ЧАСТЬ I 7 страница

— И у вас есть положительные результаты? — с надеждой в голосе спросила Сантана.

Доктор Хайвер с сожалением покачал головой.

— Мы еще не набрали достаточного количества информации, чтобы делать какие-то выводы. Но наработки уже есть. И если положиться на теорию, то в принципе мы этот вопрос разрешим. Но как это сделать практически, мы пока еще не знаем, — доктор Хайвер развел руками.

— Если я правильно вас понял, доктор Хайвер, то вы предлагаете довести до минимума введение длинноцепных жиров в организм Брэндона?

Доктор Хайвер кивнул.

— Но ведь тогда возникает еще одна проблема? — осторожно спросил Круз Кастильо, — ведь какой-то ущерб организму мальчика уже нанесен, миелиновая изоляция нарушена.

— С этим придется смириться, — доктор Хайвер откинулся на спинку стула. — Нанесенный ущерб мы не сможем восстановить, даже если результаты исследований будут положительными.

— Но это ужасно! — чуть ли не выкрикнула Сантана.

Доктор Хайвер отвел взгляд в сторону.

— Я предупреждал вас по телефону, мистер Кастильо, чтобы вы не возлагали очень больших надежд на наш эксперимент. Я думаю, вы сразу должны принять во внимание и смириться с тем, что вылечить Брэндона мы не сможем. Даже вряд ли удастся спасти ему жизнь, но вы должны принять во внимание, что проведенные исследования помогут мне накопить необходимый материал, и он послужит основой для разработки метода борьбы с лейкодистрофией. Через несколько лет мы сможем создать вполне эффективный способ борьбы с этим недугом.

Круз и Сантана переглянулись. Во взгляде женщины было столько мольбы, что Круз даже не сразу смог произнести.

— Ну что, мы согласимся включить Брэндона в экспериментальную группу?

— А что нам остается делать? — одними губами произнесла женщина.

— Мы согласны, — твердо сказал Круз.

— Ну что ж, господа, — доктор Хайвер поднялся из-за стола, — раз вы согласились — отлично. Я сейчас распоряжусь, чтобы подготовили место в клинике.

Круз и Сантана собрались уже уходить, но доктор Хайвер остановил их.

— Если вы не против, то я распоряжусь, чтобы провели генетическую экспертизу вашей жены, ведь я уже ознакомился с документами и знаю, что вы, мистер Кастильо, не являетесь отцом ребенка. К тому же, болезнь передается только по женской линии.

— Я думаю, это излишне, — возразил Круз, — я и моя жена вряд ли решимся завести ребенка после того, что случилось с Брэндоном.

— Я говорю не о том, — возразил доктор Хайвер, — ведь у вас, миссис Кастильо, есть родственницы, и мы должны предупредить их о возможном несчастье. К тому же, эти данные необходимы для моих исследований.

— Извините, доктор Хейвер, — сказал Круз, — вы утверждаете, болезнь передается только по материнской линии? Я знал, что эта болезнь врожденная, но...

Доктор Хайвер перебил Круза Кастильо.

— Да, это не система комбинации генов и возможно в вашем роду, миссис Кастильо, уже были подобные случаи.

Сантана задумалась.

— Нет, ни о чем таком я не слышала.

— Но может вашим предкам везло и наследственные качества передавались только по мужской линии, хотя, возможно, в случае смерти детей диагноз был поставлен совершенно другой. Ведь только два года назад эту болезнь научились диагностировать и большинство медиков даже не осведомлены о ее существовании.

— Доктор Хайвер, — Сантана говорила очень тихо, — так в этом моя вина?

— Если говорить с медицинской точки зрения, то причина болезни сына кроется в вас, миссис Кастильо. Но говорить о чьей-то вине совершенно невозможно, ведь вы не знали, что болезнь заложена в ваших генах. Поэтому не укоряйте себя.

