая себе путь крошечными каплями кислоты.

Свет. Истошное жужжание. Расплывчатые желтые прожилки. Темно. Светло. Тупая боль. Щекотка в чешуе. Веки Нопилея вздрогнули, с трудом приоткрылись и снова захлопнулись, прежде чем он успел полностью открыть глаза.

Когда сознание вернулось к нему в следующий раз, он сумел полностью открыть глаза, но вначале видел только сверкающие отблески света. Нопилей зашипел, но это было похоже, скорее, на всхлип или стон, но потом ему удалось произнести первые пришедшие на ум слова: «Щщщертттовааяишшницаа».

Удовлетворенный тем, что ему удалось более или менее членораздельно произнести это крепкое выражение, Нопилей прислушался к себе. Все тело болело, а конечности весили, казалось, не меньше центнера. Он попробовал расправить плавательные перепонки. Ох! Но ничего, получилось! Ободренный таким успехом, теладинец попытался сфокусировать взгляд на каком-то размытом пятне, находившемся совсем рядом. В то же время он согнул лапы, чтобы выпрямиться. Ответом на эти движения было яростное жужжание слева. Он замер и наконец-то смог посмотреть на свое окружение ясным взглядом. На его левой лапе сидела прозрачная драконова муха, которую он в последний раз видел у палатки и принял за пятно света. Он пробормотал что-то невнятное, что можно было понять как требование: муха должна была немедленно убираться вон. Он по горло сыт тварями, особенно такими, которые по ночам светятся и у которых есть крылья.

Чтобы было понятнее, он из последних сил вытянул лапу, на что муха демонстративно не отреагировала. Вместо того чтобы улететь, она расправила крылья и присосалась к какой-то желтоватой жидкости. Зверюга что-то насадила на свой хоботок — и это никак не могло быть ягодой! Нопилея передернуло, когда он увидел, что это — волосатый червяк, который еще извивался, хотя его насадили на хобот и уже наполовину высосали. Сзади у червяка висела тонкая нить, похожая на паучью.

Отвращение придало Нопилею новые силы. Морщась от боли, он с трудом выпрямился. Драконова муха наконец-то слетела с его лапы, чтобы унести свою добычу. Она крепко вцепилась в ствол ближайшего дерева и, помахивая крыльями, безучастно наблюдала выпуклыми глазами за теладинцем, который, задыхаясь, ловил ртом воздух.

— А я думал, ты любишь только ягоды, — прошипел с трудом теладинец.

Нопилей огляделся. Джунгли были залиты ярким светом, и сквозь крышу из листвы он иногда видел сияние солнечных лучей. Казалось, лес был не таким уж большим и совершенно безобидным. Ничто не напоминало о ночном кошмаре. Или все-таки напоминало? Нопилей вздрогнул от ужаса, взглянув на свое тело. Шестиугольные сегменты его чешуйчатой шкуры были покрыты царапинами, некоторые были белыми как мел, что говорило о ранах и ушибах тканей под чешуей. Но гораздо хуже были многочисленные рыхлые углубления, похожие на следы, которые оставляют метеориты, сталкиваясь с каким-нибудь небесным телом. Они рассыпались по всему грудному панцирю и всей левой половине туловища. В некоторых углублениях находилось нечто отвратительно липкое — нечто похожее на высушенные останки бледных личинок, таких же, как та, над которой все еще трудилась драконова муха.

Нопилей поспешно с отвращением стряхнул пустые оболочки червей. Дрожа и задыхаясь, он ощупал каждую чешуйку, до которой смог добраться, забирался когтями в углубления, нажимал и проверял, пока не убедился, что на чешуе не осталось ни единой личинки. Конечно, пройдет не одна мизура, пока углубления снова зарастут, но он был страшно рад тому, что он — теладинец, а не один из мягкотелых людишек, лишенных панциря. Уж они бы точно не смогли это пережить!

— Большое тебе спасибо, о драгоценная империя драконовых мух! — сказал Нопилей и серьезно отвесил поклон насекомому, которое все еще сидело, вцепившись в ствол дерева. Ведь это она склевала бледные личинки с его тела, прежде чем они успели причинить ему зло, когда он еще лежал под воздействием защитного оцепенения. Муха замахала крылышками.

