Хельге Т. Каутц 16 страница

«Пираты!» — промелькнуло в голове у Елены. Она слышала о том, что многие объявленные вне закона избрали себе в качестве убежища Новые секторы, а при возможности использовали их и как место для охоты. В основном им удавалось захватывать только теладинских паломников, но тяжелый транспортный космолет сплитов, такой, как «ФЛ Дракон Дождя», мог внести приятное разнообразие в этот процесс. Зачастую пираты отправляли в бой группы космолетов самого разного происхождения. И практически всегда использовали управляемое оружие вместо корпускулярного, чтобы быстрее уничтожать защитные экраны своих жертв.

Корабль заметно тряхнуло, а это однозначно говорило о том, что щиты медленно, но верно теряли свою защитную энергию. Ушан резко крутанул руль. В любом нормальном космолете тут же появились бы перебои в инерциальных компенсаторах, а экипаж разбросало бы по кабине. Но в «ФЛ Дракон Дождя» все было не так. Корабль просто неохотно нырнул немного «вниз».

Пиратские корабли не отставали и последовали за ним. Удары сыпались один за другим. И с каждым разом повреждения становились все значительнее. Калманкалсалт просто творил чудеса, уничтожая или сбивая с курса вражеские ракеты. Но наконец все же настал тот момент, когда защитный экран корабля сдался, подтвердив это ужасающим скрипом измученных щитов. Компьютер тут же взревел, посылая одно за другим грозные предупреждения, после чего Ушан заставил его замолчать, стукнув кулаком по приборной доске.

После того как в течение целой сезуры не последовало ни одного удара, Елена посмотрела в лобовое стекло, чтобы проверить, в чем дело. Слева сверху, справа сверху, снизу — отовсюду к «ФЛ Дракон Дождя» стягивались боевые группы. Боковые сопла системы ориентации кораблей испускали голубое свечение. Ушан повернул рулевое управление на сто восемьдесят градусов, и корабль послушно изменил направление. Он чуть было не протаранил одного из нападавших, но пират буквально в последний момент успел увернуться. Что задумал Ушан? Сыграть роль камикадзе? Елена судорожно вцепилась в широкие подлокотники кресла. И как раз вовремя, потому что «ФЛ Дракон Дождя» внезапно схватила чья-то гигантская рука, опустила его вниз головой и начала быстро вращать. Все переборки стали с грохотом открываться и закрываться. Это было прямое попадание в обшивку «ФЛ Дракон Дождя», теперь абсолютно беззащитного.

Резко взвыв, отказали компенсаторы, все датчики показывали тревогу. В любой момент все, находящиеся на корабле, могли быть смяты в лепешку. Одновременно с инерционными компенсаторами испустили дух и мощные ионные моторы. Корабль больше не мог создавать ускорение. Корпус транспортника сотряс второй мощный взрыв. Еще одно попадание. Где-то кричал Нопилей. По центральному посту разлетались осколки разбитых приборов, консоль паранида задрожала и, упав набок, отключилась.

А где же Калманкалсалт? Но Елене так и не удалось оглянуться — сильнейший толчок оторвал ее руки от подлокотников и отшвырнул к уже бесполезной консоли. Рычаг консоли со скрежетом вырвался из крепления, с силой ударился о мгновенно потемневшее стеклометаллическое окно кабины и с жутким скрипом рухнул на пол. Рука Елены попала между погнутым креплением и главной консолью. Ее крик потонул в грохоте катастрофы.

