Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Ствиями, есть ли что-нибудь еще в жизни? 3 страница




Наш мир удивительно уникален. Уникален во всем. И в том, что планета удалена от Солнца на расстояние, достаточное для обеспечения живого мира теплом и светом, тем, что есть вода и воздух. При перепаде температур от минус 273 градуса в космическом пространстве, до десятков миллионов, внутри звезды, наш мир существует в узенькой полоске этой гигантской шкалы, занимающей всего-то 30-40 градусов. Как мы попали в этот промежуток? Кто-то очень мудрый дал нашей планете свободную воду и в почве, и в воздухе, и в морях... Кто-то создал растительность, животных и, в конце концов, вершину эволюции - человека. И когда человек “разумный” задумался над тем, откуда он и зачем, то с удивлением узнал, что современная цивилизация существует всего-то несколько тысяч лет, в то время как Вселенная живет миллиарды.

А что было раньше? Мы не знаем. А от ответа на этот вопрос зависит знание того, что будет потом. Кто-то создал человека, этот “венец” природы, который, в конце концов, погубит свою мать - Землю, со всей ее бесценной красотой и богатствами. Миллионы лет природа развивалась гармонично, и все в ней было прекрасным, и каждая ее частичка служила для другой, и это до тех пор, пока не появился человек и не начал ее переделывать, перекраивать, так сказать “покорять”. С этого момента и началась ее гибель и, несмотря на то, что человек, в конце концов, это осознал, он не может остановиться. Процесс уничтожения продолжается еще большими темпами.

Вниз по течению реки Москвы, всего в двух километрах от стапеля, дымят десятки труб Воскресенского химкомбината, обволакивая вокруг все пространство красочными дымами от свинцово-белого до оранжевого и ярко красного цвета. Под хвостом этого дракона ничего не растет. Но мы не думает об этом. Нам нужна серная кислота, много кислоты, нужны разные удобрения и, наконец, фтористые соединения алюминия, и прочие ценные продукты. Нам все нужно, и никто не думает, какой это ценой дается. Грубо говоря, всем на все наплевать, лишь бы побольше и подешевле. Есть где-то СЭС и представители службы экологии. Но, получив очередные штрафы, они на время успокаиваются. Создается впечатление, что этим службам выгодно нарушение экологии, ибо оно их “подкармливает”.

После прочтения книги “Отчаянное путешествие” Колдуэла, мне грезится зеленый, покрытый кокосовыми пальмами тихоокеанский остров, с каемкой из ярко светлого песка по побережью. Какой-нибудь, Апия, где все натуральное, чисто Земное. Что еще нужно простому человеку? Но ведь и туда дойдет наша цивилизация”, и французские атомные бомбы продолжают губить окружающую природу, и в недалеком будущем вырастут на этих островах только “Ефремовские черные маки”.

- Эй, на яхте, - прервал мои раздумья чей-то громкий, незнакомый голос. - Это вы строите?

Внизу, около яхты стояло два человека, мужчина и женщина. Они осматривали набор яхты.

- Да, - нехотя ответил я им, оторванный от приятных видений тихоокеанских островов. - А что вам нужно?

- Пришли посмотреть, а то ходят разные россказни о том, что в нашей деревне строится что-то невероятное, и мы хотим поговорить с вами.

- Пожалуйста, смотрите, - начал я спускаться со своей “смотровой вышки”, чтобы пообщаться с любопытными, тем более что в последние осенние дни, посетители меня не баловали

- Титов Владимир, - представился он, - а это моя Федоровна.

Я поздоровался и посмотрел на этого, еще вроде молодого человека, с круглым мясистым лицом. Жена его, моложе или просто умеет ухаживать за собой, была симпатичной полной женщиной, со спокойным лицом, с выражением полного достоинства.

- Пожалуйста, смотрите, - повторил я.

- Я тоже хотел строить яхту, - начал Титов, - уговорил директора химкомбината выделить необходимые материалы, но не получилось. Я одно время жил на Тихом океане, и мне хотелось что-то сделать и поплавать. Но я один не сумел, а никто в городе меня не поддержал. Так все и пропало.

- А где вы учились, что заканчивали?

- Среднюю школу почти закончил. Но я бывал на кораблях. Ничего особенного в них нет. Я бы построил. Что там мудреного.