И что дальше? Лишь теперь юный теладинец осознал, что из-за своего панического бегства минувшей ночью он полностью потерял ориентиры. Где в небе находилось дымное облако? Он взглянул вверх и обнаружил там только темно-синие облака и яркие солнечные лучи. Если вчера он был уверен, что доберется до «Счастья Нианы» за несколько дополнительных стазур, то сегодня эта надежда исчезла. Он был ранен и не мог быстро передвигаться. Да к тому же еще и потерял ориентиры. Палатка, аварийная упаковка, питание и конденсатор тоже утеряны. Не было даже возможности привлечь к себе внимание сплитов по радио, как бы ни была ужасна сама эта мысль. От перспективы провести в лесу не одни сутки его чешуйка на лбу изрядно побледнела. В отчаянии Нопилей стал оглядываться по сторонам, внимательно рассматривая окружавшие его кусты и гладкие стволы деревьев. Если бы он только сумел найти дорогу, по которой бежал ночью, то нашел бы и путь к поляне, где на него напала эта тварь. Тогда он смог бы вспомнить и направление! Но куда бы он ни бросил взгляд, лес был совершенно одинаковым. Если он и затоптал какие-то кусты, проламывая себе дорогу, то они уже успели выпрямиться. На какой-то момент ему показалось, что он заметил на листве след, но это оказался один-единственный отпечаток его собственной лапы, одиноко выделявшийся между зеленых листьев папоротника, и этот след никуда не вел. Отсутствие альтернативы и хотя бы малейшего шанса вызвало у него почти физическую боль и, как следствие, судорогу в желудке.

— Ну ладно, — удрученно вздохнул Нопилей и, решив довериться своему инстинкту, отправился в путь настолько быстро, насколько позволяли болевшие конечности и остаточные симптомы каталепсии.

Сначала он даже не задумывался над тем, в какой степени он может полагаться на инстинкт, просто ожесточенно, шаг за шагом двигаясь вперед. Спустя какое-то время Нопилей услышал за собой жужжание: «его» драконова муха догнала его, обогнала и исчезла в джунглях.

— Может быть, мне просто надо идти за тобой? — хрипло прошептал юный ящер. — Может быть, ты знаешь правильный путь.

Когда Нопилей сделал короткий привал после довольно долгого марша, на него навалилось неприятное предчувствие того, что и эту ночь ему придется провести в джунглях. А потом следующую, и еще одну, и еще… И так до тех пор, пока до него не доберется либо дракон джунглей, либо волосатые личинки или же он просто-напросто умрет от жажды. Нопилей был готов сдаться, но одна мысль не давала ему это сделать: смысл! Ведь все это должно было иметь какой-то смысл! Он оглядел себя. На теле еще сохранились дырки, проделанные насекомыми, но другие раны понемногу заживали, и пострадавшие чешуйки уже приняли почти здоровый вид. Ведь не может же быть, чтобы он перенес такие страдания только ради того, чтобы бесславно погибнуть на этой незначительной планете джунглей! А как обстоят дела с планетой Ианама Зура и его организацией «Нет профиту!»? Жива ли Елена? И как у нее дела? Нет, он не хотел умирать! Впереди было еще так много солнц, столько приключений, которые ему предстояло пережить!

— Профиту нет! — решительно заявил Нопилей, и его окрепший голос эхом отозвался далеко в джунглях.

Какой-то пищащий пушистый клубок испуганно выкатился ему под ноги, взметнул листья и с громким шорохом исчез в ближайшем кустарнике. Тяжело дыша, Нопилей снова двинулся в путь, стараясь следовать за драконовой мухой.

Прошло много времени. Он топал по лесу, ни о чем не думая, когда стало темнеть. Он заметил это только тогда, когда вокруг драконовой мухи, которая с легким жужжанием то летела впереди, то отставала, появился слабый, различимый невооруженным глазом ореол. Ему стало страшно, но он храбро шел вперед. Если обходить полянки, то, возможно, удастся избежать встречи с драконом джунглей? Ни в коем случае нельзя останавливаться, садиться на землю и засыпать. И неважно, сколько это продлится. Слишком свежи были в памяти отвратительные личинки прошлой ночи.

На джунгли медленно опустилась ночь. Вначале не было видно ни зги, но потом его чувствительные глаза сумели приспособиться и различать предметы в исчезающем свете.

Позднее, когда взошли все три луны, стало немного светлее. Постепенно затихали оживленные звуки дня, громче стал треск падающих ветвей, отдававшийся призрачным эхом в плотных рядах деревьев. Вокруг него просыпались светящиеся ночные насекомые. Нопилею пришлось ускорить шаг, когда некоторые из них стали медленно спускаться на него сверху на своих нитях, поблескивавших в слабом мерцающем свете.

