Гони свою телегу и свой плуг по костям мертвецов. 2 страница

Второй великий недостаток дзэна коанов заключается в следующем. Дзэн коанов превращает в Путь то, что на самом деле является всего лишь инструкцией относительно Пути.

Поучения великих учителей начинают использоваться в качестве объекта медитации, объекта духовной практики, то есть совершенно не по назначению. Чтобы не быть голословным, приведу несколько наиболее впечатляющих примеров.

Пример 1. Коан «Кто тот, кто повторяет имя Будды?».

В Китае и Японии в своё время была очень популярна буддистская Школа Чистой Земли^[20].Согласно учению этой школы, для того, чтобы в следующем воплощении переродиться в раю, нужно практиковать повторение имени Будды или же повторение мантры Будды Амитабхи. Эта школа религиозного буддизма по основному методу духовной практики фактически относится к Мантра-йоге. Многократное повторение Имени Божьего, с методической точки зрения, не что иное, как разновидность медитации-сосредоточения на одном объекте. Подобные же школы религиозной Мантраяны^[21] существуют практически во всех религиозных традициях. Особенно сильно Мантраяна представлена в индуизме, однако её аналог имеется и у мусульман (памятование Аллаха) и в христианстве (Иисусова молитва).

Когда к чаньским учителям приходили за советом и наставлениями последователи Школы Чистой Земли, те обычно давали им коан «Кто тот, кто повторяет имя Будды?». В те времена этот коан был особенно популярен, да и в наши дни чаньские наставники часто дают его своим ученикам.

Представьте себе, уважаемый читатель, что христианину-молитвеннику рекомендуют задать себе вопрос: «Кто повторяет имя Христа?» или же: «Кто возносит молитвы Господу?» и сделать этот вопрос своей главной духовной практикой. Да, этот вопрос действительно имеет духовную ценность, поскольку производит кардинальный переворот. Центр тяжести духовной работы, духовного делания смещается от Бога к человеку, от Бога к самому себе. Однако тот «Бог», к которому религиозный человек обращается в своих молитвах, как я уже ранее говорил, на самом деле, всего лишь продукт его собственного воображения, субъективный идеализированный образ, спроецированный вовне. Бог религий – это психическое идолище, состряпанное из наличествующего в опыте верующего человека психического материала (мыслей, эмоций, образов). Поэтому перенос внимания с этой внутрипсихической иконы на самого себя имеет огромное значение и означает коперниканского масштаба переворот в представлениях о духовной практике. Однако и этот вопрос, как и равноценный ему коан Рамана Махариши «Кто я?» всё-таки останавливает нас на полпути к себе.

Практика самосозерцания (самонаблюдения) не нуждается вообще ни в каких вопросах. И начинается она там, где прекращаются все вопросы, даже такие замечательные как «Кто я?». На мой взгляд, не нужно работать, надрываясь душою, над этим вопросом. Всё, что требуется – один раз задать себе этот вопрос, а потом приступить к непосредственному интроспективному смотрению в самого себя. Ответ на него даст не работа ума, а работа прямого непосредственного самовосприятия, которая, как оказывается, может быть полноценной и эффективной только при полном прекращении умственной деятельности, при прекращении процесса думания.

Если вопрос «Кто я?» приводит к усилению думания – он не способствует духовному развитию. Если же он является указанием для практики самосозерцания, тогда он полезен. Но только как инициирующий момент, обращающий сознание на самого себя. Это подобно тому, как если бы у вас возник вопрос: «А что там, в шкафу?», а вы, вместо того, чтобы подойти, открыть, да и посмотреть, начали бы усердно размышлять и строить различные версии.

Вот почему все вопросы такого рода, на самом деле, совершенно излишни, коль скоро у нас есть практика медитации-самоосознания.

Пример 2. Коан «Обычное сознание и есть Дао-Путь» (который я уже упоминал в другом контексте).

Чжао-чжоу спросил Нань-цюаня:

– Что такое Дао-Путь?

Нань-цюань ответил:

– Наше обычное сознание и есть Дао-Путь.

Чжао-чжоу затем спросил:

– Можно ли ему научиться? Как мы можем стать на этот Путь?