Прошло какое-то время, и она поняла, что это конец: по центральному посту так и летали осколки и обломки, все находилось в непрерывном движении. Желудок космолетчицы подпрыгнул вверх, когда из строя вышла искусственная гравитация. И хотя теперь все стало невесомым, после взрыва многие предметы еще двигались по инерции. Но где же остальные? С трудом, помогая себе руками, Елена наконец сумела остановиться. Правая рука сильно болела. А что же пираты? Атакующие прекратили огонь, но сквозь затемненное окно кабины ничего нельзя было разглядеть, приборы либо были уничтожены, либо обесточены. Что-то осторожно прикоснулось к ее спине. Елена подпрыгнула и взглянула вверх: Калманкалсалт проплывал мимо нее, медленно вращаясь вокруг собственной оси. Густая желтоватая жидкость вытекала из его многосуставчатой руки, две небольшие капли парили рядом с паранидом, как два светящихся медовых шарика. Его зрачки постепенно прояснялись.

— Они возьмут наш корабль на абордаж, — сказал он так ясно и отчетливо, что Елена непроизвольно вздрогнула.

— Вы ранены? — спросила она.

— Нестрашно, — отвечал паранид. — Мы на какое-то время утратили двухмерность.

«Потерял сознание», — мысленно перевела Елена.

Калманкалсалт, вися в воздухе, приблизился к центральной консоли.

— Корабль генерирует запасное электричество, — сказал он и прикоснулся к какому-то сенсорному устройству.

Елена почувствовала возвращение силы тяжести. Ощущение было такое, будто она находится в стремительно летящем вниз лифте. Падающие сверху предметы сбили ее с ног и болезненно придавили к полу, усеянному осколками.

— Хорошо бы предупредить остальных, — крикнула она.

Трехглазый не ответил. Где-то рядом послышалось кряхтение, в котором Елена узнала голос Нопилея. На четвереньках она пробралась вперед и со стоном выпрямилась. Под ногами скрипели осколки. Теладинец лежал в правом переднем углу кабины рядом с креслом штурмана, прямо у основания центральной приборной доски. Елена осторожно приблизилась к нему и опустилась на колени:

— Ты в порядке?

Нопилей застонал:

— Не знаю. Думаю, да.

— Тогда пойдем. — Елена протянула ему руку, чтобы помочь встать, и неожиданно вскрикнула.

— Что случилось? — испуганно воскликнул Нопилей и выпрямился во весь свой небольшой рост.

— Боюсь, у меня сломан указательный палец правой руки, — простонала Елена. «Черт побери, этого еще не хватало!»

— Это очень плохо? Для человека?

— Ничего, жить буду. Но это очень больно.

Тихий звук, показавшийся Елене подозрительно знакомым, пронесся по кораблю. Клонк!

— Сварочный аппарат. Он до сих пор висит на корпусе, — произнес кто-то.

Елена подняла глаза и увидела Ушана, который, опираясь на Калманкалсалта, ковылял к левой стене кокпита. Его брюки были буквально нашпигованы металлическими осколками.

— Или они доставили свой собственный, — предположила Елена.

— Это совершенно не важно. Все должны надеть космические костюмы. Если это сплиты, они пробурят путь к центральному посту и выпустят воздух в космос.

— Чинн и Нола Хи! Мы должны им помочь!

— Они уже мертвы, — возразил Ушан равнодушным голосом. — А если еще нет, то скоро будут.

Елена потянула механическую задвижку центральной переборки, но та не поддалась.

— Откройте! — приказала она.

Без единого звука Ушан активизировал сенсор на приборной доске. Если т'Кхо так хочется умереть — пожалуйста. Механизм издал воющий звук и испустил дух в пахнущем резиной смрадном облаке. Переборка даже не шевельнулась.

— Мы влипли!

— Ненадолго, — констатировал Ушан. — А теперь — космические костюмы. — Сплит открыл большой дополнительный багажник в задней части кокпита. — Для теладинцев костюмов нет, — сказал он с издевательской ухмылкой и вытащил два сплитских костюма и один для паранида.

— Втяни голову, Кхо, тогда ты в него поместишься.

— Черт возьми, Ушан, как ты можешь быть таким бесчувственным! Нопилей тоже поместится в костюм сплита.

— Теладинская тварь в настоящем космическом костюме? — Пилот сделал неопределенный жест и начал натягивать свой костюм.

