Тема 4. Современные цивилизации. Основные концепции

Изучая цивилизации, мы познаем человека по результатам его труда, деятельности. Здесь интересен вопрос о том, как соотносите

динамика внешнего мира человека и развитие его внутренних миров, интеллектуальный, психический и духовный?

Книга О. Тоффлера «Шок будущего» (1970 г., Нью-Йорк), посвященная этому вопросу, в свое время стала бестселлером. Автор сделал вывод о том, что ускорение социальных и технологических изменений создает все больше трудностей для адаптации внешней и внутренней, субъективной реальности человека. 50 тысяч лет че­ловеческой истории Тоффлер измерил числом поколений, каждое продолжительностью в 62 года. Таких поколений набирается при­близительно 800,650 из них обитали в пещерах. Только 70 последних поколений узнали письменность, лишь 4 поколения научились более или менее правильно измерять время, только 2 последних пользуются электродвигателем. Подавляющее число материальных ценностей, с которыми мы имеем дело в повседневной жизни, впервые создано нынешним, восьмисотым поколением. Количество окружающих нас предметов удваивается через каждые пятнадцать лет. В конце своей жизни нынешний подросток будет жить в предметном мире, в 32 раза превышающем мир его родителей. Внутренний мир человека не сможет приспособиться и эффективно взаимодействовать с этим окружением. Отсюда — психологический шок, ожидающий человека в недалеком будущем. Таков общий вывод автора.

Журналистский прием контраста, примененный О. Тоффлером, естественно, впечатляет. Но так ли мрачно обстоит дело на самом деле? Чтобы выяснить это, необходимо ознакомиться, хотя бы крат­ки, е основными концепциями развития цивилизации (культуры).

Интеллектуальным источником всех концепций о цивилизации (культуре) является то или другое понимание тем или иным крупным шпором исторического процесса, всемирного или регионального. Поэтому можно с полным основанием согласиться с афоризмом К. Маркса о том, что «история — это современная мысль о прошлом».

Древнейшие из расшифрованных письменных памятников Египта и Месопотамии, трудности, с которыми встречаются исследователи из-за понятийных барьеров, говорят об одном универсальном явле­нии подобно тому, как природные условия, общественная структура, экономический базис и, вероятно, все другие аспекты цивилизации маркировали на протяжении времени, точно так же и мышление (менталитет) людей претерпевало изменения. Так, причинную обус­ловленность фактов древнее мышление видело в божественной предопределенности (писцы перед описанием факта описывали его предзнаменование, исходящее от небесных сил).

Такой подход в классическую эпоху (Греция: Платон, Аристотель, Фукидид, Геродот) полностью изменяется: начинается поиск земных причинно-следственных связей фактов, отмечается направленность движения истории, ее цикличность. Платон в «Законах», «О госу­дарстве» описывает эволюцию общества от догосударственных обра­зований и примитивных государств до возникновения цивилизации¹. Была доказана идея, что через понимание прошлого можно прийти к предсказанию будущего. Фукидид обнаружил в истории повторя­ющуюся модель: взлет цивилизации неизбежно сменялся ее падени­ем — результатом «непомерно возросшего высокомерия и гордыни». Он говорил, что могущество вело к обогащению, обогащение влекло за собой спесь и потакание прихотям; последнее, в свою очередь, при­водило людей к мысли о том, что они могут не подчиняться законам человеческого поведения (этот вывод Фукидид получил из анализа истории Персидского царства и предсказал Афинам ту же судьбу).

Более поздние греческие исследования истории направлялись мыслью Аристотеля о том, что тот, кто рассматривает вещи в их ста­новлении и происхождении — будь то государство или что иное, получит о них самое ясное представление.

Позже Августин Блаженный (354-430) утверждал, что вся исто­рия есть линейный процесс, направленный божественным промыс­лом к единой (конечной) цели. Линейность (универсальность дл всех цивилизаций единой цели) и необратимость истории, а также ее предопределенность — вот основные идеи, господствовавшие в ег время в понимании истории.