Вдруг в лесу раздался требовательный трубный звук, от которого теладинца тотчас же охватил ужас. Он слегка задрожал, но неуклонно продолжал идти. Его знобило. Ответный трубный звук раздался совсем близко, он был не менее требовательным и властным, чем первый зов. Где-то слева, недалеко от Нопилея, лес осветился зеленым светом. Это он заметил краешком глаза. А вдруг уже запахло гарью? Нопилей попытался сконцентрироваться на чем-нибудь другом. Во время совместных приключений с Еленой он выучил песню, древнюю песню ее родной планеты, которая была так прекрасна, что аргонцы вот уже много сотен язур пели ее в Планетарном Сообществе. Только для того, чтобы услышать звуки собственного голоса, теладинец начал нараспев декламировать те строфы песни, которые смог вспомнить. Но теладинские голоса не были предназначены для пения. После нескольких попыток напеть хриплым шипящим голосом мелодию симфонии Звездной Пыли Нопилей сдался и замолчал.

Он был очень голоден! Но есть было нечего. Может быть, он и не смог бы переварить ничего из того, что росло и жило в этом дремучем лесу. Ведь было точно известно, что каждый вид может без опасности для жизни питаться только тем, что производит его собственная планета, или тем, что было изготовлено искусственным путем для его потребностей. Все попытки съесть что-либо другое приводили, как правило, к более или менее серьезным отравлениям, так как организм не справлялся с чужеродными протеинами и неправильно их переваривал.

Неожиданно проголодавшийся теладинец сбился с равномерного ритма и отодвинул подальше все посторонние мысли. Что-то изменилось! Он остановился, поднял морду и, раздув ноздри, принюхался к доносившемуся ветерку. Воздух пах иначе, чем прежде! Душный запах леса сменился другим, и это не был запах гари! Его чувствительный нос вздрогнул, уловив легкий свежий бриз. А где же драконова муха? Он осмотрелся, но не увидел ее. Ну да все равно, этот свежий воздух однозначно шел откуда-то спереди и становился все сильнее, по мере того как Нопилей ускорял шаг. Юный ящер шел все быстрее, усталость, страх и голод куда-то исчезли. Наконец теладинец прорвался сквозь последние кусты и отодвинул в сторону лист папоротника.

Он вышел на открытое место, но это не была поляна. Это был берег огромного озера, спокойные волны которого плескались, ударяясь о прибрежную полосу, выглядевшую искусственной насыпью. Когда Нопилей подошел ближе к воде, то увидел, что это была не насыпь, а несколько пластов сильно размытого природного сланца. Эти сланцевые пласты занимали довольно большую площадь, примерно в несколько теладинских длин, и с берега уходили прямо в воду. Над озером спокойно светили две бледные луны, одна из них была полной, другая уже начала уменьшаться. На какое-то мгновение Нопилей удивился этому явлению и подумал о том, не появится ли в течение ночи и третий спутник. А потом он обнаружил драконову муху, которая сидела на стволе прибитого прибоем к берегу дерева, окунув в воду свой хоботок. Какая замечательная идея! Нопилей не только хотел есть, его мучила и жажда! Хотя… Он не мог ночью разглядеть, какого цвета была вода этого озера, но знал, что все водоемы на Ниф-Нахе были красного цвета, даже океаны. Правда, это озеро было намного больше того, где он совершил аварийную посадку две тазуры тому назад, но вряд ли оно было исключением из правил. Конечно, вода повсюду одинакова, однако красная взвесь неизвестного происхождения — то ли органического, то ли минерального — могла быть ядом для теладинца. К сожалению, у него не оставалось выбора: конденсатора не было и приходилось рисковать. Он направился к берегу, зашел в воду по горло и отважился сделать осторожный глоток. Жидкость немного горчила, но была вполне приемлемой. На всякий случай он решил не пить много, а ровно столько, сколько необходимо для того, чтобы утолить мучающую его жажду. Холодная жидкость, которая заодно утоляла и голод, булькая, стекала в горло. Он посмотрел вверх. За мизуры, прошедшие с того времени, как он обнаружил озеро, обе луны значительно продвинулись по небосводу, каждая со своей собственной скоростью, но не прибывая и не уменьшаясь. Странно.

Ого, а там — его глаза напряженно пытались проникнуть сквозь ночную тьму, освещенную двумя блуждающими лунами, — где-то впереди, далеко на озере, вблизи ночного горизонта, он различил темные очертания, заслоняющие собой горизонт. Неужели это остров?