Калманкалсалт хотел ему помочь, но сплит отверг помощь. Паранид молниеносно натянул свой двухчастный костюм и с шипением защелкнул шлем.

Клонк!

Елена знаками подозвала Нопилея к себе. Она склонилась над багажником и увидела в темной каморке то, что ожидала. Основной экипаж корабля предусматривал четырех участников — значит, в багажнике должно было быть четыре костюма.

Клонк! Звук приближался.

В костюме, который был ему слишком велик, теладинец выглядел неуклюжим и неповоротливым. Одежда оказалась для него тюрьмой, которая сохраняла ему жизнь, но не более того. Он не мог передвигаться и контролировать свои движения, а лапами, болтавшимися в слишком длинных рукавах, не мог ни за что уцепиться. Наконец и Елена, одновременно с Ушаном, натянула на себя костюм.

Клонк! Совсем близко.

Тревожная тишина. Где-то недалеко послышались скребущиеся звуки. Костюм Елены был очень неудобным: узким, а кроме того, внутри чем-то неприятно пахло. Девушка была на несколько сантиметров выше среднестатистического сплита-мужчины, и костюм сильно жал в плечах. Как бы то ни было, он подошел ей лучше, чем Нопилею его костюм, обрекавший теладинца на почти полную неподвижность.

— Кхо — справа от переборки. Калманкалсалт — слева. Теладинец, — Ушан заколебался, — в багажное отделение. Кхо, помогите ему.

Елена пропихнула Нопилея через дверь и закрыла ее. Отходя, она услышала, как он возмущенно зашипел. Потом она встала справа от переборки. Раненный в ногу Ушан прятался за тем, что осталось от стоячей консоли.

Раздалось громкое шипение, напор которого, правда, сразу же ослаб. Через раскаленную расширяющуюся дыру в помещение проник конденсат. Расплавленный металл стекал по переборке. Когда отверстие достигло размера среднего кулака, из помещения центрального поста уже вытек весь воздух.

Томительно тянулись мизуры. Елена спрашивала себя, что намерен делать Ушан, когда пираты ворвутся в помещение. Она взглянула на Калманкалсалта, застывшего у своей переборки в позе готового к прыжку богомола.

Когда она уже начала надеяться, что пираты отказались от своей затеи, дверь багажного отделения бесшумно открылась и из него, шатаясь, вышел раздувшийся костюм Нопилея. Послышалось сдержанное проклятье: «Чертова яичница!»

— Нопилей, назад! — закричала Елена, отлично понимая, что без посторонней помощи теладинец ничего не сможет сделать. Ну почему он просто не остался там, куда она его запихнула?!

Через дыру в центральной переборке размером с кулак просунулся длинный металлический стержень с металлическим же шаром на конце. Эта штука выглядела как круглая душевая насадка и была покрыта малюсенькими дырочками. Какое-то время штуковина висела неподвижно, а потом помещение пронзили тысячи дымовых стрел, вылетавших из шара, как лучи. С тихим стуком они ударялись о стены и падали на пол.

В шлеме Елены вспыхнула тревожная лампочка. Всю ее левую сторону пронзила волна горячей боли. Тихо и медленно воздух вытекал из костюма, но Елена уже не чувствовала этого. Сдавленно вскрикнув, она рухнула на пол. Ее сознание отключилось.

Глава 28

Вспыхивая и тут же исчезая, проносятся годы мимо долгожительницы: век — как десятилетие, десятилетие — как год. Никто не знает, нашла ли Джоан Митчел когда-нибудь то, что искала всю свою жизнь: длительную якорную стоянку за пределами Земли для своего эмоционального понимания всех вещей.

Фран Фостер.

