Рассказ Декситея 8 страница

— Мы попали в рай, — мечтательно проговорил Пелиас. — Имели ли мы право вторгаться сюда?

Конан встряхнул густой вороной гривой, сбрасывая оцепенение.

— Поздно стенать об этом, Пелиас. Мы прибыли сюда по делу. В путь!

И они двинулись по направлению к постройкам.

Говорить не хотелось; окружающее их великолепие отбивало всякую охоту поминать суетное. Так шли они часа два, а может, все три или четыре, ибо гигантский солнечный диск, точно приклеенный, неотрывно смотрел на путников из самого сердца небесной паутины своих лучей. Понятия времени здесь не существовало; ничто за часы путешествия не изменилось в этом мире. Постройки, к которым шествовали люди, не становились ближе; Конан заметил только, что они — чистейшего беломраморного цвета.

Они шли еще очень долго, совсем утратив счет времени. Любой человек давно свалился бы уже наземь от усталости. Но Конан и Пелиас не чувствовали ее, как будто сама природа здешнего мира подпитывала их силы. Не чувствовали они ни жажды, ни голода — только успокоение. Безбрежный луг, диковинные травы, ни души кругом, дивная солнечная паутина над головой... Что может быть прекраснее?

Конан внезапно остановился.

— Это колдовской мир, — сказал он, борясь с наваждением. — Мы так можем идти тысячу лет и никуда не придем.

Пелиас тоже остановился и посмотрел на короля.

— Это Страна Небесного Народа, мой друг. Раз она так называется, значит, какой-то народ здесь живет. По-моему, мы должны позвать кого-нибудь.

— Не по правилам это, — вздохнул киммериец. — Я рассчитывал подобраться вон к тем домикам и сперва поглядеть, кто здесь за хозяев. Но, клянусь Кромом, похоже, до них дальше, чем до неба. Ладно, Пелиас, так и быть, сыграем в открытую.

Конан сложил ладони у рта и во всю мощь своей богатырской глотки воскликнул:

— Эй, есть здесь кто-нибудь? Встречайте гостей!

Призыв тотчас возымел действие.

Еще секунду назад перед Конаном и Пелиасом никого не было, а теперь здесь стояли семь фигур. Когда и, самое главное, КАК они возникли, понять было совершенно невозможно.

Внезапно возникнув перед пришельцами, обитатели здешнего мира, однако, не взяли на себя труд произнести приветственную речь. Они молчали. Это были не люди. Создания ростом чуть повыше Конана и на голову выше Пелиаса были одеты в облегающие белые костюмы, подчеркивающие каждый изгиб идеально сложенного человекоподобного тела. На тонких шеях сидели большие, похожие на яйца головы, лишенные волос. Губы были бесцветными, равно как и ресницы и брови. Добрые круглые глаза были девственно белыми, еще белее, чем кожа. Гениталии у созданий отсутствовали, и определить их пол было невозможно. Все семеро были точными копиями друг друга.

Молчание затягивалось. Создания недвижимо стояли перед двумя пришельцами в одинаковых позах, скрестив руки на груди. Пелиас вышел вперед и с достоинством поклонился существам.

— Привет вам, обитатели Небесного Мира, — сказал он негромко. — Не соблаговолите ли поведать пришельцам, где мы в настоящий момент имеем честь пребывать?

Пелиасу ответило одно из созданий.

— Вы находитесь в Стране Небесного Народа, смертные. Как вы вторглись сюда, мы постичь не можем. Есть только один способ существам человеческого рода попасть во владения Светоносного Митры; вы воспользовались не им.

— Что же это за способ? — спросил Конан.

Добрые лучистые глаза печально взглянули на него. Конану вдруг стало невыносимо стыдно, и он сам не понимал почему.

— Этим путем от века в век проходят люди, дабы обрести вечный покой в объятиях Светоносного Митры. Лишь самые достойные могут льстить себя надеждой заслужить последнюю милость Солнечного Бога.

— Я так и знал! Мы угодили в рай, — вымолвил Пелиас.