Нань-цюань ответил:

– Чем больше ты ищешь его, тем дальше он уходит от тебя.

– Как же вы знаете, что это Дао-Путь?

– Путь не относится к известному или неизвестному. Знание – иллюзия. Незнание – слабость рассудка. Когда постигаешь этот безыскусственный Дао-Путь, он оказывается подобным безграничности пространства и бездонной пустоте. Как же он может быть этим или тем, быть или не быть?

Услышав эти слова, Чжао-чжоу достиг внезапного просветления.

Как можно этот текст использовать в качестве коана, то есть объекта для регулярной медитативной практики? Вне всякого сомнения, он выражает глубокую мудрость, несёт печать подлинного пробуждения. Однако, при всей его великой ценности, он является наставлением относительно правильной духовной практики, но никоим образом не объектом медитации. Смысл этого послания состоит в том, что намеренное следование некоему духовному образцу, наперёд заданной модели поведения, является большой ошибкой. В этом случае ученик «ставит телегу впереди коня». В процессе духовного развития всё происходит ровно наоборот. Не нужно стараться быть духовным, не нужно стараться следовать Дао-Пути. То, чему можно следовать, это некий образец, некая умственная конструкция, но разве это подлинный Дао-Путь? Ведь эта внутрипсихическая конструкция субъективна, тогда как Дао-Путь объективен.

Дао-дэ-цзин начинается со следующих слов: «Дао, которое может быть выражено словами, не есть постоянное (подлинное) Дао»,

В чём же тогда заключается подлинный Дао-Путь? Нань-цюань в этом диалоге объясняет Чжао-чжоу, что Дао-Путь заключается в сохранении осознанности («прямоты сознания» по Хуэй-нэну) в повседневной жизни. Вот и нужно следовать этому совету, практиковать в соответствии с этим наставлением, а не превращать духовное поучение в специальный объект медитации! Такое противоестественное применение духовных поучений вызывает глубокое недоумение. Воистину «указующий палец невежественный человек принимает за Луну»!

Пример 3. Случай XXX из классического сборника коанов «Мумонкан».

«– Что есть Будда? – спросил Дайбай у Басо.

– Будда – это ум. – ответил Басо.»

В данном случае китайское слово синь переведено как «ум» (англ. mind). Однако его также переводят и как «сердце» и как «сознание». Лично мне слово «сознание» представляется наиболее точным и уместным.

В Сутре Помоста Шестого Патриарха приводятся следующие слова Хуэй-нэна:

«Будда нашего сознания и есть истинный Будда. Если мы сами не имеем в себе сознания Будды, то где ещё искать его в другом месте?!».

И далее:

«Будда создаётся в вашем собственном сознании, поэтому не ищите его за пределами собственного (дхармового) тела».

И вновь то же самое! Мудрое наставление дзэнского мастера Басо, по своему смыслу полностью совпадающее с более развёрнутыми поучениями Хуэй-нэна, нам предлагают использовать как коан, то есть как объект медитации!

Вместо того, чтобы работать над собой согласно наставлениям, предлагается медитировать на самих наставлениях!

* * *

В Китае, вместо слова гун-ань (яп. коан) чаще использовался термин Хуа-Тоу, где слово Хуа означает « диалог, высказываниеилиизречение ». Тоу означает предел. Таким образом, под Хуа-Тоу понимается сжатие исходного, часто довольно объёмного текста коана до одного-двух слов, выражающих его суть в наиболее концентрированном виде. Так, например, коан «Кто тот, кто произносит имя Будды?» имеет своим пределом одно-единственное слово «Кто?». Это слово в данном случае и является Хуа-Тоу данного коана.

Итак, Хуа-Тоу – это кристаллизация коана, сведение его в одну фразу или даже в одно слово. Хорошим примером такой редукции коана является самый первый коан Мумонкана, именуемый «Дзёсю и собака».

«Однажды монах спросил у Дзёсю:

– Есть ли у собаки природа Будды?

– Му! (нет!) – ответил Дзёсю.»