Гидра и Герой

Сиобан бездумно смотрела в черную пустоту космоса. Ксенонцы имели доступ к факультативной прыжковой технологии, иначе и быть не могло. Уже более четырех деказур тому назад она осознала, что если это когда-нибудь произойдет, то Сообществу придет конец. Мысль о том, что машины могут обладать достаточным разумом и сами создать подобную технологию, не приходила ей тогда в голову. Поэтому она пыталась всеми доступными ей средствами помешать тому, чтобы такую прыжковую технологию могли создать люди. Ее план был осуществлен настолько удачно, что почти на пятьдесят язур исследования в этой области были приостановлены. Нечто похожее удалось когда-то Альберту Эйнштейну с его теорией относительности. Теперь это в прошлом. Сиобан вздохнула, подумав о том, что ей вскоре предстоит. Но, собрав волю в кулак, она отодвинула от себя мрачные мысли.

И вот теперь она сидит здесь, практически в пустом военном шаттле, целью которого была Облачная база, какой-то богом забытый сектор, входивший в сферу влияния Аргонской Федерации. Такой отдаленный, что даже представить себе трудно. Здесь не было ничего заслуживающего упоминания, за исключением огромной космической станции, кружившей вокруг солнца этой солнечной системы по своей собственной орбите. И находилась эта станция где-то там, где было холодно, пусто и одиноко.

Для Сиобан совершенно неожиданной оказалась информация о том, что гонеры создали здесь станцию, которую называли Храмом. До этого времени она ни о чем подобном не слышала. Новым было для нее и то, что гонеры были категорически против того, чтобы их называли сектой. Они предпочитали понятие «Общество Знаний». И уже совершенно ошеломляющей, просто потрясшей ее новостью было так называемое Решение о Восстановлении Истины: правительство Аргон Прайм признало, что на протяжении сотен язур оно скрывало определенные исторические факты. И главным из них было реальное существование планеты по имени Земля, откуда, собственно, произошли не только все аргонцы, но и раса машин, то есть ксенонцы. Натан Р. Ганн, великий аргонский народный герой Первой стазуры, на самом деле был уроженцем Земли, так же как и его соратница и близкий друг Джоан Митчел, которую в народе называли Гидрой.

Руки Сиобан осторожно погладили книгу, лежавшую у нее на коленях. Книга называлась «Гидра и Герой. Что могли сказать друг другу Джоан и Натан». Книга была очень ценная и старая: ей было не меньше двухсот язур. Книгу подарил ей Руф, который хорошо знал о ее слабости: она очень любила настоящие книги из прошлого. Он не сомневался, что ей понравится эта история, и оказался совершенно прав. Она была просто влюблена в эту книгу, прочла ее за прошедшие две стазуры дважды от первой до последней страницы. Она ее просто проглотила, чтобы хоть как-то унять сумятицу в голове.

Мысли Сиобан были прерваны сообщением из громкоговорителя, которое извещало о том, что шаттл будет принят в доках космической станции через несколько мизур. Аргонка вздрогнула и быстро запихала книгу в деловую папку, бывшую ее единственным ручным багажом. Она попыталась разглядеть Храм, но снаружи, как и прежде, ничего не было видно, кроме отдаленных туманов и незнакомых конструкций, медленно образовавших вокруг шаттла полукруг. Вероятно, автопилот, замедлив ускорение, поворачивал нос космолета снова в направлении полета, как того требовали протоколы приземления современных посадочных каруселей.

— Ну что ж, все это действительно интересно, — сказала женщина, сидевшая у окна с другой стороны прохода.

В самом начале полета она представилась как командир Дитта Борман. Это была плотная, мускулистая и крайне деятельная особа с коротко стриженными соломенными волосами и энергичным круглым лицом. Она и Сиобан были единственными пассажирами на борту шаттла.

— Еще пару возур тому назад я бы чем угодно поклялась, утверждая, что гонеры — просто сумасшедшие. А сейчас я уже не вполне уверена в том, кто же здесь на самом деле сумасшедший!

— Уж мы-то с вами точно нет, — сказала Сиобан и тихонько засмеялась, — или все же?..