Предо мной стоял самоуверенный мужчина, лет так 35-и, среднего роста, лицо полное с толстыми губами, в очках с большим увеличением. За большими линзами трудно было уловить выражение его глаз. В нем чувствовалась сила, но спортсменом он не выглядел, так как в нем чувствовалась инертность и медлительность. Разговаривал он свободно, резко менял темы и был чрезмерно многословен. По его суждениям о том, что он говорил, было сразу видно, что знания его поверхностные. Просто он нахватался некоторых сведений из газет и подслушанных разговоров начальников и бравировал ими. Он свободно “оперировал” фамилиями многих городских и комбинатских руководителей, как будто он был со всеми ими знаком. Я был удивлен, узнав, что он работал на комбинате грузчиком. Его супруга, все время молчала. Она рассматривала яхту, молча, слушала своего супруга и мои замечания. Это было полная, миловидная женщина, посвятившая себя семье и уходу за мужем, который, как потом я узнал, приносил ей немало хлопот.

Я буквально в двух словах рассказал Титову о своей мечте, о том, что сделал за этот первый год, вернее за лето. Набор был крепкий, хорошо проварен и представлял собой смешанную продольно-поперечную систему. Единственно, что было плохо, так это ржавчина. С ней предстояло бороться, но это уже на будущее лето.

Титов опять начал рассказывать о своей попытке строить яхту, но оказалось, что у него даже чертежей не было, так что он ее и не начинал. Это была блажь, которая, как ни странно, сказалась на моих взаимоотношениях с директором химкомбината, Докторовым Николаем Ивановичем. Он обжегся на одном прожектере и никак не мог поверить, что я все это делаю серьезно.

- Я сейчас свободен, - сказал Титов. - Могу, если не возражаете, вам помогать в строительстве яхты. Я всех знаю, я все умею делать, так что помогу. Я могу достать на комбинате все, что необходимо для яхты. Там всего навалом. Директор у нас голова. Без него никто ничего в городе не может. Его все слушаются и председатель исполкома, и секретарь горкома партии. Он в Воскресенске построил пригород - черемушки и большой ледяной дворец спорта. ”Химик”. Это его команда, он ее создал и поддерживает.

Он говорил, говорил, не переставая, сыпал обещаниями, рассказывал о больших связях и знакомствах, так что меня вдруг охватило радостное чувство от того, что у меня появился столь авторитетный помощник из аборигенов. Но по мере его болтовни, это чувство начало постепенно пропадать, так как у меня пропало ощущение реальности, и я вдруг просто подумал, а не болтун он? Есть такой разряд людей, которые все знают, все умеют, со всеми знакомы и им все нипочем..., а на деле - шиш. Но я понимал, что мне прислал его “господин” случай, и надо принять его таким, какой он есть. Выбора-то все равно у меня не было.

Я пригласил его приходить на стапель, показал ему чертежи яхты и посвятил в планы очередных работ. Вскоре мы встретились у меня дома, где я показал ему свои навигационные карты, где была разработка маршрута плавания, и рассказал все о своей мечте. Раз он бескорыстно собирался помогать мне, то я просто обязан был ввести его в курс всего комплекса вопросов. Я сыграл на его самолюбии и нашел благодатную почву. С течением времени я узнал его больше, но парадоксальный факт, чем я больше его узнавал, тем больше теневых, отрицательных черт в нем проявлялись. Почему? Не понимаю.

Зима прошла незаметно, мы ничего особенного не делали. Я опять много занимался разработкой деталей и приспособлений, делал чертежи, так как они нужны будут при заказах на заводе. Изучал литературу по яхтингу, судовые конструкции. В общем, как двадцать лет назад, я снова учился. Титов приходил редко, в основном в субботние дни. Помогал пока делать грубые работы, которые можно сделать в холодные зимние дни. Летом он зачастил ко мне и, поняв его желание быть представителем “фирмы” строящейся океанской яхты, я стал посылать его на заводы или в учреждения с просьбой помочь или что-то достать. Он брал папку с чертежами и письмами, напускал на себя серьезный вид и уходил. Возвращался он редко и почти всегда под “градусом” На стапеле он самостоятельно ничего стоящего сделать не мог. Мог быть помощником, но быстро остывал, бросал, где попало инструмент и уходил. В конце концов, он совсем ушел.