— Но ведь если Брэндон получил болезнь в наследство от меня, значит она кроется и в моем организме. Так почему же вместе с генами я не получила и саму болезнь?

Сантана пыталась разобраться в очень сложном механизме передачи наследственной болезни. Доктор Хайвер пытался как можно более доходчиво объяснить женщине как получилось, что ее сын болен, а она нет.

— Понимаете, миссис Кастильо, это как лотерея. Может быть, не совсем удачное сравнение в данном случае, но при каждом зачатии мать имеет равные шансы передать своему сыну набор хромосом, в котором заложена информация о болезни, или же ребенку передадутся отцовские качества. Скорее всего, вашим предкам везло и никогда женские хромосомы не определяли конституцию их организма.

ГЛАВА 8

Прекрасные слова Круза. Главное в меню дня рождения состав продуктов. Мария хочет быть рядом. Чарли Чаплин веселит гостей. Круз настаивает на своем. Следующим стал доктор Лисицки. Брэндона интересует только тонометр.

Неделя, проведенная в клинике, где Брэндон был включен в экспериментальную группу, пролетела для Сантаны быстро. Она научилась готовить диетические блюда, которые не содержали в себе никаких длинноцепных жиров. Она с удивлением заметила, что и Круз, который раньше вообще избегал заходить на кухню, тоже научился готовить. Он теперь знал, какие жиры содержатся в каких продуктах. И Сантана была уверена, что если теория доктора Хайвера правильная, то они смогут спасти Брэндона. Круз обложился книгами, читал по пять часов в день специальную литературу, и ему все время было мало. Он понимал, насколько недостаточны его знания, чтобы понять процесс протекания болезни. Кое в чем ему помогал доктор Хайвер, он рекомендовал ему нужную литературу, а Круз не покладая рук делал записи, снимал ксерокопии и завел несколько пухлых папок с материалами по лейкодистрофии.

Брэндон, казалось, начал себя чувствовать немного лучше. Правда, слух еще не возвращался к нему, но ходить он стал увереннее. Сантана радовалась этому изменению, но доктор Хайвер предупредил ее, что улучшение только временное. Ведь для того, чтобы понизить уровень содержания длинноцепных жиров в организме, нужно продолжительное время.

Наконец, доктор Хайвер пригласил к себе в кабинет Сантану и Круза.

— Ну что ж, миссис и мистер Кастильо, — обратился он к ним, — теперь вы уже знаете почти столько же, сколько и я.

— Ну что вы, доктор Хайвер, — возразила ему Сантана, — вы светило в этой области науки.

— Но еще произведено так мало исследований, — признался доктор Хайвер, — что в этой области настоящих специалистов вообще нет, а светил и подавно.

Теперь вы сами можете ухаживать за вашим ребенком, ведь немаловажную роль играет то, в какой обстановке он находится. Клиника угнетает его, я вижу это. К тому же в группе у меня находятся дети, у которых болезнь зашла уже очень далеко. И я думаю, Брэндон, несмотря на то, что еще очень мал, прекрасно понимает, что ждет его в будущем. Постарайтесь отвлечь ребенка, поезжайте с ним домой. Связь мы будем поддерживать по телефону и через некоторое время вы снова приедете ко мне, когда я как следует смогу разобраться в результатах всех анализов.

— Ну что ж, — сказал Круз Кастильо, — по-моему, нам так и следует сделать. Потому что я тоже очень волнуюсь за Брэндона, в последнее время он стал каким-то замкнутым и грустным.

— Да, — вставила Сантана, — ему хорошо было бы побыть дома. К тому же приближается его день рождения, и он с удовольствием посидел бы за одним столом со своими сверстниками. Он очень тяжело сходится с новыми детьми и старые приятели, наверное, помогут ему выйти из уединения.

— Тогда, до встречи! — доктор Хайвер крепко пожал руку Крузу, — желаю вам удачи, хотя, честно говоря, не очень в нее верю.