— Я бы попросила! Естественно, не мы! Хотя, вероятно, это кое-что объяснило бы. — Дитта Борман тоже усмехнулась. — Например, почему управление моей службы содержит здесь целое учреждение. Это же совершенно не имеет смысла!

Сиобан пожала плечами. «Пусть это будет для нас сюрпризом». За свою долгую жизнь она повидала и пережила много такого, что на первый взгляд казалось абсолютно бессмысленным. Она посмотрела в лобовое стекло, где как раз в это время навстречу шаттлу протянулся посадочный мостик, в который космический корабль плавно вписался. Еще до того, как мостик втянул шаттл в посадочную карусель станции, Сиобан успела мельком заметить какую-то размытую проекцию, похожую на голубой шар, мерцающий на темном фоне гигантской космической установки. Освещение внутри корабля внезапно резко усилилось, и Сиобан пришлось зажмуриться.

— Проклятье! — выругалась Дитта Борман. — Это так типично для военно-морских сил! — Потом она хихикнула и встала. — Ну ладно. Вперед!

Спустя несколько мгновений Дитта с Сиобан уже осматривались в посадочной зоне Храма, неожиданная скромность которого разочаровала их обеих. Они почему-то ожидали, что как техническое, так и дизайнерское оформление космического Храма будет сильно отличаться от оформления других станций. Зона прибытия блистала чистотой и была очень функциональна, точно так же, как и повсюду в Планетарном Сообществе. У входа в коридор женщины встретили небольшую компанию оживленно беседующих представителей различных народов, которая производила впечатление частной туристической группы, хотя вряд ли такое было возможно. Как бы то ни было, космический корабль, из которого вышла группа, был аргонским военным шаттлом! Не все члены группы смогли взойти на модуль без дополнительной проверки. Проблем не было только у аргонцев и боронцев, некоторых теладинцев отправили в импровизированную таможенную зону. Сплит, который, казалось, как-то совсем не вписывался в эту компанию, когда его послали на сканирование, показывал жесты, означавшие возмущение, но в конце концов подчинился и вскоре тоже, сопя и фыркая, вступил в коридор.

Между двумя высокими арками ворот, ведущими внутрь станции, Сиобан увидела двух аргонцев в светло-серой военной форме, вооруженных длинноствольными бластерными винтовками и недоверчиво наблюдавших за всем, что происходило во внутренней посадочной зоне. По сути дела, Сиобан ничего не знала ни о гонерах, ни об их обычаях, но ей показалось странным, что они терпят солдат прямо в своем Храме, своем святилище.

— Это ваши люди? — спросила она у спутницы, указав кивком на вооруженных людей.

— Военная полиция, — коротко ответила Дитта Борман, словно это должно было все объяснить.

Сиобан хотела задать еще один вопрос, но не успела, потому что в этот момент из толпы, собравшейся у арки, показалась сутулая фигура доктора Вондрана. Его сопровождали молодая женщина с длинными светлыми волосами и мальчик, не старше семи язур, с очень умными глазами.

— Сиобан! Рад видеть тебя здесь!

— Рано радуешься, Руф! — ответила она.

— Почему бы и нет? Ты же знаешь, я реалист. А вы, полагаю, командир Борман? — Получив кивок как подтверждение своего предположения, доктор Вондран продолжал: — Командир-сан, меня просили проинформировать вас о том, что ваш коллега майор Селдон вместе с полковником Данной прибудут со следующим шаттлом.

— Полковник Бан Данна из тайной разведки? Это же… Слушаюсь, сэр!

Дитта Борман звонко щелкнула каблуками. Если задействован Бан Данна, заместитель руководителя военной тайной разведки, значит, дело предстоит крайне важное!

Доктор Вондран представил красивую блондинку из своего сопровождения как Нину Гардна, ассистентку Ноя Гаффелта, Верховного Хранителя. Сиобан этот титул ничего не говорил, и она тут же решила уточнить.