Второе лето вообще для меня было тяжелым. То повышенное внимание ко мне со стороны многих людей, вызванное неординарным желанием построить яхту в этом городе, далеко от моря, и совершить одиночное кругосветное плавание - пропало. Оно не могло быть долгим, как и всякая другая сенсация. Люди к этому привыкли, им это приелось. Их перестало интересовать то, что не меняется. Яхта не была построена и их абсолютно не интересовало почему. Ее нет! Обещанного фокуса нет, так о чем разговор. Это привело к тому, что мне начали отказывать в элементарной помощи, и я полностью перешел на самообслуживание - делать все самому и финансировать свое предприятие тоже самому.

Став в тупик в вопросе продолжения строительства яхты, я пока занялся строительством стапеля. Закупил доски из отходов на лесопилке комбината, купил рубероид и потихоньку построил большой сарай, громко наименовал его стапелем, Высота его была внушительной - шесть метров, длина -14, а ширина - четыре с половиной метра. Внутри сделал верстак, провел электроосвещение. Долго думал, как назвать свою судоверфь, но так и не придумал и жил без фирменной вывески. Титов приходил иногда проведать, но работать не соглашался, пропало желание.

Когда появилось сообщение в газетах о моей подготовке к кругосветному плаванию, Титов пришел ко мне, и я разрешил ему работать. Вот уж когда проявился его талант “говоруна”. О чем и ком только он не рассказывал, и, естественно, везде он был первым лицом. Главным. Умение говорить и преподнести себя, свои “обширные” знания, в этом был его неиссякаемый «талант», неоцененный и пропавший в безвестности.

Я часто думал о том, что в чем-то сильно недорабатывает школа. Действительно, часто бывает так, что хороший ученик, прекрасно успевающий по многим, а то и по всем предметам, в жизни никак не может проявить себя и остается на нижней ступеньке социальной лестницы. А человек, у которого, как говорится, только хорошо подвешен язык, идет вперед, бодро взбирается по иерархической лестнице и прорывается наверх, где, в конце концов, он, полуграмотный человек, вершит судьбами людей, руководит теми, кто умнее его, грамотнее. Кто умеет работать и прекрасно работает, но не умеет постоять за себя и убрать с дороги болтуна - карьериста. С такими людьми, карьеристами-болтунами трудно работать, трудно разговаривать, трудно что-либо серьезное доказать. Он не слышит зов разума. Это для него за семью печатями. Главное для него инструкции и указание сверху:

- Начальник сказал!

- Не положено....

- Можете жаловаться...

Как-то во время работы, не выдержав его болтовню, я сказал:

- Володя, тебе нужно быть секретарем райкома партии, не меньше. Ты уже подготовлен, - выпалил я, доведенный его “ученой” болтовней «до ручки».

- А что, я могу! Все, что они говорят, написано в газетах, а память у меня хорошая, что же еще нужно?

- А если скажешь что-нибудь невпопад?

- Ну и что? Я начальник, мне будет все дозволено, и пусть кто-нибудь попробует сделать замечание.

Я терпел. Все же нас было двое, и я был даже этим доволен.

 

После развода я долгое время чувствовал себя не удовлетворенным. Всю жизнь я трудился и неплохо. Все отдавал семье. За 19 лет супружеской жизни я приобрел только один гражданский костюм, так как жена всегда говорила, что у меня предостаточно военного обмундирования. Все внимание - детям, дому. Жил я в гораздо худших условиях, чем семья. Одно время, когда служил в отдаленной атомной базе, жил на плавбазе, то есть в железной коробке на плаву. В маленьком поселке было только одно общественное место-кафе “Березка” и больше ничего. Не было даже маленького кинотеатра. Домой, в главную базу, сообщение было отвратительное, особенно зимой, когда приходилось переправляться на ледоколе и стоять больше часа в коридоре, так как на палубе было холодно, а кают для пассажиров не было.

В молодости я занимался научно-исследовательской работой, и это мне чрезвычайно нравилось. Когда дома жена была мной недовольна, так как я не любил ходить по гостям, в ее компании я уходил на корабль и там просиживал все время, занимаясь научными работами. По результатам исследования у меня были опубликованы несколько научных работ, из них две в закрытых журналах. Когда меня перевели в часть по атомному оружию, я увлекся атомной физикой, особенно “микромиром”. Одно время мне пророчили преподавательскую работу, но я не имел “мохнатой” лапы в Москве, поэтому и закончил службу на севере. И вот я один. Беспокоило меня и отношение к прошедшим событиям дочери Наташи. Раньше, когда я отдавал все деньги жене, ей тоже что-то перепадало, и она жила неплохо. Но теперь этот ручеек исчез, и она могла перейти на сторону матери и, следовательно, осуждать меня. А уж бывшая жена могла, кого угодно уговорить и перевести на свою сторону. Изображая меня извергом, а себя несчастной матерю двух брошенных детей. (Дочь уже работала, а сын служил в армии).