— Но нам ничего не остается как только верить, — внезапно сказал Круз. — Я не смогу смириться с мыслью, что Брэндон обречен и сделаю все, чтобы его спасти.

— Прекрасные слова, — произнес доктор Хайвер, — и дай бог, чтобы все было хорошо. Но, к сожалению, это невозможно, и я не хочу, чтобы вы питали иллюзии насчет состояния вашего сына.

Глаза Сантаны сделались влажными.

— Ну что ж, всего доброго. Обязательно позвоните мне через пару дней и вообще, звоните мне в любое время, если возникнут какие-нибудь проблемы. Я всегда с удовольствием откликнусь на вашу любую просьбу.

Сразу же по приезде в Санта-Барбару, Сантана принялась составлять меню праздничного стола. Она обложилась книгами, где было расписано содержание белков, углеводов и жиров во многих продуктах. Она исключала из меню все, что только могло повредить Брэндону. Но в то же время ей не хотелось, чтобы ее сын заметил диетический уклон блюд, поданных на его день рождения. Она искала всяческую замену растительным маслам, и Круз помогал ей в этом, ведь он уже успел пересмотреть массу литературы и многие параметры знал наизусть.

Наконец, меню было составлено и наступил день рождения Брэндона. Гостей было очень много. На праздник были приглашены не только одноклассники Брэндона, но и сослуживцы Круза, друзья Сантаны. Приехала даже кузина Сантаны Мария. Она узнала о несчастье сестры и очень обеспокоилась о собственных детях, ведь у нее было два сына. К счастью, исследования показали, что признаков болезни ни у одного из них нет. Но она так близко приняла к сердцу горе сестры, что не находила себе места и решила быть поближе к ней в эти тяжелые минуты.

Сантана пыталась казаться беззаботной, но ее выдавали глаза. Она украдкой смахивала слезы, но выходя к гостям пыталась улыбаться. Те, понимая ее состояние, тоже пробовали казаться веселыми и беззаботными.

Брэндон совсем забыл о своей болезни. Он сидел в кругу сверстников и сжимал в руках своего плюшевого медвежонка. Он даже не обращал внимания на все подарки, которые принесли ему гости. Его уже не интересовал велосипед, подаренный Крузом, ведь он помнил как упал с него и разбил лицо. Тонкий белый шрам на лбу напоминал матери о случившемся.

Единственным, кто не унывал, был Ридли. Он вовсю веселил ребят, напялив себе на голову старый, тридцатилетней давности котелок, найденный в кладовке дома Кастильо. Он изображал из себя Чарли Чаплина. Дети хохотали, пытались поймать его за полу пиджака, а он увертывался, жонглировал апельсинами.

Круз покинул веселую компанию и сидел в гостиной у окна. Он даже не услышал, как к нему подошла кузина Сантаны Мария и села рядом на спинку кресла. Он вздрогнул, услышав ее голос.

— Мария, это ты? — Круз повернулся.

— Да, я хочу поговорить с тобой.

— Говори, — каким-то холодным голосом произнес Круз.

— Мне кажется, Сантана чувствует себя очень неуверенно.

— Конечно, — ответил Круз.

— Я хочу пожить у вас, если ты не против.

— Ты? — Круз поднял голову и посмотрел на молодую женщину.

— Да, я хочу быть рядом с сестрой и всячески ей помогать. Ведь я знаю, как это тяжело.

— Это неимоверно тяжело, — сказал Круз и с благодарностью взглянул на женщину.

— У меня у самой есть дети, слава богу, что им эта болезнь не передалась.

— Да, тебе повезло. И честно говоря, я завидую тебе, Мария.

— Да, да, я счастлива, что все со мной обошлось, а ведь могло быть совсем по-другому.

— Нет, не надо, не думай об этом, слава богу, все сложилось прекрасно. Если ты хочешь, то можешь пожить у нас, — сказал Круз.