— Мы, гонеры, называем себя Хранителями Истины. И вы легко можете догадаться почему, — объяснила Нину Гардна, сопровождая слова очаровательной улыбкой. — А Верховный Хранитель — главный из нас.

— Так сказать, духовный вождь вашей религии? — спросила Сиобан.

— Нет, абсолютно светский, — покачала головой Нину. — Считать, что наша вера есть нечто чисто духовное, то есть религия, стало, к сожалению, довольно распространенным заблуждением. Но это не так. Если вы гонер, вы имеет полное право верить в Яхве или, например, в Святую Трехмерность. Главное то, что вы признаете исторические факты из прошлого Земли и наше земное происхождение.

— Но ведь, несмотря на ваши уверения, можно сказать, что все аргонское правительство поменяло свою веру в пользу гонеров, подписав единогласно Решение о Восстановлении Истины?

— Дорогие дамы, не будем сейчас углубляться в эти дебри, — прервал их доктор Вондран, на тонких губах которого играла жесткая улыбка, живо напомнившая Сиобан усмешку молодого Руфа Вондрана, которую она видела больше сорока язур тому назад. — Вначале мы должны доставить вас к месту вашего проживания. Как только прибудет полковник Данна, состоится первая неофициальная встреча. Следуйте за мной!

— Эй! — воскликнул мальчик, когда ученый уже направился к выходу. — Вы забыли обо мне! Меня зовут Йон Батлер, я брат Нину.

— Не будь таким нескромным, — улыбаясь, пожурила Нину сводного брата. — Разве тебя забудешь!

— Привет, Йон! Значит, ты тоже Хранитель? — спросила Дитта Борман у мальчика, который энергично закивал в ответ.

— Ясное дело!

— И Хранитель Ворот?

Йон криво усмехнулся, не зная, что ответить. Ему сразу же понравилась толстая женщина-военный. Как относиться к доктору Норман, ученой женщине с голубыми волосами, он для себя еще не решил. Она только коротко кивнула ему, но, казалось, почти не обратила на него внимания. Конечно, он ведь всего-навсего маленький мальчик, а она взрослая женщина… притом невероятно красивая.

— Все, уходим. Мне кажется, мы тут загораживаем путь другим, — сказала Дитта Борман.

Спустя ровно две стазуры прибыл следующий шаттл. Сиобан едва успела заказать через пищевой автомат стакан сока ордано, как полковник Данна уже вызвал ее на первое совещание. Одним глотком она выпила сок, вытерла губы тыльной стороной ладони и отправилась в конференц-зал. Она твердо решила выложить им все начистоту. Большинство обычных людей, приняв такое решение, вероятно, чувствовали бы ужасную нервозность, но не Сиобан. Любое поднимающее голову беспокойное чувство тут же подавлялось злорадным предвкушением того, как вытянутся лица ученых и представителей правительства, когда они узнают правду о докторе Сиобан Норман, такой знаменитой, такой авторитетной…

Лицо Бана Данны абсолютно ничего не выражало, но было очевидно, что он, лишь недавно получивший звание полковника тайной разведки, просто не находил слов. Все остальные участники совещания — доктор Вондран, сенатор Гуннар и астрофизик доктор Зак Фолкна — смотрели на Сиобан так, будто она была привидением. И лишь на лицах Лар Асанейи, ученой дамы, присланной Королевством Борон, и Хранителя Гаффелта начало отражаться понимание того, что открыла им всем Сиобан.

— Значит, если я правильно понял, уже во времена моей бабушки мы могли бы иметь прыжковую технологию, — бесстрастно констатировал Бан Данна. — Отдаете ли вы себе отчет, доктор Норман, что это означает? Уже давным-давно можно было бы решить проблемы с ксенонцами. Давным-давно.

— Боже милостивый, так ведь не было бы вообще никаких ксенонцев! — бросил реплику Нан Гуннар.