— Да, иногда люди так зовут это место, — согласилось существо. — Может ли не быть раем небесный мир, где обитает сам Светоносный Митра?!

Существа как по команде воздели руки к небу. Разгадка главной сущности этого мира внезапно посетила разум Конана. Гигантское солнце, зависшее посреди небесной паутины, — это и есть сам Пресветлый Митра! Великий Солнечный Бог, более всех других небожителей почитаемый хайборийцами! Конан со священным трепетом бросил взгляд на небо.

— Еще никому из смертных не удавалось пройти в Страну Небесного Народа вашим путем, — сказало существо. — Почему вы сделали это?

— Нас привел к вам долг перед миром, перед тем миром, где люди поклоняются Солнечному Митре, — проникновенно молвил чародей. — Меня зовут...

— Нам ведомы ваши имена, Конан и Пелиас! В своем мире вы были достойными людьми. И хотя вы поклоняетесь иным богам, Крому и Иштар, вы могли бы рассчитывать на последнюю милость Великого Митры. Много славных подвигов совершил воин Конан, и они были угодны Митре. И ты, кудесник Пелиас, оставив нечистое чернокнижное ремесло, обратил свои глубокие волшебные познания в добрые дела. Но ведь ваше время еще не пришло! Почему же вы осмелились явиться к Митре в столь ранний час?

— Мы прибыли к вам по делу, — заметил Конан, решив, что лучше будет выложить все как есть. — И присоединяться к Митре вовсе не намерены...

— Сюда по делу не прибывают! — с неожиданной пылкостью возразило существо. — Ибо отсюда нет возврата! Всяк объявившийся здесь остается в Стране Небесного Народа навсегда!

Как будто студеной водой окатили рассудок Конана. Навсегда???

— Из Страны Небесного Народа не возвращаются, — терпеливо повторило существо. — Вы ворвались в наш мир незваными гостями. Мы не знаем, что с вами делать. Мы приглашаем вас на Большой Совет. Он, и только он определит вашу судьбу.

Люди не успели ничего возразить. Луг и небо с солнечной паутиной пропали; Конан и Пелиас очутились на небольшой арене. В зале амфитеатром располагались ряды, на алебастровых скамьях сидели десятки совершенно одинаковых белых существ. Зал увенчивал высокий купол. Мягкий, ровный свет исходил от маленькой, такой же девственно белой, как и глаза существ, жемчужины, парящей в воздухе под самым куполом.

— Вы присутствуете на Большом Совете Небесного Народа, Конан и Пелиас, — разнесся под сводами зала бархатный голос. Понять, какое из существ говорит, было решительно невозможно. У всех были одинаковые лица, одинаковые фигуры и одинаковые голоса. Это сводило Конана с ума. Голос тем временем продолжал:

— Конан и Пелиас, вы дерзко вторглись во владения Пресветлого Митры, не испросив на то его разрешения. Вы — святотатцы. Поэтому Митра не может принять вас к себе. Что делать с вами, мы не знаем. Поэтому вы должны стать одними из нас.

— Какого дьявола! — опешив от подобной несправедливости, вскричал Конан. — У вас здесь что, Совет или Судилище?! Позвольте нам хоть слово сказать! Мы можем все объяснить...

— Твои уста оскорбляют обитель Митры! Большой Совет уже принял решение.

Сердце Конана болезненно сжалось. Он вовсе не жаждал превращаться в белых бесполых созданий, а то, что это очень даже возможно, он уже чувствовал.

— Послушайте же! Ну что случится, если мы расскажем, зачем явились в вашу страну?! Мы пришли за Светочем Истины...

— И вы получите его. Как все мы, — невозмутимо произнес голос.

— Нет, вы не поняли! Мы пришли, чтобы забрать Светоч Истины в человеческий мир! Там он нужен!

Только теперь среди белых созданий возникло нечто напоминающее смятение. Голос задрожал, и в нем зазвучали интерес и изумление.

— Вы пришли, чтобы забрать Светоч?! Но ведь это невозможно!