— Послушай, — Мария поднялась и прошлась по гостиной, — но ты должен будешь мне помочь. Я пыталась разговаривать с Сантаной, но она так и не ответила на мой вопрос.

— Я помогу тебе, я с ней поговорю и думаю, все будет хорошо, она согласится.

— Я знаю, что угнетает твою жену, Круз.

Мужчина пристально посмотрел на женщину. Та отвела взгляд в сторону.

— Я знаю, Сантана не может перенести того, что у меня все сложилось более удачно, чем у нее.

— Ну что ты, Мария, почему ты так думаешь о Сантане?

— Я знаю себя, знаю ее. Ведь мы некоторое время росли вместе. Это очень тяжело понимать, что несчастье с такой же вероятностью могло случиться с другим, а не с тобой, и поэтому Сантана избегает меня.

— Нет, что ты, Мария, Сантана... она очень хорошая, она не позволит себе таких мыслей.

— Да нет, Круз, это невозможно — видеть чужое счастье и не завидовать ему. Поэтому я и хочу, чтобы ты поговорил с ней. Ведь если мое присутствие будет ей в тягость, я уеду.

— Нет, она обрадуется твоей помощи, вот увидишь.

— Не знаю, — произнесла женщина, — мне хочется помочь ей и в то же время я боюсь навредить.

— Ты пойми, Мария, ведь у тебя двое своих детей, а Сантана, как ты знаешь, очень ждала этого ребенка и он у нее один. Больше детей она не решится завести.

— Конечно, Круз, вот именно это я и имела в виду.

— Тише! — приложил палец к губам Круз, — сюда идет Сантана.

Он посмотрел в окно. Его жена с подносом в руках спешила к дому. Мария тут же умолкла, она боялась, чтобы сестра не подслушала их разговор. И хоть Сантана прекрасно понимала, о чем шла беседа между ее мужем и кузиной, она попыталась улыбнуться как можно более приветливо.

— О чем вы тут секретничаете? — спросила она, входя в гостиную и ставя поднос на стол.

Мария сразу не нашлась что ответить, поэтому Круз взял инициативу в свои руки.

— Сантана, я думаю, будет неплохо, если Мария некоторое время поживет у нас.

Сантана насторожилась.

— Она тебе поможет, — принялся уговаривать жену Круз, — ведь тебе так тяжело в последнее время.

Сантана задумчиво смотрела на мужа.

— Может быть... — наконец произнесла она.

— Я тебе во всем буду помогать, — бросилась к сестре Мария, — тебе будет легче.

— Конечно, — Сантана слегка улыбнулась, — ты сможешь помочь мне ухаживать за Брэндоном.

— Сантана, мы все очень переживаем за мальчика.

— Не нужно говорить об этом в такой день — произнесла мать и, взяв поднос в руки, вышла из комнаты.

— Ну что я тебе говорила? — зашептала Мария, — ты же видишь, она недовольна тем, что я решила остаться у вас.

— Это у нее пройдет, Мария, — успокоил женщину Круз, — вот увидишь, все сложится хорошо, она оценит твою помощь.

— Спасибо тебе за поддержку, Круз.

— Спасибо, что ты приехала к нам в такую тяжелую минуту, спасибо, что не оставила нас.

— Да не надо, Круз, — Мария положила свою ладонь на его руку, — мы все должны помогать друг другу.

Я думаю, что если бы несчастье случилось с кем-нибудь из моих детей, то вы с Сантаной первыми бы пришли на помощь.

— Поверь, Мария, оно бы так и было, но лучше, чтобы этого не случилось. Не нужно испытывать судьбу и выбрось эти мысли из головы.

— Я пойду поговорю с Сантаной, — Мария тоже прошла на кухню.

Круз, оставшись один в гостиной, смотрел сквозь стекло на то, как беззвучно кривляется Ридли, изображая из себя Чарли Чаплина. Он подкидывал вверх котелок, ловил его тростью, а потом ловко перебрасывал его на носок остроносого ботинка. Ребята смеялись, хлопали в ладоши, а больше всех усердствовал Брэндон. Он очень любил Ридли и относился к нему скорее не как к другу и сослуживцу отца, а как к своему личному приятелю. И Круза это утешало.