Дж. Вико (1668-1744) выдвинул идею исторического круговорота (теорию спирали) и утвердил греческую идею о цикличном развитии цивилизации. Он перешел к исследованию элементов дл определения общих моделей: так, он выработал принципы исследования таких культурных характеристик, как классовое сознание, мифы и техника.

Ж.-Ж. Руссо (1712-1778) был убежден в том, что любая цивили­зация является разрушителем всего доброго, заложенного в человеке от природы.

Г. В. Ф. Гегель (1770-1831) применил диалектический принцип анализа исторического процесса.

О. Конт (1798-1857) — основатель взгляда на социологию как социальную физику, — применяя сравнительно-исторический метод исследований, обосновал вывод о том, что можно одновременно на­блюдать все разнообразные стадии эволюции, все социальные ступе­ни развития человеческого общества.

Карл Маркс (1818-1883) обосновал концепцию исторического материализма (теорию формаций) и этим дал вариант универсально­го объяснения исторического развития: экономический прогресс — главный двигатель общественного развития; изменения в экономи­ческом базисе приводят к трансформациям во всех надстроечных институтах общества.

О. Шпенглер (1880-1936) заимствовал у греков идею циклич­ности развития цивилизации. Он рассмотрел семь крупнейших цивилизаций (египетскую, китайскую, семитскую, еврейско-арабскую, греко-римскую, западную, мексиканскую) и обосновал вывод о том, ч го каждая цивилизация проходит стадии, аналогичные стадиям в жизненном цикле человека — рождение, детство, юность, зрелость, старость и смерть. Средний жизненный цикл каждой цивилизации, НО Шпенглеру, — тысяча лет. Одним из первых он дал определение культуры: «Культура есть единство художественного стиля во всех проявлениях жизни народа», предсказал гибель европейской культу­ры и цивилизации (в книге «Закат Европы»), стремился выделить в каждой культуре «гештальт», т. е. общую форму и стиль, характерные для этой культуры.

И. Сорокин, Л. Роберт, Ф. Боас — все они отрицательно относи­лись к попыткам антропологов построить универсальную историю культур (их позиция была, конечно, реакцией на теории эволюци­онизма в социокультурной области, распространившиеся в конце X IX века).

Л. Тойнби (1881-1975) является автором самого крупного и X X веке труда по истории цивилизации. После работ Гегеля и Маркса это самый значительный труд в области философии истории¹. Тойнби выделил 21 цивилизацию, ввел понятие «вызова и ответа». Каждая цивилизация сталкивается с необходимостью дать ответ на тот или иной «вызов» — состояние природной среды, демогра­фическое давление, войну, экономический кризис и т. д. Он приме­нил энвайронментальный метод к анализу истории цивилизации (environment — среда, окружающие условия). Факторами, стимули­рующими развитие цивилизации, являются, по Тойнби, внешние причины (прежде всего географические, климатические, экологичес­кие), ослабление же и разложение цивилизации происходят в силу внутренних причин. Цивилизация распадается, когда для ответа на новые «вызовы» ей не хватает творческого руководства.

Т. Парсонс (1902-1979) обосновал концепцию «эволюционной универсалии». Она базируется на двухстадийной эволюционной модели, разделяющей «доисторические» и «исторические» формы развития человечества. Стартовая стадия — примитивное общество, структура которого ограничивается семейными связями. Предпо­сылками дальнейшего социокультурного развития Парсонс считал родство, технологию, язык, религию. Две универсалии стали побу­дителями нарушения структуры социальных связей, на которых базировалась «примитивная» стадия социокультурной эволюции: а) система общественного разделения труда, независимая от струк­тур родства; б) система социальной стратификации, т. е. культурно обозначенного (маркированного) закрепления устойчивых границ между иерархически упорядоченными социокультурными группами, составляющими общество. На второй стадии появляются такие уни­версалии, как система рынка и денег, бюрократия, универсалистская правовая система, демократическая ассоциация.

