Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Слой 4. Пробуждающаяся телесная Наука 2 страница




Страшно в этом то, что научная революция была битвой не за истину, точнее, не была познанием истины вообще, а использовала это познание как орудие для захвата власти в мире. Наука размахивала познанием истины как мертвой куклой, сама же постоянно опиралась на убеждения и ярость. Например, яростную убежденность в том, что Бога нет, а если он и есть, то его надо свергнуть.

И особенно страшно становится, если понять, что это была лишь Наука, описывающая природу, физику и обучающая, как выживать в ней. Затем пришла Наука, обучающая, как выживать в обществе. И она была столь убеждена в своих иллюзиях, например, в материализме, что воевала, с одной стороны, с любым идеализмом даже в Физике, а с другой, прямо шла на захват власти в мире и захватила ведь на половине земли!

Глава 2. Допустим, я собрался писать тело

И что потом? Полное разрушение и истощение этих захваченных земель. Шарлатанство общественной Науки выявилось быстро, меньше чем за век. Поэтому все очевидно и вызывает отклик понимания, когда кто-то ругает коммунизм. А вот с Наукой о природе все длится уже четыре сотни лет и кажется иным. Боюсь, что и с физической Наукой будет то же самое: скоро, очень скоро этот эксперимент завершится тем, что все западное общество начнет разрушаться. А начавшаяся в последнее время война с Исламом сильно этому поможет. Наши правнуки будут жить в средневековье. В этот раз война Ислама с Западом будет не войной с Христианством, а войной с самим западным образом жизни, а значит, войной с Наукой, потому что именно научным превосходством Запад держит исламские народы на коленях. Собственно говоря, Запад это и есть Наука.

Но это другая тема для другого психологического исследования. Единственное, что ее объединяет с разговором о теле — то, что мы так же не видим тела Богов и сообществ, как не видим и свое тело, и тело Вселенной. И, похоже, главной причиной является именно то, что мы в них вселены. Но вселение это похоже на матрешку — мы вселены тело в тело, а то в следующее. И это дает основания полагать, что, поняв, что искажает наше восприятие самого большого и самого малого из наших тел, мы сможем спасти и все остальные, имя которым — наш мир.

Итак, об искажениях.

«Объяснение таких явлений заключается, в частности, в том, что, как это отмечал уже Аристотель, органы чувств, работающие в необычных условиях, способны давать необычную информацию. Человек знаком с близлежащими земными объектами и поэтому воспринимает их ясно, даже если их телескопический образ значительно искажен. При рассмотрении же небесных объектов невозможно опереться на нашу память для отделения черт объекта от помех. Все знакомые ориентиры (задний план, перекрытие, параллакс, знание размеров предметов) отсутствуют, когда мы смотрим на небо, поэтому и появляются новые неожиданные феномены. Добавим, что при рассматривании небесных объектов трудно проверить на практике получаемые знания.

Кроме того, наблюдатель может находиться под влиянием устойчивых позитивных иллюзий, связанных с его представлением об устройстве неба. Так, например, кольцо Сатурна в то время "видели "как 2 спутника. "Луну описывают согласно тем объектам, которые как считают, можно воспринять на ее поверхности " (Kastner), "Мэстлин увидел на Луне даже ручей " (Kepler); смотри так же записные книжки Леонардо да Винчи... "Если вы помните подробности наблюдаемых на Луне пятен, вы часто обнаружите в них большие изменения— в этом я убедился, зарисовывая их. Это происходит под действием облаков, поднимающихся от лунных вод... "<...>

Для того, чтобы значительное число телескопических иллюзий исчезло, потребовалось создание Н. Кеплером теории телескопического видения» (Там же, с. 58).

Для того, чтобы исчезло большинство иллюзий, связанных с видением тела, необходимо создание теории телесного видения, начало которой и закладывается сейчас в психологии.

