Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Часть II. 4 страница




Но если такая проскрипционная политика была справедлива и осуществление ее было “сладким запахом” в ноздрях “Господа”, то почему не оказать презрения также и языческим обрядам и философии? Почему тогда черпать так глубоко из колодцев мудрости, вырытых и наполненных до краев теми же язычниками? Или же эти отцы в своем желании во всем подражать избранному народу, чьи изношенные туфли они старались приладить к своим ногам, задумали снова разыграть сцену грабежа, описанную в “Исходе”? Разве они решили, убегая от язычества, как евреи убегали из Египта, унести с собою ценности его религиозных аллегорий так же, как “избранные” поступили с золотыми и серебряными украшениями?

Определенно кажется, что события первых веков христианства являются только отражениями образов, отраженных в зеркале будущего во времена Исхода. В бурные дни времен Иринея платоническая философия с ее мистическим погружением в божество, в конце концов, не была уж такой неприятной для нового учения, чтобы удержать христиан от использования ее глубокой метафизики где и как только можно. Вступив в союз с аскетическими терапевтами — предками и прообразами христианских монахов и отшельников — именно в Александрии, не забудем это, они заложили первые основы чисто платонического учения о тройственности. Впоследствии оно стало платоно-филонским учением и таким, каким мы находим его теперь. Платон рассматривал божественную природу в трояком видоизменении Первопричины, разума или Логоса, и души или духа вселенной.

“Три исходные или изначальные принципа”, — говорит Гиббон [ 51 ], — “были представлены в платоновской системе как три бога, соединенные друг с другом таинственным и невыразимым родством”.

Слив эту трансцендентальную идею с более гипостатическим образом Логоса Филона, чье учение было учением старейшей Каббалы, и который рассматривал Царя Мессию как метатрона или “ангела Господня”, Legatus, спустившегося в плоть, но не как Самого Ветхого Днями [31] — христиане облекли Иисуса, сына Марии, в это мифическое представительство Медиатора для павшей расы Адама. Под этим неожиданным одеянием его личность была утеряна. В современном Иисусе христианской церкви мы находим идеал обладавшего ярким воображением Иринея, но не адепта ессеев, таинственного реформатора из Галилеи. Мы видим его под искаженной платоно-филоновой маской, не таким, каким его слышали ученики во время Нагорной проповеди.

До сих пор языческая философия помогла им в построении основной догмы. Но когда теурги третьей неоплатонической школы, лишенные своих древних мистерий, стремились слить доктрины Платона с доктринами Аристотеля и посредством объединения этих двух философий добавили к своей теософии первичные доктрины Восточной “Каббалы”, тогда христиане из соперников превратились в преследователей. Раз уж начали готовиться к публичному обсуждению, в форме греческой диалектики, метафизических аллегорий Платона, то всей тщательно разработанной системе христианской Троицы угрожало разоблачение, и божественный престиж мог оказаться полностью разрушенным. Эклектическая школа, перевернув порядок, перешла на индуктивный метод; и этот метод стал ее похоронным звоном. Изо всего существующего на земле логика и разумные объяснения были наиболее ненавистными для новой религии тайны, так как они угрожали разоблачить всю основу концепции троичности, сообщить множествам людей доктрину эманаций и таким образом разрушить единство целого. Этого нельзя было допустить, и это не было допущено. История запечатлела христо подобные средства, к каким для этого прибегали.