Наконец, Ридли поймал высоко подброшенный котелок и водрузил его на голову мальчика. Брэндон счастливо засмеялся и принялся хлопать в ладоши.

Потом он схватил большой нож и принялся делить огромный, принесенный из кухни Сантаной и Марией торт, украшенный свечами.

Круз понял, что начинается самый торжественный момент праздника и заспешил к гостям.

Он появился как раз вовремя.

Перед Брэндоном стояла тарелка, на которой лежал огромный кусок торта с воткнутой в него свечой. Мальчик уже было занес ложечку, чтобы съесть сделанный из крема розовый цветок, как его рука остановилась.

Он повернулся к Крузу и шепотом спросил:

— А мне можно его съесть? Он мне не повредит?

— Конечно, малыш, — Круз опустился на стул рядом с мальчиком, — его готовила сама мама.

Брэндон облегченно вздохнул и принялся уплетать торт.

Праздник, на какое-то мгновение выбившийся из колеи, вновь вернулся в прежнее русло.

Круз смотрел на радостного Брэндона и сердце его сжималось от тоски. В его ушах звучал голос доктора Денисона, который вынес свой приговор: полгода и не больше, все больные этим недугом умирали через полгода после постановки этого диагноза.

«Сколько же у нас осталось? — принялся подсчитывать в уме Круз. — Совсем немного» — растерянно прошептал он и обнял мальчика за плечи.

Тот с недоумением посмотрел на Круза, но потом улыбнулся в ответ. Круз погладил его по голове. В его жесте было столько жалости, что мальчик вздрогнул, и мужчина тут же отдернул свою руку.

«Не нужно показывать ему, что он болен, — подумал Круз, — не нужно слишком уж жалеть его, иначе его жизнь сделается невыносимой, ведь это так ужасно, жить, зная почти точно день своей смерти. Ведь мальчик наверняка слышал разговоры медперсонала в клинике и представляет всю опасность своей болезни. Как быстро он привыкает к своему положению, — подумал Круз. — Ведь еще совсем недавно он тяготился своей почти полной глухотой, а теперь прекрасно разбирает слова по губам. И даже некоторые из его одноклассников не догадываются, что он потерял слух».

Круз осторожно поднялся со стула и отошел в сторону. Брэндон, казалось, не заметил его отсутствия.

«А все-таки молодец Ридли, — подумал Круз Кастильо, — как он предан мне».

Он подозвал своего напарника. Ридли, оглядываясь, приблизился к нему.

— Я не слишком усердствую? — спросил он.

— Да нет, что ты, в самый раз. Ты молодчина, так развеселил ребят.

— Да это ерунда.

— Нет, Ридли, я бы так не смог. У меня бы получилось очень неуклюже.

— А ты, Круз, просто не пробовал. Нужно просто вспомнить самого себя в детстве, вспомнить свои проделки и тогда ничего сложного не будет. Ты прекрасно сможешь выступать перед детьми, они будут аплодировать, и ты забудешь о своей работе, о своих несчастьях. Это так хорошо — устраивать праздники. В общем-то, жизнь и существует только для них.

— Ты, Ридли, смотрю, стал философом за время моего отсутствия.

— Нет, Круз, философом я не стал, но сижу теперь, кстати, за твоим столом.

Круз поморщился.

— Да, честно говоря, я тебе не завидую, ведь вся тяжесть операций по выявлению нелегалов теперь легла на твои плечи.

— Забудь ты про это, Круз, ведь сегодня такой хороший день, такие хорошие гости, — он показал рукой на перепачканных в торт детей, которые счастливо смеялись.

— Я бы хотел забыть, — признался Круз, — но поверь, это невозможно.

— Я тебя понимаю.

