Он стал прогуливаться по парку, присматриваясь к другим лю­дям. В конце концов, это был

Старик Молигрубер начал медленно собирать разбросанные ящики и деревяшки, раздраженно бормоча себе под нос: «Джарви — кучер — за кого, интересно, он меня принимает, если решил, что я поверю во все эти байки? И если это правда, что его прабабушка, или кто там еще, была замужем за кучером, то как случилось, что этот парень получился таким придурком?» — «Ага, — продолжал он бор­мотать себе под нос, и его лицо становилось все более мрачным и злым, — это, наверное, потому что он англичанин». Он присел на ящик и полез в свой контейнер за новым сэндвичем, но злость нас­только душила Молигрубера, что он не смог продолжить свою трапе­зу. Затолкав остатки еды назад в контейнер, он отправился в парк, чтобы напиться воды из-под крана.

Старик Молигрубер ощутил внезапный прилив ярости. Он не мог дольше выносить присутствия этого англичанина-краснобая, во­зомнившего себя главнее самого Бога. Потому он вскочил и закричал: «Убирайтесь вон, мистер, идите восвояси, катитесь к чертовой бабуш­ке или я брошу вас в тачку и отвезу на свалку, где вами займутся другие ребята». С этими словами он схватил в руки грабли и стал наступать на мужчину, который мгновенно вскочил и стал пятиться, спотыка­ясь об ящики. Оступившись, он упал на пол и начал барахтаться между ящиками, но не задержался там надолго. Взглянув на лицо Молигрубера, он подскочил как на пружинах и стал убегать что было сил.

С каждой минутой мужчина раздражался все больше. «Не хотите ли вы стать на пути у средств массовой информации? Не знаете ли вы, что журналисты обладают правом идти куда угодно, к кому угодно и задавать какие угодно вопросы? Я проявил большую щедрость, пред­ложив вам деньги за информацию. Но это ваша обязанность: расска­зать все, что вам известно, представителю прессы».

Мужчина на минуту задумался, а затем решил, что ничего страш­ного не произойдет, если он откроется этому старику. В конце концов, скорее всего, он больше никогда с ним не встретится. Собравшись с духом, он заговорил: «Я происхожу из древнего английского рода, насчитывающего множество поколений. Давным-давно моя прабаб­ка по материнской линии удрала в Лондон с кучером. В те времена кучеров называли «джарви», и потому с тех пор всех отпрысков муж­ского пола в моей семье стали называть «Джарви» в память об этом прискорбном случае».

Старик Молигрубер продолжал бесстрастно жевать свой сэнд­вич, разбрызгивая томатную пасту и что-то бормоча себе под нос. В одной руке он зажимал сигарету, в другой руке держал сэндвич. Он поочередно то затягивался сигаретой, то кусал сэндвич. Затем он произнес: «Джарви, говорите? Никогда не слышал такого имени. Не знаю даже почему».

Кто я такой? — переспросил он. — Я всегда считал, что каждому должно быть известно, кто я такой. Я представитель самой престиж­ной издательской фирмы Англии и хочу узнать жизненную историю писателя во всех подробностях. Меня зовут Джарви Бумблекросс».

Итак, Молигрубер ухватился за свою тачку, удостоверился, что та пуста, ухватил свою метлу, удостоверился, что метла его собственная, и покатил тачку по тротуару навстречу новому дню.

Молигрубер поднял улыбающееся лицо и взглянул в глаза призе­мистому человеку, который, несмотря на малый рост, был все же выше Молигрубера. «Ну да, Шеф, — произнес он, — можешь сам прочесть эту книгу и еще целую кучу таких же, а затем скажи мне, есть ли какая-то жизнь после этой. Если я иду по тротуару и вижу рыбью голову, валяющуюся там, я поднимаю ее и бросаю в тачку, и никто мне не говорит, что рыба будет жить еще одну жизнь». Он отвернулся и в сердцах плюнул на пол.

На следующий день Молигрубер приступил к работе с неболь­шим опозданием. Когда он зашел на станцию, чтобы взять свою тачку, то услышал, как его окликнул мусорщик из кабины подъезжа­ющего мимо грузовика: «Привет, Моли! Вот здесь кое-что для тебя. Ты все время спрашивал о том парне, так вот что он сочиняет. Мо­жешь прочесть». И с этими словами он бросил Молигруберу книгу в мягкой обложке. Она была озаглавлена «Ты вечен».