Уже эта версия коана является сокращённой. В полном варианте даётся диалог значительно большего объёма, в котором этот вопрос задаётся дважды. Первый раз Дзёсю даёт ответ «Нет!», а второй раз, на тот же самый вопрос отвечает «Да!». Таким образом, исходная полноценная версия коана имеет выраженный парадоксальный характер. В сокращённой версии, приводимой в «Мумонкане», парадокс уже исчезает. Остаётся только отрицательный ответ «Му!», который и является Хуа-Тоу всего коана. Редукция всего текста коана до одного-единственного слова, которое и является объектом сосредоточения, –вполне закономерна и является абсолютной необходимостью.

Как я уже ранее говорил, медитация-сосредоточение будет тем более успешной, чем меньше объём объекта медитации. В идеале он должен быть атомарным. Чем сложнее объект медитации-сосредоточения, чем больше в нём компонентов, тем слабее эффект от практики. Слишком сложный и громоздкий объект просто исключает достижение состояния «однонаправленности ума» и делает практику медитации-сосредоточения невозможной. Таким образом, принцип Хуа-Тоу означает редуцирование сложного, комплексного коана до одного слова. Сведение коана к Хуа-Тоу позволяет успешно практиковать медитацию-сосредоточение.

Как пишет современный дзэнский наставник Чжан Чжень-Цзы

«… ученик Дзен, работающий над этим коаном, не должен думать ни о вопросе, ни об ответе. Зато он должен вложить весь свой ум в единственное слово «Му». Это слово «Му» и называется Хуа-Тоу данного коана».

Как видим, самый популярный коан дзэн-буддизма – коан «Му» уже потерял свою изначальную парадоксальность (ответ «да» и ответ «нет» на один и тот же вопрос). А ведь именно эта парадоксальность, согласно теории, заставляет ученика отказаться от заведомо бесплодных попыток найти логическое решение проблемы. Именно противоречивость коана делает его решение с помощью работы мысли невозможным. Согласно этой теории, парадоксальность и «нерешабельность» коана обычными средствами имеют принципиальное значение. Но тогда почему процесс кристаллизации этого коана привёл к утрате парадоксальности? Сам по себе коан «Му» (нет) представляет собою только один полюс диалектической пары «да» и «нет», в силу чего, с точки зрения высшей духовной мудрости является ущербным (пребывание в двойственности). Следовательно, теория трансцендирования логического мышления (ума) посредством противоречивого высказывания в этом случае расходится с практикой.

Однако именно коан «Му» является самым популярным и наиболее рекомендуемым в современном дзэн-буддизме. Как правило, новичкам он даётся как самый первый коан, решение которого закладывает надёжный фундамент для всей дальнейшей практики. Работа с коаном «Му» в обязательном порядке сочетается с сосредоточением внимания на области Хара (кит. Дань-Тянь), то есть на центре тяжести тела, расположенном на уровне живота ниже пупа.

Парадокс заключается в том, что этот, наиважнейший коан дзэн, вообще не является коаном в строгом смысле слова. На самом деле, этот метод духовной практики представляет собою сочетание мантра-йоги («Му» фактически используется как мантра, а не как парадоксальная загадка) с медитацией-сосредоточения на Тандэне (кит. Дань-Тяне). Однако «Му» задаётся ученику не столько как объект медитации-сосредоточения, сколько как некая загадка, которую ученик должен разрешить. Тем самым ученик, вместо того, чтобы полноценно посвятить себя практике медитации-сосредоточения («Ваше «Му» должно исходить из Хара»), имеет отвлекающую его и создающую сильные внутренние помехи психологическую установку на «решение» коана «Му».

Таким образом, дзэн коанов предлагает размышлять над тем, над чем размышлять вообще невозможно, предлагает «понять» это «Му». Однако представление «Му» в качестве загадки-проблемы совершенно излишне и, вместо того, чтобы помочь ученику, создаёт ненужные помехи для его практики. Намного лучше, если ученик воспринимает «Му» не как загадку, а просто как объект сосредоточения и тратит свои силы не на решение проблемы Му, а на достижение состояния «немигающей» сосредоточенности (однонаправленности ума).