Круз регулярно высылал анализы доктору Хайверу. Тот обычно сообщал результаты по телефону. Круз пытался добиться от него объяснения некоторых показателей, но доктор все время уходил от ответа и говорил, что нужно собрать необходимое количество информации.

Наконец Круз настоял, чтобы тот прислал ему распечатку со всеми анализами Брэндона за последнюю неделю и вдобавок к ней приложил список норм содержания веществ в организме. И вот долгожданный отчет пришел.

Круз рано утром спустился на крыльцо за почтой. Вместе с газетами на ступеньке лежал плотный конверт. Круз, даже не удосужившись поднять газеты, тут же распечатал конверт. Перед ним была компьютерная распечатка анализов Брэндона.

Он сел в гостиной за столом и принялся сличать цифры. Получалось что-то совсем непонятное. За последнюю неделю уровень содержания длинноцепных жиров в организме Брендона повысился, хоть они были полностью исключены из рациона.

— Это какая-то бессмыслица! — воскликнул Круз. — Может они перепутали результаты анализов, и нам прислали совершенно другой лист?

Круз вопросительно посмотрел на Сантану. Та взяла бумагу, пробежала глазами по цифрам.

— Я еще ничего тут не понимаю, Круз, но если ты говоришь...

— Нужно срочно позвонить доктору Хайверу. Хотя тут написано, что это анализы Брэндона и внизу стоит подпись самого доктора Хайвера.

Круз схватил телефонную трубку и принялся набирать номер доктора Хайвера. Сантана замерла в ожидании.

Доктор Хайвер, к счастью, оказался на месте.

— Доброе утро, мистер Кастильо. Как я понимаю, вы уже получили мое письмо?

— Да, но я не могу сообразить, в чем тут дело. Мы полностью исключили из рациона длинноцепные жиры, а уровень их в крови Брендона больше, чем до начала лечения.

— Мистер Кастильо, я советую вам успокоиться и немного подождать, ведь ваш мальчик находится на диете очень непродолжительное время. Возможно, эти цифры — отголоски его прежнего питания, а нам обязательно нужно собрать большую базу данных. Так что наберитесь терпения, и его состояние, может быть, улучшится. А сейчас выводы делать слишком рано.

— Но как же другие мальчики! — воскликнул Круз. — Вы же видите, что уровень содержания длинноцепных жиров повышается и нужно что-то делать!

— У других детей та же картина, — признался доктор Хайвер, — и я, честно говоря, не понимаю, в чем дело.

— Но ведь нужно предпринять тогда соответствующие меры! — воскликнул Круз.

Сантана поняла, что доктор Хайвер уходит от ответа и не может предложить конкретных мер. Она схватила мужа за руку, но тот мягко отстранил ее от себя и прикрыв трубку рукой сказал:

— Сантана, пожалуйста, я сам поговорю с доктором.

Та послушно отошла, прислонилась к стене, но ее волнение выдавали руки. Она крепко сцепила пальцы и нервно перебирала полу халата.

— Доктор Хайвер, — начал Круз, — признайтесь, ведь в мире не вы один занимаетесь этой проблемой?

— Естественно, — сказал врач.

— И наверное, существуют терапевтические методы лечения?

— Несомненно.

— Так почему вы раньше молчали о них еще до того, как мы дали согласие включить Брэндона в вашу группу? Неужели вам безразлична судьба нашего сына и вы заботитесь только о сборе данных?

— Не нужно горячиться, мистер Кастильо, я прекрасно ориентируюсь в ситуации и не все так просто. Дело в том, что...

— Доктор Хайвер, вы должны дать мне адреса клиник, где проводятся подобные эксперименты, там, где применяют терапевтические методы, а не просто занимаются сбором информации.

— Дело в том, мистер Кастильо, что терапевтические методы лечения еще ни в одном из случаев не принесли положительного результата. Если хотите, я вам могу сказать, что французы занимаются пересадкой костного мозга, а в Бостоне экспериментируют с подавлением иммунной системы.