— Послушайте же меня, Небесный Народ! — горячо воскликнул Конан. — Нам он нужен не для себя, не нашей прихоти ради, не для власти и не для богатства. Только с его помощью мы можем остановить нашего врага, гнусного карлика Тезиаса.

— Вы должны были слышать о нем, — добавил Пелиас. — Он возомнил себя новым богом. Он хочет обратить людей в рабство, а сам стать господином. Разве этот карлик — не враг Пресветлого Митры?!

— Имя карлика Тезиаса известно нам, — произнес голос. — Это нехороший человек. Но ваша вражда с ним не касается Митры. Солнечный Бог выше ее. Исконный и вечный враг Пресветлого Митры — злобный Сет, Древний Змей, Повелитель Мрака. Со служителями его темного культа надлежит вам бороться, пока вы не уничтожите всех его тварей из отдаленных миров Вселенной, откуда Сет призывает их на горе людям. Скажите нам, поклоняется ли Сету ваш карлик Тезиас?

— Нет, не поклоняется, — бросил Конан, но бархатный голос не дал ему сказать что-либо еще. На киммерийца обрушился целый шквал вопросов, на которые он принужден был отвечать.

— Совершает ли он человеческие жертвоприношения Змею Вечной Ночи либо иному темному богу?

— Нет.

— Совершает ли он нечестивые таинства, относимые к черной магии?

— Нет.

— Принуждает ли других людей к поклонению Сету, богу Зла?

— Нет.

— Воздвигает ли капища, храмы и алтари во славу нечестивого божества?

— Нет.

— Грезит ли о возвращении Сета в мир из Бездны, куда Древний Змей был низринут Солнечным Митрой?

— Нет.

— Вот видите! Вы сами признаете: ваш карлик Тезиас не есть слуга Сета, Змея Вечной Ночи. Поэтому он не может быть врагом Солнечного Митры.

— Да кто вы такие, чтобы определять, кто враг Митре, а кто не враг?! — взорвался Конан. Дурацкая логика бесполых созданий доводила его до бешенства.

— Мы — избранные слуги Светоносного, Народ Небес. Когда люди умирают, их души являются нам, и мы решаем, кто из умерших достоин вечного успокоения в лоне Пресветлого Митры.

— Так у вас не рай, а чистилище, — с вызовом заметил Конан. — Клянусь Кромом, я не предполагал, что у Митры такие безмозглые слуги! Я рад, что Митра — не мой бог.

— Твои плохие слова не трогают нас, — прозвучал голос. — Эманации Светоносного Митры несут только Добро. Тьме и Злу нет места в Стране Небесного Народа. Но твои слова показывают, что ты, Конан из Киммерии, недостоин стать одним из нас. Вместо того чтобы сражаться с порождениями Древнего Змея Сета, истинного Повелителя Мрака, ты предпочел выступить врагом ничтожного карлика. Более того, ты усугубил свои прегрешения, вступив в пагубный альянс с черной волшебницей Тхутмертари, которая суть верная слуга злобного Змея. Только твои прежние заслуги, Конан из Киммерии, не позволяют нам отнести тебя к сонму врагов Светлого Митры... Что же касается тебя, Пелиас из Кофа, вина твоя огромна, равно как и твое бесчестие...

— В чем же оно? — изумился чародей.

— Ты не узнаешь нас, — печально молвил бархатный голос. — А между тем мы всегда по первому зову спешили к тебе на помощь! Верные нашему договору, мы помогали тебе девять раз и помогли бы снова, если бы ты столь бесчестно не обманул наше доверие, явившись в Страну Небесного Народа незваным гостем!..

— Скричи! — с натугой выдохнул ошарашенный Пелиас. Это были скричи! Только глаза — белые, лучистые, добрые — объединяли бесполых человекоподобных созданий с могучими крылатыми тварями, друзьями волшебника. Теперь уже бывшими друзьями...

— Да, скричами зовемся мы, когда сбрасываем наш истинный облик избранных слуг Митры и на крыльях любви спускаемся в мир людей, — подтвердил голос.

— Значит, все-таки есть выход из Страны Небесного Народа! — воскликнул Конан. — Ведь вы пользуетесь им!