Однако современные дзэнские наставники побуждают своих учеников прилагать все усилия для того, чтобы добиться «понимания духа коана». При этом главной установкой духовной практики «всматривания в коаны» становится задача проникновения в суть коана и постижения его скрытого смысла. В качестве примера приведу цитату из книги Филиппа Капло «Три столпа дзэн». Это стенограмма докусана (индивидуального собеседования наставника-роси с одним из учеников). Базовой практикой этого ученика, полученной им от современного японского наставника Ясутани-роси, было вопрошание «Что такое Му?».

«Ученик: Совсем недавно, когда я сосредоточивался просто на Му, мои способности сосредоточиваться были достаточно высоки. Я мог запросто сфокусировать своё сознание на Му и мне не мешали различные мысли. Но с того момента, как вы сказали мне, что я должен думать о смысле Му, что я должен допытываться «Что такое Му?», в моё сознание ворвался шквал мыслей, и они не дают мне сосредоточиваться.

Роси: Вы можете сократить «Что такое Му?» просто до «Му», ибо полный вопрос теперь уже проник в ваше подсознание и на это укороченное «Му» в вашем сознании эхом отзовётся целая фраза».

На самом деле, роси сильно ошибается. При переходе от фразы «Что такое Му?» к одному слову «Му» вопрошание исчезает. Эти два варианта практики глубоко различны по своему психологическому содержанию. Читатель легко может в этом убедиться на собственном опыте. Достаточно всего двух получасовых занятий – на первом поработать с вопрошающей фразой, а на втором (их лучше разделить во времени) – со словом «Му». При этом вы обнаружите глубокое и качественное изменение в практике. Вы обнаружите, что при переходе от полной фразы к одному слову «Му», коан с неизбежностью утрачивает свой вопрошающий характер, а духовная практика переходит от метода тематического размышления к методу медитации-сосредоточения, несравненно более зрелому и продуктивному.

Любой вопрос, который мы ставим самому себе, требует ответа и тем самым активизирует работу ума. Вопрошание – это приглашение к думанию, активизация речи и мышления. Оно всегда оставляет нас в рамках познавательного метода, соответствующего сфере грубоматериального. В этом состоит коренное отличие вопрошания от простого сосредоточения, при котором не остаётся никаких возможностей для самообмана, для подмены духовной практики бесплодным рассуждательством.

Когда речь идёт о духовном постижении, тот, кто начинает с вопросов, тем самым немедленно обрекает себя на неудачу, ибо на самом деле начинать следует с ответов. Для людей ума это непостижимо, а для тех, кто занимается духовной практикой – совершенно естественно. Простое сосредоточение на Му, без всякого вопрошания и без поиска некоего скрытого духовного смысла – это и есть подлинная духовная практика, это и есть правильная и полноценная медитация.

Если же начинать с практики вопрошания, тогда придётся потратить много времени на изнурительную борьбу с коаном. На мой взгляд, в этом нет никакой необходимости, поскольку практикующий всё равно, рано или поздно, прекращает это бесплодное вопрошание и спонтанно переходит к простому сосредоточению на Му. Так стоит ли тратить время и силы на попытки понять смысл коана? Не лучше ли отказаться от метода вопрошания, как незрелого и непродуктивного и с самого начала практиковать могучий и эффективный, при всей его простоте, метод сосредоточения? На мой взгляд, не имеет никакого смысла пытаться понять что значит Му.

Внутреннее усилие, направленное на то, чтобы понять скрытый смысл коана является серьёзной помехой, препятствующей качественному и полноценному сосредоточению.

Таким образом, не надо ничего понимать, всё, что нам нужно для успешного духовного развития, – это простое сосредоточение на избранном объекте, в данном случае на Му, не отягощённое никакими поисками его скрытого смысла.

Итак, в практике работы над коаном «Му» заложено методическое противоречие. С одной стороны, само объективное содержание этого метода (мантра «Му» в сочетании с сосредоточением на Дань-Тяне), с другой – совершенно излишняя и обусловленная неадекватной теорией установка на «решение» Му, на восприятие «Му» в качестве некоей духовно-познавательной проблемы.

Сосредоточение на Тандэне (центре тяжести тела, расположенном в области живота ниже пупа) в практике коана «Му» является обязательным и заслуживает специального обсуждения. Этот метод вовсе не является исконно дзэнской практикой, а заимствован дзэн-буддизмом из даосской традиции (сосредоточение на нижнем Дань-Тяне). Произошло это заимствование следующим образом.