Основное— Море телаСлой 4

Что такое анатомо-физиологический способ описывать тело, если сравнивать его с физикой небесных тел? Это высадка астронавтов на Луну. Вряд ли кто-то сравнивал ту посадку со взмахом хирургического скальпеля. Но после нее все предположения, сделанные с помощью телескопов и математики, обрели определенность. В астрономии родилась своя анатомия звездных тел. Если, конечно, эта высадка действительно была и все это не научная фальшивка, сфабрикованная НАСА в 1969 году, когда еще никакой полет на Луну просто не был возможен технически. В борьбе за власть в мире любые средства хороши, потому что победителей не судят.

Впрочем, даже если американцы и обманули весь мир, сделав себе рекламу самого развитого государства планеты, чтобы всего лишь усилить свое имперское положение, анатомия звездных тел все равно появилась с запуском первых русских спутников. И важно здесь то, что до этого вся астрономия была шарлатанством, вроде экстрасенсорики. И важно, что если мы перестанем затравливать иных ради власти и денег, то скоро из экстрасенсорики и психологии может родиться наука, делающая следующий шаг к истине тела. Их объединяет то, что они обе работают с телом без ножа. Но чем нож анатома лучше того, которым кроят тела народов? Простотой и надежностью решений. Каменный топор тоже надежное орудие утверждения истины...

Ладно, шутки в сторону. Но я собрался писать тело. Тело, образом которого люди описывают что угодно в мире, и даже сам мир... и оказывается, мне нечем его писать. У человечества нет языка для описания самого тела.

Глава 3. Где это, внутри чего я?

Когда о теле задумываешься мимоходом, кажется очевидным, что находишься внутри него. Это одна из физиологических иллюзий. Даже если я действительно нахожусь внутри своего тела, то, как я это ощущаю, связано не с тем, что я действительно знаю себя находящимся в теле. Это связано с тем, что органы восприятия направлены как бы из головы наружу, из чего у меня рождается ощущение, что я — за ними, то есть внутри головы или внутри тела.

Ощущение, что я воспринимаю внешний мир изнутри тела, на самом деле надо осознать как ощущение того, что я воспринимаю мир воспринимающей способностью своего тела. Она является принадлежностью тела и в каком-то смысле находится внутри него, хотя почти все воспринимающие поверхности вынесены на его поверхность. Впрочем, не все. Как вы знаете, у нас есть способность воспринимать и внутрителесные ощущения — инте-роцепция, как говорят психологи. Так вот, если обратиться к ней, то станет столь же очевидно то, что я воспринимаю внешнее изнутри тела, и то, что я воспринимаю внутреннее — снаружи!

Внешнее я воспринимаю множеством органов, поэтому оно хорошо изучено и понятно. По крайней мере, то, что меня обычно окружает. А вот то,

Глава 3. Где это, внутри чего я?

что внутри тела — это сплошной ужас! Там где-то в темных и неизведанных глубинах может жить что угодно, и большая часть этого мрачного мира либо неприлична, либо опасна. И там, внутри, у современного человека гораздо больше смертельных врагов, чем снаружи. И самое страшное, они мне невидимы, но я вынужден с ними жить, да еще и носить их в себе! В битве с этими врагами изнутри я одинок.

И только медики, как пограничные войска, готовы встать на стражу и отделить меня от того, что внутри. Медики — это что-то вроде глубоководных ныряльщиков, обученных биться с тварями из тьмы. Это не всегда у них получается, но они не боятся, они всегда отважно бросаются в схватку. Наверное, потому, что ощущают себя неуязвимыми — ведь рискую-то я, и расплатятся они за свой риск моей жизнью. Впрочем, иногда мрак достает и их, и они подхватывают болезни своих пациентов. Но это опять же внешнее, это инфекции, которые снаружи.

Мои внутренние чудовища не переходят в других людей. И на медиков нападает не мое чудовище, а их собственное оживающее нутро.

Ужасом перед мраком внутреннего мира, который мы носим в своем теле, полно современное искусство. Если древние додумались самое большее до естественного порождения женщинами «неведомых зверушек» и полубожественных сущностей, то теперь мы сплошь и рядом порождаем опаснейших для всего человечества монстров неестественным способом — по типу паразитов.

