Габитус

Мы начинаем с понятия, которым наиболее известна теория Бурдье, — габитуса.¹² Габитус — это «ментальные, или когнитивные структуры», посредством которых люди действуют в социальном мире. Люди наделены рядом интериоризированных схем, через которые они воспринимают, понимают и оценивают социальный мир. Именно через такие схемы люди одновременно производят свои практики и воспри­нимают и оценивают последние. Диалектически, габитус есть «продукт интериори-зации структур» социального мира (Bourdieu, 1989, р. 18). По сути дела, габитус можно считать «интернализованными, "персонифицированными" социальными структурами» (Bourdieu, 1984a, р. 468). Габитусы отражают объективные разделе­ния в классовой структуре, например возрастные группы, тендер, социальные клас­сы. Габитус приобретается в результате длительного занятия определенного поло­жения в социальном мире. Таким образом, габитусы различаются в зависимости от характера позиции субъекта в этом мире; не каждый обладает одинаковым габиту­сом. Однако люди, занимающие в социальном мире аналогичные положения, как правило, имеют сходные габитусы. (Справедливости ради мы должны отметить, что Бурдье, в частности, утверждает, что в своем творчестве руководствовался «желанием заново ввести в рассмотрение практику агента, его изобретательность и способность к импровизации» [Bourdieu, 1990, р. 13]).

В этом смысле габитус может также быть и явлением коллективным. Габитус позволяет людям осмыслять социальный мир, однако существование множества габитусов означает, что социальный мир и его структуры не производят одинако­вое воздействие на разных акторов.

Имеющийся в каждое конкретное время габитус создается на протяжении коллек­тивной истории: «Габитус, продукт истории, порождает индивидуальные и коллек­тивные практики, и следовательно, саму историю, в соответствии с порожденными историей схемами» (Bourdieu, 1977, р. 82). Обнаруживаемый в каждом данном инди­виде габитус приобретается в ходе индивидуальной истории и является функцией от­дельного момента в социальной истории, в который габитус имеет место. Габитус одновременно обладает свойствами прочности и перемещаемости — он может пере­мещаться от одного поля к другому. Но люди могут иметь и несоответствующий га­битус, пострадать от того, что Бурдье называет гистерезисом. Хорошим примером этого эффекта запаздывания может быть человек, который был оторван от аграрного существования в современном докапиталистическом обществе и направлен на рабо­ту на Уолл-стрит. Габитус, приобретенный в докапиталистическом обществе, не по­зволил бы ему в удовлетворительной степени справиться с жизнью на Уолл-стрит.

¹ Данное понятие — это не изобретение Бурдье, а возрожденное им традиционное философское по­
нятие (Wacquant, 1989).

² Термин «габитус» происходит от лат. habitus — свойство, состояние, положение, и обычно никак не
переводится. — Примеч. пер.

[460]

Пьер Бурдье: биографический очерк

На момент написания данного очерка Пьер Бурдье занимал престижную должность за­ведующего кафедрой социологии в Коллеж де Франс (College de France) (Jenkins, 1992). Родившись в 1930 г. в небольшом сельском местечке на юго-востоке Франции, Бурдье вырос в семье, принадлежавшей к низшему среднему классу (его отец был почтовым чиновником). В начале 1950-х гг. он посещал престижный педагогический коллеж в Па­риже _ Высшую педагогическую школу, где и получил диплом. Однако Бурдье отказался писать диссертацию. Отчасти это произошло потому, что он протестовал против зауряд­ного уровня преподавания и авторитарного устройства в учебном заведении. Принятая в школе твердая коммунистическая, особенно сталинистская, ориентация вызывала у него отторжение, и он находился в активной оппозиции к этим воззрениям. Короткий период времени Бурдье преподавал в провинциальной школе, однако в 1956 г. его призвали в армию, и два года он пробыл в составе французских войск в Алжире, по­сле чего он пробыл там еще два года. О своей жизни в Алжире Бурдье написал книгу, В 1960 г. он вернулся во Францию и в течение года работал ассистентом в Парижском универси­тете. Он посещал лекции антрополога Леви-Стросса в Коллеж де Франс, а также рабо­тал ассистентом социолога Раймона Арона. На три года Бурдье перешел в университет Лилля, а затем вернулся, чтобы занять влиятельную должность директора-исследова­теля в Высшей практической исследовательской школе (L'Ecole Practique des Hautes Etudes) в 1964 г.