Дзэнский наставник Хакуин (1686-1768 г.г.), автор знаменитого коана «хлопок одной ладонью» и яростный противник дзэна безмолвного созерцания, в результате усердной практики дзадзэн стал жертвой тяжёлой «чаньской болезни». Вот как он это описывает в своей автобиографии:

«… состояние моего сердца было крайне расстроенным и вылечить его никак не удавалось. В мрачном, подавленном состоянии я метался туда и сюда. Волнение и страх одолевали меня. Духом и телом я стал очень слаб. Кожа на руках была постоянно мокрой от пота. Я никак не мог сосредоточиться на том, что делал. Я стремился укрыться в каком-нибудь тёмном месте, остаться в одиночестве и неподвижно сидеть, подобно мертвецу. Облегчения не приносили ни иглоукалывание, ни прижигание, ни лекарственные настои».

Пытаясь найти избавление от «чаньской болезни», Хакуин отправился в странствие по Японии, посещая знаменитых дзэнских наставников и спрашивая у них совета и помощи.

«Я открывал им состояние, в котором находился, и просил о поддержке, однако все они говорили одно и то же: «Я тоже страдал от дзэнской болезни, но никто не смог мне помочь»^[22].

Поскольку Хакуин очень враждебно и нетерпимо относился к дзэну «безмолвного созерцания», естественно, за советом он обращался к тем учителям, которые, так же как и он, практиковали «дзэн всматривания в коаны» и, естественно, не могли оказать ему необходимую помощь. Они и сами не знали, что в таких случаях делать. Обычно ему рекомендовалось удалиться в уединение и терпеливо ждать пока «само не пройдёт».

В конце концов, он сумел вылечиться, попав к горному отшельнику, занимавшемуся даосской практикой сосредоточения на Дань-Тяне. Этот метод помог ему снять верхний энергетический перегруз (следствие практики коанов) и направить жизненную энергию вниз. В результате наступило быстрое выздоровление. Самое любопытное, что средство его излечения всегда находилось рядом с ним. Если бы Хакуин, заболев чаньской болезнью, сменил свой метод практики «всматривания в коаны» на метод «безмятежного созерцания», столь яростно им критикуемой школы Сото, он бы вылечился от дзэнской болезни ещё быстрее.

Таким образом, Хакуин стал жертвой собственного воинствующего невежества. Результативность метода сосредоточения на Дань-Тяне произвела настолько сильное впечатление на Хакуина, что он подробно описал дзэнскую болезнь, которой страдал в течение длительного времени, и методику избавления от неё, полученную им от горного отшельника, в своём трактате «Задушевные беседы в ночной лодке», а также в четвёртой главе своей автобиографии. В дальнейшем он в обязательном порядке обучал всех своих последователей этому методу, гарантирующему безопасность всем, кто практикует дзадзэн.

* * *

Раскол Чань-буддизма на две школы, подвергающие друг друга ожесточенной критике, на мой взгляд, имеет своё психологическое обоснование. Существуют два противоположных типа людей: созерцательный и деятельный. Созерцательный тип личности имеет предрасположенность к практике сидячей медитации в режиме спокойного безмятежного самосозерцания. Для личности деятельного типа подобная практика тяжела и мучительна. Такие люди не умеют расслабляться как физически, так и ментально. Спокойное и бездеятельное сидение для них просто невыносимо. У этих людей, имеющих яркий темперамент и потребность в активном действии, совершенно иные представления о правильной духовной практике. Она должна отвечать их внутренней потребности в усилии, самопреодолении, в достижении поставленной цели через максимальное напряжение всех своих сил. Дзэн коанов и явился ответом на эту потребность, которая не может быть удовлетворена в рамках дзэна безмолвного созерцания. Дзэн коанов в наибольшей степени отвечает самурайскому духу, для которого великое деяние – это, прежде всего, волевое самопреодоление, максимальное напряжение и предельная концентрация всех сил.