В чем здесь Прогресс? Иначе говоря, куда мы продвинулись? В понимание, что тело стало нам совсем неведомо, а значит, может носить в себе любую угрозу нашей жизни и жизни вообще.

Что это значит? То ли древние лучше знали, что такое тело, то ли мы продвинулись от иллюзии, что знаем его, к пониманию его полной непоз-нанности. Но если я внутри, то почему то, что внутри, снаружи от меня? Готовых ответов у человечества нет. И их, похоже, не удастся получить от какого-то благожелательного демиурга, заботящегося о своих тварях. Придется искать самим, а значит, исследовать и открывать действительность понемножку, удовлетворяясь маленькими вопросами и маленькими ответами. Поэтому вернусь к психологии телесности.

Александр Тхостов тоже сужает поле исследования от общего вопроса, что такое «мое тело», до узких, но дающих возможность поиска вопросов.

«Я достаточно легко и просто могу сказать, относится какой-либо феномен к иному или не-иному, то есть другими словами, это Я или не-Я.

Каждое совершающееся со мной событие, я могу непроблематично квалифицировать как случившееся со мной или сделанное мной. В первом случае я сталкиваюсь с независимыми от меня силами объективного мира, во второмвыступаю автором своего поступка. Граница, проходящая между этими событиями, и есть граница, отделяющая объект от субъекта» (Тхостов, с. 62—63).

Вот такова «ясная и, на первый взгляд, простая интуиция», как говорит Тхостов, которая лежит в основе нашего обычного способа думать о теле.

Основное— Море телаСлой 4

Иначе говоря, думая о том, как определить свое тело, мы начинаем думать о границе между телом и внешним миром, а она тут же перебрасывает нас в ощущение границы между мной и внутренним миром. Иначе говоря, привычное отождествление с телом играет с нами шутку и заставляет слипнуться два сходных понятия. Мазыки называли такое слипание «козой», слипнуться — «сказиться».

Коза — это одна из тех мифических «зверушек» вроде кентавра, которых порождает человек. В козе всегда срослись два понятия или два образа. Очень часто, когда мы в спешке хотим сказать два сложных предложения, мы начинаем с первой части первого, а заканчиваем, прилепив к ней концовку второго. Это и есть коза в мыслях. Соответственно, и в речи все исказилось. Или сказилось, как говорили старики. Но в речи-то это всего лишь оговорка и невнятица. А вот в сознании за этим стоят два слипшихся образа. И у того, что они слиплись, есть причина, например, спешка. Если найти причину, можно понять, почему твой язык так ошибается, и убрать ее, тем самым познав себя и «очистив». Это относится и к простым оговоркам и к слипаниям понятий.

Когда мы проводим границу тела как границу себя, мы не можем двигаться в познании, потому что не можем последовательно продолжить одно рассуждение. Коза все время подменяет нам рог на копыто. Мазыки видели козу своего рода слипшимся крестиком из рогов и ног — X. Линия от рога в ногу кажется очень естественной и ты, начиная с рогов, вдруг застаешь себя говорящим о копытах. Рога и копыта надо разделить, хотя бы в целях чистоты рассуждения. Поэтому сделаем допущение, что я — это не тело, а Я. А тело — это мое тело. Пока мы рассуждаем, мы рассуждаем теми понятиями, что у нас есть. Значит, такое разделение вполне естественно. С ним разрушается и очевидность того допущения, которое Тхостов называет «интуицией о границах меня». Он тоже ее разрушает как психолог.

«Эта простая и очевидная интуиция сразу же становится запутанной, если мы зададимся несколькими простыми вопросами. Что служит критерием различения этих событий? Устойчива ли эта граница, что ее определяет и как она устанавливается?

Неоднозначность местоположения такой границы может быть продемонстрирована в классическом психологическом феномене зонда. Его смысл заключается в том, что человек, использующий для ощупывания объекта зонд, парадоксальным образом локализует свои ощущения не на границе руки и зонда (объективно разделяющей его тело и не его зонд), а на границе зонда и объекта.