Было бы все хорошо, если бы строилась яхта, но дела шли очень медленно, не было средств, и я не мог добиться помощи. Летом, я еще не очень переживал, так как было приятно самому работать. Был я мастером на все руки - и плотником, и слесарем, и электросварщиком, и маляром, и строителем, и конструктором.

Часто ко мне приходили посетители, разглядывали пока подобие яхты. Некоторые спрашивали о чем-нибудь, но не все. Многие просто стеснялись. Вечерами приходили парочки, это был их конечный пункт променажа. Обычно они останавливались недалеко от стапеля и смотрели, как я работаю. Вся жизнь работа - вот что такое я. Действительно неинтересный человек.

* * *

Мы тихо сидели рядом, в черной темноте ночи и молчали. Все уже было сказано, и ничто не в силах было изменить нашу жизнь. Это зависело от нас, вернее от меня, а не от кого-то, с чем или с кем нужно было бы бороться. А бороться с собой, это пустое занятие. Я стал сам себе неподвластен.

Я вспомнил, как увидел ее первый раз. О, Боже, как давно это было. Кажется вечность, хотя прошло около двух лет. Был ясный солнечный день, по-моему, в начале лета. Она была в легком, воздушном платьице, чистом и утюженном, а я был в грязной, почти черной майке. Абсолютный диссонанс. Я делал технологический стол, который должен был выдержать большие нагрузки и динамические напряжения от ударов кувалдой. В рваной, когда-то белой майке, в прожженных электросваркой брюках, черный от загара, копоти и усталости, я закреплял столешницу, вбивая в доски двухсотмиллиметровые гвозди.

Она подошла к стапелю со своим молодым человеком, долго молча, смотрела на мою работу и, наконец, спросила:

- Правда, что вы строите яхту?

Я оторвался от работы и уставился на это чудесное видение. Передо мной стояла лучезарная статуя, с такой прекрасной, точеной фигурой, что не верилось что это земное существо, созданное самой природой. Так все в ней было совершенно. Мягкие и приятные черты лица, с совершенной овальной формой. Нежно выраженная талия, не точеная, как у некоторых барышень из журнала мод, а как у греческих статуй. Все тело было покрыто ровным, коричнево-красным загаром. Это признак здоровья и умеренной жизни. Легкое платье без кричащих вырезов, рассчитанных на простачков, говорило о скромности и простоте. Спокойствие и внимательный взгляд свидетельствовали об уме и серьезном отношении к жизни. Она спросила и, посмотрев на меня, покраснела, как бы испытывая неловкость оттого, что своим праздным любопытством, пустяковым вопросом отрывает от работы занятого, незнакомого ей человека. В ней чувствовалось успокаивающее, внутреннее благородство честного и умного человека, уверенности в своей правоте и человека несущего людям добра.

Сколько я видел любопытных, которым все нужно было знать, которые мешали работать, расспрашивали меня, чтобы потом высмеять или заявить, что у меня ничего не получится. Их не смущало, что они вмешиваются в чужую деятельность, которая их совершенно не касается, что они ничем не могут помочь, ничего путного посоветовать. Ничто не смущало таких людишек, так как у них не было ничего святого.

Краска смущения, заливавшая ее лицо, свидетельствовала, что передо мной просто хороший человек, скромный и воспитанный.

- А, правда, что вы собираетесь вокруг света на яхте и один?

Прошло несколько дней, и я опять увидел эту молодую женщину. Странно... Может быть, она случайно оказалась здесь? Но что такое случайность?

Что-то послало ее сюда ко мне - привидение или это случайность?

Я не мог понять, не мог объяснить себе, ни почему она здесь, ни что она собой представляет. Что-то очень хорошее и доброе приходило вместе с ней. Она как бы излучала какой-то свет, что-то притягивало к ней. Несмотря на этот непонятный зов, никаких конкретных мыслей у меня это не вызывало. Просто что-то привлекало к ней, что-то было в ней “не от мира сего”. Самой природой в ней было заложено что-то волшебное, чистое и это все как-то оберегало ее от всего плохого и злого.