Деятельные – это люди Силы, но не Мудрости; активности, но не спокойствия. Люди этого типа имеют выраженную предрасположенность к дзэну коанов. Для них понятна и естественна практика, основанная на фокусировании всех сил, как телесных так и душевных, на чём-то одном. Это силовой стиль духовного подвижничества, при котором практик подобен гребцу, имеющему чётко поставленную цель и вкладывающему всю свою силу в работу вёслами.

Созерцательные, напротив, являются людьми Мудрости, но не людьми Силы. Для них более естественна практика безобъектной медитации (медитации свободного осознания). Это уже не силовой стиль духовной практики, не стиль преодоления, а скорее стиль принятия, спокойного следования естественности. Возвращаясь к метафоре плавания по реке, практик «безмолвного созерцания» подобен рулевому, а не гребцу. Он доверяет течению реки и, вместо того, чтобы грести самому, стремится держать лодку в центре течения, на стремнине.

Риндзай дзэн (дзэн коанов) осуществляет силовой, я бы даже сказал, насильственный подход к духовной практике. Самурайский дух Риндзай-дзэн проявляется в том, что ученик набрасывается на коан, подобно самураю, отчаянно, яростно и беззаветно бросающемуся на врага. Так, один из учителей дзэн даёт следующие наставления:

«… только потому, что вы не решили биться до последней капли крови, чтобы найти путь к свободе, вы говорите: «это слишком трудно, это мне не под силу». Какая чушь! Если у вас действительно есть воля, вы узнаете, что означает ваш коан!».

Работа над коаном в школе Риндзай совсем не похожа на безмятежное созерцание. По своему психологическому содержанию это скорее отчаянная борьба с коаном, в ходе которой внутрипсихическое напряжение становится невыносимым. Как пишет один из дзэнских учителей: «это подобно борьбе со смертельным врагом или попытке прорваться через кольцо огня». Накопление внутрипсихического напряжения, как я уже говорил, довольно опасно и может причинить практикующему большой вред. Практика коанов может привести к внутреннему взрыву и последующему тяжёлому психическому расстройству.

В отличие от этого, практика безмолвного самосозерцания (безобъектной медитации школы Сото) в конечном итоге приводит к естественному (в отличие от преждевременного), духовному преображению, скорее напоминающему то, как лопается кожура, когда плод достигает полного созревания.

Дзэн коанов предлагает решить проблему, которая вообще никакому интеллектуальному решению не поддаётся. Ум тщетно бьётся, как рыба об лёд, в напрасных попытках найти «решение» коана. Однако существует ли подлинная необходимость так надсаживаться, пытаясь поднять неподъёмную ношу с риском заполучить умственную «грыжу» – чаньскую болезнь? Лично я убеждён в том, что такой необходимости на самом деле нет, что весь дзэн коанов – не что иное, как огромное недоразумение.

Последователи Риндзай-дзэн осуждали школу Сото за её чрезмерную пассивность. Сидячая медитация безмолвного созерцания, по их мнению, делает человека ленивым и безвольным, он утрачивает способность решительно действовать и погружается в полусонное состояние.

Да, такая опасность действительно существует в случае однобокой и несбалансированной практики. Однако это не должно быть причиной отказа от такого ценного и незаменимого метода как медитация-самонаблюдение. Если ум человека возбуждён и беспокоен (верхний энергетический перегруз, восходящие энергопотоки сильнее, чем нисходящие) – тогда именно медитация безмолвного самосозерцания является наилучшей, чтобы привести его в спокойствие. Если же нет спокойствия – тогда нет и мудрости-праджни.

С другой стороны, если проблемой является хроническая астенизация, пассивность, сонливость, вялость (проявления нижнего энергетического перегруза, когда отстают восходящие энергопотоки) – в этом случае необходима иная медитативная практика, способствующая развитию энергетических параметров личности. Для этого медитация-самонаблюдение (обретение Мудрости) должна быть уравновешена медитацией пространственного осознания (обретение Жизни).

Поскольку состояния человека меняются, нужно практиковать не один какой-либо «самый лучший» метод, а сбалансированную систему методов, обеспечивающую гармоничное развитие. Такая полноценная система, на мой взгляд, должна включать как сидячую медитацию-самонаблюдение, так и медитацию пространственного осознания, как статические, так и динамические формы практики, а также непременную практику дыхания.