Они одновременно подняли глаза к часам и тут же засуетились. Прошла уже целая минута, после того как они должны были закон­чить работу. Целую минуту они работали бесплатно! Быстро сорвав с себя рабочие комбинезоны, они переоделись в свои обычные костю­мы и бросились к своим автомобилям, чтобы покружить по улицам города от нечего делать.

Вскоре мусоровоз подъехал к молигруберовской тачке, и два му­сорщика забросили ее в кузов. «Подсаживайся, старик, — обратился к Молигруберу один из них, очевидно шофер, — мы подбросим тебя до станции». Молигрубер забрался в грузовик. Он ничего не имел против того, что приедет на мусоросборник на пятнадцать минут раньше положенного срока.

Как раз в этот момент грузовик, забирающий мусор, подъехал вплотную к тротуару и его автоматический подъемник пришел в действие. Пронзительный шум заглушил слова уборщика. Молигру­бер умел проявить удивительную находчивость там, где пахло деньга­ми. Он протянул своему приятелю пустую пачку из-под сигарет и карандаш со словами: «Нарисуй-ка ты мне здесь этот номер. Я никому не стану говорить, кто дал его мне». Уборщик удивился тому интересу, который проявил старый дворник к этому вопросу, но послушно написал номер квартиры и передал пачку назад Молигруберу. Тот взглянул на нее, поднес руку к виску и засунул пачку обратно в карман. «Я уже должен идти. Нужно выкатить парочку этих контейнеров, чтобы их очистили, — сказал собеседник Молигрубера, — скоро уви­димся». С этими словами он повернулся и зашагал к мусоропроводу. Старик Молигрубер зашагал своей дорогой.

«Скажите, ребята, — обратился к своим попутчикам Молигру­бер, — не знаете ли вы писателя по имени Рампа, который живет в моем районе?»

«Да, — ответил один из мужчин, — мы вывозим немало мусора из его подъезда. Кажется, он употребляет кучу всяких лекарств. Мы забираем оттуда огромное количество всяческих упаковок, баночек, пузырьков и всякого такого. А сейчас, я гляжу, он начал колоться чем-то. Я видел там иглы, на которых стоял штамп «туберкулин». Не знаю, что это такое, но такой на них штемпель. Мне даже пришлось отговаривать одного уборщика, чтобы тот не доносил в полицию об этом. Кто знает, как старик дошел до такой жизни? Может быть, он действительно ширяется?» Мусорщик замолчал, сосредоточенно раз­миная сигарету. После паузы он продолжал: «Никогда не доверял людям, которые любят звонить в полицию. Помнится, около года назад, да, да, почти ровно год назад случилась совершенно дикая петрушка. Уборщица нашла на свалке баллон от кислорода, и хотя, понятное дело, баллон был совершенно пустой — даже клапана на нем не было, эта баба позвонила в полицию, затем стала обзванивать все больницы, пока после этой суматохи не выяснилось, что все совер­шенно законно. В конце концов, люди не пользуются кислородными баллонами, если они не больны, не так, что ли?»

«Я верю, — пробормотал себе под нос Молигрубер. — Не нужна мне вся эта чепуха. Когда ты умер, так ты умер. Никто тогда не подойдет ко мне и не скажет: "Привет, Молигрубер, ты очень хорошо вел себя при жизни. Вот трон, который соорудили специально для тебя из пустых мусорных ящиков"». Он повертел книгу в руках, пере­вернул несколько страниц, а затем засунул ее во внутренний карман своего жакета. «Чем ты там занимаешься, Молигрубер, что ты вору­ешь?» — раздался хриплый голос, и из-за конторки вышел приземис­тый толстенный человек. Он протянул свою короткопалую руку к Молигруберу и сказал: «Давай». Молигрубер безмолвно расстегнул верхнюю пуговицу жакета, вытащил из кармана книгу и вложил ее в требовательно протянутую руку. «Хм, — многозначительно произнес директор, или управляющий, или кто-то там еще. — Так вот что тебя интересует, а я то думал, что ты можешь думать только о выпитом пиве и о жалованье».

Управляющий повертел в руках книгу, а затем произнес с расста­новкой: «Знаешь ли, Молигрубер, существует множество вещей, от­носящихся к жизни и смерти, которые мы вообще не понимаем. Моя половина — она настоящая охотница до этих книг. Она прочитала все вещи, которые написал этот парень, — так вот, моя половина утвер­ждает, что все, о чем там говорится, — чистая правда. Моя женушка вроде ясновидящей. С ней произошла парочка подобных случаев. Так вот, когда она начинает говорить об этом, у меня мурашки по коже ползут. Да чего там, всего лишь два дня назад она так напугала меня рассказами о призраках, что я должен был выйти из дому и пропус­тить стаканчик-другой. И когда я возвращался после этого обратно ночью, то боялся собственной тени. Но мы тут заболтались, приятель. Давай возвращайся побыстрее на свой участок, ты и без того опоздал. Я не стану записывать тебя в журнал в этот раз, так как сам отвлек тебя, но давай двигайся. Одна нога здесь, другая там! Ну, давай!»