Она стояла в стороне и смотрела, как мы работаем. Теперь мне помогал один пенсионер, нанятый мною за весьма умеренную плату. Мы гнули шпангоуты из дюймовой трубы. На площадке лежал большой чертеж поперечных сечений яхты и толстый стальной провод, который мы использовали как лекала. Работа требовала больших усилий и терпения, так как нужно было очень точно изгибать шпангоуты. Через каждые две-три минуты мы производили сверку кривизны по лекалу, и в конце работы, каждого шпангоута по чертежу. Мы чертыхались, как будто это помогало в работе, но когда увидели Галю, прикусили язык и до конца работы молчали, или уж если было невмоготу, то снимали напряжение “культурно” пошумев друг на друга. Когда мой помощник ушел, она подошла поближе и спросила:

- Зачем вы это делаете? Я не все понимаю, но мне кажется, что построить большую океанскую яхту можно только на заводе. Одному человеку это просто не под силу.

Я не знал, что ответить, что-то сковывало меня. Прочим любопытным, которые часто надоедали мне, и, спрашивая из праздного любопытства, заявляя, что яхта утонет, я знал, что и как ответить или в конечном случае послать их к чертям собачьим. В данном случае я понимал, что это не просто любопытство, уж больно тактично она вела себя.

- Сейчас я тоже так думаю и не потому, что не знаю, как строить яхту, а потому, что это требует неимоверных сил и времени. Конечно, лучше строить яхту на заводе, но у меня просто нет средств. А кто мне их даст? Естественно, что я один ее никогда не построю, но я рассчитываю на помощь от предприятий. А они помогут мне только тогда, когда убедятся, что это серьезно и что у меня есть поддержка от общественных организаций.

Она внимательно слушала меня, не перебивая, наверное, чтобы лучше понять суть происходящего. Помолчав, она вновь спросила:

- Почему вы хотите уйти от людей? Ведь одному жить невозможно. Это противоречит смыслу жизни, и вообще несовместимо с человеческим характером. Душа требует общения, как тело - пищи. Вас что-то гнетет? Или Вы хотите кому-то что-то доказать? Я этого не понимаю. Кругом все так прекрасно, люди, природа...

- Все не так просто. Это большой разговор. Но коротко мне кажется, чтобы ощутить прекрасное, нужен труд и чем дело серьезнее, чем тяжелее, чем недосягаемее это чудо, ради которого человек трудится, тем глубже переживания, тем дороже ему содеянное, тем больше радость и счастье. В двух словах этого не выразить. Пример я могу привести чисто материальный. Допустим, вы хотите пить, а вода кругом. Что вы испытываете? Да ничего. А вот если бы вы оказались в пустыне, и дня два-три у вас не было ни капли воды и вдруг бы вам поднесли стакан воды. Какое божественное ощущение. Или вы выбрасываете корочку зачерствелого хлеба. А представьте себе, вы несколько дней без еды, бредете усталая в поисках жилья. В рюкзаке давно пусто, и вы умираете от голода. И вот дают вам эту корочку. Ох, и вкусная она будет. Так и счастье. Чем дольше к нему стремится человек, чем большие усилия он прилагает, тем оно больше, сильнее...

 

Когда появились контуры набора, наше сооружение приобрело некий фантастический ореол. Взметнувшийся вверх нос судна, плавные обводы, со стороны образующие переплетения, я бы сказал, ажурные переплетения труб - восхищали. Что-то было не только красивое, но и таинственное. Уже можно было провести человека вдоль яхты и рассказать, где и что будет. Уже ощущались габариты судна, а они были внушительными.

Лето в этом году было удивительно жарким и мне, после севера, такое тепло представлялось райским. В это лето мы часто купались, прямо около стапеля. Часто ко мне приходил Сережа, иногда с ватагой ребят-одноклассников, которых тянула сюда романтика готовящегося удивительного путешествия. Когда мне было невмоготу и требовалась простая физическая сила, они помогали. Я понимал, что им сейчас не так важна была та работа, которую я делал в данный момент; а важно, очень было важно прикосновение к удивительному, к чему-то таинственному. Это было чем-то особым, навсегда оставляющим неизгладимый след в жизни. Об этом я случайно узнал через двадцать лет...