Всемирная доктрина эманаций, принятая с незапамятных времен величайшими школами, которую преподавали каббалистические, александрийские и восточные философы, — дает ключ к этой панике среди христианских отцов. Тот дух иезуитизма и хитрости духовенства, который много веков спустя побудил Паркхерста замалчивать в своем “Еврейском лексиконе” истинное значение первого слова “Книги Бытия”, зародился в те дни войны против угасающих неоплатонической и эклектической школ. Отцы решили извратить значение слова “daimon” [32] и больше всего они страшились раскрыть толпе эзотерическое и истинное значение слова Rasit, так как если только истинный смысл этой сентенции, также как и еврейского слова asdt (переведенного в Септуагинте как “ангелы, тогда как в самом деле оно означает эманации),[33] был бы правильно понят, то тайна христианской троицы обрушилась бы, в своем падении унося с собой новую религию в одну кучу развалин с древними мистериями. Вот это истинная причина, почему диалектики, так же как и сам Аристотель, “пытливый философ”, всегда были невыносимы для христианского богословия. Даже Лютер, при разработке своей реформы, чувствуя неустойчивость почвы под ногами, несмотря на то, что он свел догмы к их простейшим выражениям, — дал полную свободу своему чувству боязни и ненависти к Аристотелю. Количество брани, какое он вылил на память великого логика, может быть только приравнено — но никогда не превзойдено — проклятиям и брани папы римского в адрес либералов итальянского правительства. Собранные вместе, они легко могли бы заполнить том новой энциклопедии с примерами обезьяньих речей.

Разумеется, христианское духовенство никогда не сможет примириться с доктриной, основанной на применении строгой логики к последовательно построенному логическому рассуждению. Количество тех, которые вследствие этого покинули богословие, никогда не было оглашено. Они задавали вопросы, и им запрещали их задавать; от этого происходил раскол, разочарование и часто отчаянный скачок в бездну атеизма. Взгляды орфиков на эфир как главный посредник между Богом и сотворенной материей точно так же осуждались. Эфир орфиков слишком живо напоминал архея, душу мира, а последняя была по своему метафизическому смыслу столь же близко связана с эманациями, являясь первой манифестацией — Сефирой или божественным Светом. И когда же можно было больше бояться последней, как не в тот критический момент?

Ориген, Климент Александрийский, Калцидий, Мефодий и Маймонид, опираясь на авторитет “Таргума” Иерусалима, ортодоксального и величайшего авторитета евреев, считали, что первые два слова в “Книге Бытия” — Б-РЕШИТ — означают мудрость или принцип, и что идея, что эти слова означали “в начале”, не разделялась никем, как только профанами, которым не разрешалось проникать сколько-нибудь глубже в эзотерический смысл этого предложения, — этот факт наглядно доказали Бособр и после него Годфри Хиггинс.

“Все”, — говорит “Каббала”, — “произошло из одного великого Принципа, и этот принцип есть неизвестный и невидимый Бог. Из Него непосредственно исходит вещественная сила, которая есть отражение Бога и источник всех последующих эманаций. Этот второй принцип испускает, посредством энергии (или воли и силы) эманирования, другие сущности, которые более или менее совершенны, в зависимости от их различных степеней удаления по шкале эманаций от Первоисточника существования, и которые образуют различные миры или категории бытия, все соединенные с извечной мощью, из которой они исходят. Материя есть ни что иное, как наиболее отдаленный результат эманирующей энергии божества. Материальный мир получает свою форму от непосредственного действия сил, стоящих намного ниже Первоисточника Бытия”.[34]

Бособр [ 420, кн. VI, гл. I, с. 291] вкладывает в уста манихейца Св. Августина такие слова:

“И если под словом Решит мы понимаем активный Принцип творения вместо его начала, то в таком случае нам станет ясно, что Моисей никогда не собирался сказать, что небо и земля были первыми творениями Бога. Он только сказал, что Бог сотворил небо и землю через этот Принцип, который есть его Сын. Не на время он указывает, но на непосредственного автора творения”.