— Чтобы посещать Землю, необходимо быть скричем, — возразили существа. — А скричи — это мы, слуги Митры. Итак, Конан и Пелиас, вы недостойны стать одними из нас, — постановил Большой Совет. — Ваше время предстать перед Митрой тоже еще не пришло. Но и оставаться в Стране Небесного Народа вы не можете. Поэтому вы будете развоплощены. Таков наш приговор...

— Ваш суд — неправедный суд! Кро-о-ом!!!

Боевой клич Конана разнесся под сводом зала Большого Совета. Небесный Народ опешил. Никто из скричей не сдвинулся с места даже тогда, когда Конан, выхватив из ножен верный меч, бросился на трибуны, рубя существ направо и налево.

Однако он успел сделать не более пяти взмахов своим огромным мечом. Внезапно все скричи разом исчезли; в зале остались только Конан и Пелиас. Там, где работал меч Конана, не осталось ни крови, ни разрубленной плоти — на голых алебастровых скамьях не было ничего.

— Как ты полагаешь, мне удалось убить кого-нибудь из них? — обернулся Конан к Пелиасу.

— Вряд ли, — сухо заметил тот. — Слуги Митры бессмертны, судя по всему.

— Ну и дерьмо же они! — проворчал варвар. — Ишь чего надумали — развоплотить нас! Кстати, а что это значит?

Пелиас уныло глянул на друга.

— Бедный варвар! Так ты не знаешь? От нас не останется ни тела, ни души. У нас отнимут и жизнь, и посмертие. Мы исчезнем, и все тут.

— Проклятье! Тогда чем они лучше Сета?! Тот хоть не прикидывается добряком! Ну и что же нам теперь делать? И почему мы только не спросили у Милиуса, как выбраться отсюда?!

Старый чародей подошел к Конану и положил худощавую руку на могучее плечо.

— Не было никакого Милиуса, — молвил он тихо.

— Не было? Как это не было?!

— То есть был, конечно. Кто-то ведь провел нас сюда. Но это не мой ученик. Я вообще не знаю никакого Милиуса. Я даже не представляю, откуда он взялся.

— Что?! Ты же сам мне рассказывал! Он, мол, твой первый ученик. И про темные армии ты мне рассказывал... Как он колдунов в обычных людей превращал...

— Все это морок, — устало молвил Пелиас. — Только здесь я понял это. Причудливая мешанина из правды и лжи. Все, что видели мы, — правда. И айкины с черной гривой, и жилище в горах, и призрак моего двойника, и этот Милиус — все это было на самом деле. Вот только не знаю я его! И кто он может быть, я тоже не знаю...

— Зато я знаю! — взревел Конан, яростно вращая глазами, точно разыскивая неведомого врага. — Карлик это был, Тезиас! Его рук дело, яснее ясного! Его, подлеца, почерк! Голову нам, гад, заморочил, да и отправил черт-те куда!.. А может, эта дерьмовая Небесная Страна нам тоже только кажется?! — варвар в бешенстве топнул ногой.

— Увы, мой друг, увы! Слуги Митры всамделишные. И приговор нам вынесли не понарошку.

— А ты-то все это откуда знаешь?

Чародей указал глазами наверх — туда, где под куполом плавала белая жемчужина.

— Вот он, Светоч Истины. Кто бы ни был этот Милиус, про Светоч нам истинную правду сказал. Штука эта действительно рассеивает магию и проясняет разум. Благодаря ей я прозрел.

Киммериец с любопытством глазел на Светоч.

— А почему я ничего не чувствую?

— Ты не волшебник, а воин. Чтобы Истина просветила твой разум, Светоч должен располагаться предельно близко к твоему сердцу.

— Отлично, — усмехнулся Конан. — Я тоже хочу очиститься от колдовского морока. Ты не забыл, Пелиас, зачем мы сюда приперлись?

Волшебник всплеснул руками:

— Неужели после всего, что с нами приключилось, ты все еще надеешься похитить Светоч?!

— Именно после всего, что с нами приключилось, Пелиас.