Приведенный краткий обзор основных концепций истории и теории цивилизации (культуры) позволяет увидеть и оценить как разнообразие подходов, так и пестроту результатов авторских иссле­дований. Это подчеркивает сложность проблемы, а также, возможно, и недостаточность осмысленного исторического материала и интел­лектуального потенциала науки.

Кроме того, предпринятый здесь экскурс поможет молодым людям со знанием дела стать участниками развернувшихся ныне в стране ожесточенных теоретических и идейно-политических споров о путях дальнейшего развития России. Речь идет о соотношении Рос­сия — Запад — Восток в цивилизационном плане¹.

Схематически диспозиция достаточно самостоятельных идейно- политических движений («субкультур» в рамках российской куль­туры) следующая. Наиболее активным выглядит реформаторское движение с упором на экономический монизм (т. е. на представле­ние, что решение вопросов экономического процветания страны автоматически будет решать все остальные вопросы, в том числе вопросы культуры и политики). Известны социальные последствия государственной политики с такой ориентацией: экономические реформы, проводимые «сверху», без учета повседневных интересов трудовых масс, содействовали систематическому падению произ­водства (ежегодные потери до 25 %) и сепаратистским конфликтам. Другая субкультура (радикал-демократическая), уповающая на абстрактные лозунги демократии и полностью перечеркивающая весь прошлый опыт государственной жизни народа, считает, что интересы демократии выше интересов России как державы и что ради победы ее принципов можно пойти и на расчленение России как единого государства².

Наряду с указанными течениями существуют еще два реставра­торских: беломонархическое с его принципами «самодержавие, пра­вославие, народность» и идея восстановления СССР как государства единого советского народа. Относительно свежими выглядят «рус­ская идея» и «евразийская идея». Первая идея находит своих сторон­ников прежде всего среди националистов, в руках которых оказалась (по вине недальновидных «новоиспеченных» руководителей вновь образованных государств — бывших частей Союза, подвергающих дискриминации этнических русских, т. е. приблизительно 25 млн. че­ловек) идея-козырь: «Русские имеют право на объединение». Вспом­ним, что гитлеровская идея об объединении немецкой нации, побе­дившая в Германии 30-х гг., привела Европу к катастрофе, — история ныне повторяется. Она, видимо, мало кого учит — ясно, что уроки истории полезны лишь для ответственных и исторически мыслящих людей.

В фокусе нашего дальнейшего анализа остается «евразийская идея». Этой цивилизационной модели сегодня посвящен ряд работ, она находит политическую аудиторию, так или иначе реализуется в государственных решениях¹.

Обратимся к истории евразийского движения, возникшего в 20-е гг. Его теоретические и идеологические основы были зало­жены группой «евразийцев» в эмиграции (основными членами ее были Н. С. Трубецкой, Н. Н. Алексеев, В. П. Никитин, В. Н. Ильин, Л. П. Карсавин. М. М. Шахматов, Г. В. Вернадский). Они выпускали в 20-30-х гг. манифесты, монографии, издавали в Париже ежене­дельную газету «Евразия» (1928-1929).

Ряд следующих принципиальных положений этого течения рус­ской мысли, думается, подтвердили прошедшие 70 лет (программный сборник «Исход к востоку» вышел в 1921 г.). Судите сами, опираясь на нижеприведенные факты.

• Россия находится на стыке Азии и Европы, и именно это гео­политическое положение определяет ее специфику. Как узел соединяющий Азию и Европу, она несет в себе начало связг двух мировых культур — западной и восточной. Западная культура традиционно рационалистична, восточная же скорее иррационалистична с медитационным уклоном. Архетип куль туры российского народа формировался в период образования государственности, основанной на степной культуре. Отсюда вытекает и специфика мироощущения и мировосприятия россиянина: широта души, склонность к совершению поступков «на авось» и бытовая нерасчетливость, связанные с ощущением бесконечности степной шири, приверженность к упрощенной схеме жизни, привычка к неясностям, соборность (экстравертность в системе ожиданий-требований окружающих), мило­сердная солидарность в жизни, тяготение к идеократической государственности¹, определяющие восприятие людьми власти как власти собственного объединения. В основе идеократичес­кой государственности лежит «идея-правительница». Она яв­ляется объединяющей идеей, и лишь благодаря ей социальное поле приобретает форму соборности, духовного братства, а не механической тотальности. Если идея утрачивается, начинает­ся стремительный процесс разложения и распада. Говорить о ложности идеи бессмысленно, ибо всякая идея соответствует какому-то внутреннему переживанию массы и в подобном смысле всегда выступает как историческая данность.