Я вышел из реки и увидел Галю. Она стояла со своей подругой, которая, как, оказалось, работала вместе с ней. Они разглядывали яхту и о чем-то оживленно беседовали. Галя познакомила нас, но я даже не запомнил ее имени. Ее подруга не произвела на меня никакого впечатления. Да и как могло быть иначе, когда я всегда с какой-то внутренней радостью ждал встречи с Галей. Я быстро оделся в рабочую робу и принялся за работу. Сейчас у меня была самая трудная работа, требующая ювелирной точности. Нужно было “выводить» обводы яхты, при соблюдении симметричности бортов и одновременно обеспечить плавность переходов палубы по длине и ее выпуклость в диаметрали, для обеспечения слива воды. Как это делается на стапеле, я не знал, а спросить было не у кого. Если я сделаю правильные обводы и приварю к оконечностям шпангоутам палубный стрингер, то это будет основа будущей палубы, а палуба, как ни странно, характеризует крепость судна и микроклимат помещений. Ибо, если палуба потечет, то плавание, особенно в зимних, или осенних условиях будет кошмарным. А об этом вряд ли думает человек в жару, при 25-30 градусах.

Мы с Сергеевичем работали, не думая о времени, и я не заметил, как все ушли, и мы остались одни. Вначале шестого мы закончили работу, и я пригласил своего напарника выпить сто граммов по поводу моего дня рождения. Еще утром, забежав в гастроном, я купил коньяку, водки и шампанского, чтобы чокнуться с теми, кто придет меня поздравить с днем рождения. Я заранее решил, что это обычный для меня день, и отмечать его не буду. А если вдруг кто-то вспомнит, я буду готов выслушать поздравления. За этот день, я с некоторыми “гостями” таки выпил бутылку шампанского и половину коньяка. Сейчас, когда мы на славу потрудились, и надвинулась вечерняя прохлада, я налил Сергеевичу. Выпив за мое здоровье, он пожелал еще выпить за успех строительства яхты. Я налил ему, но в такую жару сам не был готов на такой, же подвиг.

- Говори тост сам и сам пей. Я - пас.

Мы сидели и болтали. Вспоминали свою молодость, смешные свои подвиги... Как это было давно.

Солнце скатилось к западу и ярко освещало ажурные переплетения моста через реку Москву. Жара спала, было тепло, тихо и спокойно. Такие моменты в природе меня часто просто поражали. До чего внимательна и заботлива природа к людям. Как она умеет приласкать, убаюкать людей, показать им, каким нужно быть человеку в жизни - внимательным, добрым и нести другим красоту и тепло своей души. Можно было бы еще поработать, но мы оба устали, да и не такой это день, чтобы перерабатывать. Мы вызвали лодку со спасательной станции, и Сергеич уплыл домой. Я убрал инструменты и материалы в сарай, переоделся и закрыл стапель на замок.

Я огляделся кругом и недалеко увидел Галю, которая сидела на пляжной скамейке и читала книгу.

Мы поздоровались еще раз.

- Почему вы сегодня работаете? Ведь сегодня ваш праздник.

- Вы откуда знаете?

- Знаю.

- А зачем праздновать? Я просто стал на год старше, так чему радоваться?

- Вы так думаете или шутите?

- Вообще-то можно было бы отметить, но, дата не круглая, пить в такую жару, никакого удовольствия. Для меня хватило всего сто граммов. Когда хорошо работается время проходит с пользой и есть видимые результаты, то это наибольшая радость. Она несравнима с удовольствием от трапезы с Бахусом по случаю...

Время летит, я не успеваю, так что приходится “жертвовать” праздниками, но, я об этом, ни капли не жалею. В общем, для меня сегодня лучше было поработать, а если кто приходил меня поздравить, то у меня были запасы и мы тут выпили.

Домой мы шли вместе. Мне было приятно даже чувствовать ее рядом, хотя я и представить не мог, чем это кончится. Что это у нее любопытство или... А что или? Я не взял ее под руку, вдруг вспомнив, какой я старый и усталый и не от мира сего. А она - молодая, красивая, чистая и такая бесхитростная, что мне грех было о чем-то легкомысленном даже подумать. Как я далек был от ухаживаний. Даже в этот праздничный для меня день, я был чумазый, с плохо вымытыми руками, искореженными ссадинами, в старой одежде и не глаженых брюках. Такое состояние унижало, и я чувствовал себя стесненно.

Да, у меня была прекрасная мечта, которой я посвятил всю свою жизнь. Но все это было в душе, моей голове. Но на практике, я еще ничего не сделал.