Сиобан посмотрела на всех по очереди, хотела что-то возразить, но ее опередила представительница Королевства Борон:

— Прекрасная, синеволосая, эстетическая женщина поступала, делала и творила совершенно правильно. Безвозвратно уничтожать ксенонцев было бы неверно с точки зрения этики и своего рода преступлением по отношению к равенству мыслящего бытия.

Ной Гаффелт кашлянул. Когда он поворачивал голову, чтобы посмотреть на Гуннара и Данну, его длинная седая борода шелестела, скользя по грубой накидке.

— Я тоже считаю, что доктор Норман приняла единственно правильное для того времени решение. Ведь до сих пор ксенонцы небезуспешно выкрадывали любую вновь разработанную нами технологию и использовали ее в своих неблаговидных целях. Достаточно вспомнить об октаэдре данных, маскировке гравидаров и многом другом!

— Чипы-рабы, — добавил Зак Фолкна, — мысленное управление космическими кораблями, только в противоположном направлении. Спасибо большое!

— Пожалуйста! Вы знали об этом, Фолкна-сан? — резко спросил сенатор Гуннар.

Не так давно тайная разведка узнала, что существовали некие преступные организации, которые ради получения прибыли готовы были бездумно привести на край гибели все Планетарное Сообщество. Чипы-рабы были одной из их последних отвратительных новаций, которая, к счастью, не успела найти широкого применения.

— Прошу вас, сенатор. — Фолкна показал прикрепленное на лацкане его кителя удостоверение комитета общественной безопасности. — Третья степень секретности. Вам это о чем-то говорит?

Сенатор пробормотал нечто невнятное и замолчал.

— В любом случае, — сказала Сиобан, рассчитывавшая на более бурную реакцию, — я могу в течение нескольких язур перевести NQG-инвариантность в NQG-равность. И это никак не повлияет на закон.

— Да, только нужно будет наконец применить его на практике, а не оставлять лежать в виде теории в углу, где он соберет на себе пыль многих деказур, — хихикнул Фолкна. — Уже только ради этого вы получите грант от Политехнического института.

— Она должна предстать перед военным трибуналом, а не гранты получать, — недовольно сказал Бан Данна.

Сиобан кивнула. Это была именно та реакция, на которую она рассчитывала.

— А вместе с ней целых два поколения астрофизиков, полковник, — перехватил инициативу доктор Вондран, который для себя уже все решил: он примет сторону Сиобан. — В любом случае никто из нас не смог разгадать NQG-инвариантность. И это несмотря на то, что астрофизика является третьей по значимости наукой среди военных научных дисциплин.

— Все дело еще и в том, — сказал Данна, — что никто из нас не может быть уверен в том, что доктор Норман на нашей стороне. Почему бы ей снова не насыпать звездной пыли в глаза ученых, занятых работой над проектом?

— Если бы я хотела это сделать, то не сидела бы сейчас здесь, полковник, — холодно возразила Сиобан. — Не забывайте, что это вы пригласили меня на совещание, а не наоборот. Большинство современных астрофизиков даже не подозревают о том, что я вообще еще жива. Я могла бы совершенно спокойно остаться дома на Аргон Прайм. — Она презрительно посмотрел на Данну. Непонятно, почему такой незрелый и неумный мужчина принадлежал к руководству тайной разведки.

Взгляд Данны напоминал взгляд человека, который нечаянно проглотил насекомое. Ему очень не нравилась эта синеволосая дама-ученый, причем не понравилась с первого взгляда. Она была высокомерна, надменна и неестественна. Похоже, сенатор Гуннар испытывал схожие чувства, если Данна правильно истолковал реакцию своего непосредственного начальника. Какая жалость, что ученые были так снисходительны к этой высокомерной аргонке!

— Ну хорошо, доктор Норман! — снова взял слово сенатор Гуннар. — Каждый из нас имеет право на ошибку, каждый может изменить свою точку зрения. Хотя сорок язур… срок более чем достаточный. Если доктор Вондран, доктор Фолкна и Лар Асанейя согласны, я могу поздравить вас с началом работы над проектом «Предвидение». Что там у вас, Данна?