— Доктор Хайвер, я прошу вас, направьте нас в эти центры, может быть, там смогут помочь Брэндону.

— Дело в том, мистер Кастильо, что пересадки костного мозга дали катастрофические результаты и исследования на сегодняшний день практически прекращены.

— А Бостон, может быть там мы найдем помощь?

— Хорошо, я вам дам адрес клиники и вы сможете сами напрямую связаться с ними. Если решите продолжать лечение там, я направлю всю необходимую документацию в Бостон. Я сделаю все от меня зависящее, но я не уверен, что там согласятся заниматься вашим ребенком.

— Почему? Ведь дело идет о жизни...

— Ситуация такова, мистер Кастильо, там занимаются только детьми, которые находятся в куда более критическом состоянии, чем ваш ребенок.

Круз не выдержал. Он закричал:

— А до какого состояния, по-вашему, должен дойти Брэндон, чтобы я имел право обратиться в Бостон?

— Это ваше право — выбирать куда обращаться. Но я бы вам не советовал спешить.

— Мне не нужно спешить? — закричал Круз. — Но ведь с каждым днем остается все меньше и меньше шансов!

— Да, я это понимаю, но вы можете потерять время, если начнете менять методы лечения.

— А мне ничего другого и не остается! — выкрикнул Круз.

Он уже принял решение. Ведь нужно было как можно скорее ехать в Бостон, пробовать спасти Брэндона. После разговора с доктором Хайвером Сантана и

Круз сидели за столом в гостиной. Они почти без колебаний решили, что следует как можно скорее отправляться в Бостон. Это был единственный выход, единственный шанс спасти Брэндона. Упускать его было бы непростительной ошибкой.

На следующий день утром Круз, Сантана и Брэндон уже вышли из поезда и спешили к клинике при Институте исследований иммунных систем человека.

В огромном холле Круза и Сантану встретила очень вежливая немолодая медицинская сестра. Она уже была в курсе, потому что перед приездом Круз Кастильо созвонился с доктором Адамом Лисицки, который занимался именно этой проблемой.

Она после недолгого обмена любезностями тут же провела Круза, Сантану и Брэндона в кабинет доктора.

Тот вскочил из-за огромного письменного стола, крепко пожал руку Крузу, участливо посмотрел на Сантану и бодрым голосом поприветствовал Брэндона. Мальчик радостно заулыбался, увидев в руках доктора сверкающий инструмент.

— Кажется, тебя зовут Брэндон? — спросил доктор.

— Да, — ответил ребенок.

— А меня зовут доктор Лисицки, так что давай будем знакомы и будем дружить.

— Хорошо, — как-то неуверенно проговорил Брэндон.

— А теперь я хочу побеседовать с твоими родителями, но перед этим вот эта хорошая женщина измерит тебе давление.

— Давление? — изумленно воскликнул ребенок.

— Ну да, это совсем не больно, так что бояться не стоит.

— А я и не боюсь, — вдруг сказал мальчик, но на его глаза навернулись слезы.

— А вот это ты совершенно напрасно, плакать не стоит, — доктор потрепал мальчика по плечу, — все будет просто очень хорошо. Присаживайтесь, — доктор указал на два кресла рядом со своим письменным столом.

Сантана вопросительно смотрела на моложавого доктора Лисицки. Тот быстро переложил бумаги на своем необъятном столе, потом оперся локтями о столешницу и внимательно взглянул на Круза и его жену.

— Я хочу вам сказать, что во всем этом деле есть очень большой риск.

— Риск? — Сантана приподнялась с кресла.

— Да, конечно. Ведь подавление иммунной системы — это та же химиотерапия, а это очень сложный процесс и опасный.

— Опасный? — прошептала Сантана.

— Конечно, очень опасный, но я думаю, что вы понимаете, что это менее опасно, чем сама болезнь. К тому же, с болезнью необходимо бороться. Пока что на сегодняшний день я знаю только один способ — химиотерапия.