- Расскажите о себе, - прервала наше молчание Галя.

- Что именно? О чем вы хотели бы услышать? - неторопливо ответил я, думая о том, как несправедлива ко мне судьба, послав навстречу со мной красивую молодую женщину на старости лет, на которую я сейчас и смотреть не должен. Вся жизнь моя - непрерывный труд в сложных, а порой и экстремальных условиях. И вот сейчас, когда я кончил службу и ушел в запас - опять работа. Она, правда, любимая, но сложная и тяжелая. Так о чем можно интересно рассказать, чтобы приятно и захватывающе было слушать? Что-то, конечно, было в жизни интересное, но это личное, и оно обычно интересно для одного человека, для того, кто переживает эти события. Он испытывает определенные эмоции, но другим это может показаться просто смешным, пресным, неинтересным. Я как-то во время отпуска, чтобы не скучать дома у родителей, пошел через Кавказские горы пешком. Для меня это было прекрасно, А для других? Как я могу передать свои переживания, рассказать о красоту природы, гор, лесов и рек? Я не умею, да и людей интересует сама жизнь и участие самого человека в ней. Приключения - так их нужно уметь рассказывать. Как-то пригласили меня выступить перед школьниками с рассказом о Великой Отечественной войне. Со мной был участник боев в Брестской крепости. Это же легендарная крепость. Он вышел на сцену и говорит:

“Я служил в Брестской крепости, когда немцы напали на нашу страну. Мы ее защищали, пока могли”. - И он замолчал. Тогда учительница спрашивает его, а что, мол, вы там делали лично?

- Я. - говорит он, - стрелял в немцев.

- А еще?

- Ну, ходили мы ночью за водой.

- А еще?

Он не мог больше ничего рассказать. Да только поход ночью за котелком воды был подвигом и требовал сноровки и страшного напряжения всех сил и воли. А он не мог этого рассказать. Вот вам пример того как неинтересна наша жизнь в устах ее проживших. Это писатели могут ее украсить, выдумать то, что может заинтересовать читателя.

- Расскажите, почему вы такой? Почему занимаетесь такой странной работой? В нашей местности этого не только никогда не было, но и вряд ли возможно подобное. Каждый человек - загадка. Так говорят. Загадка просто потому, что мы не знаем его мысли, о чем он думает. Каковы его желания, побуждения, что там, самое сокровенное. У вас почти все ясно. Мечта о кругосветном плавании и связанная с этим работа. Но, почему, для чего? Ведь должны быть причины, толкающие вас на этот путь. Вы прожили уже и большую жизнь: война, флотская служба. У нас здесь никому и в голову не придет идти в такое плавание. А строить яхту? Да за это даже браться страшно, а вы надрываетесь, как будто у вас впереди еще одна большая жизнь. Что вы за человек? Знаете, ведь не только я интересуюсь, все кто о вас узнает, стараются прийти сюда, чтобы убедиться. Уж очень это фантастично.

- Не знаю Галя, что вам сказать. Ничего интересного у меня в жизни не было. Я из разряда несчастливчиков. Вот судьба у меня хорошая, она меня защищает, оберегает. Сколько во время войны в аналогичных условиях погибло моих знакомых ребят. Мне все всегда давалось с большим трудом, нет у меня ни блата, ни связей. Просто я люблю море, много читал о путешествиях, и мне хочется что-то в жизни сделать самому. А пока у меня в жизни больше черных полосок. А у вас?

- У меня они не очень черные, но и блестящих нет. Просто я обычный человек. Никаких неординарных желаний и планов у меня нет, поэтому и судьба ко мне более милостива. Дома у меня одна мама, друзей мало, да и у них куча своих забот. Нет, расскажите все-таки о себе. Я вас очень прошу. Мне хочется знать о вас как можно больше.

- Не хочется вас разочаровывать, но вы сами напрашиваетесь.

Видите ли, хотя я прожил, как вы говорите, большую жизнь, я ничего выдающегося не сделал и ничем не отличился. Поэтому я боюсь рассказывать о себе, тем более что вы так далеки от меня, просто уму непостижимо. Вы молоды и очень красивы, от вас исходит какая-то теплая доброта, спокойствие. Мне приятно видеть вас, хотя бы иногда. Но вы для меня как свет далекой звезды - загадочны и недосягаемы. У вас есть любимая звезда?




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-06-04; Просмотров: 292; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.079 сек.