По Августину, ангелы были созданы до сотворения тверди, и, по эзотерическому толкованию, небо и земля были сотворены после этого, выявляясь из второго Принципа или Логоса — творящего божества. “Слово принцип ”, — говорит Бособр, — “не значит, что небо и земля были сотворены прежде чего-либо другого, так как, во-первых, ангелы были сотворены до этого, но что Бог все совершал через Свою Мудрость, которая есть его Verbum и которую христианская Библия назвала Началом ”, — принимая таким образом экзотерическое значение этого слова, предоставленное толпе. “Каббала” — как Восточная, так и еврейская — показывает, что ряд эманаций (еврейские сефироты) изошел из первого принципа, из которых главной была мудрость. Эта мудрость есть логос Филона, и Михаил, глава гностических эонов; она — Ормазд персов; Минерва — богиня мудрости греков, эманировавшая из головы Юпитера; и второе Лицо христианской Троицы. Первым отцам церкви не пришлось слишком напрягать воображение; они нашли уже готовую доктрину, которая уже существовала в каждой теогонии на протяжении тысячелетий до христианской эры. Их троица есть ни что иное, как трио сефиротов, первых трех каббалистических светов, про которых Моисей Нахманид говорит, что “их никто никогда не видел, и в них нет ни недостатков, ни разъединения”. Первым вечным числом является Отец или халдейский первичный, невидимый и непостижимый хаос, их которого изошел Постижимый, Египетский Птах, или “Принцип Света — не самый свет, и Принцип Жизни — однако же сам не жизнь”. Мудрость, посредством которой Отец сотворил небеса, есть Сын, или каббалистический андрогинный Адам Кадмон. Сын в то же время есть Ра мужского рода, Свет Мудрости, Благоразумие или Ум, Сефира, женская часть его Самого; из этой двойственной сущности исходит третья эманация, Бина или Рассудок, второй Ум — Святой Дух христиан. Поэтому, строго говоря, налицо ТЕТРАКТИС, или четверка, состоящая из непостижимой Первой монады и ее тройной эманации, которая и составляет нашу Троицу.

Как же тут сразу не осознать, что если бы христиане не исказили умышленно в своем толковании и переводе Моисееву “Книгу Бытия”, чтобы приспособить ее к своим собственным воззрениям, то существование их религии вместе с ее нынешними догматами было бы невозможно? Раз слово Решит толкуется в новом значении Принципа, а не Начала, и принимается преданная анафеме доктрина эманаций, то положение второго персонажа троицы становится несостоятельным. Ибо, если ангелы являются первыми божественными эманациями из божественной Субстанции и существовали раньше Второго Принципа, тогда антропоморфизированный Сын, в лучшем случае, является эманацией, как они сами, и не может быть богом гипостатически, так же, как наши видимые плоды трудов не есть мы сами. Что эти метафизические тонкости никогда не приходили в голову честно мыслящему, искреннему Павлу — это очевидно; также и из дальнейшего видно, что он, подобно всем ученым евреям, был хорошо ознакомлен с доктриной эманаций и никогда не собирался ее искажать. Как можно вообразить, что Павел отождествляет Сына с Отцом, когда он говорит нам, что Бог поставил Иисуса немного ниже ангелов [ “Евреям”, II, 9] и немного выше Моисея! Ибо этот человек считался достойным большей славы, чем Моисей [ “Евреям”, III, 3]. В каких или во скольких подделках, вставленных в “Деяния Апостолов”, виновны отцы, — мы не знаем; но что Павел никогда не считал Христа более, чем человеком, “полным Духа Божия”, это весьма очевидно:

“В arche был Логос, и Логос был adnate к Теосу”.

Мудрость, первая эманация Эйн-Софа; Протогонос, Ипостась; Адам Кадмон каббалистов; Брахма индусов; Логос Платона, и “Начало” Св. Иоанна — все это Решит — “Книги Бытия”. Будучи правильно истолкованным, это опрокидывает, как мы уже сказали, всю разработанную систему христианского богословия, так как это доказывает, что за творящим Богом стоит более ВЫСОКИЙ Бог, составитель плана, архитектор; и что первый был только Его агент-исполнитель — простая СИЛА!

Они преследовали гностиков, убивали философов, и сжигали каббалистов и масонов, и когда настанет великий день расчетов и когда засветит свет в темноте, что смогут они предложить взамен ушедшей, погаснувшей религии? Что ответят они, эти притворные монотеисты, эти поклонники и ложные слуги единого Бога Живого своему Творцу? Чем будут они объяснять это долгое преследование тех, кто были истинными последователями великого Мегалистора, верховного великого мастера розенкрейцеров, ПЕРВОГО масона. “Ибо он есть Строитель и Архитектор храма Вселенной; Он есть Verbum Sapienti”. [35]

“Каждый знает”, — писал великий манихеец третьего столетия Фост, — “что Евангелии не были написаны ни Иисусом Христом, ни его апостолами, но долго после их времен какими-то неизвестными личностями, которые, хорошо рассудив, что едва ли им поверят, если они будут повествовать о делах, которых сами не видели, озаглавили свои повествования именами апостолов или последователей, живших одновременно с последними”.