— Но ведь скричи могут в любой момент вернуться!

— Плевать. Я не намерен развоплощаться даже по прямому повелению самого Пресветлого Митры!

Тон, которым Конан произнес эти слова, явственно свидетельствовал, что уважение варвара к главному хайборийскому божеству после знакомства с его избранными слугами существенно поубавилось.

Из-за пояса Конан вытащил моток крепкой веревки с небольшим крюком на конце. Раскрутив веревку, он бросил крюк вверх. Здесь нужно сказать, что купол зала не был сплошным; в самом центре его находилось небольшое отверстие, через которое в помещение заглядывал истинный лик Светоносного Митры. Когда крюк Конана понесся вверх, показалось, что он летит прямиком в лик Солнечного Бога. Тем не менее крюк благополучно зацепился за крышу здания. Подергав для верности веревку, Конан принялся быстро взбираться по ней. Когда он очутился вровень с плавающей в пространстве жемчужиной, метнулась его рука — и пальцы киммерийца схватили Светоч Истины. Обомлевший чародей взирал на все на это со страхом. Но ничего не случилось, и Конан благополучно спустился вниз, сжимая в руке Светоч Истины.

— Всего-то и делов, — брезгливо поморщился король, демонстрируя магу белую жемчужину. — Пошел и взял. Нерадивые слуги у тебя, Пресветлый Митра. Так-то они хранят твой талисман!

Только прозвучали его слова, трибуны амфитеатра снова заполнили скричи. Пелиас глухо застонал; на лице его появилось выражение обреченности.

— Конан из Киммерии и Пелиас из Кофа! — загрохотал могучий хор Небесного Народа. — За преступления, совершенные вами против Светоносного Митры, Солнечного Бога мира людей, как-то: уклонение от битвы с Сетом, Змеем Вечной Ночи; самочинное вторжение в Страну Небесного Народа и дерзкое посягательство на живое воплощение Пресветлого Митры, Светоч Истины, — Большой Совет Небесного Народа приговаривает вас к развоплощению. Да свершится немедленно кара сия!!!

И скричи, все, как один, разом протянули руки к осужденным. Конан и Пелиас ощутили сначала легкую слабость, затем головокружение. Смерть развоплощением в самом деле казалась доброй, как и все в Стране Небесного Народа, — осужденные король и чародей просто медленно и спокойно засыпали. Чтобы никогда более не проснуться вновь.

Но даже теперь бунтарская натура Конана отказывалась признать поражение. Крепко сжав двумя пальцами Светоч Истины, он поднял его над головой. Как видно, и здесь Милиус оказался прав: Светоч рассеивал не любые чары, а только чуждые ему; могущественная же и таинственная магия Небесного Народа была для него родной. И Конан засыпал.

Внезапно глаза его, готовые вот-вот закрыться, приметили какое-то движение в самой вышине, у купола. Казалось, на лилейно-солнечном лике Светоносного Митры вдруг появилось странное пятно вызывающе желтого цвета. Раздался высокий, пронзительный свист, похожий на шипение бросающейся в атаку змеи. Золотистый извивающийся комок стремительно съехал вниз по веревке киммерийца. Рядом с Конаном и Пелиасом возникла молодая, почти полностью обнаженная девушка ослепительной красоты.

— Тхутмертари!!! — в один голос вскричали король и чародей.

Сонную магию скричей точно рукой сняло. А сам Небесный Народ в ужасе замер, глядя на арену. Большие глаза добрых созданий еще более округлились; не созданные для лицедейства, они выражали высшую степень смятения. Тхутмертари же, точно Кошка, ловко приземлившись на точеные сильные ноги, выгнула спину, взмахнула роскошными золотыми волосами; полные рубиновые губы раскрылись — и принцесса просто-напросто зашипела на скричей. Ее руки и волосы извивались, точь-в-точь как щупальца безвестного чудовища из иного мира...