В последующие годы Бурдье стал крупной фигурой в парижских, французских и, в конце концов, мировых интеллектуальных кругах. Его творчество оказало влияние на ряд раз­личных областей, в том числе педагогику, антропологию и социологию. В 1960-х гг. он со­брал вокруг себя группу сторонников, и с тех пор его последователи сотрудничали с ним, а также добивались собственных интеллектуальных успехов. В1968 г. был основан Центр европейской социологии (Centre de Sociologie Europeenne), Бурдье стал его руководите­лем. С этим центром было связано издание уникального журнала Actes de la Recherche en Sciences Sociales («Ученые труды в социальных науках»^ ставшего важной трибуной для Бурдье и его сторонников.

С выходом в 1981 г. Раймона Арона в отставку освободилось место заведующего кафед­рой социологии в Коллеж де Франс. Большинство ведущих французских социологов (на­пример, Раймон Будон и Ален Турен) претендовали на эту должность. Однако кафедру от­дали Бурдье. С этого времени Бурдье стал даже более плодовитым автором, чем раньше, а его слава продолжала расти (более подробно о Бурдье см. в Swartz, 1997, р. 15-51). Интересный аспект творчества Бурдье — формирование его воззрений под влиянием не­прерывного, иногда явного, иногда скрытого, диалога с другими мыслителями. Например, многие его ранние размышления сформировались в диалоге с двумя видными учеными, которые были ведущими в годы его учебы, — Жан-Полем Сартром и Клодом Леви-Строс-сом. Из сартровского экзистенциализма Бурдье заимствовал ясное понимание акторов как создателей социальных миров. Однако Бурдье считал, что Сартр зашел слишком далеко, приписывая акторам чересчур большие возможности и при этом игнорируя структурные ограничения, которым они подвергаются. Интересуясь структурой, Бурдье, естественно, обратился к творчеству выдающегося структуралиста Леви-Стросса. На первых порах Бур-

Габитус порождает социальный мир и одновременно сам порождается им. С одной стороны, габитус является «структурирующей структурой», т. е. струк­турой, которая структурирует социальный мир. С другой стороны, это «структу­рированная структура», — структура, которая структурирована социальным ми­ром. В других терминах Бурдье описывает габитус как «диалектику интернетизации экшерналъпостииэкстернализации интерналъности» (1977', р. 72). Таким образом, понятие габитуса позволяет Бурдье избежать необходимости выбора между субъек­тивизмом и объективизмом, «избежать философии субъекта, не отменяя рассмот-

[461]

дье весьма привлекал этот подход: фактически, в течение некоторого времени он описы­вал себя как «счастливого структуралиста» (цит. по: Jenkins, 1992, р. 17). Вместе с тем не­которые из его ранних исследований привели его к выводу о том, что структурализм — та­кой же ограничивающий, хотя и в другом направлении, подход, как экзистенциализм. Он оппонировал позиции структуралистов, считающих себя привилегированными наблюдате­лями людей, которые полагаются контролируемыми не осознаваемыми ими структурами. Бурдье потерял расположение к научной сфере, которая концентрируется исключительно на таких структурных ограничениях, утверждая, что социология

может быть, не стоила бы и малейшего внимания, если бы вся ее цель сводилась к намерению выявить механизмы, которые активируют наблюдаемых ею индивидов — если бы она забыла о том, что имеет отношение к людям, даже к тем, которые, как марионетки, играют в игру, правил которой не знают, — короче говоря, если бы она не брала на себя задачу восстановить для людей значение их действий (Bourdieu, цит. по Robbins, 1991, р. 37).

Бурдье определил одну из своих основных целей как ответ на крайности структурализма: «Я стремился вернуть исчезнувших у Леви-Стросса и других структуралистов... из-за рас­смотрения их в качестве эпифеноменов структур реальных акторов» (цит. по: Jenkins, 1992, р. 17-18). Иначе говоря, Бурдье хотел объединить, по крайней мере, часть экзистенциа­лизма Сартра со структурализмом Леви-Стросса.