Комментируя этот вопрос, А. Франк, еврейский ученый из Института и переводчик “Каббалы”, выражает ту же самую идею.

“Разве у нас нет оснований”, — спрашивает он, — “рассматривать “Каббалу” как драгоценные остатки религиозной философии Востока, которая, будучи перенесенной в Александрию, смешалась с учением Платона и под незаконно присвоенным именем Дионисия Ареопагита, епископа Афинского, обращенного и посвященного Св. Павлом, получила возможность проникнуть в мистицизм средних веков?” [ 256 ]

Говорит Жаколио:

“Что же это за религиозная философия Востока, которая проникла в мистический символизм христианства? Мы отвечаем: Эта философия — следы которой мы находим у магов, халдеев, египтян, еврейских каббалистов и христиан — есть ничто другое, как философия брахманов Индии, сектантов веры в питри, или духов невидимых миров, которые окружают нас” [ 378 ].

Но если гностики были уничтожены, то гнозис, основанный на тайной науке наук, продолжает жить. Именно земля является тем, что поможет женщине, и которой суждено открыть свой зев, чтобы поглотить средневековое христианство, незаконного захватчика и убийцу учения великого учителя. Древняя “Каббала”, Гнозис, или традиционное тайное знание, никогда не оставалось без своих представителей ни в одном веке и ни в одной стране. Троицы посвященных, независимо от того, вошли ли они в историю или скрылись под непроницаемым покровом тайны, сохранились и оставили свой след в веках. Они известны как Моисей, Ахолиаб и Безалил, сын Ури, сын Хура; как Платон, Филон и Пифагор и т. д. В Преображении мы видим их как Иисуса, Моисея и Илию, трех Трисмегистов; и трех каббалистов, Петра, Иакова и Иоанна — чье откровение является ключом ко всей мудрости. В сумерках еврейской истории мы находим их как Зороастра, Авраама и Тераха, а впоследствии — как Еноха, Иезекииля и Даниила.

Кто из тех, кто когда-либо изучал древние философии, кто интуитивно постиг величие их концепций, беспредельную возвышенность их взглядов на Непознаваемое Божество — кто станет колебаться хоть минуту, чтобы отдать предпочтение их доктринам перед непонятным догматическим и противоречивым богословием сотен христианских сект? Кто из тех, кто когда-либо читал Платона и вдумывался в его Το ’Ον, “кого не видел никто, кроме Сына”, может сомневаться, что Иисус был последователем той же самой тайной доктрины, которая наставляла этого великого философа? Ибо, как мы уже до этого доказывали, Платон никогда не претендовал на то, что он является изобретателем всего того, что он пишет, но приписывал это Пифагору, который, в свою очередь, указывал на отдаленный Восток как на источник, откуда он черпал свои знания и философию. Колбрук доказывает, что Платон признается в этом в своих письмах и говорит, что он взял свои учения из древних и священных доктрин! [ 421, I, с. 579] Кроме того, неотрицаемо то, что теологии всех великих народов согласуются и показывают, что каждая является частью “одного огромного целого”. Подобно остальным посвященным, мы видим, как Платон прилагает большие усилия, чтобы скрыть истинное значение своих аллегорий. Каждый раз, когда дело касается величайших секретов Восточной “Каббалы”, секрета истинной космогонии вселенной и идеального, предсуществующего мира, Платон обволакивает свою философию глубочайшим мраком. Его “Тимей” настолько запутан, что никто, кроме посвященного, не может понять его тайного значения. А Мошейм думает, что Филон заполнил свои труды абзацами, прямо-таки противоречащими друг другу, с единственной целью скрыть истинную доктрину. На этот раз мы видим, что критик на правильном пути.