Психическая атака увенчалась полным триумфом. "Очевидно, — со злорадством подумал Конан, — для безмозглых созданий второе за один день вторжение в их запретную страну, да еще вторжение их злейшего врага, явилось совершеннейшим кошмаром". "Очевидно, — подумал он, — эти бесполые бестии горазды только склонять других к борьбе против Древнего Змея и его злобных слуг. Когда же враг Митры является в их цитадель собственной персоной, они сами просто делают ноги".

Конан не ошибся в Небесном Народе. Вместо того чтобы сурово покарать одну-единственную волшебницу, скричи сочли за лучшее смыться. Только скамьи опустели, Тхутмертари прекратила свой змеиный танец и с поистине королевским достоинством обратилась к Конану:

— Итак, киммериец, тебе не кажется, что нам пора убираться отсюда?! Порождения проклятого Митры всего лишь напуганы. Скоро они вернутся и погубят нас. Итак, ты со мной или против меня?

"Вот это да!" — Конан не уставал восторгаться дерзостью и стремительностью Тхутмертари, ее волей и натиском. Конечно же, он с ней, с девушкой божественной красоты — против безмозглых, бесполых, бесчеловечных тварей с их слащавой добротой! Скричи возжаждали развоплотить его — Тхутмертари пришла, чтобы его спасти. Что же до таких абстракций, как извечная борьба Света и Тьмы, они всегда были бесконечно далеки от бесстрашного воителя-варвара... Мудрый Пелиас же, напротив, как ужаленный отскочил от Тхутмертари и воскликнул:

— Не слушай ее, мой добрый друг! Прочь, кошмарное создание Сета! Изыди!!!

Конан колебался. Не обращая внимания на проклятия чародея, принцесса быстро проговорила:

— Старик невменяем. Твари Митры скоро вернутся, чтобы погубить нас. Я могу вывести тебя отсюда. Ты нужен в мире людей. Итак, Конан, ты идешь со мной?!

— Да, клянусь Кромом! — гаркнул киммериец. Пелиас схватился за голову.

— Одно только слово, — прошептала Тхутмертари. — Обещай, как только выберемся отсюда, рассказать мне всю правду о карлике Тезиасе. Все, что сам о нем знаешь. ПОЛНУЮ историю твоей борьбы с ним.

— Это еще зачем?

— Тезиас — мой лютый враг! — пылко воскликнула волшебница. Золотые пряди бушевали подобно штормовому морю. — Я не успокоюсь, пока не погублю его. Я хочу знать о своем враге все! ВСЕ! Разве это странно?!

Король задумался. Само по себе это, конечно, не странно, но вот почему она вдруг...

— Ну же, варвар, решайся! — гневно топнула точеной ножкой Тхутмертари. — Обещай, или ты погибнешь!

— Но ведь и ты погибнешь с нами!

Золотоволосая красавица только рассмеялась ему в лицо, демонстрируя совершенное презрение к подобной перспективе. Два сильных чувства сражались в душе Конана — восхищение принцессой и желание во что бы то ни стало свернуть эту прекрасную шею. Разумом понимая, что долг принуждает его выбрать второе, он уже знал, что выберет первое. На трибунах снова возникли скричи. Теперь их большие добрые глаза излучали холодную решимость.

— Хорошо, я обещаю! Ну, выводи же нас отсюда!

— Нет, мало! Клянись киммерийской клятвой!

— Клянусь кровью Крома, я расскажу тебе все, что знаю о Тезиасе сам!

Ослепительная торжествующая улыбка озарила лик Тхутмертари. В руке ее появился Ключ Тьмы. Она повернула его — и ничего не произошло! Нет, скорее, произошло, но совсем не то, что она ожидала: волшебство скричей разом обрушилось на дерзкую троицу. Уже проваливаясь в океан беспамятства, киммериец услышал отчаянный вопль Тхутмертари:

— Конан! Конан! Твой амулет, Светоч Истины... Он мешает мне!

Последним усилием воли варвар крепко сжал в ладони белую жемчужину. Другой рукой он подхватил бесчувственного Пелиаса. И тоже провалился в бездну небытия.