Нопилей лег на спину, позволяя легким волнам мягко покачивать его, и смотрел на то, как движутся луны. Его чешуйки ощущали приятную прохладу воды. Голод куда-то исчез. Измученное тело больше не болело…

…и вдруг стало совершенно темно. Обе луны зашли. Он широко распахнул глаза. Кажется, драконова муха тоже улетела, он нигде не мог обнаружить ее пульсирующее свечение. Похоже, он задремал, убаюканный плавным движением волн. Но не успел он окончательно проснуться, как послышался какой-то шум. Что-то с громким и грубым треском пробиралось сквозь дремучий лес к опушке, находившейся лишь в нескольких длинах от воды. Теладинец с трудом подавил крик, когда местность озарил болезненный зеленый свет. Похоже, один из огромных драконов джунглей недавно опустился на прибрежную прогалину и теперь терзал своим изогнутым прожорливым хвостом тонкий ствол дерева, которое раскачивалось и трещало. Еще одно дерево, опрокинутое зверем, уже лежало на земле. Тварь светилась призрачным светом и, как фурия, терзала древние деревья, будто задалась целью уничтожить весь лес.

Жуткое существо пока еще не заметило перепуганного теладинца, так как на поверхности воды были видны только его глаза. Нопилей вовсе не жаждал привлечь к себе излишнее внимание. Он осторожно повернулся, чтобы как можно тише уплыть подальше в озеро, но тут нечто огромное проплыло прямо под ним, подняв короткую, но довольно сильную волну.

— Ах ты, желтая саламандрова… — выругался испуганный теладинец, даже не закончив фразу. Половина произнесенного проклятья звонко пронеслась над озером.

Глава 7

Если бы Истина была пурпурным облаком, кто смог бы сломить ее?

Лар Менелая,

представительница Королевства Борон

Пока «АП Никконофун» поднимался со взлетной полосы башни МКЦК и брал курс на Колодец Профита, Елена не могла отделаться от мысли, что упустила что-то важное. Совещание закончилось, Соманклитансвт проигнорировал заявление боронцев, и никто — даже сенатор Стин-Хилмарсон — не счел это достаточным основанием для продолжения конференции. Если внимательно присмотреться, то это чрезвычайное совещание было просто фарсом, направленным на то, чтобы по возможности, с учетом событий, сохранить престиж Понтифика. Но какую роль играли в этой истории боронцы? Существа-амфибии были совершенно искренне возмущены предложением Соманклитансвта — в этом Елена не сомневалась. Точно так же она не сомневалась и в том, что упустила нечто важное, но очень хитроумное. Может быть, это объясняется тем, что она еще не достаточно глубоко изучила отношения между членами Планетарного Сообщества. Елена вздохнула:

— Нихи, эта тень снова на гравидаре. Ты можешь определить ее? Ты заметил нарушение функций?

Бортовой компьютер выдал отрицательный ответ.

— Ну ладно. Тогда сделай перекалибровку гравидара.

Нихи выполнил приказ пилота, и призрачная тень исчезла.

— Похоже, нам теперь придется жить с этой помехой, да, Нихи?

— Я не смог установить никакой помехи, майор Кхо, — настаивал на своем компьютер.

Елена только молча покачала головой.

Следующие три тазуры прошли без приключений, и Елену стала одолевать тупая, беспросветная скука, сильно действовавшая ей на нервы. И лишь на четвертой тазуре наметился промежуточный финал этого одинокого полета. Елена даже не хотела думать о том, что ей еще предстоит долгий путь обратно на Аргон Прайм.

— Через шесть мизур проход через ворота. — Любезный голос Нихи вырвал ее из невеселых размышлений.

Сквозь прикрытые веки пробивался рассеянный свет. Она поморгала и соскользнула на пол с удобной верхней койки, торопясь натянуть свой комбинезон с эмблемой ОКО.

— Ну наконец-то, — пробормотала Елена по дороге к кокпиту и села в кресло пилота.

Для Кайла такие длительные, одинокие полеты в космосе были пределом мечтаний. А вот она была устроена иначе, даже физически, чтобы выдерживать долгое время такую нагрузку.

Солнечная система, которую в данный момент собирался покинуть «АП Никконофун», называлась Профит Телади. Елена вспомнила, как некоторое время тому назад продала на этой торговой станции какому-то довольно смущенному, но смотревшему на нее безумным взглядом теладинцу координаты планеты Ианама Зура. При этом он по собственной инициативе поднял цену с пяти кредитов до пяти тысяч. Елена усмехнулась. Тогда еще было невозможно добраться до овеянной легендами прародины теладинцев. С тех пор маршруты, ведущие через стартовые ворота, таинственным образом изменились. Путь к родной планете, который в течение сотен язур считался утерянным, вдруг стал доступным для всех ящеров, что, естественно, привело народ телади в состояние эйфории.

Дата добавления: 2015-06-04