Все эти споры между школами на самом деле отражают пребывание в методической двойственности. Когда возникает истинное понимание, обнаруживается, что и спорить не о чем. В истории китайского буддизма существовали подходы, сочетающие практику медитации-сосредоточения (пали – шаматха, кит. – чжи) и практику медитации-самосозерцания (пали – випашьяна, кит. – гуань). Так, в школе Тянь-Тай считалось, что эти два метода медитации подобны двум крыльям птицы, равно необходимым для полёта. Практика только одного метода считалась ошибочной. Полноценная практика, согласно учению буддистской школы Тянь-Тай, должна включать параллельное использование как самонаблюдения, так и сосредоточения. В этом случае происходит гармоничное и сбалансированное развитие как информационного аспекта личности, так и энергетического, как Мудрости, так и Жизни. К сожалению, эта замечательная школа в конечном счёте пришла к упадку и была вытеснена школами, представляющими крайние позиции – Цао-дун (яп. Сото) и Линь-цзи (яп. Риндзай).

Как видим, существуют также и такие формы познавательной двойственности, как двойственность идеологическая и двойственность методическая.

* * *

Практики дзэн-буддизма, такие, например, как современный западный роси Филипп Капло, безусловно, заслуживают глубокого уважения. Те методы сидячей медитации, которым они обучают, дают вполне реальные результаты и действительно приводят к духовной самореализации. Прежде всего, это относится к таким методам, как коан «Му» и «сикан-тадза» (самосозерцание). В то же время, нельзя не видеть существенных недостатков и методических погрешностей дзэна коанов. Помимо вышеприведённых возражений против дзэна коанов, есть ещё некоторые другие моменты, которые вызывают недоумение и неприятие. Одним из таких моментов, на мой взгляд, плохо совместимых с подлинной духовностью, является феномен дзэнской дуэли.

У дзэн-буддистов сложилась традиция постоянно проверять друг друга, задавая различные вопросы и устраивая словесные состязания. Я этого совершенно не понимаю. Вся эта соревновательность скорее уместна для спортсменов, чем для людей, занимающихся духовным самосовершенствованием Фактически, такие публичные диспуты представляют собой не что иное, как словесные поединки, борьбу двух самоутверждающихся Эго. От дзэнского монаха, тем паче дзэнского наставника, ожидались «странные слова и необычайные деяния». Дзэнской традицией этот, шокирующий своей необычностью и пренебрегающий всеми нормами стиль поведения, чуть ли не вменялся в обязанность. При этом зачастую такое поведение дзэнского наставника на самом деле не было аутентичным, не было доподлинным. Вместо того, чтобы порождаться состоянием умственной тишины, зачастую оно порождалось честолюбивыми амбициями и являлось проявлением демонстративных черт характера «просветлённого мастера». Как известно, самые большие волны гуляют на мелководье. На самом же деле, терпеливая и спокойная практика, ведущая к постепенному созреванию сознания, не нуждается ни в каких словесных ристалищах. У серьёзного практика нет потребности ни в том, чтобы доказывать собственное духовное превосходство, ни в том, чтобы устраивать проверки другим людям посредством словесного поединка.

Интересно то, что следование канонам «странных слов и необычных поступков» зачастую на деле оказывается своеобразной формой конформности^[23].При этом человек, вместо того, чтобы следовать естественному для него стилю жизни, общения и поведения, вынужден приспосабливаться к неписанным правилам, обязательным для всех «продвинутых» дзэн-буддистов. В этом случае конформность на внешнем уровне её проявления замаскирована своею же противоположностью.

Интересно, что в других культурах, например в Индии, на родине самого Будды, где просветлённых мастеров было ничуть не меньше, чем в Китае и Японии, мы не наблюдаем столь широкого распространения «странных речей и необычных поступков». В индийской культуре от святых людей ожидалось иное поведение.

Таким образом, в словах и поступках дзэнских наставников далеко не всё было подлинным и аутентичным. Между тем, сам по себе дух дзэн говорит о том, что надо следовать собственной природе, а не внешним влияниям.

Дата добавления: 2015-06-04