Кроме того, воззрения Бурдье сформировались под глубоким влиянием марксистской теории и марксистов. Как мы видели, будучи студентом, Бурдье выступал против некото­рых крайностей марксизма, а позже он отверг идеи структурного марксизма. Хотя Бур­дье нельзя считать марксистом, в его творчестве, несомненно, прослеживаются заим­ствованные из марксистской теории идеи. Наиболее знаменателен его акцент на практике (праксисе) и желание соединить в своей социологии теорию и (исследовательскую) прак­тику. (Можно сказать, что вместо экзистенциализма или структурализма Бурдье занима­ется «праксеологией».) В его творчестве также наблюдается освободительная направлен­ность, относительно которой можно говорить о его стремлении к освобождению людей от политического и классового господства. Однако, как это было и в случае Сартра и Леви-Стросса, лучше всего сказать, что Бурдье формирует свои воззрения, используя Маркса и марксистов в качестве отправной точки.

В творчестве Бурдье прослеживается также влияние других теоретиков, особенно Ве-бера и ведущего теоретика французской социологии — Эмиля Дюркгейма. Но Бурдье против того, чтобы его называли приверженцем Маркса, Вебера, Дюркгейма или кого-либо другого. Он считает такие ярлыки ограничивающими, чересчур упрощающими и оскорбляющими его творчество. В известном смысле Бурдье создавал свои идеи в кри­тическом диалоге, который начался, когда он был студентом, и продолжается по сей день: «Все, что я сделал в социологии и антропологии, я сделал настолько же вопреки тому, чему меня учили, насколько благодаря этому» (Bourdieu, в: Bourdieu and Wacquant, 1992, p. 204).

рение агента,... а также философии структуры, не забывая принимать во внима­ние ее воздействие на агента» (Bourdieu and Wacquant, 1992, p. 121-122).

Именно практика служит опосредующим звеном между габитусом и социальным миром. С одной стороны, именно через практику создается габитус; с другой сторо­ны, именно в результате практики создается социальный мир. Бурдье говорит об опосредующей функции практики, когда определяет габитус как «систему структу­рированных и структурирующих диспозиций, которая образована практикой и посто­янно нацелена на практические... функции (цит. по: Wacquant, 1989, р. 42; см. также

[462]

Bourdieu, 1977, р. 72). В то время как практика формирует габитус, последний, в свою очередь, одновременно унифицирует и порождает практику.

Несмотря на то что габитус представляет собой интериоризованную структу­ру которая стесняет мышление и выбор действия, он не определяет последние. Это отсутствие детерминизма — одна из основных особенностей, отличающих позицию Бурдье от подходов традиционных структуралистов. Габитус просто «предлагает», что людям думать и какие поступки выбирать. Люди сознательно взвешивают доступные возможности выбора, хотя этот процесс принятия реше­ния отражает действие габитуса. Габитус обеспечивает принципы выбора людь­ми альтернатив и определения ими стратегий для применения в социальном мире. Как колоритно выражают это Бурдье и Уакант, «люди не дураки». Однако людей не следует рассматривать как полностью рациональных (Бурдье пренебрежитель­но относится к теории рационального выбора); они действуют «разумно» — обла­дают «практическим смыслом». В действиях людей есть логика — это «логика прак­тики» (Bourdieu, 1980/1990).

Роббинс подчеркивает, что практическая логика «политетична» — практиче­ская логика способна одновременно поддерживать многочисленные неоднознач­ные и логически (с точки зрения формальной логики) противоречивые значения или тезисы, потому что основной контекст ее действия — практический» (1991, р. 112). Это утверждение важно не только потому, что подчеркивает различие меж­ду практической логикой и рациональностью (формальной логикой): оно также напоминает нам о «реляционизме» Бурдье. Последний имеет в данном контек­сте большое значение, так как помогает понять, что габитус не является неизмен­ной, закрепленной структурой: его приспосабливают индивиды, которые посто­янно меняются, оказываясь в противоречивых ситуациях.

Габитус функционирует «ниже уровня сознания и языка, вне зоны, доступной интроспективному исследованию и волевому контролю» (Bourdieu, 1984a, р. 466). При том что мы не осознаем габитус и его действие, он проявляется в наших са­мых практических поступках, например, в том, как мы едим, ходим, говорим и даже сморкаемся. Габитус действует как структура, однако нельзя сказать, что люди просто механически реагируют на него или на внешние воздействующие на них структуры. Таким образом, в своем подходе Бурдье удается избежать крайно­стей непредсказуемой новизны и тотального детерминизма.

Дата добавления: 2015-06-04