Да, это был нелегкий день. Целая толпа школьников прошлась по улице, оставляя у обочины груды мусора. Старик Молигрубер бормо­тал под нос проклятия, нагибаясь за бумажками от конфет, за оберт­ками от шоколадок и всей той дрянью, которую оставила после себя эта «стая деточек». Вскоре его маленькая тачка наполнилась до краев. Тогда он остановился на минуту и, опершись на метлу, стал изучать архитектуру ближайших зданий. Устав от этого занятия, он перевел свой взгляд на дорогу. Мимо тащили на тросе сломанную машину. Услышав бой часов, Молигрубер передвинул сигарету из одного угла рта в другой и отправился на обед в маленькую будку, стоящую в парке. Он любил обедать там, в стороне от остальных людей, сидящих на траве и оставляющих за собой мусор.

Молигрубер заковылял по дороге, толкая перед собой тачку. Дой­дя до будки, он порылся в карманах, достал ключ и, открыв им боко­вую дверь, вошел вовнутрь. Он отодвинул в сторону свою тачку со вздохом облегчения и присел на ящик из-под цветов — тот самый ящик, в котором когда-то прибыли цветы для парка. Он начал рыться в своем «контейнере для ланча», когда заметил, что на порог упала чья-то тень. Подняв голову, он увидел, что тень принадлежит именно тому человеку, которого он ожидал встретить. Мысль о деньгах сразу согрела его душу.

Человек вошел в будку и присел на ящик. Он сказал: «Итак, я пришел за информацией, которую вы должны были раздобыть для меня». При этом он достал из кармана бумажник и стал перебирать в руках банкноты. Старик Молигрубер угрюмо взглянул на него и про­изнес: «А кто вы такой, мистер? Мы, дворники, не сообщаем инфор­мацию каждому встречному - поперечному. Мы должны точно знать, с кем мы говорим». С этими словами он впился зубами в свой сэнд­вич, из которого во все стороны брызнул кетчуп и прочие компонен­ты. Мужчина, рассевшийся на ящиках, при этом поспешно вскочил и отступил на несколько шагов. Что мог этот человек рассказать о себе? Мог ли он сказать, что каждый должен сам догадаться, что он выходец из Англии и когда-то обучался в Итоне? Правда, он учился в Итоне не более недели, по той причине, что как-то раз в ночной темноте пере­путал жену домовладельца с горничной, а это имело весьма печальные последствия. В общем-то его исключили почти при вступлении. Од­нако в анналах Итона его имя было увековечено. Он любил утверж­дать, что учился в Итоне, и это было абсолютной правдой!*.

Старик Молигрубер сказал, поразмыслив: «Итак, вы хотите напи­сать что-то о жизни того парня? Но я слышал, что о его жизни и так написано предостаточно. Из того, что я слышал, мне показалось, что вы, газетчики, сделали его жизнь совершенно невозможной. А он-то не причинил мне никакого зла». — «А теперь взгляните на это, — с этими словами Молигрубер протянул сэндвич под нос собеседнику, — видите: весь хлеб в типографской краске. Как мне теперь его ку­шать? Какой смысл покупать газеты, если краска не держится на них, как должна держаться? Никогда не любил вкуса типографской крас­ки!»

___________________________________________________________________________________

* Итонский колледж, одна из самых знаменитых привилегированных школ Англии, был основан Генрихом VI в 1440 году. — Прим. переводчика.

его законный перерыв на обед. Вдруг на тропинке показались фигуры двух или трех священников. Они толь­ко что вынырнули из-за угла, а до этого их скрывали деревья. «Сын мой, — обратился один из них к Молигруберу, — не мог бы ты подсказать, где находится хм, хм... общественное место для мужчин?» Старик Молигрубер, все еще пребывавший в дурном настроении, ворчливо ответил: «Нет здесь таких мест. Вам следует заскочить в какую-нибудь гостиницу и сказать там, что вам приспичило. Вы, на­верное, прибыли сюда из Англии, где они есть на улицах, а у нас их нет на улицах, потому вам следует зайти на заправочную станцию, или в гостиницу, или еще куда-нибудь».

Дата добавления: 2015-06-04