Глава VIII

«Три желания и одна воля»

Высокий трон в форме пирамиды возвышался в глубине небольшого зала. Рядом с троном стоял огромный американец в роскошном красном камзоле, вышитом аквилонскими львами; в вороных волосах его блестел золотой обруч. Маленький человек, облаченный во все черное, так что из мехового костюма выглядывало только мертвенно-бледное лицо, восседал на серебристом троне. Над головой его играл нимб из крохотных лазоревых молний. Невдалеке от трона испуганной кучкой сгрудились четыре десятка махоньких рыжеволосых человечков — двадцать кряжистых упитанных мужичков и двадцать аккуратно одетых женщин.

— Я вызволил вас из сумрака иных времен, гномы, — говорил Тезиас. — Моя божественная сила вернула вас в Хайборийскую эпоху; с тех пор как вы покинули ее, миновало немногим более трех десятилетий. Зачем — спросите вы. Я отвечу. Ваше золото меня не интересует, равно как и прочее ваше имущество. Отныне вы будете жить в принадлежащем мне Зачарованном Городе. Все вы отныне — слуги мои и аквилонского короля.

Вперед выдвинулся тучный, сердитый гном. Выбросив в протестующем жесте толстую руку, он изрек:

— Не бывать тому, колдун! Ты вероломно пленил нас, это правда. Мы в твоей власти. Но гномы — свободный народ! В услужение к тебе мы не пойдем никогда, слышишь, колдун!

Гномы одобрительно закивали. Тезиас понимающе улыбнулся, вальяжно закинул ногу за ногу и проговорил:

— Отныне вы будете называть меня Великая Душа! Властью, данной мне всемогущим Стражем Земли, я повелеваю вам, народ гномов, стать моими и аквилонского короля слугами. Сим налагаю я на вас Заклятие Верной Службы. Да будет так, клянусь Великим Космическим Знанием!

— Я бы мог всего этого не говорить, — плутовато подмигнул он Джейку. — Нет ничего проще заклинать гномов!

Как по команде, все гномы безмолвно опустились на колени и припали к стопам Великой Души.

— Вашим вождем я назначаю гнома Алвари. Он не покидал наш мир и хорошо подготовлен к своей новой роли.

Алвари встал с колен, приосанился. Еще раз поклонившись хозяину, он спросил:

— Каковы обязанности гномов, Великая Душа?

Тезиас спустился с трона, подошел к Алвари.

Рыжий человечек доставал карлику только до пояса.

— Вы обязаны содержать сей дворец в чистоте и порядке. Вам надлежит ухаживать за мной и Джейком, а также готовить ему и себе еду; я в человеческой пище не нуждаюсь. Вы можете бывать в любой части дворца, кроме моей лаборатории. Запрещается вам также забираться в мои верхние апартаменты в Стержне.

— И подходить ближе, чем на тысячу ваших шагов, к "Черному коршуну", — добавил Джейк из-за спины Тезиаса.

— Да, — согласился тот. — Если вы будете прилежно исполнять свои обязанности, я буду милостив к вам. Если же кто-нибудь из вас будет халтурить или, того хуже, своевольничать, я отдам его на корм Серым Обезьянам. А если я замечу, что кто-либо из вас пытается бежать из Зачарованного Города, — Тезиас скорчил свирепую гримасу, — я сожгу отступника в его собственной коже. Последнее и к тебе относится, Джейк Митчелл.

Гномы в ужасе попятились; Джейк же едва подавил ярость. Последней своей угрозой карлик ставил его на одну доску с ничтожными гномами! Джейк уже дал себе зарок прикончить зловещего карлика при первой же возможности, и теперь вся задача заключалась только в том, чтобы ее отыскать.

— Свободны, — лениво бросил Тезиас, и притихшие гномы гурьбой вылетели из тронного зала. Карлик заложил руки за спину и неслышными шагами прошелся по залу.

— Нет, они не любят меня, — грустно молвил он. — Они меня не любят...

— А за что им тебя любить? — подал голос Джейк. — Ты закабалил их. Разве тот, кто стоит на коленях, способен полюбить стоящего прямо?