Ощущение оказывается смещенным, вынесенным за пределы естественного тела в мир внешних вещей. Зонд, включенный в схему тела и подчиненный движению, воспринимается как его продолжение и не объективируется» (Там же, с. 63).

Читая сейчас то, что я говорю, вы позволяете моим мыслям как бы прозвучать в вас, но при этом четко осознаете, что это в вас звучат мои

Глава 3. Где это, внутри чего я?

мысли, а не ваши. А вот если вы ощупываете нечто с помощью щупа, щуп теряется и перестает иметь собственное значение. Мы словно включаем его в себя. Это значит, что при ощупывании, то есть при изучении или познании чего-то внешнего, я использую любые орудия, которые для этого подходят, включая тело. И если тело недостаточно приспособлено, например, для изучения устройства замка, то я составляю сложное орудие ощупывания, добавляя к телу отмычки, и не вижу разницы между частями этого орудия. Вот что важно!

«Феномен зонда позволяет продемонстрировать как минимум два момента субъект-объектной диссоциации. Во-первых, факт подвижности границ субъекта, а во-вторых, универсальный принцип объективации: свое феноменологическое существование явление получает постольку, поскольку обнаруживает свою непрозрачность и упругость» (Там же, с. 63—64).

Это высказывание Тхостова стоит разделить, потому что первая его часть не бесспорна, хотя и верна. К сожалению, он слишком замаскировал смысл наукообразностью. «Факт подвижности границ субъекта» — высказывание вполне верное, пока имеется в виду некий «субъект» в философском смысле. Иначе говоря, пока субъект — это то, что ощущает свою границу там, где кончается зонд, — все верно. Ну а если перевести это на понятный язык? Что такое субъект?

Если это я, то я, ощупывая нечто щупом, действительно мог на миг утратить осознавание себя и ощущать свою границу там, где происходит ощупывание, то есть как границу тела или как границу сложносоставного щупа. Но это до разделения «сказившихся» понятий. А если присмотреться, то и во время слипания понятий Я все время был вне, все время был наблюдателем, и мои границы не сдвигались. Следовательно, «субъект» в данном случае — некое особое понятие, которое требует описания и исследования. Очевидно, что имеется некое промежуточное состояние между Я и Телом. Между «я есть я» и «я есть тело» есть еще и «я есть тот, кто действует, используя все возможные орудия». Тхостов применяет для его обозначения слово «субъект».

Вторая же часть просто должна быть вынесена в отдельное исследование, настолько она, на мой взгляд, важна.

«Свое феноменологическое существование явление получает постольку, поскольку обнаруживает свою непрозрачность и упругость.

Сознание проявляет себя лишь в столкновении с иным, получая от него "возражение "в попытке его "поглотить "("иное "не может быть предсказано, и именно граница этой независимости есть граница субъект-объектного членения). Все, что оказывается по одну сторону этой границы, есть Я, а то, что лежит по другую, — иное» (Там же, с. 64).

В сущности, разговор о теле незаметно перешел в разговор о сознании. Высказывание о феноменологическом существовании явлений есть разговор о том, как существуют понятия или образы вещей в нашем сознании. Да и та путаница нашего Я, то находящегося в Я, то в деятеле, а то в орудии,

Основное— Море тела— Слой 4

объяснима лишь если будет предположена некая промежуточная среда, своего рода зеркало, в котором отражаются то Я, то внешние вещи, из-за чего все двоится и теряет определенность. Да и какие же это пределы, если вещь постоянно оказывается то по ту сторону границы, то по эту?!

Объяснюсь. Допустим, что наше сознание вовсе не электрические разряды в нервной системе, а тонкоматериальная среда, заполняющая мир. Ну, если и не заполняющая его целиком, то хотя бы выходящая за границы тела в окружающее его, подобно электромагнитным полям. Среда, способная воспринимать и творящая образы воспринятого. Причем, обладающая способностью творить образы, то есть, в сущности, двоить все, с чем сталкивается. От Я до вещей. Что происходит, когда я ощупываю внешний предмет?

