Структурирование отношений

Описание теории и практики терапевтического анали­за уместно начать с обсуждения различий между собст­венно психоанализом и предлагаемым подходом. По­скольку терапевтический анализ — не что иное как видоизмененная (сокращенная и упрощенная) психоана­литическая процедура, которая применяется в условиях групповой работы или как форма краткосрочной тера­пии, то различия, хотя и весьма существенные, касаются прежде всего способов аналитической работы, а не ее со­держания и теоретических основ. Кроме того, цели и за­дачи терапевтического анализа формулируются несколь­ко иначе, чем в классическом (фрейдовском) варианте психоаналитического лечения, они менее глобальны и более конкретны. Поэтому начальный этап анализа — те­рапевтический альянс, договор аналитика и клиента — имеет свою специфику.

Понятие терапевтического альянса в психоанализе ис­пользуется для обозначения рационального, нетрансферентного отношения пациента к процессу лечения и фи­гуре аналитика. Формы сотрудничества и взаимные обязательства оговариваются перед началом психоанали­тического лечения, которое, как это знает пациент, будет длительным. Психоаналитик предупреждает о труднос­тях, которые могут встретиться в анализе и объясняет, как будет происходить его завершение. Пациент, начав­ший курс психоанализа, готов к обстоятельному и по­дробному обсуждению любых, даже самых интимных мо­ментов своей жизни и знает, что аналитическая работа не должна прерываться в одностороннем порядке, по его желанию, прихоти или капризу. По крайней мере, он об этом предупрежден.

[35]

В наших условиях терапевтический договор заключается, как правило, вокруг одной актуальной проблемы (реже двух или трех, взаимосвязанных между собой). Клиента, например, тревожит его робость в социальных контактах или иррациональные страхи по поводу здоровья и благопо­лучия близких. Или прагматический вопрос: как сделать, чтобы муж регулярно приносил домой зарплату? К глубин­ному анализу бессознательных аспектов своей жизни кли­ент не готов и не чувствует необходимости обсуждать соб­ственные побуждения и мотивы. По большей части он стремится ограничить терапевтическое вмешательство. Женщина, которая жалуется на низкую успеваемость сына и хотела бы получить совет на эту тему, не предполагает, что анализ коснется нарушений внутрисемейной коммуни­кации и затронет болезненную, тщательно скрываемую проблему ее эмоциональной и сексуальной неудовлетво­ренности в супружеских отношениях. Студент, обсуждаю­щий на занятиях по психотерапии ссору с приятелем, спо­хватывается уже после того, как амбивалентная природа их "мужской дружбы" проинтерпретирована сокурсниками в рамках классической фрейдовской теории влечений.

Понятно, что о степени глубины аналитического вме­шательства клиента следует предупреждать заранее. Рав­но как и о том, что представляет собой аналитическая ра­бота и на чем она основана. Как правило, после этого многие люди колеблются в нерешительности, но обычно побеждает желание разобраться в себе и получить по­мощь. Успешному формированию рабочего альянса спо­собствует акцентирование внимания на конкретной психологической теории, которую предполагает исполь­зовать терапевт, общие разъяснения того, какую роль в формировании конкретного поведения личности играет бессознательное — как скрытые, плохо осознаваемые или не признаваемые желания и мотивы, так и более глубин­ные образования сложной символической природы. Уме­стно сказать клиенту о том, что после недвусмысленно выраженного запрета обсуждать те или иные аспекты его внутреннего опыта анализ будет прерван, и терапевтиче­ская работа продолжится только с его разрешения.

[36]

Таким образом, перед нами противоречие: как можно сочетать глубинный анализ с поверхностной мотивацией запроса на терапию? Наиболее очевидный способ его преодолеть — объяснить клиенту, что разумнее пережить и испытать представляющиеся болезненными аспекты личностного функционирования, чем посредством вытес­нения ограничивать пространство своих возможностей. Дж.Сандлер ¹⁰ пишет о необходимости соблазнять клиен­та в психоаналитическое лечение [123]. Однако такое соблазнение усиливает перенос и зачастую способствует глубокой регрессии, что больше подходит для классичес­кой психоаналитической терапии, нежели для ее сокра­щенных вариантов.

И все же несколько точных, неожиданных интерпрета­ций, предложенных в самом начале работы, хорошо вы­полняют роль соблазна. Трудно удержаться от возможно­сти поговорить о себе самом с человеком, который так сильно заинтересован и так хорошо понимает "тонкие движения души". Доброжелательное внимание к подроб­ностям жизни клиента, профессиональное аналитическое выслушивание, интеллектуальная респектабельность интерпретативных техник — все это способствует установ­лению прочного терапевтического альянса.

Мой опыт практической работы показывает, что реше­ние начать анализ зависит от того, насколько успешно и быстро вскрывается бессознательная основа подлинной экзистенциальной жалобы клиента. Терапевтический анализ, в отличие от неаналитических форм терапии, ос­новное внимание уделяет не столько различию между тем, на что жалуется клиент и тем, что в действительно­сти является для него проблемой (помехой или препятст­вием в процессе приносящего удовлетворение и радость личностного функционирования), сколько изучению глу­бинных бессознательных причин этой проблемы. Приве­ду несколько примеров.

Клиентка А. обратилась за помощью в связи с предпола­гаемой изменой мужа. Довольно быстро в процессе работы с ней стало понятно, что женщина втайне считает себя плохой и полагает, что муж поэтому вправе ей изменять.