Полковник вздрогнул:

— Что? Ах да, да!

— И еще одно, доктор Норман-сан, — продолжил сенатор, — для завершения ваших работ мы не сможем предоставить вам целую язуру. Вы должны понять: мы народ смертный, а потому мыслим не в столь эпохальных масштабах.

Сиобан сжала губы и выдавила из себя приветливую улыбку. Как она ненавидела это понятие: «смертные»! Оно было таким поверхностным и доказывало, что сенатор, несмотря на показное дружелюбие, не имел ни малейшего представления об участи долгожителей. Лар Асанейя посмотрела на Сиобан своими огромными ясными глазами, как будто совершенно точно представляла себе, что сейчас чувствовала Сиобан. Неожиданно щелкающий звук вырвался из мембраны ее защитного экологического костюма и на какую-то долю сезуры прозвенел в конференц-зале как высокий звук лопнувшего ксилофона.

Глава 29

Прибыль есть основа любого социального сообщества. Прибыль заменяет собой любое социальное сообщество!

Бомандрола Сизинфинос Нианделей Восьмой.

Приложение к приказу по предприятию

Кто-то высверливал тупым сверлом дыру в виске Елены, наискосок, прямо в мозг. Глаза болели так, что казалось, будто их выковыривают из глазниц вилкой. Тошнота скрутила желудок, отвратительная горечь поднималась по пищеводу. И несмотря на непроглядную тьму, ей казалось, что все вокруг кружится, как на карусели, по кругу и по кругу, быстрее и быстрее. Елена попыталась резко вдохнуть, чтобы хоть чуть-чуть унять тошноту, но это не помогло. Она откатилась в сторону, и ее стошнило. Теперь космолетчицу охватила ужасная слабость, и только через несколько мизур она сумела, дрожа всем телом, проползти немного вперед. Хватая воздух ртом, она лежала на животе. Жгучий холод проник в ее сознание, пронзил тысячами ледяных иголок бедра, колени, живот, добрался до груди, рук, плеч и щек.

Кто-то ее раздел, она лежала совершенно нагая. Кто бы это ни сделал, он явно хотел убедиться, что при ней нет никакого оружия, а также каких-либо других подручных средств или приборов. Она с трудом приподнялась, опираясь ладонями о пол. Резкая боль пронзила ее руку, напомнила о себе, отозвавшись в сломанном указательном пальце.

Каким-то образом ей удалось встать на колени. В этой позе, на полусогнутых руках, со свисающей головой, хрипящая и кашляющая, она оставалась какое-то время. Медленно, очень медленно возвращались связные мысли, сотканные из отдельных лоскутов. Одновременно с прояснением сознания пришло и еще одно ощущение: вся левая половина ее тела представляла собой одно больное место. Создавалось впечатление, что от щиколоток до горла вся она состояла из ушибов, кровоподтеков и синяков.

Постепенно возвращались и другие чувства. Рядом кто-то стонал. Сезуру спустя она поняла, что слышит свой собственный голос. Ледяной пол под нею был металлическим, ребристым и очень грязным. В помещении плохо пахло: так обычно пахнут человеческие тела после перенесенных пыток. Где же она находилась? Не меняя позы, Елена попыталась применить технику медитации, которой занималась ежедневно вот уже много лет. Сначала она овладела своим дыханием, потом ей удалось остановить головокружение. Все органы вели себя на удивление послушно. Насколько это было возможно, она старалась не обращать внимания на сверлящую и грызущую головную боль, которая, как колокол, стучала в висок. Постепенно ей удалось справиться и с тошнотой. И хотя это ощущение ушло не полностью, она все же могла дышать, не опасаясь того, что в любой момент ее снова стошнит.

Дата добавления: 2015-06-04