И сама идея троичности, так же как негодующе поносимая доктрина эманаций — где их отдаленнейший источник? Ответить на это легко, и все доказательства теперь под рукой. В величественной и глубочайшей изо всех философий, в философии всемирной “религии мудрости”, первые следы которой историческое исследование теперь обнаруживает в древней до-ведийской религии Индии. Как много оскорбляемый Жаколио правильно замечает:

“Не в таких религиозных трудах древности как Веды, “Зенд-Авеста” и Библия, должны мы искать точных выражений благородных и возвышенных верований тех эпох” [ 379 ].

“Священный первичный слог, состоящий из трех букв А — У — М, в котором содержится ведийская Тримурти (Троица), должен держаться в тайне, подобно другой тройной Веде”, — говорит Ману в книге XI, шлока 265.

Сваямбхува есть непроявленное божество; оно есть Существо, существующее через себя и от себя; оно есть центральный и бессмертный зародыш всего, что существует во вселенной. Три троицы эманируют из Него и содержатся в Нем, образуя Верховное единство. Этими троицами или тройными Тримурти являются: Нара, Нари и Вирадьи — первоначальная триада; Агни, Вайя и Сурья — проявленная триада; Брахма, Вишну и Шива — творящая триада. Каждая из этих триад становится менее метафизической и более приспособленной к обычному рассудку по мере нисхождения. Таким образом последняя становится только символом в его конкретном выражении, вызванном необходимостью чисто метафизической концепции. Вместе со Сваямбхува они суть десять сефиротов еврейских каббалистов, десять индусских Праджапати; — Эйн-Соф первых соответствует великому Неизвестному, выраженному мистическим А У М последних.

Франк, переводчик “Каббалы”, комментирует:

“Десять сефиротов разделяются на три класса, причем каждый из них представляет нам божество под иным аспектом, в то время как целое все же остается неделимой Троицей.

Первые три сефирота чисто интеллектуальны в метафизике; они выражают абсолютную тождественность существования и мысли и образуют то, что современные каббалисты называют интеллигибельным миром — что есть первое проявление Бога.

Три последующие заставляют нас постигать Бога в одном из их аспектов как идентичность доброты и мудрости; в другом они являют нам в Высшем добре источник красоты и величия (в творении). Поэтому они называются добродетелями, или чувственным миром.

Наконец, по последним трем сефиротам мы узнаем, что Всемирное Провидение, что Верховный художник есть также абсолютная Сила, всемогущая причина, и что в то же время эта причина является порождающим элементом всего, что существует. Именно эти последние сефироты являются теми, кто образуют естественный мир или природу в ее сущности и в ее активном принципе. Natura naturans ” [ 256 ].

Эта каббалистическая концепция таким образом оказалась идентичной с концепцией индусской философии. Кто бы ни читал Платона и его диалог “Тимей”, найдет, что греческий философ повторяет эти идеи с точностью эхо. Кроме того, предписание секретности у каббалистов было столь же строгим, как у посвященных в святая святых и у индусских йогов.

“Сомкни уста твои из опасения произнести это (Тайну), и сердце твое из опасения громкой думы; и если сердце твое вырвалось из контроля, верни его на место, ибо такова цель нашего союза” (“Сефер Иецира”, “Книга Творения”).

“Это есть тайна, дающая смерть. Сомкни уста твои из опасения, чтобы не выдать ее невежде, сожми мозг твой из опасения, чтобы что-либо не вырвалось из него и не проникло наружу” (“Агручада Парикшай”).

Истинно, судьбы многих будущих поколений висели на волоске в дни третьего и четвертого веков. Если бы император не послал в 389 году в Александрию приказа — на что его принудили христиане — об уничтожении всех идолов, наш век никогда не имел бы собственного христианского мифологического пантеона. Никогда еще Неоплатоническая школа не достигала таких высот философии, как перед своим концом. Объединившие мистическую теософию старого Египта с изысканной философией греков; стоявшие ближе к древним мистериям Фив и Мемфиса, чем когда-либо в течение веков; сведущие в науке предсказывания и гадания, так же как и в искусстве терапевтов; поддерживавшие дружбу с самыми проницательнейшими людьми еврейского народа, которые были глубоко проникнуты идеями зороастрийцев, — неоплатоники стремились слить воедино древнюю мудрость Восточной “Каббалы” с наиболее благородными концепциями западных теософов. Несмотря на измену христиан, которые нашли уместным по политическим причинам после дней Константина отвергать своих наставников, влияние новой платонической философии бросается в глаза в последующей адаптации догм, происхождение которых легко проследить в этой замечательной школе. Хотя они искалечены и обезображены, все же они сохранили сильное семейное сходство, которое ничто не может изгладить.