[37]

Иными словами, она чувствует себя виноватой в неверно­сти мужа, во-первых, и в том, что не может "исправиться", и винит мужа, упрекая его в измене, во-вторых. Однако выяснение бессознательных истоков ее всепоглощающего чувства вины заняло гораздо больше времени. В конце концов выяснилось, что бессознательная вина госпожи А. возникает в ситуациях, когда она теряет контроль над про­исходящим (в особенности это касалось межличностных отношений). Типично анальная проблематика (чувство ви­ны в связи с потерей контроля и тайным удовольствием от этой ситуации) представлена в ощущении "замаранности, грязи", которое навязчиво сопровождает клиентку в эпизо­дах, связанных с выяснением отношений. Характерно, что ее профессия (в которой госпожа А. очень успешна), обес­печивающая самоуважение и высокий социальный статус, связана с рекламой и торговлей дорогой косметикой и пар­фюмерией — "средствами чистоты".

Клиентка Б., молодая девушка, испытывала множество различных страхов по поводу своего будущего. Она де­монстрировала неуверенность в себе, неспособность при­нять мало-мальски серьезное жизненное решение, посто­янно откладывала любые ситуации, связанные с необходимостью сделать выбор и нести ответственность за него. Уже самое начало анализа показало, что пробле­мы госпожи Б. не связаны с ее незрелостью, а обусловле­ны страхом зависимости. Перспектива зависеть от на­чальника, принимать помощь родителей и даже любимого человека (он был состоятельным и предлагал Б. материальную помощь) повергала ее в панику. Анали­тическая работа лишь постепенно выявила глубинную тревогу — страх преследования со стороны людей, кото­рых Б. сильно идеализировала. В ее жизненном опыте был случай, когда идеализируемый и любимый поначалу приятель превратился в жестокого и беспощадного мучи­теля. После этого госпожа Б. стала панически бояться близких отношений с людьми, которые были объектами ее идеализирующего восхищения, так как воспринимала близость с ними как предвестие тяжелой и унизительной зависимости.

[38]

Иногда природу глубинной бессознательной проблемы клиента и ее связь с со скрытыми опасениями и страхами можно распознать с помощью сновидений ¹¹, сопровожда­ющих начало анализа. Весьма продуктивна в этом смысле точка зрения Д.Анзье, рассматривавшего сновидение как пелликулу, тонкую пленку — аналог поверхностного эго, оберегающую психику спящего от потрясений и травм, сопровождающих "дневные отпечатки". Пленка сновиде­ния — это защитный экран, благодаря которому внешние раздражители и внутренние инстинктивные побуждения становятся явлениями одноуровневого порядка. "Одна из функций сновидения, — пишет Анзье, — состоит в том, чтобы попытаться восстановить поверхностное эго, и не только из-за опасности разрушений, которой оно подвер­гается во время сна, но в основном потому, что оно до не­которой степени изрешечено дырами от различных воз­действий в часы бодрствования" [63, с.204]. Сновидения в период начала анализа "латают дыры", образованные бес­сознательным страхом перед тем, что может быть обнару­жено в ходе терапевтической работы.

Клиент В., жаловавшийся на одиночество и непонима­ние, рассказал о навязчиво повторявшемся сюжете снови­дения, в котором он бродил по улицам незнакомого горо­да с большим мечом или топором (иногда это был автомат или другое смертоносное оружие) и убивал людей, пре­имущественно молодых девушек, которые нравились ему или любили его. Иногда во сне его самого убивала девуш­ка, к которой он испытывал, по его собственному выра­жению, "щемящее чувство любви и ощущение обреченно­сти". Иногда сновидение прерывалось в момент кульминации любовного чувства и надвигающейся траге­дии. Он много размышлял над этими снами, искал лите­ратурные параллели ("Баллада Редингской тюрьмы"). Вскрытый в процессе анализа злокачественный нарцис­сизм (неспособность отдавать либидо объектам в силу то­го, что его при этом приходится отнимать от собственно­го Я) не был для аналитика неожиданным поворотом в терапии. Сновидение выразительно сообщало, что для господина В. любить — это убивать и/или быть убитым.

[39]

Сами клиенты неоднократно подчеркивали, что интерес к терапии становился стабильно высоким в тот момент, когда аналитические интерпретации производили эффект не столько эмоциональный, сколько когнитивный: воз­можность и желание узнать о себе нечто принципиально новое и неожиданное были сильнее, чем осторожность и неуверенность, сопряженные со страхом разрушения вооб­ражаемого нарциссического представления о собственной личности. В терапевтическом анализе проблема "Можно ли доверять аналитику, который уже столько знает обо мне и узнает куда больше?" должна быть переформулирована следующим образом: "Можно ли довериться когнитивным возможностям клиента и его способности понять и ис­пользовать себе во благо весь тот массив знаний, который будет произведен в ходе анализа?" Вопрос о доверии ана­литику трансформируется в вопрос о доверии клиенту, его познавательным стремлениям и интересу к глубинным ос­новам собственной личности. Иными словами, основное правило терапевтического альянса для пациента звучит примерно так: лучшая реакция на любое аналитическое воздействие — это попытаться понять, причем не только саму интерпретацию, но и основания для нее.

Этот принцип я обычно излагаю клиентам в самом на­чале работы и по мере необходимости возвращаюсь к не­му снова и снова. В групповой работе всегда можно под­ключить момент соревнования, а клиента стоит поощрять время от времени говорить о своей проблеме "с позиции аналитика" или даже "супервизора". Интересно, что в роли супервизора своего собственного случая клиент очень эффективно отреагирует множественные последст­вия анализа, проходящего в присутствии третьих лиц. В учебных группах этот прием просто неоценим.

Дата добавления: 2015-06-04