• Центральная идея идеократического государства, тонизирую­щая и окрашивающая культуру, является ее квинтэссенцией, структурирующим фактором. Ей и принадлежит функция архетипа данной культуры. Он, в конечном счете, направляет, определяет перспективу развития культуры в сложном сочета­нии географических, социальных, общественных, психических и иных факторов. Его черты отражают способность националь­ного творчества, стиля мышления, свидетельствуют об агрес­сивности или сдержанности культурных традиций. «Идея- правительница» формирует скрытый источник культурной напряженности, которая переживается, но не осознается до конца.

• Российская революция имела мировой характер. Анализ при­водит евразийцев к выводу, что если английская революция в свое время привела к формированию британской колони­альной империи, французская — к появлению в Европе наполеоновской империи, то русская революция — к свободной федерации народов, населяющих Россию. (В стремлении к ней евразийцы видели продолжение революции.)

«Догма коммунизма играет для России исторически служеб­ную роль». «Рано или поздно эта идея изживет себя, и место марксизма займет новая культурно-историческая идеоло­гия — мы ее ищем»¹. Нельзя забывать, говорят евразийцы, что «только марксизм — достойная внимания историческая концепция, хотя и ошибочная и односторонне материалистическая». И в то же время, утверждают они, «едва ли мировая история знает другой, более яркий пример господства идеи над; социально-экономическими условиями, чем это мы наблюдаем в русской революции». Сегодня мы уже ясно видим, что в этом пункте евразийцы интуитивно предугадали развитие событий: идея социализма в той ее интерпретации, какую ей придавали российские теоретики и условия, потеряла свою экономичес­кую эффективность и социальную направленность. Именно это и определило обвальный характер распада государства и изменение формы общества. Утопизм для сегодняшних усло­вий второй части марксизма (фазы коммунизма) был обуслов­лен недооценкой марксизмом, точнее, его интерпретаторами социально-экономической эффективности свободы человека прежде всего в экономической, наиболее важной области человеческой деятельности.

«Восток вошел в нас одним из слагаемых нашего духовного типа. Восток в нас самих. Более того, «знакомство с культурой Азии способствует нашему самопознанию»². Исходя из этого принципа, И. С. Трубецкой описал туранский духовный тип,¹ Г. В. Вернадский обосновал согласованность развития судеб России и Азии. Евразийцы своей первозадачей считали воссоздание духовно-нравственного равновесия на новых началах отсюда внимательное и вдумчивое отношение к внутрироссийскому Востоку. Они пришли к выводу, что Евразия — это прежде всего особое многогранное культурно-историческое объединение, обращенное одновременно к Европе и Азии, в coздании которого принимают участие самые разнообразные этнические элементы, объединяющиеся в процессе такого твор­чества. Это объединение, как показывает исторический опыт, экономически выгодно всем народам, населяющим Россию. В связи с этим евразийцы отмечали две исторические заслуги большевизма: а) став во главе великой державы, большевизм первым заговорил с азиатами, как с равными (уничтожение капитуляций, концессий, помощь центра окраинам и т.д.); б) в аморфную массу ввел организационные принципы¹.

• «Детской болезнью» евразийцев было, как они сами отметили, увлечение монархическими и православными идеями². Взрос­ление привело их к идее свободы. Но к «свободе-равенству» в противовес «свободе-неравенству» Запада, с его глубоким со­циально-классовым расслоением. Это — свобода в коллективе, соборность. В основе такого подхода лежат идея общего дела и идея мироделания (а не миросозерцания, присущего инди­видуализму). Этика основана на организационном долге человека-деятеля, а не человека-потребителя. В отношении своего времени они отмечали, что пафос обличительства должен сме­ниться пафосом ответственности. Надо знать, добавляли они, что демократия, переставшая слушать правду о себе, перестает быть ею.