У предмета есть граница, значит он, как и мое тело, весь за этой границей, по ту ее сторону. Но как только я прикасаюсь к этой границе своим сознанием, то есть восприятием, как сознание тут же начинает творить в себе образ этого предмета. Но поскольку сознание между нами, между Я и предметом, образ предмета оказывается в сознании, то есть по эту сторону его собственной границы. При этом сам-то предмет мне неведом — все, что я смог о нем узнать, собрано в образе. Следовательно, предмет без этого образа для меня просто не существует, и уж точно он ощущается ничуть не более настоящим, чем образ. Он просто тьма, вроде моего нутра. Так сказать, нечто мерещится. А вот образ — это что-то важное, поскольку благодаря ему я знаю, что делать и как выживать.

Значит, даже если я всеми силами стараюсь себя убедить, что вещи важнее образов, как это делает материализм, мое сознание все равно ничего не может сделать с вещами и не то, что не ценит их, оно просто не направляет на них внимания, после того, как образ создан. Это его устройство, вещь интересна ему, лишь пока с нее делается образ. Потом работает только образ, потому что в нем собрано знание. Его надо беречь и использовать. Имея образ вещи, обращать внимание в обход него на вещь почти невозможно и требует огромных усилий. К тому же сознание, направленное на вещь, найдет какую-то доселе неведомую ей черту и вместе со своей находкой соскользнет обратно в образ, чтобы его доработать. И его снова придется силой гнать в созерцание.

В итоге, вещь, находящаяся за своей границей, наиболее значимое для моего сознания существование ведет по эту сторону границы, в среде, которой и является сознание. В своем, так сказать, отражении.

Но ведь то же самое относится и к Я. Я тоже отражается в сознании. Причем, многократно. Стоит Я захотеть исследовать что-то, как Сознание создает в себе образ Я-исследователя, стоит ему захотеть что-то ощупать — и сознание создает образ Я-ощупывателя. Так, на мой взгляд и складывается тот самый «субъект», которого описывает Тхостов. Именно его границы постоянно плывут и меняются, потому что он не есть Я, а есть образ я, живущий в сознании, то есть тоже по ту сторону границы, которую я ощущаю своей.

Глава 3. Где это, внутри чего я?

При этом с тела тоже снимается отпечаток и включается в образ Себя. Если тело берет в руку щуп или одевает протез, с них тоже делается образ. А поскольку образы всех этих разных вещей — Я, тела и предмета — изготавливаются из одного и того же материала — сознания, они сплавляются в удивительное однородное образование, которое не различает, где кончается рука, а начинается зонд.

Образование это — образ себя — является самым главным орудием Познания мира, имеющимся у человека. Он и есть «универсальный зонд», который мы чаще всего не учитываем и даже не замечаем. Понятие образа себя было очень подробно разработано мазыками, но я о нем сейчас рассказывать не буду, потому что это относится к сознанию.

Хотя тело мазыки тоже называли «створожившимся сознанием». И все же для меня сейчас гораздо важнее упомянутые Тхостовым непрозрачность и упругость познаваемых вещей внешнего мира.

Мазыки считали, что детское тело, тело новорожденного, качественно отличается от взрослого. Это совсем еще не человеческое тело! Ребенок может стать кем угодно, хоть Богом во плоти, если обретет нужную плотность. У Даля есть намек на это понимание телесной плотности. Он приводит пару народных поговорок, которые я слышал и от мазыков: «Девичье тельцо — натрушено сенцо. Мертвым (мерзлым) телом хоть забор подпирай». Народ отчетливо видел, как по мере жизни меняется плотность тела. И именно обретением плотности мы познаем мир.

«Объективный мир существует для моего сознания именно постольку, поскольку не может быть раз и навсегда учтен и требует постоянного приспособления, осуществляющегося "здесь и сейчас ".