Но, если знание оккультных сил природы раскрывает духовное зрение человека, расширяет его интеллектуальные способности и безошибочно приводит его к более глубокому почитанию Творца, то, с другой стороны, невежество, догматическая узость мышления и детский страх заглянуть в глубину сущего неизменно приводит к поклонению фетишам и суеверию.

Когда Кирил, епископ Александрийский открыто ухватился за идею Изиды, египетской богини, и антропоморфизировал ее в Марии, Божьей матери, и когда начались споры о триединстве, — с этого момента египетская доктрина об эманировании творящего Бога из Эмефта подвергалась искажениям на разные лады, пока наконец Соборы пришли к соглашению принять ее в таком виде, как она выглядит теперь — обезображенной Триады каббалистического Соломона и Филона! Но так как ее происхождение все еще было слишком очевидно, то Слово больше не называлось “Небесным человеком”, первичным Адамом Кадмоном, но стало Логосом — Христом, и было сделано таким же старым, как “Старейший из Старейших”, его отец. Сокрытая МУДРОСТЬ стала идентичной со своей эманацией БОЖЕСТВЕННОЮ МЫСЛЬЮ, и ее заставили рассматривать соравной и совечной со своей первой манифестацией.

Если мы здесь остановимся, чтобы рассмотреть другую из основных догм христианства — доктрину об искуплении, то мы легко можем проследить ее назад до язычества. Этот краеугольный камень церкви, которая, по ее собственному мнению, покоилась незыблемо на прочной скале в течение долгих веков, теперь выкопан наукою и доказано, что он произошел от гностиков. Профессор Дрейпер представляет ее, как едва ли известную в дни Тертуллиана, и как “возникшую среди еретиков гностиков”.[36] Мы не позволим себе возражать такому ученому авторитету больше, как только заявить, что она возникла среди них не более, как это было о их “помазанным” Христом и Софией. Первого они создали по образу “Царя Мессии”, мужского принципа мудрости, а последнюю по третьему сефироту, из халдейской “Каббалы”,[37] и даже по индусскому Брахме и Сарасвати[38] и языческому Дионису и Деметре. И здесь у нас твердая почва под ногами, хотя бы уже потому, что теперь доказано, что Новый Завет совсем не появлялся в своей завершенной форме, каким мы его находим теперь, пока не прошло 300 лет со времени апостолов,[39] а в отношении “Зогара” и других каббалистических книг установлено, что они появились в первом веке до нашей эры, если не намного раньше.

Гностики переняли много идей от ессеев; а у ессеев еще за два века до нашей эры были свои “великие” и “малые” мистерии. Они были изаримы или посвященные, потомки египетских иерофантов, в стране которых они прожили несколько веков до того, как они были обращены в буддийское монашество миссионерами царя Ашоки, и впоследствии слились с ранними христианами; и они существовали, вероятно, до того, как старые египетские храмы были осквернены и разрушены беспрерывными вторжениями персов, греков и других орд завоевателей. У иерофантов было свое искупление, совершавшееся в мистерии посвящения за века до того, как появились гностики или даже ессеи. Оно было известно у иерофантов под названием крещение крови и не считалось искуплением за “грехопадение человека” в Эдеме, но просто как искупление за грехи прошлого, настоящего и будущего невежественного, но тем не менее развращенного человечества. Иерофант имел право выбора: или принести свою чистую и безгрешную жизнь в качестве жертвы за свою расу богам, к которым он надеялся присоединиться, или же ограничиться животною жертвою. Первое зависело целиком от его собственного желания. В последний момент торжественного “нового рождения” посвятитель передавал посвящаемому “слово” и немедленно после этого в правую руку посвящаемого вкладывалось оружие и он получал приказ нанести удар. [40] Вот это есть истинное происхождение христианской догмы искупления.