— Никто не любит меня, — вздохнул Тезиас. — Да, я поставлю людей на колени, но ведь не себя ради! Ради их же блага! Я дам им Знания, научу пользоваться ими, научу жить по-настоящему! Они меня не понимают, вот почему не любят... А Брахо — Брахо искренне любил меня! Как мне не хватает тебя, мой верный магистр! Я должен обязательно оживить его и остальных, Джейк...

Джейку этого хотелось меньше всего. Если здесь появятся Синие Монахи, шанс прикончить карлика, и без того слабый, исчезнет совсем. Брахо, этот цепной пес карлика, следил за ним, Джейком, как за преступником, — еще там, в Замке Синих Монахов. И вот — оживить!

— А зачем тебе монахи, — подчеркнуто безразличным тоном вымолвил Джейк. — Слуг-то у тебя теперь и так достаточно.

— Никто не любит меня, — не слыша Джейка, повторил Тезиас. — Ведь и ты не любишь своего бога, американец, не правда ли? Мечтаешь избавиться от меня, верно?

Огромный американец похолодел. Тезиас ведь сам проболтался, что не способен читать чужие мысли. Так откуда же?

Карлик стоял спиной к нему на расстоянии всего двух шагов. Внезапно рука Джейка метнулась к поясу; в золотых ножнах там висел украшенный самоцветами стальной кинжал. Пара мгновений потребовалась бывалому рейнджеру, чтобы выхватить кинжал, подскочить к Тезиасу и всадить оружие в спину карлика, точно в сердце. Все это произошло в мертвой, сверхъестественной тишине; Джейк слышал, как колотится его собственное сердце... Еще он услышал глухой лязгающий звук, когда его кинжал проник в грудь Тезиаса — так сталь царапает о закаленное стекло. Джейк отпрянул. Великая Душа неспешно оборотился к нему. Из груди карлика торчало лезвие кинжала. Ни единой капли крови не пролилось на черный мех его костюма.

— Где оно? — Джейк не нашел ничего лучшего, кроме как высказать вслух свое изумление.

— Ты имеешь в виду сердце? — печально проговорил карлик. — А его там нет. Разве я не говорил тебе об этом?

— Где же оно?

— Валяется где-то. Наверное, в Замке. Оно мне больше ни к чему. Во мне ведь мало от человека осталось.

Магнетические агатовые фонари нашли глаза Джейка. Ноги американца подогнулись, и он упал на колени. Тезиас же слегка приподнялся над полом — глаза Джейка и глаза Тезиаса встретились на одном уровне. "Я погиб", — пронеслось в мозгу бывшего рейнджера.

— Ты хотел избавиться от меня и попытался сделать это, не откладывая. Почему? Мы знакомы всего неделю; за это время я произвел тебя в короли, осыпал милостями, поставил рядом с собой. Ты же попытался убить меня. Почему, Джейк?

— Ты нарушил наш договор, — просипел американец. — Ты взял меня на службу в качестве аквилонского короля, помнишь? Какой же я теперь король? Король — Конан, а не я! Ты издевался надо мной и истязал меня; ты меня унижал на каждом шагу. О моих чувствах ты подумал? В своем мире я был командиром лучшего отряда наемников; меня разыскивала полиция пятнадцати стран. Меня окружали большие деньги, красивые женщины и преданные парни; с ними я готов был идти на смерть. Ты разрушил всю мою жизнь. От нее ничего не осталось, и я ничего не получил взамен. Я для тебя — такая же игрушка, как и все остальные люди... Может, такую тварь, как ты, действительно нельзя убить, — но я должен был хотя бы попытаться! Не для этого дерьмового мира — плевать я на него хотел! — а для себя, понимаешь?! Чтоб не быть совсем уж скотом...

Пронизывающий взгляд отпустил его. Минуту или две Тезиас молчал. Затем карлик сказал:

— Я мог бы испепелить тебя, американец. Или превратить в бессловесную тварь, как этих жалких гномов. Или хотя бы подвергнуть пыткам для острастки. Любой бог, волшебник или владыка на моем месте так и сделал бы. Но мне ты нужен таким, каков ты есть.

Дата добавления: 2015-06-04