Плотность внешнего мира определяется степенью его "предсказуемости ", придающей его элементам оттенок "моего ", то есть понятного и знакомого, или, напротив, "чуждого ", то есть неясного, "непрозрачного ".

Становясь "своим ", внешний мир начинает терять свою плотность, растворяясь в субъекте, продвигающем свою границу вовне. Близкий мне мир внешних вещей постепенно начинает исчезать, я перестаю замечать, слышать и ощущать конструкцию моего жилища, родного города, знакомые запахи и звуки, удобную и привычную одежду и даже других, но знакомых и привычных мне людей» (Тхостов, с. 64—65).

Говоря о том, как, становясь «своим», внешний мир теряет свою плотность, Тхостов, по сути, говорит о том, о чем мы говорили чуть выше — о том, как создав образы вещей мира, сознание теряет к миру интерес. Но это разговор со стороны сознания. А что происходит с телами?

Много лет на семинарах по прикладной этнопсихологии мы начинали знакомство с тем, как рождается человек, с того, что вставали на колени, ползали по залу и бились лбами обо все возможные встречающиеся углы и лбы, как это делают дети. Вот так все мы начинаем изучать этот мир. На самом деле, познание начинается раньше, и если опустить утробный пери-

Основное— Море тела— Слой 4

од, то уже выход через родовые пути является первым столкновением с плотностью этого мира. И закладывает этот отпечаток в наше тело мать. Поэтому мазыки называли слой ощущений, запечатлевающихся в наших телах как соприкосновения с плотностями, материком.

Из материка рождается первый образ мира, которым мы владеем. Он так и называется Материк. Основа его — Родовая петля, те скользящие ощущения сдавливания, которые остаются в теле, когда мы выходим в мир. Затем отгрызание или обрезание пуповины, касания и сжимания рук, мытье, пеленание. Особенно Пеленание и долгое лежание на спине. Все это, от Петли до Пелен и есть первое изучение мира. Родись мы водными животными, у нас были бы совсем иные тела и иной разум. Но теперь мы обречены все время думать, творя образы из тех истот, тех простейших впечатлений, что заложились в материк. И это очень, очень философский способ думать!

Судите сами. Психологи считают, что человеческий разум рождается поступательно от простейших понятий к сложным, а от них — к отвлеченным. Вершиной же современные люди считают овладение философскими, абстрактными понятиями, вроде материи, энергии, движения, пустоты...

Движение, пустота, плотность — это то, с чего в действительности мы начинаем, а философия — это всего лишь довольно жалкая попытка дотянуться до собственного понимания.

Ребенок, начиная ползать и биться об углы, не бьется о стулья и столы, он ничего не хочет о них знать. Он познает скрытую в разных вещах способность причинять боль и учится видеть некую скрытую сущность вещей, именуемую плотностью. Сначала изучается плотность как таковая, и только потом виды, в которых она доступна восприятию, то есть видима! Это значит, что мы движемся в своем познании мира сначала от общего к частному, а потом наоборот, от простых вещей к обобщениям и философии.

Задача познать мир возможна, но сначала надо дорасти до самого себя. Прямо в нашем теле весь мир записан плотностями. Окружающий мир теряет свою плотность, по мере его освоения нами, пишет Тхостов. Но он теряет ее, не только пропадая из внимания. Он теряет ее и в прямом смысле, просто потому, что, познавая его своим телом, мы подымаем, увеличиваем плотность тела. Сравниваясь в плотности с вещами мира, вещество тела обретает равную миру плотность. В итоге и теряется ее ощущение.

Но каждый слой плотности — это пелена, в которую оборачивают тот исходный комок тели, как это называлось, которым является тельце новорожденного ребенка. Как раз про тель мазыки говорили, что она — тоже сознание, только створожившееся. Очевидно, эта детская тель и послужила прообразом для выражения tabula rasa — чистая доска, способная принимать в себя любые отпечатки. Она же, сделаю еще одно предположение, в каком-то смысле есть душа человека. Во всяком случае, душа новорожденного, как считали те же мазыки, полностью совпадает с его телом и живет в нем от пяток до головы. Затем, по мере накладывания пелен, плотности начинают выдавливать душу из тела, пока она окончательно не убежит.