Воистину, “Христов” в дохристианские века было много. Но они умирали, оставаясь неизвестными миру и исчезали так же молчаливо и таинственно из поля зрения людей, как Моисей с вершины Писгах, горы Нэбо (пророческой мудрости) после того, как возложил руки на Иисуса Навина, который таким образом “наполнился духа мудрости” (т. е. стал посвященным).

Также Таинство Св. Причастия не принадлежит одним только христианам. Годфри Хиггинс доказывает, что оно было учреждено за многие сотни лет до “Пасхальной тайной вечери”, и говорит, что “жертва хлеба и вина была общим обычаем у многих древних наций”.[41] Цицерон упоминает ее в своих трудах и удивляется странности этого обряда. Какое-то эзотерическое значение было связано с этим обрядом со времени установления мистерий, и таинство причастия является одним из старейших обрядов древности. У иерофантов оно имело почти такое же значение как у христиан. Церера была хлебом и Вакх был вином, первая означала возрождение жизни из семени, второй — виноградную гроздь — эмблему мудрости и знания; накопление сущности вещей, брожение и последующая за тем крепость эзотерического знания соответственно символизировалась вином. Мистерия имела отношение к драме Эдема; она, как говорят, впервые была введена Янусом, который также был первым, кто установил в храмах жертву “хлеба” и “вина” в память “падения в рождение” в качестве символа “семени”. “Я есмь вино, и Отец мой есть виноградарь”, говорит Иисус, намекая на тайное знание, которым он мог наделять. “Я больше не буду пить плода виноградной лозы до того дня, как я буду пить новое вино в Царстве Божием”.

Празднества элевсинских мистерий начинались в месяце Боёдромион, который соответствует сентябрю, времени сбора винограда, и продолжался с 15 по 22 число, семь дней.[42] Еврейский праздник кущей начинался 15 и кончался 22 числа месяца этаним, что, как доказывает Данлэп, является производным от Адоним, Адониа, Аттеним, Этаним [ 140, c. 71]; и этот праздник называется в “Левите” [XXIII, 34] праздником кущей. “И собрались к царю Соломону на праздник все Израильтяне в месяце Афаниме, который есть седьмой месяц” [ 1 Царей, VIII, 2]. Плутарх считает, что праздник палаток относится к вакхическим обрядам, а не к элевсинским. Таким образом, “прямо взывали к Вакху”, говорит он. Поклонение сабациям было саббатическим; имена Эвий или Хевий и Луайос идентичны с Хивит и Левит. Французское имя Луи есть еврейское Леви; Iacchus — тот же Iao или Иегова; и Ваал или Адон, подобно Вакху, был фаллическим богом.

“Кто взойдет на гору [высокое место] Господню?” — спрашивает праведный царь Давид, — “кто станет на место его кадушу [на святом месте его]?” [ “Псалтырь”, XXIII, 3].

Кадеш может означать в одном смысле “озарять”, “освящать” и даже посвящать или отделять; но он также означает служителей сладострастных ритуалов (культ Венеры), и истинное толкование слова кадеш открыто указано во “Второзаконии” [XXIII, 17]; в “Осии” [IV, 14] и в “Бытие” [XXXVIII, 15-22]. “Святые” библейские кадешимы были тождественны, что касается до их обязанностей, баядеркам в позднейших индусских храмах. Еврейские кадешим, или галли (жрицы Кибелы), жили “при храме Господнем, где женщины ткали одежды для Астарты” или же занавеси для статуи Венеры-Астарты, гласит стих седьмой в двадцать третьей главе “Второй книги Царей”.

Пляска, совершаемая Давидом вокруг Ковчега, была “кружением”, которое, как говорят, было предписано амазонками для мистерий. Такова была пляска дочерей Силомских [ “Судей”, XXI, 21, 23 и далее], также как и прыжки пророков Ваала [ 1 Царей, XVIII, 26]. Это просто были характерные признаки культа сабеян, ибо пляска эта изображала движение планет вокруг Солнца. Несомненно, что пляска эта была вакхическим исступлением, при чем употреблялись цистры, также весьма выразительны укоры Мелхолы и ответы царя.




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-06-04; Просмотров: 255; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.051 сек.