— Да, да, — поддержал доктора Лисицки Круз, — мы слышали о вашей клинике, слышали о ваших исследованиях.

— Исследования мы проводим не очень давно и еще до конца не смогли разобраться в том, как бороться с этим недугом. Но кое-какие наработки у нас уже есть и даже было несколько очень удачных случаев, так что дело хоть и рискованное, но на него стоит согласиться.

— Мы согласны, — сказал Круз за себя и за Сантану.

Сантана вздрогнула, услышав как решительно произнес это слово ее муж, и положила свою руку ему на плечо.

— Мистер Лисицки, — Круз пристально посмотрел на врача, — когда вы говорили, что у вас было несколько удачных случаев, вы что имели в виду? Было полное выздоровление?

Доктор пожал плечами.

— Не совсем, но мы добились снижения содержания определенных веществ в крови наших пациентов, а это, как вы понимаете, тоже неплохой результат.

— Да, мы сталкивались с этим, мы пробовали кормить Брэндона, исключая все жиры в его рационе.

— И что? — доктор пытливо посмотрел вначале на Круза, потом на Сантану.

— Нам пришлось обратиться к вам, потому что это не дало никаких положительных результатов. Даже наоборот, уровень жиров в крови Брэндона поднялся.

— Да, это случается и случается довольно часто.

Доктор говорил очень уверенно, его уверенность передалась Крузу и Сантане и они немного успокоились.

А в это время медсестра уговаривала Брэндона, чтобы он не сопротивлялся, когда она будет измерять ему давление. Она застегнула манжет тонометра у него на плече.

— Теперь я немножко покачаю воздух и вот здесь быстро будет двигаться стрелочка. Так что ты не переживай, малыш, это совсем не больно.

— А я и не переживаю, — каким-то очень взрослым и очень грустным голосом сказал Брэндон.

— Ну вот и прекрасно. Можешь смотреть на папу с мамой, на доктора Лисицки, а я в это время измерю тебе давление. Раз, два и все будет у нас прекрасно, все будет у нас хорошо.

— Хорошо? — поинтересовался ребенок.

— Да, конечно, малыш, все будет хорошо. Вот видишь, теперь я знаю, какое у тебя давление.

— Что, уже все? — спросил мальчик.

— Конечно все.

Сестра сняла манжет, — что-то записала в своем блокноте и посмотрела на доктора, как бы спрашивая своим взглядом, закончил ли он разговор с родителями.

— Знаете что, мистер и миссис Кастильо, с вашим ребенком пока все вроде бы ничего. Он ходит, видит, может разговаривать, даже немного слышит, но... — доктор взглянул в сторону, как бы боясь встретиться взглядом с матерью ребенка, — но...

Он на мгновение задумался.

— Говорите, доктор, мы хотим знать правду, — сказал Круз и принялся поглаживать ладонь жены.

— Сейчас все неплохо, но это в любой момент может измениться. Ухудшение может наступить совершенно неожиданно и вы должны быть к этому готовы.

Вместо ответа Круз кивнул головой, что означало, что они все понимают и согласны.

— Мы должны на некоторое время оставить Брэндона в нашем исследовательском центре и провести курс лечения. Я хочу надеяться, что это пойдет на пользу ребенку, и мы сможем добиться положительного результата.

— Хотелось бы верить, доктор, — сказал Круз.

— Мне тоже хочется верить в успех этого дела. Но как будет, известно только Богу. К сожалению, я не могу вам привести примеров, когда болезнь была побеждена, и это меня угнетает. Но я все-таки спрашиваю вас, вы согласны принять участие в эксперименте?

Сколько раз уже слышал Круз, слышала Сантана это слово «эксперимент». Никто из врачей не говорил «излечение», «выздоровление», они все упоминали о сборе базы данных, о статистике.

Дата добавления: 2015-06-04