• Есть прямое указание евразийцев на то, как формировать уп­равленческий слой. В пего должен входить слой управляющих производством, его организаторы, ибо культура народа вопло­щается прежде всего в организации. Культура через органи­зацию структурирует жизненный и профессиональный опыт людей и в то же время предоставляет людям средства удов­летворения своих текущих потребностей. «Правящий отбор» есть персонификация власти, но он должен руководствоваться идеей-правительницей». Архетипические черты должны под­держиваться прежде всего государством. Власть при этом сама должна знать пределы своего активного проявления, посколь­ку она самоотождествляется с «идеей-правительницей».

Итак, евразийская цивилизация есть объективно сформировавшееся вокруг России геополитическое культурное, духовное и экономическое пространство как особый мир, уникальная часть мировой цивилизации. В течение тысячелетия Россия и окружавшее ее евразийское пространство шли своим естественным, органичес­ким путем, базируясь на собственных социально-экономических духовных, бытовых, географических условиях, представляя собой некое историческое целое, сохраняя самобытность частей и регионов Евразийское сообщество — однородная, исторически сложившаяся спаявшаяся социокультурная общность. История соединила его эт­ническими пересечениями, схожестью хозяйственных укладов, взаи­мосвязанностью и взаимозависимостью экономик.

Россия стала стержнем, ядром этой цивилизации. Она прошла ве­ликую, как она сама, историю. Из крошечного княжества «московско­го пространства» она стала Русским царством, затем — империей, за­тем лидером социалистического лагеря — Советским Союзом. Будучи мостом между Западом и Востоком, Россия строила свои отношения как межэтнические, межгосударственные и межцивилизационные, в то время как Западная Европа раздиралась межгосударственными и религиозными войнами, Россия была единой и неделимой. История и пространственное положение сделали Россию великой державой и обусловили великодержавность самосознания, и тем болезненнее воспринимается современный геополитический и духовный кризис.

Советский Союз с его политико-административной структурой и коммунистической идеологией распался. Экономика входивших в него государств ныне находится в глубоком кризисе. Развязываются этнические конфликты, на границах временами вспыхивают граж­данские войны. Региональные элиты изменяют структуру власти и формы собственности, противоборствуют между собой. Основная масса народов не ожидала геополитического обвала, самосознание народов не готово к сепаратизму, не желает его. Основа евразийской цивилизации не разрушена, сохраняются ее глубокие материальные и духовные связи.

Складываясь где-то в первой половине нашего тысячелетия, евра­зийская цивилизация стала синтезом различных исторических тради­ций: славянской, византийской, скандинавской, татаро-монгольской Славянская Русь впитывала в себя опыт Византии, Запада и монголь­ской Орды. Евразийская цивилизация складывалась как многонаци­ональная структура, включавшая в себя множество этносов и конфес­сий. Национальный и религиозный факторы были на втором плане, и евразийская цивилизация до конца XX в. не знала религиозных войн

Российское государство, структурировавшее эту цивилизацию, традиционно было многоэтническим. Русский народ был индиф­ферентен к национальному вопросу, традиционная российская политика была этносберегающей. Для вошедших в историю России знаменитых литераторов, полководцев и государственных деятелей, имевших примеси шотландской, немецкой и др. крови, не сущест­вовало проблемы национальности. Показательно, например, что в XVII в. русская аристократия насчитывала 156 семейств татарского происхождения, 156 семейств Рюриковичей, 223 семьи польско-ли­товского происхождения и т. д. Российское государство проповедо­вало надэтническую идею и управлялось и русскими, и поляками, и немцами, и шотландцами, перемешавшимися с татарами и полов­цами. Император Николай I подчеркивал, что он не делит своих подданных на русских, евреев или немцев, а делит их на верных или неверных. Говоря об онемечивании русского и латышского населе­нии и выступая против насильственной русификации, он замечал, что нужно «привлечь к себе немцев любовью. Без этого государство не создастся».