Выводы и заключения: телострана неведомая

В любом случае, мое тело — это книга моей судьбы, моего воплощения в этом мире, пленения плотностями, а значит, это и Книга мира. И когда я задаю вопрос: каким образом я могу быть внутри своего тела, — вопрос этот распадается на несколько частей. И все они связаны с тем, знаю ли я, о чем спрашиваю: без разделения понятий о самом себе все эти вопросы будут лишь искажать действительность. Почему?

Потому что Я вообще не в теле. Похоже я вообще не в этом пространстве. Но я, воплотившийся в этом мире с помощью тела и сквозь тело, имею свою историю пребывания здесь. Если я спрашиваю о себе, жившем в этом мире, то вся история моей жизни записана в тело плотностями. Этот я действительно внутри тела. Но этот я только память о жизни моего тела, значит, только ловушка, не пускающая меня к себе. От него надо просто очиститься.

Выводы и заключения: тело — страна неведомая

Исследуя тело как предмет очищения, я постарался показать несколько способов понимания тела — философский, психологический и физиологический. Думаю, теперь ясно, почему существует только организмическое, то есть физиологическое его очищение.

И совершенно не имеет значения, что это понятие не полное и вообще искаженное. Тело — это не машина и не организация. Но если его представить так, то это уже позволяет хоть что-то с ним делать, как-то улучшать его работу. При всех своих недостатках Физиология хотя бы действует, в то время как Философия болтает, а Психология спит.

Неполный или искаженный образ тела, которым пользуется Физиология, довольно опасная вещь. Мы, конечно, молимся на современную Медицину, потому что, когда приходит настоящая боль, за помощью больше некуда обратиться. Но при этом мы все время гоним от себя постоянно посещающее нас подозрение, что не будь Медицины и вообще Науки с ее технологией, возможно, у нас не было бы подавляющей части тех болезней, с которыми мы сейчас боремся.

Предположение это верное и одновременно порочное само в себе. Верно оно в том, что изряднейшая часть того, с чем современный человек обращается к врачу, можно назвать болезнями цивилизации. Они вызваны либо современным питанием, либо экологическими загрязнениями, приемом медикаментов, воздействием окружающего на сознание и так далее.

Но, во-первых, развитие цивилизации — это итог нашего размножения, а не Науки. Наука лишь придала этому технологический вид и, возможно, сделала жизнь более-менее приемлемой. Во-вторых, не будь болезней цивилизации, живи мы по-средневековому, обходясь только помощью знахарей, нас косили бы эпидемии.

Это тоже вопрос не однозначный. Не были ли эти эпидемии средством самозащиты Земли, так сказать, орудием поддержания нас в рамках есте-

Основное— Море тела— Слой 4

ственно вписанного в свою экологическую нишу вида? И не сломала ли Наука какое-то важнейшее защитное устройство Земли, победив эпидемии и позволив человечеству безгранично размножаться и пожирать планету? Вопросы, вопросы...

Я не берусь судить. Все равно жить придется в тех условиях, которые есть, и их невозможно сменить. Остается только думать, как их улучшить или как улучшить собственную жизнь. Очищение организма — это явное улучшение и им надо пользоваться.

Можно ли с помощью физиологического очищения двигаться к самопознанию? Не знаю. Разве что к лучшему познанию себя как машины или фабрики. Но это не совсем то познание, ради которого я отправился в путь. Это какая-то из иллюзий самопознания.

А вот тело остается полностью неведомой частью меня. И даже если это тоже иллюзия, морок, это туманное место стоит на пути и оставляет подозрение, что, проскочив его, я не заметил входа в пространство, где хранятся ответы. Однако дальнейшее исследование пока оказалось невозможным. Ни философские сумерки, ни психологический рассвет не позволили мне получить действительно определенных ответов.




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-06-04; Просмотров: 305; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.074 сек.