«Советская империя» отличалась от классических колониальных держав Запада. Здесь отсутствовала привилегированная «белая элита». По мере получения образования появились местная интеллек­туальная элита и руководящие кадры. Командные посты занимали и выходцы из местных этносов. Простой народ, как местный, так и русскоязычный, жил одинаково. Появились национальная наука и местная интеллигенция, тоже связанная с русской. Разумеется, не следует идеализировать «дружбу народов» того времени, но такой ксенофобии, как теперь, не было.

СССР был и геополитической реальностью, и социокультурной общностью, где человек, будь он русским или татарином, христиа­нином или мусульманином, идентифицировал себя с государством. Понятие «советский» в заграничном паспорте имело и общеграж­данское значение. Русский и якут, осетин и азербайджанец, татарин и ингуш представали как граждане Союза, оставаясь при своей наци­ональности. Эта тенденция напоминает то, что происходит сейчас в ЕС, где вырабатывается такое понятие, как «европеец»¹.

В качестве выводов по теме приведем складывающиеся в истории философии и культуры примерные исторические характеристики человека, соответствующие той или иной эпохе всемирной исто­рии. Homo Naturalis (первоначальное единство, слияние человека с природой и социумом), Homo Politicus (человек-гражданин — антич­ность), Homo Moralis (религиозно-феодальный этап развития чело­века), Homo Esteticus (человек эпохи Возрождения в европейской культуре) (Homo Economicus (человек буржуазной эпохи), Homo Existentialis (переход от односторонности личности к целостной, пре­одолевающей господство над собой экономических и политических факторов), Homo Humanus (эволюция в направлении идеи единства человеческого рода, начало торжества движения за права и свободы человека). Появление последнего типа в ряду исторических типов личности означает собой вступление общества в эпоху информаци­онной цивилизации. Это современный этап развития человека ра­ционального — Homo Sapiens. Человек, создавая свой мир и изменяя его исторически, изменяет и свой внутренний мир, ориентации, тип мышления и круг значимостей. Умение накладывать свой смысловой ц ценностный порядок на мир фактов и явлений распространяется ца все большее число людей, что требует развития демократии, плю­рализма мнений, взаимной терпимости, толерантности в ситуациях социального взаимодействия.

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

1. Приведите доказательства однолинейности или многолиней- ности культурной эволюции человечества. Обоснуйте свою по­зицию.

2. Какая модель цивилизации (культуры) подходит к России i наибольшей степени? Аргументируйте свой выбор.

ЛИТЕРАТУРА

Безопасность Евразии. Журнал личной, национальной и коллек тивной безопасности. 1(7). 2002. Глава «Диалог цивилизаций». М. 2002.

Великолепие исчезнувших цивилизаций. М., 2004.

Данилевский Н. Я. Россия и Европа. М., 1991.

Раздел 2. Человек в социокультурном процессе

Добренькое В. И., Кравченко А. И. Социология. М., 2002. Т. 3, гл. 3.

Запад и Восток. Традиции и современность. М., 1993.

ЕрасовБ. С. Цивилизации. Универсалии и самобытность. М., 2002. Гл. 8.

Ильин В. В., Панарин А. С., Бадовская Б. Д. Политическая антропо­логия. Изд-во МГУ, 1995.

Ламберг-Карловски К., Саблов Дж. Древние цивилизации. М., 1992.

Минюшев Ф. И. Социальная антропология. М., 1997; 2004.

Общеевропейский процесс и гуманитарная Европа. Роль универ­ситетов. М., 1995.

Розин В. М. Введение в культурологию. М., 1994.

Тойнби А. Дж. Постижение истории. М., 1991.

Тезисы докладов и выступлений на II Всероссийском социологи­ческом конгрессе... Раздел: Социальная антропология. Т. 3. С. 711 — 741. М., 2003.

Человек и современный мир. МГУ. М., 2002.

Хрисанфова Е. Н., Перевозчиков И. В. Антропология. Часть III. Конституциональная антропология. М., 2002.

Дата добавления: 2015-06-04